Девятью Девять

Глава XI

Ужин был восхитителен, хоть и не насыщен событиями. Видимо, на кухарку, как и на Баньяна, происходившее вокруг совершенно не действовало. Впрочем, вся семья безупречно сохраняла внешнюю невозмутимость. Разговор за столом никоим образом не касался покойного, а состоял, как всегда, исключительно из ораторских блесток Джозефа, пошловатого цинизма Артура, тихих набожных комментариев Элен и отдельных резких реплик непредсказуемой Кончи.

После ужина Р. Джозеф добродушно похлопал Мэтта по плечу:

— Вы, несомненно, не обидитесь, молодой человек. Небольшой семейный совет. Мы скоро закончим.

Мэтт кивнул в знак понимания и ушел. Ему хотелось присутствовать на семейном собрании. Оно сулило много интересного, особенно если, как он предполагал, Джозеф собирался обнародовать завещание. Но он смирился с тем, что придется провести время в другом месте, и отправился на поиски компании.

Мэтт обрел ее на кухне, где констебль Рафферти наслаждался обильным холодным ужином в сопровождении большого стакана темного немецкого пива. Он явно был в дружелюбном расположении духа.

— Вечер добрый, сынок, — радушно сказал он. — Вы ведь возились тут с лейтенантом вчера вечером, если не ошибаюсь?

— Да, — ответил Мэтт. — Но сейчас я никому не нужен. Можно мне посидеть тут с вами или лучше я пойду в сад и наемся червяков?

— Дженет! — позвал Рафферти кухарку. — Еще бутылочку темного для джентльмена! Здесь отлично кормят, — с видом знатока произнес он. — Моя сестра служит в Беверли-Хиллз. Вы удивитесь, если узнаете, какими прижимистыми бывают богачи, когда дело касается еды.

Дженет, пухлая миловидная женщина с совершенно седыми волосами, но моложавым лицом, поставила на стол пиво и с нескрываемым любопытством воззрилась на Мэтта.

— Вы ведь вместе с мистером Джозефом видели того человека?

— Да, — признал Мэтт. — По крайней мере, мы видели нечто.

— Конечно, вы видели его! Он сущий дьявол, и не важно, сколько людей поклянутся, что он в это время был в другом месте. Надо быть дьяволом, чтобы убить мистера Харригана…

— Насколько я понимаю, — осторожно поинтересовался Мэтт, — вы не заметили в тот день поблизости никого незнакомого?

— Да уж стала бы я глазеть по сторонам, когда готовила воскресный ужин, к которому так никто и не притронулся! И вдобавок на кухню пришла моя милочка и пристала, чтоб я поучила ее готовить.

— Мисс Харриган была здесь, когда вы услышали, как мы стучим в дверь?

— Была, была. “Что там такое?” — спросила она. “Похоже, мистер Артур снова сыграл какую-то глупую шутку”, — сказала я. Ох, не знали мы…

— Ваша правда, Дженет, — заметил Рафферти, выступая в роли греческого хора.

— А… — Мэтт и сам не знал, что ищет, но его подхлестывало какое-то внутреннее любопытство. — Мисс Харриган говорила с вами только о готовке?

Дженет наморщила лоб.

— Странно, что вы спрашиваете. Говорила и о другом, и я еще задумалась, с чего бы вдруг. Как будто она почуяла смерть в воздухе…

— И о чем же говорила мисс Харриган?

— О своей матери. Все расспрашивала меня. Правда, я мало что могла сказать.

— То есть? О смерти матери?

— Да. Мисс Конча тогда была в монастырской школе. Она, бедняжка, так и не узнала, во что превратилась ее мать в последние несколько недель. Почти ослепла и страшно переживала. Миссис Харриган, она была такая гордая, как все испанки. Она просто не представляла, каково это — не видеть мир, не ходить куда вздумается. Она очень страдала.

— Как умерла миссис Харриган?

— В точности не знаю. Наверное, сердце отказало. Она скончалась в среду, как раз в мой выходной. Я ушла утром, она была совсем здорова. Грустненькая и в плохом настроении, но в остальном в порядке, если не считать глаз. А когда я вернулась вечером, она уже умерла, бедняжка. Хотя бы перестала страдать. Она бы не пережила, если б стала слепой и беспомощной. Бог, по милосердию своему, забрал ее.

— Ваша правда, — подпел Рафферти. — Дженет, а можно еще пивка?

Мэтт заметил, что полицейский внимательно рассматривает его сигарету. Он вдруг занервничал.

— Если не ошибаюсь, это ведь вы поймали Свами? — спросил Рафферти с наигранным спокойствием.

— В прошлую пятницу? Ну да.

— Он куда-то подевался. Как будто исчез. Сержант Краутер вчера вечером побывал у него дома. Не нашел ни следа. — Полицейский по-прежнему смотрел на сигарету.

— А лейтенант приедет сегодня? У меня как раз есть новости про Свами.

— Правда? Кстати, вам, наверное, будет интересно узнать, что сержант Краутер нашел в той квартире кое-что любопытное.

Мэтт последний раз затянулся и раздавил короткий окурок.

— И что же?

Рафферти вздохнул — облегченно и разочарованно.

— Несколько согнутых сигарет. Здесь они мне тоже попадались, но я еще не видел, кто их оставляет. Думал, может быть…

— Сигареты, выкуренные на дюйм или меньше и согнутые пополам?

— Да. Вы знаете, кто так делает?

— Конечно. Артур.

Дверь в столовую открылась, впустив лейтенанта Теренса Маршалла.

— Так и знал, что найду тебя тут, Рафферти, — сказал он.

Рафферти вытянулся по стойке смирно и уселся обратно, когда шеф махнул рукой.

— Без еды не проживешь, лейтенант.

— А я разве запрещаю? — Маршалл указал на пиво. — Еще найдется?

— Конечно. Слушайте, лейтенант, я кое-что выяснил. Знаете, кто оставил в квартире Свами те сигареты, про которые говорил Краутер? Артур Харриган!

— И что это доказывает?

— Ну… это доказывает… черт возьми, лейтенант, это наверняка что-нибудь доказывает.

— Разумеется. Возвращайся на пост и хорошенько подумай.

Рафферти поспешно допил пиво и неохотно вышел.

Лейтенант сидел в мрачном молчании, пока Мэтт наконец не сказал:

— Я могу предложить еще одну зацепку, или меня тоже выставят за дверь?

Маршалл рассмеялся:

— Попробуйте — посмотрим. Да, сейчас я не слишком мил и любезен, но мне вообще весь этот чертов спектакль не по душе. Что у вас за зацепка?

Мэтт рассказал про голос в темноте гостиничного номера. Закончив, он вытащил пистолет из самодельной кобуры, ловко изготовленной из старых подтяжек, и протянул детективу.

— Та же самая модель, — задумчиво произнес Маршалл. — Наш друг настойчив. Хорошо, что вы сюда перебрались.

— Почему?

— Не придется приставлять к вам отдельного охранника. Зюсмауль непременно попытается еще раз. Тут-то мы его и возьмем.

— Думаете, он…

— Черт возьми, нет, конечно. Это же очевидно. Он не имеет никакого отношения к убийству Харригана, что доказывает нападение на вас.

— Свами пытается убить меня, и это доказывает, что он не убивал Харригана? Простите, лейтенант, но мне за вашими блистательными рассуждениями не угнаться.

— Господи, да тут бы и идиот понял! Извините. Дурной нрав в работе не помощник.

— Для такого состояния дел есть классическая фраза: “Полиция зашла в тупик”.

Маршалл осушил свой стакан.

— Не смешно. И раз уж я повысил вас до звания своего полуофициального Ватсона, могли бы, по крайности, выказать мне некоторое уважение.

Мэтт ухмыльнулся:

— Ладно. Откройте же мне истину, учитель, и я обещаю внимательно слушать.

— Сейчас некогда. Как только закончится семейный совет, я займусь делом. Вот что — завтра у меня выходной, если только не случится что-нибудь неожиданное. Но если дела будут развиваться с той же скоростью, с мелочами ребята и сами разберутся. Так что приходите ужинать. Вам понравятся моя жена, ее стряпня и, возможно, даже наш ребенок. А потом сядем и подробно обсудим эту чертовщину.

— Охотно.

— Прекрасно. Вот. — Маршалл нацарапал Мэтту адрес.

В дверях показался Баньян.

— Мистер Харриган просит вас, джентльмены, пройти в кабинет.

Семейный совет, видимо, прошел далеко не мирно. Обычно розовое лицо Джозефа стало ярко-красным. Артур сидел, скорчившись, в уголке и дулся. Конча хранила зловещее молчание, но ее спокойствие намекало на подавляемые эмоции. Только Элен казалась безмятежной, хотя и шмыгала носом.

— Добрый вечер, джентльмены, — приветствовал вошедших Джозеф в своей лучшей послеобеденной манере, которая теперь явно давалась ему не без труда. — Пожалуйста, садитесь. Итак, мы решили, лейтенант, что нет причин тянуть с оглашением условий завещания моего бедного брата. По моему профессиональному опыту во многих делах об убийстве завещание имеет первостепенное значение. Хотя в данном случае, как вы сейчас убедитесь, это не так, мы сознаем необходимость проведения стандартной процедуры. Я могу добавить, что оглашение вряд ли преподнесет какие-либо сюрпризы. Вулф никогда не делал секрета из своих планов касательно завещания…

— Да неужели? — огрызнулся Артур.

— В целом, я имею в виду. Разумеется, есть некоторые мелочи…

— Понятно, — сказал Маршалл. — Продолжайте.

— Само собой, сначала идут обычные подарки слугам и пожертвования в благотворительные и религиозные учреждения, в том числе ордену сестер Марфы из Вифании. Вам нужен подробный перечень?

— Нет.

— Вы дельный и прямой человек, лейтенант. — Джозеф улыбнулся. — Главные наследники — разумеется, дети покойного, то есть присутствующие здесь Мэри и Артур.

Маршалл нахмурился:

— И все?

— Да. Если вам кажется странным, что в число наследников не включены мы с сестрой, позвольте объяснить, что мы много лет назад разделили с Вулфом поровну семейное состояние. Нет никаких причин, по которым его доля должна достаться нам.

— И насколько велико наследство?

— Пока трудно сказать наверняка, но, впрочем, я уверен, что обе доли выражаются в шестизначных числах.

Лейтенант присвистнул.

— Если сравнить с полицейским жалованьем, деньги немалые. И каким образом они будет переданы?

Артур издал неопределенный, но уж точно не дружелюбный звук.

Джозеф сделал вид, что ничего не слышал.

— Наследство надлежит поделить пополам и передать в доверительное управление. Один счет попечители откроют на имя моей племянницы. Она получит деньги, когда ей исполнится двадцать один год или в случае замужества, если брак произойдет с согласия попечителей и по достижении ею восемнадцати лет. После двадцати одного года она, конечно, вольна выходить замуж по собственному выбору.

— Кто попечители?

— Я и Т.Ф. Рэндал, известный брокер Мой клиент и старый друг семьи.

— А вторая половина наследства?

— Будет находиться под управлением тех же самых попечителей, пока Артуру не исполнится двадцать пять. Тогда он получит капитал целиком, если попечители сочтут это благоразумным. Если, впрочем, они оба решат, что не следует выдавать полную сумму, он получит половину, а прочее останется лежать на счете. Решение может быть пересмотрено через пять лет. По истечении пятилетнего срока Артур получит сумму полностью или снова половину, по усмотрению попечителей, и так далее, до достижения им сорока лет, когда вся сумма перейдет ему без всяких условий.

— Это нечестно! — взорвался Артур. — Чертовская несправедливость по отношению к собственному сыну!

— Артур! — упрекнула тетя Элен.

— Что?! Если отец мне не доверял, то почему вообще не лишил наследства или не выплатил какие- нибудь грошовые отступные? Почему я должен увиваться вокруг дяди Джо и подлизываться к нему, чтобы получить свои деньги полностью? И почему я обязан ждать четыре года, прежде чем мне выдадут хотя бы цент? Он не подумал, что я хочу начать собственное дело?

— Возможно, — произнесла Конча, — именно об этом он и подумал.

— Тебе хорошо говорить! Когда тебе стукнет восемнадцать, ты выйдешь за Грега Рэндала и получишь денежки полностью, а мне придется приходить к вам и клянчить объедки!

Маршалл сухо произнес:

— Боюсь, я не в силах сочувствовать лишениям молодого человека, вынужденного прозябать на процентах с шестизначной суммы. Возможно, мы смотрим на жизнь по-разному… Это все, мистер Харриган?

— Да…

Маршалл заметил, что тот замялся.

— Что-то еще?

— Да… Если не ошибаюсь, мистер Дункан упоминал о существовании дополнительного распоряжения, в котором он назначается литературным душеприказчиком?

— Да, — сказал Мэтт. — Мистер Харриган написал его в субботу поздно ночью.

— Вы сами видели этот документ?

— Нет. Он мне сказал.

— Гм. Вулф не отдал его мне, чтобы присоединить к завещанию, но, разумеется… Лейтенант, не находили ли вы чего-нибудь подобного среди прочих бумаг?

— Нет. А вам оно не попадалось, Дункан?

Мэтт покачал головой:

— На столе не было никаких личных бумаг, только рабочие заметки.

— Тогда не знаю, как поступить с этим изустным назначением. В завещании нет никаких распоряжений касательно специального литературного душеприказчика. Мое положение главного исполнителя, разумеется, предполагает и работу с документами. Так или иначе, молодой человек, работа предстоит нелегкая, и я буду рад всякой помощи, какую вы сумеете оказать, тем более что вы, несомненно, знаете больше, чем я. Жалованье за труд вам можно назначить из имеющейся суммы наследства.

— Занятно, — вслух подивился Маршалл. — Похоже, из комнаты больше ничего не пропало, кроме предполагаемой приписки к завещанию. Если она исчезла в промежутке между тем временем, когда Дункан покинул вашего брата, и полицейским обыском, то ее, по всей видимости, забрал…

— Войдите, — сказала тетя Элен, потому что в дверь постучали.

Впервые Мэтт видел растерянность на лице Баньяна.

— Вас хочет видеть очень странная личность, сэр, — сообщил он Джозефу. — Также просит и о встрече с вами, лейтенант.

— Кто беспокоит нас в такое время? — поинтересовался Джозеф.

Баньян, поколебавшись, ответил:

— Он назвался Агасфером.

Человек в желтом одеянии вошел в комнату, распространяя ощущение скрытой силы. Он прекрасно владел своим телом и двигался с минимумом усилий и максимумом изящества. Задержавшись у двери, он поклонился каждому по очереди — сначала Элен, потом Конче, Джозефу, Артуру и, наконец, Мэтту и лейтенанту. Поклон был самый простой, но отчего-то казался церемониальным.

— Не будете ли вы так любезны, сэр, — вспыхнул Джозеф, — прекратить кривлянье и ответить, какого черта осмелились вторично осквернить своим присутствием наш дом?

Агасфер обвел комнату взглядом и улыбнулся.

— Я едва узнаю это место, лейтенант, после того как ваши люди тут все перевернули.

— Как будто вы вообще способны его узнать, — фыркнул Маршалл.

— Вы еще не верите? О, долго ли мне страдать от надменного неверия современных умов! Ибо сказано в одиннадцатой главе Евангелия от Иосифа: “Видя, они не видят, и слыша, не слышат. Воистину, имея чувства, ничего не чувствуют”. Так оно и есть.

— Ладно, — прервал лейтенант. — Когда вы побывали здесь до обыска, сколько стопок бумаги лежало на столе?

— Три.

Агасфер ответил не задумываясь, спокойно и уверенно, как будто его спросили, сколько будет один плюс два. Мэтт и лейтенант переглянулись: проповедник не ошибся.

— А где до обыска находилась коробка с дротиками? — спросил Мэтт.

Агасфер улыбнулся:

— Вы надеетесь так легко меня подловить? Ибо известно вам самим, что она стояла там же, где стоит теперь, — на столе, неподалеку от правого подлокотника кресла.

— Вы зря тратите время, лейтенант, — перебил Джозеф. — Неужели вы сомневаетесь, что преступник перед нами? Перестаньте гадать, кто убил моего брата. Главный вопрос: как?

— Что-то вы слишком горячитесь, дядя Джо, — пробормотал Артур.

— А вы что-то слишком спешите с намеками, — отрезал Маршалл.

— Подождите, — вмешалась тетя Элен. — По-моему, сейчас главный вопрос — не что он натворил в прошлом, а как посмел прийти сюда теперь. Итак, сэр, что подвигло вас на эту наглость?

— Наглость? Дорогая леди, вы ко мне несправедливы. Я всего лишь пришел, чтобы принести самые искренние извинения за неизбежный поступок. Из блага проистекает скорбь, точно так же как из скорби проистекает благо. Так учат Древние. Иными словами, благо, обретенное истинной верой после смерти мистера Харригана, приносит с собой сопутствующую сему скорбь о вашей потере. И потому я хочу выразить вам свои соболезнования.

Агасфер держался немного иначе, чем в Храме. Он не властвовал над слушателями, не воодушевлял, не гипнотизировал, но его спокойная обходительность и безупречно продуманная речь, как ни странно, убеждали. Голос проповедника звучал так насыщенно, а интонации настолько проникали в сознание, что на мгновение Мэтт и сам чуть не поверил в искренность этих нелепых соболезнований.

Конча встала.

— Лейтенант, — заявила она, — с самого детства у меня фобия… нет, точнее сказать, настоящий фетишизм в отношении бород. Мне вечно доставалось по рукам от няни, потому что я непременно тянулась, чтобы схватиться за бороду. Я уже много лет не испытывала подобного влечения, но сейчас, кажется, не в силах сдерживаться. Не постоите ли у двери, чтобы я могла отвести душу?

У лейтенанта вырвался смешок.

— Охотно, мисс Харриган. Я придерживаюсь современных взглядов. Никаких запретов. Не позволяй желанию свести тебя с ума. А если на вас найдет извращенное желание стянуть с него перчатки и поиграть с подушечками для снятия отпечатков (они вон там, на столе), я буду с любопытством ждать результатов.

Все еще улыбаясь, он шагнул к входной двери. Мэтт встал между Агасфером и стеклянными дверями. Семья радостно наблюдала, как Конча, шевеля пальцами, медленно подбирается к человеку в желтом одеянии.

Агасфер стоял неподвижно, пока девушка не оказалась совсем близко. Тогда он заговорил — негромко, но настойчиво.

— Советую вам, лейтенант, удержать юную леди.

— С какой стати?

— Потому что я приехал сюда, заручившись полицейской охраной. Разумеется, человек в моем положении обязан принять меры предосторожности на случай необдуманной вспышки, даже если им движет милосердие. Друзья из городского совета снабдили меня эскортом, который сейчас ждет снаружи и, несомненно, болтает с вашими парнями. Следовательно, если им придется доложить, что на меня набросились у вас на глазах, боюсь, вы вряд ли сможете рассчитывать на карьеру в правоохранительных органах.

Маршалл на мгновение смешался, но затем шагнул вперед и взял Кончу за руку.

— Один — ноль, — пробормотал он, мягко отводя девушку в сторону. — А теперь, многоуважаемый учитель, не уберетесь ли вы отсюда ко всем чертям? Или вашей охране придется доложить, что я употребляю слова, неподобающие офицеру полиции?

— Нет веры в людях, — со вздохом посетовал Агасфер. — Я прихожу с любовью, превышающей христианскую, и встречаю лишь негодование, угрозы и оскорбления. Но я принимаю обиды, точно так же, как принял этот желтый знак унижения. Ибо сказано…

— Ты слышал лейтенанта! — рявкнул Джозеф. — Да простит меня сестра, но я повторю: убирайся отсюда ко всем чертям!

Медленно и скорбно Агасфер вновь проделал церемониальные поклоны, на сей раз в обратном порядке, закончив тетей Элен. Он с достоинством удалился, двигаясь так же изящно, как и при своем появлении.

— Вот псих, — вяло заметил Артур.

— В кои-то веки я с вами согласен, — сказал Маршалл. — Но здесь я чую что-то странное. Агасфер пришел не только ради того, чтобы… Можно позвонить?

Элен кивнула. Лейтенант сел за стол и принялся быстро отдавать приказы. Ближайшей патрульной машине, снабженной рацией, он велел немедленно связаться с кем-нибудь из полицейских в окрестностях Храма Света, чтобы тот как можно скорее перезвонил по указанному номеру.

— Я в курсе, — яростно произнес Джозеф, — что у подобных негодяев обычно бывают политические связи, но не подозревал, что они не чураются даже бесстыдного подкупа полиции!

— Ну, не знаю, — сказал Маршалл. — Не вините того, кто дал Агасферу сопровождение, — в общем, он поступил разумно. Но, к сожалению, замечательная затея вашей племянницы не удалась. — Он с неприкрытым восхищением взглянул на Кончу. — Вы очень сообразительная девочка, мисс Харриган.

Похоже, на него Конча за “девочку” не обиделась.

— Я просто подумала, что вам было бы интересно узнать, — ответила она.

Элен с дрожью поднялась.

— Теперь меня будет преследовать присутствие этого человека. Он — зло. В нем есть что-то не от мира сего, но и не от Божьего мира.

— Полно, дорогая, — проговорил Джозеф. — Он — зло, согласен. Но, слава богу, не такое зло, с которым лейтенант либо я не сумеем справиться.

— Надеюсь, ты прав, Джозеф. Я молюсь, чтобы ты оказался прав. Прошу меня извинить. — И тетя Элен удалилась в молельню.

— Решение всех проблем. — Артур фыркнул. — Немножко поплакать, постоять на коленях, что-то такое пошептать, помечтать, и готово. Очень удобно.

Джозеф на сей раз не взорвался. Он заговорил холодно и ровно:

— Артур, если твоя нелепая, бестолковая жизнь не научила тебя почитать и уважать старших, я настоятельно прошу: по крайней мере, держи в голове условия завещания, которые ты услышал сегодня.

Артур встал:

— К черту завещание. И вы, дражайший дядюшка, тоже можете проваливать ко всем чертям. Я сам о себе позабочусь.

Он скомкал сигарету, швырнул ее в камин и вразвалку вышел из комнаты. Во время этой бунтарской речи Мэтт заметил (или ему померещилось?), что глаза Артура сверкнули, на мгновение задержавшись на полках с папками.

Маршалл поспешно ответил на звонок, отрывисто задал несколько вопросов и выслушал ответ. Затем медленно положил трубку и повернулся к остальным.

— Агасфер, — сказал он, — не покидал сегодня Храм. Более того, сейчас он лично читает проповедь, которая длится уже целый час.

Джозеф невольно перекрестился. Конча потянула носом.

— Лейтенант, — спросила она, — вы чуете запах серы?