Джони, о-е! Или назад в СССР-4!

Глава 26

— Послушай, Евгений Викторович, — начал Андропов. — твоё желание развивать малую Родину — понятно. Но ты подумай и о большой Родине.

— А я не думаю? — приподнял я брови, округлив глаза.

Андропов улыбнулся и покрутил головой.

— Ловок ты ловить на слове! Но не перебивай. Кхм-кхм… А наши секреты? Там база ТОФ. Кабели правительственной связи, корабли, ракеты, нацеленные на Аляску, средства ПВО… А ты предлагаешь открыть границу. Да мы и сейчас китайцев вылавливаем пачками, а ты предлагаешь им земли отдать в аренду.

— Ну, во-первых, земли в аренду — это Уссурийск и далее. Во-вторых, Китай никогда не нападёт первым. Он будет принимать угрожающие позы, но войной на Россию не полезет.

— Кхм! Ты, Евгений Викторович, уже в который раз называешь СССР — Россией. Мы с тобой, вроде бы уже договорились, что мы развалить СССР никому не позволим. И, ты же знаешь, мы провели превентивные мероприятия по исключению негативных факторов твоей истории из нашей истории.

Он, как сказал: «Твоей истории», так по мне дрожь пробежала.

— Неужели — всё-таки догадывается? — мелькнула мысль.

— На место одним факторам появляются другие. Главное в этом процессе — люди, а имя им «Легион». Ослеплены многие идеей «смешанного социализма». Искушение жить намного лучше других, вознестись над толпой — сильнейше и сладчайшее чувство.

— Это ты сейчас о себе? — усмехнулся Андропов.

Я вздохнул.

— К счастью, — нет. Это, как алкоголь… Одного возбуждает, другого вгоняет в депрессию, а третий сидит, как дурак, и даже не пьянеет.

Я бы хотел сказать, но никогда, наверное, не скажу, что имел в своей жизни так много, что не каждому было дано. У меня была семья, дом, любимое дело, великолепные «хобби». Моя жизнь была насыщена и богата красками, которыми я здесь так толком и не занимался. Ими надо жить, как книгами, которые пишешь, а мне приходилось жить проблемами малой и большой Родинами, а, по сути, — одной Родиной.

— У тебя сейчас было такое лицо, словно ты потерял близкого тебе человека, — сказал, покачав головой Андропов. — Странный ты человек Семёнов. Может ты инопланетянин, вселившийся в тело нашего гражданина? Кхе-кхе…

Это прозвучало неожиданно и я удивился.

— Хм! Интересная мысль! — сказал я. — Почему бы и нет? Я же точно не совсем человек. Хотя имеющимися приборами ничего выявить не удалось.

— Я читал заключение наших специалистов, анализировавших ваши с Сомерсетом, исследования твоего организма. Жаль, что ты не хочешь отдаться нашим учёным.

Хотелось мне сказать, что отдаваться — не моя привычка, но не захотел хамить генеральному секретарю.

— Не к чему меня и мои особенные качества засвечивать перед вашими учёными. Они же все поголовно диссиденты. Меня или украдут, или уничтожат. Мы обсуждали уже с вами все за и против. Да, информация о будущем в моей голове откуда-то появляется. Но ведь теперь появляется и информация об изменённом будущем. Значит, никто во мне из будущего не поселился, а просто существует некий канал, связывающий мой мозг с чем-то, что находится в две тысячи двадцатом году. С каким-то дата-центром. Ха-ха… С компьютером, что-ли? Но я не робот, ха-ха… От роботов дети не появляются.

Я не стал говорить Андропову, что временной диапазон информации о будущем сдвинулся на те десять лет, что я провёл в этом мире. То есть я теперь получал сведения и из двадцать девятого года. И они мне, честно говоря, не очень нравились. Но я об этом никому не говорил. Почему? Да потому, что там шла война. А от СССР всё равно откололись прибалтийские республики и Закавказье, где и полыхало. Там шла война Азербайджана с Арменией за Нагорный Карабах. Но тут я об этом молчал. Эхе-хе…

— И Китай, ты говоришь, сделал вид, что рассорился с нами, для того, чтобы сделать вид, что дружит с Западом и получить от них технологии?

— Да. Именно так. И они сейчас к нам не пойдут, но запомнят, что мы им предложили и воспользуются нашим приглашением году в девяностом. Теперь же, после того, как китайцы откажутся, можно будет позвать корейцев. Я готов создать с ними совместные предприятия по выращиванию овощей, свиней и птицы. И это надо сделать до того, как свинину будут выращивать в Китае и везти к нам контрабандой. Если сейчас начнём, то может быть лет через пять, обеспечим Приморье мясом.

— Но ведь есть в Приморье и свинофермы, и птицефабрики, — удивился Андропов.

— Вы видели что это за птицефабрики и свинофермы? Позапрошлый век. Вонь стоит такая, что глаза режет. Особенно вокруг птичников. Они так и не наладили утилизацию говна, а это, то ещё химическое оружие. Хе-хе…

— Но зачем тебе открытый Владивосток? Северные корейцы на тебя работают и пусть работают.

— Говорил уже, — вздохнул я, — что Китай, какой он станет через пятьдесят лет, не нужен западу также, как и сильная Россия… Млять! Да, что это со мой⁈ СССР, конечно! И это всё нужно, чтобы Китай встал вместе с СССР против англосаксов, когда те станут вводить против нас санкции. Рынки сбыта, мать их! Через лет десять Союз будет производить те же самые товары, что и на Западе. Технологии и патенты я постепенно скупаю. Но не надо забывать и свои. Наш хлеб, печенье, варенье, и даже солёные огурцы и капуста, могут конкурировать с западными аналогами, но их туда никто не пустит. Ха-ха… Совбодный рынок, млять! А вот в Китай — запросто. Главное — увеличить производство и разрешить свободное посещение. Можно уже сейчас начать с Хабаровского края, сделав там удобные пограничные переходы и мост через Амур.

— Ни хрена себе! Мост через Амур! Легко сказать!

— Пригласите французов и они построят. Хотите, я приглашу? Не надо стесняться своих слабостей, Юрий Владимирович. Извините за нравоучение. Сильному в большом не страшно признаться, что он слаб в малом. Заодно и научимся. А как иначе учиться? А ведь нам ещё мост через бухту Золотой Рог строить и на Русский остров.

Андропов поморщился.

— Снова ты о своих мостах. Это — утопия. По крайней мере — через пролив Босфор. Меня консультировали ваши мостовики.

— Ни какая не утопия. Мосты будут построены. И причём, нашими момтовиками, но не приморскими. Опасаетесь наших? Есть такая фирма на Тайване — «T. Y. LIN International». Она берётся построить мосты всего за десять миллиардов рублей.

— Как она может браться, когда никто никаких изысканий ещё не вёл? — удивился Юрий Владимирович.

— А зачем нам изыскания, когда у меня вот тут, — я постучал по голове, — проект, как живой. И он уже воплощён мной на чертежах, между прочим.

— Понятно. А Тайваньскую фирму ты купил? — с усмешкой спросил Андропов.

Я «скромно» улыбнулся и пожал плечами. Андропов вздохнул.

— Через бухту мост можешь строить. Деньги мы выделим. Проект согласуй.

— Да хрен они согласуют! Все попрячутся, как тараканы, за швабру.

— Ничего-ничего, — «утешил» Юрий Владимирович. — Ты, главное, проекты предоставь. Мостт на Русский остров и в стратегических целях полезен.

— Э-э-э… — занервничал я. — Десять миллиардов — это один мост. Второй — чуть дешевле, но тоже приличные деньги стоит. У меня столько нет.

Андропов улыбнулся.

— Ну, ты, Евгений, меня за какого-то рэкетира держишь. Так у вас говорят? Рэкетиры?

— У кого это, у нас? — надулся я. — У нас нормальное охранное агенство. Это мы с рэкетирами боремся. Вместо милиции, кстати.

— Ха-ха! — рассмеялся и разулыбался Андропов. — А то, что вы привлекаете ОМОН на свои разборки с бандитами?

— Это только для того, чтобы они мохом не поросли, — улыбнулся я.

— Ладно, — посерьёзнел вдруг Андропов. — Считай, что ты меня именно сейчас убедил. Мы тоже не лаптем щи хлебаем. Думали по поводу Владивостока долго. Мнения, как обычно, разные. Но ты убедил. И с дальневосточным гектаром идея хорошая. Пора ускоряться.

— Хе-хе… Только больше ста не гоните, — пошутил я.

— Мы в рамках правил и закона, — очень серьёзно сказал Юрий Владимирович. — Как там твой любимый анекдот про старого быка? Мы медленно спустимся с горы?

— Ага, — улыбнулся я ещё шире.

— Так вот, будут тебе десять миллиардов из госбюджета, а десять возьмёшь в краевом. Рассмотрим твои проекты и вынесем партийное решение и постановление совета министров. Думаю к июню и земли на Русском передадим из фондов Министерства обороны городу. К тому времени и город откроем.

— Во-о-о… Хоть Хабаровчане и Якутяне у моря греться смогут. Тогда встречный вопрос по поводу Дальневосточного гектара… Мне, вы знаете, он не нужен, и для частного предпринимателя, что пасеку, или бахчу держать хочет, его достаточно. А вот для нормального предпринимателя — этого мало. Как бы землеотвод серьёзных проектов…

— Типа твоих, — усмехнулся Андропов.

— Именно, — серьёзно кивнул я. — Так вот… Землеотвод серьёзных проектов, решающих вопросы безопасности государства. А питание народа — это оно и есть… Так вот…

— Понял с полуслова, как говорит наш сатирик Михаил Жванецкий. Ты снова про территории опережающего развития, освобождённые от налога?

— Так точно, товарищ генеральный секретарь. А то что же получается? Я за народ радею, а меня, как частный капитал, налогом прогрессивным? Ведь цены я стану держать ваши.

— Не ваши, а наши, — буркнул Андропов. — Подумаю, что можно сделать. Почитаю про твои ЗАТО и ТОРы. Другое сейчас в голове.

— И последнее… Мне бы на нашей Шаморе участок под гостиницу и ресторан…

— О, господи! — взмолился генеральный секретарь коммунистической партии Советского Союза.

Если бы не сводные таблицы типа «Микрософтовского» «Экселя», я бы завяз в бумажных или даже электронных отчётах. А так, мне присылали архивированные файлы, я их распаковывал, и видел движение дел по всем направлениям бизнеса, которые, сводились в баланс. Были, конечно и другие бухгалтерско-финансовые отчёты от ежедневыхдо месячных, но эти я просматривал редко. В основном, когда совершались значимые зделки или поступали значимые платежи. А так, всё «пасла» моя служба безопасности. Э-э-э… Ну как, кхе-кхе, моя? «Наша»…

Разрешение на продажу части выпускаемых новейших процессоров я получил и от имени Делаваля заключил контракт с СССР на их покупку и другой контракт с фирмой Мицубиси на их продажу. Таким образом, для японцев я стал предпочтительным бизнес-партнёром. Тем более, что таким образом мне не надо было возвращать японцам валюту, конвертируя рубли в йены. Проводили взаимозачёт и японцы мне оставались чуть-чуть должны.

Кадрами я обрастал легко, опираясь на выпускников Приморских вузов. Имея диплом МФТИ, я защитил, сначала кандидатскую, потом докторскую, и получил соответствующие регалии. Ну, как защитил? В зачёт пошли мои новаторские технологии в области микроэлектроники и защита проходила в «закрытом» режиме. Да, что там… Мне просто выписали соответствующие документы.

За счёт них меня уважительно встречали в наших вузах и приглашали (по моей просьбе) в комиссии по защите дипломов, причём как в Политехнический, так и в другие институты, где я отбирал себе кадры. А зачем два раза собеседовать, когда можно и темы дипломов подсказать и потом посмотреть, как человек справился с поставленной ему задачей.

Как не странно, времени хватало на всё. Слава богу, мы выстроили большое двадцатиэтажное здание под офис. Прямо на Луговой. Забив в фундамент две тысячи пятьсот семидесятиметровых свай. На этом фундаменте мы отрабатывали технологию бурения и наполнения полости бетоном, в дальнейшем использованную нами при строительстве моста через пролив Босфор.

Здесь тоже пробуренные полости заполнялись морской водой, так как мы ставили фундамент в бухте «Золотой Рог» и, заливаемый в них бетон, вытеснял морскую воду.

Юрий Владимирович, когда мы с ним встретились на следующий год, и он слушал мой отчёт о проделанной работе (как-то у нас так повелось), уважительно на меня посмотрел, когда я ему об этом рассказал.

— Серьёзный ты человек, Евгений Викторович, — сказал он. — Как у тебя получается, всё успевать и делать всё высококачественно?

— Э-э-э, — «затормозил» я и пошутил. — Это, наверное, потому, что у меня в голове компьютер, а не мозг.

— Может быть, может быть, — очень серьёзно и несколько задумчиво произнёс Юрий Владимирович.

Его задумчивость меня насторожила, но последствий для меня не имела. А я, и вправду, всё больше стал замечать в себе какой-то излишний порядок. Программный порядок, что ли? Я стал помнить свои сводные таблицы, видя их буквально перед глазами. Такие способности не естественны человеку. Он и текст на листе формата «А-;» не представит визуально. Есть, конечно, индивидуумы,но таких единицы, на сколько я знаю. И сам я такими способностями ни в той, ни в этой жизнях не обладал. Раньше не обладал. А сейчас с какого-то времени стал обладать… Да-а-а… Только с какого? Не с того ли,, когда в меня вселилось нечто? Проникло в мою ментальную матрицу, млять. Пузырь, грёбаный! Матрёшка, мать её! Я — в Женьку, нечто — в меня… А что там в этом «нечто», вообще хрен знает. Ага… Хрен знает, но мне не мешает… А даже помогает. Стихотворец, едрит, Мадрит. Кхм-кхм…

Я и отчитывался Юрию Владимировичу, почти не глядя в напечатанные на моём лазерном принтере листы. А отчитывался подробно, отвечая за каждый потраченный рубль, фунт, доллар, или йену. Он и так всё это знал, но я долбил его цифрами, и не потому, что хотел замучить, а потому, что мне это нравилось. У меня сходился баланс и были хорошие не только финансово-экономические показатели, но и валовые. То есть количество выпущенной продукции с учётом рассчитанной потребности населения. И не только рассчитанной, но и подтверждённой маркетинговыми исследованиями.

Студент — движитель торговли и прогресса. Особенно, если ему ставить адекватные задачи и нормально платить. А жадничать мне резона не было. Мне нужны были грамотные и, главное, надёжные, кадры.

— И память у тебя, точно, как у компьютера. Вот сколько, например, будет, если триста сорок пять умножить на шестьсот сорок шесть?

— Э-э-э, — сказал я и к своему ужасу понял, что знаю ответ. Не считаю, а именно, знаю.

По моим глазам и лицу Юрий Владимирович понял, что я знаю ответ и задумчиво произнёс со вздохом:

— Вот-вот…

А я понял, что говорить, что не знаю ответ, будет глупо.

— А ты не хочешь отдаться нашим учёным.

— Да, не девушка я, чтобы отдаваться, — вспылил я. — Ну, зачем вы снова и снова поднимаете этот вопрос?

— Да, ладно, чего ты? Не хочешь, не надо. И самому не интересно?

— Не интересно! — буркнул я.

— Потому, что страшно? — спросил Андропов тихим голосом.

Я подумал-подумал, пожал плечами, скривился и кивнул.

— Это, как не хотеть узнавать, что ты неизлечимо болен, — сказал я.

— Ну, почему, вдруг, болен. Тут, скорее всего, несколько иное.