Девяносто девять бед и майор для круглого счета

3. Степан

Гудки стали мне ответом.

Но пока ничего зловещего не было. Это нормально, что пропавший стриптизёр не отвечает на звонки домофона. Может, он вообще отключен, чтобы поклонницы… э… таланта не донимали?

Набрал «тридцать семь».

«Тридцать шесть».

«Тридцать пять».

— Кто там? — ответил строгий женский голос, которым только допросы с пристрастием проводить.

— Полиция. В тридцать восьмую квартиру.

— А я всегда говорила, что когда-нибудь он плохо кончит! — заявила дама и пиликнула кнопкой открытия.

Лев Николаевич, видимо, был матёрым стриптизёром и обычно кончал хорошо.

Я вошел в подъезд. На первом этаже, как положено в нормальных сталинках, квартир не было. Поднялся на второй и бросил взгляд на квартиру слева. Двадцать четыре. Мне выше.

Лестница на третий этаж была расписана граффити. Готическим, с трудом разбираемым шрифтом была нарисована всякая чушь: «ТИМОТИ ДАЛ ТОН». «Цой жив! Я дала ему новую жизнь!». «Музыка стучит в мое сердце». «Наступает ночь. Все открывают глаза». Боже, храни Россию от малолетних идиоток!

Над двадцать четвёртой располагалась квартира тридцать два. Черт-те что здесь с нумерацией!

На четвертом я наконец обнаружил квартиру тридцать семь. Но следом за ней шла сорок первая, вся расписанная золотыми импортными буквами, знаками и символами, из которых я опознать только пентаграмму и звезду Давида.

После неё шла пятьдесят шестая.

На этом я сломался.

Вышел из подъезда и, чувствуя себя идиотом, набрал тридцать пятую квартиру со строгой дамой:

— Это опять полиция. Извините, пожалуйста, вы не подскажете, как мне найти тридцать восьмую квартиру?

— Опять с номерами играется! Вот поганец! Заходите! — пригласила дама, домофон пиликнул, по ту сторону отключились.

Видимо, мне следовало зайти к даме из тридцать пятой. Но где искать тридцать пятую, я тоже не знал!

Может, она в коридор выйдет?

Я поднялся на второй этаж. Но на месте номерка «24» висели две тройки. На следующей квартире обнаружился номер «34», и так далее.

Видимо, кто-то пошутил с номерами.

Не понятно, как он сумел так быстро всё повесить обратно!

Я поднялся на третий и нашёл там искомую тридцать восьмую квартиру. Но на звонок мне никто не ответил.

Я постучал.

Не помогло.

Тогда, на всякий случай, я нажал на ручку.

Дверь оказалась не заперта.

Трупным запахом из квартиры не веяло, но я пожалел, что не взял с собой табельное.

— Полиция! Есть кто-то дома? — громко спросил я из прихожей.

Никто мне не ответил.

Тогда я пошёл по комнатам.

Повсюду были следы борьбы. Перевёрнутые стулья. Разбитая посуда. Нужно вызывать дежурную группу. Я потянулся в карман за сотовым, когда заметил движение в окне, выходящем на балкон.

Осторожно открыл дверь и увидел женскую задницу, едва прикрытую халатом.

Эта задница на двух коленях и одной руке пыталась от меня уползти на соседний балкон по дээспэшному мостику.

— А ну стоять! Руки за голову! Медленно поворачиваемся! — гаркнул я.

Девушка с растрёпанной рыжей косой поднялась и медленно повернулась, как я и требовал. Первое, бросилось мне в глаза, — грудь, просвечивающая сквозь тонкую ночную сорочку.

Второе — рыжий кот. Он с воплем вырвался из рук подозреваемой мне прямо в лицо. Следом туда же полетела рыжая вместе с «мостиком».

И мы все приземлились на пол.

Ну то есть я — на пол.

Девица — на меня.

Доска — на девицу.

А кот успел скрыться в квартире, каналья!

Пока я собирал звездочки, разлетевшиеся от столкновения головы с бетоном, девица на мне заёрзала и застонала.

Прочувственно так.

Я аж проникся до глубины души. До самого конца.

— Гражданка, будьте добры, встаньте с меня, — я постарался придать взгляду твердости.

Но пока она поднималась, демонстрируя в провисший вырез свои неприкрытые вторичные половые признаки, взгляд мой дал слабину.

Твёрдость проявило кое-что другое.

— Вы вляпались, — сообщила мне гражданка, поднимая с пола пояс и запахивая халат. — В дерьмо.

— Вы мне угрожаете⁈

— Нет, в буквальном смысле. В кошачье дерьмо.

Тут я и сам почуял характерное амбре.

Желание вызывать бригаду резко пропало.

В истории моего Отдела полиции было много начальников. Но вряд ли кто-то входил в неё запятнанным кошачьими экскрементами.

— Что вы тут делали? — спросил я у рыжей, поднимаясь.

— Спасала кота.

— Как ваш кот здесь оказался?

— Это не мой кот.

— Тогда почему и от чего вы его спасали?

— По глупости. От голодной смерти.

— У меня на спине улики, доказывающие, что от голода он не умирал, — возразил я со смешком, поднимаясь с пола.

— Он их от меня скрыл. Орал так, будто его полгода не кормили.

— А почему вы выбрали для спасения кота такой экзотический и весьма опасный способ? — Я показал рукой на доску, в которой по петлям опознавалась дверца шкафа.

— Потому что Льва не было дома! — Она вызывающе сложила руки под грудью.

— А почему не вошли через дверь?

— По той же причине.

— Но дверь была не заперта. — Я попытался извернуться, чтобы взглянуть на масштаб кото-строфы, но смог его лишь учуять.

Судя по запаху, масштаб был глобальным.

— Странно. Лев не мог уйти на работу, не закрыв дверь.

— Льва нет на работе. Именно поэтому я здесь.

В квартире истошно завопил кот.

— Вы умеете ловить беглых преступников? — спросила рыжая, и я кивнул прежде, чем понял, к чему она клонит. — Ну тогда идите ловите. А то он сейчас там такое устроит, представить страшно!

— Сложно представить что-то страшнее, чем текущее состояние квартиры Льва Николаевича, — тоскливо возразил я, представляя следующую главу в легенде о Степане, Повелителе Ментов, Дерьмовой Грозе Беглых Котов. В смысле, преступников.

— Ну, раз квартира всё равно не заперта, идёмте ко мне, — рыжая показала на балконную дверь. — Я вас постираю.

— А я вас пока опрашивать буду, — предложил я. Не так плохо всё складывается.

— Ладно. А вы меня будете опрашивать. После того как поймаете кота.