Джони, о-е! Или назад в СССР-4!

Глава 27

Юрий Владимирович сделал паузу и внимательно сквозь стёкла очков посмотрел мне в глаза.

— Твой отец занимался э-э-э, внеземными технологиями. Ты слышал, наверное, что под Приморским Дальнегорском в семидесятом году разбился НЛО?

— Слышал, но разве это правда?

— Кто знает? — пожал плечами генеральный секретарь. — Никто не видел, ни обломков, ни пришельцев. Только несколько человек, посланных, чтобы обследовать место предполагаемого, э-э-э, крушения, потом стали проявлять странные способности. Быстро и точно считать, например. Вспоминать какие-то события, которые раньше не переживали. Необычные способности… Вот и ты…

— Мне тогда было десять лет и отец уже с нами не жил, — сказал я.

— Жить не жил, но с тобой встречался.

— Вы думаете, он заразил меня? — усмехнулся я, так как знал, что это не так.

— Заразил, не заразил, но результат на лицо, как говорится.

— А где мой отец, Юрий Владимирович? Он живой хоть? Мать считает, что его спрятали в каком-то НИИ.

Андропов вздохнул.

— Он исчез при невыясненных обстоятельствах.

— Его убили?

— Нет, — Андропов покрутил головой. — Вернее, я не знаю. Они все куда-то исчезли. Все те, кто, э-э-э, облучился.

— Облучился?

— Так говорят те, кто их обследовал. У них имелся какой-то фон. Радиация, но не опасная. Вернее, радиоволны от них какие-то шли. Или радиосигналы…

— Но меня ведь проверяли?

— Проверяли, — согласился генсек. — И не раз, и не два. Ничего не обнаружили.

— Ну, вот, — облегчённо вздохнул я.

— Что вот? Ты же сам говоришь, что «по делам узнаешь их».

Я нахмурился.

— «Их» — это вы про меня?

— Нет, конечно. Это я про «них». Но факт остаётся фактом. Как-то ты «подцепил» от своего отца, э-э-э, радиацию.

— Он, что, тоже будущее видел?

— Он об этом не говорил. Да и не виделись мы с ним. Но вели себя он и его коллеги странно. Так в отчётах написано. А потом пропали. Из закрытого помещения пропали.

— Так не бывает, — покрутил головой я. — В материальном мире не бывает. Кто-то вывел, значит.

— В материальном мире не бывает, — грустно согласился генсек, — но факт остаётся фактом. Комиссия не выявила. Ладно. Закончили об этом. С мостами всё не так просто, но постановление Совмина у тебя будет где-то к июню. Готовься.

— Всегда готов!

— Молодец. Сколько времени отводишь на строительство?

— Года три.

— На оба моста?

— Одновременно начнём строить. С землями как?

Андропов скривился.

— Минобороны рогами в землю упёрлось. Секретные объекты там у них… Съездить, самому посмотреть, что ли?

— Приезжайте, Юрий Владимирович. На акул порыбачим.

— Не люблю я рыбалку. Да и море не особо жалую. Хотя… Песчаный пляж, солнце, и море без волн я люблю.

— Вот на Русском острове, как раз такие места найти можно. Может, тогда воздержимся от строительства моста через Босфор Восточный? Там, действительно, будет сложно строить. Течение, глубины, скальные породы рыхлые…

— Сдрейфил уже? — усмехнулся Андропов.

— Вот ещё! — хмыкнул я. — Тайцы опытные специалисты. Они в Малайзии мосты строили, а там такие приливы-отливы… Да и технологии в проекте хорошо прописаны. Наши технологии, кстати.

— Хм! Наши! Наши, да не наши! Какого века технологии? Нет пока таких. Я узнавал у тех, кто это придумал. Нет ещё этих людей и думать пока не кому. Да-а-а… Трудно мне с тобой, Евгений. И без тебя бы ничего не было. Дилемма.

— Да, какая дилемма, Юрий Владимирович. Я же, как мышь, тихо сижу под веником. Сижу и делаю свои дела.

— Ломакин снова приезжал. Что ты с ним не можешь найти общего языка? Жалуется, что ты партсобрания не посещаешь. Не занимаешься партийной работой.

— Кхм! Я, вообще-то, вроде, как, гхм, прикомандированный милиционер. Я в Москве стою на партучёте.

— Во-от об этом и речь. Прописан во Владивостоке, а стоишь на учёте в Москве. Не порядок. Давай мы тебя в УВД края переведём?

— Тогда уж лучше сразу расстреляйте. Они же меня заклюют. В наряды ходить заставят. Уволюсь я, наверное. Трудно на трёх стульях сидеть.

— Ты хоть до минимальной пенсии дослужи, — хмыкнул Андропов. — Два года потерпи. Хорошо! Выведем мы тебя из под милицейской крыши. Но документ прикрытия оставим прежний. Отстанут от тебя краевики. Что хоть ты ощущаешь?

— В смысле? — удивился я.

— У себя внутри, что-то чувствуешь необычное?

— Да, ни хрена! — искренне соврал я. — Ощущений посторонний нет. Сердце стучит ровно. В ушах не звенит. Перед глазами «мушки» не летают.

— Сознание больше не терял, как в Англии?

Я вздохнул и мотнул головой.

— Не-е-е… Не терял. Не знаю, что это было тогда.

— Хорошо. Оставим неприятную тему. Вернёмся к твоим успехам. Ладно у тебя со свинарниками получается. Запустил, говоришь, вместе с перерабатывающим дерьмо комплексом? Так ты сказал? Дерьмокомплекс? Смотри, как бы в народ это слово не ушло.

— Самому понравилось, — усмехнулся я и махнул рукой. — Пусть уходит. Главное — результат. Если будет дерьмовый, то что, уж пенять?

— Когда свинское поголовье завезёшь? — усмехнулся Андропов.

— Э-э-э… Да, вот. Закупили уже и из Канады везут. Породы очень ценные: Йоркшир, Дюрок и Ландрас. Датских свиней в нашей Курской области в аренду взяли. Хе-хе… Кроме этого, вьетнамские вислобрюхие свиньи уже проходят адаптацию к суровым местным природным условиям, и уже в значительной мере повысили продуктивность местного поголовья. Хе-хе…

Андропов покачал из стороны в сторону головой.

— Ты и в свиноводстве разбираешься…

— Это не я, — вздохнул я, и понял, что сказал лишнее. — Вернее… Э-э-э… В голове у меня знания. Вот я и пользуюсь. Это, — как знать, как автомат Калашникова разбирать. Или швейную машинку починить. Просто, э-э-э, знаешь и всё.

— Ты шьёшь, что ли?

— Мать шьёт, а я ей машинку настраиваю.

— Хорошо тебе, — сказал Юрий Владимирович и вздохнул. — А тут, как слепой. Нихрена не знаешь, куда идти.

— Да, правильно вы идёте, Юрий Владимирович. Правильно уже то, что вы статью в конституции не убрали о партии, как руководящей и направляющей силе советского общества[1]. Вот тогда бы, точно страна бы погрязла в куче партий и в их партийной борьбе. Разговоры разговаривать нам только дай. Хлебом не корми… А хлеба бы и не стало, хе-хе.

— А до сих пор есть мнение у некоторых, вроде бы нормальных, товарищей, убрать эту статью о руководящей роли партии… Да и Сталин был против…

— Юрий Владимирович… Сталин спорил с Зиновьевым о подмене понятия диктатуры пролетариата — партийной диктатурой. А Хрущёв вообще отменил диктатуру пролетариата. Ведь он что, нехороший человек сказал, а вы поддержали:

«В проекте Программы партии поставлен и решен новый важнейший вопрос теории и практики коммунизма — о перерастании государства диктатуры рабочего класса в общенародное государство, о характере и задачах этого государства и о его судьбах при коммунизме. Общенародное государство — это новый этап в развитии социалистического государства, важнейшая веха на пути перерастания социалистической государственности в коммунистическое общественное самоуправление».

— Вот, где корень сегодняшней ситуации. В семьдесят седьмом году вы вроде как попытались выправить ситуёвину, но нынешние, как вы их называете, «нормальные товарищи» — это «нормальные троцкисты», продолжатели Хрущёвской, мать её, оттепели.

— Я не сильно резко выражаюсь? — опомнился я.

— Да, нет… Ничего-ничего. Продолжай.

— Да, я уже и раньше говорил вам, что в сегодняшней конституции нет ничего о руководящей роли Коммунистической партии. То, что звучит в речах и выступлениях некоторых «товарищей», которые нам не товарищи, — есть подмена понятий. Сказано…

Я поднял палец.

— 'Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. Где тут хоть полслова о партийном руководстве хозяйственной деятельностью? Руководящая сила общества — это, — я воодушевлённо задумался. — Это впереди, как в бою, как Стаханов, как…

— Да ладно, ладно, — усмехнулся Андропов. — Понимаю я. Не горячись. О том и говорили на съезде, если ты слушал выступления товарищей. Многие говорили о том, что некоторые впереди идти не хотят, а посылают вперёд других. И сейчас мы продолжаем о том говорить. Весь год прошёл в этих разговорах. Но, в разговорах нужных. Всё правильно ты говоришь. Наломал Никита Сергеевич столько дров, что не вывезешь.

— Вывезете, Юрий Владимирович. Я так думаю, — произнёс я с интонацией киногероя «Мимино» из одноимённого фильма и поднял, как и он, вверх указательный палец.

— Эх ты, — улыбнулся Юрий Владимирович. — Думает он… Если так легко изменить будущее, то что случится, если придёт другой генсек? Ведь у меня своей команды, как не было, так и нет. А троцкистов вокруг… Всех ведь не пересажаешь.

— Я, кстати, медицинскую клинику поставил для своих сотрудников. Вам бы там переливания делать. Приезжайте во Владивосток. Выберете его местом своего отдыха. Обоюдная польза будет. Дороги всегда будут отремонтированы, фасады домов покрашены.

— Далеко лететь. Десять часов… Устаю я… Тело затекает.

— А вы поставьте тренажёр, «беговая дорожка» называется, и ходите. Очень полезная вещь… И с пересадками, Юрий Владимирович. Глядишь и в Иркутске, дороги починят, хе-хе…

— Беговая дорожка? Так она огромная. У нас такие в кабинете функциональной диагностики стоят.

— О, точно! Надо японцам заказать! Пусть они в неё напихают всякой электроники.

Сказал, а сам вспомнил про свой фитнес браслет, совмещённый с электронными часами. Электронные часы уже выпускали и японские фирмы, и мои тайваньские фабрики, а вот чтобы с контролем пульса и шагомером… Не додумался пока никто.

— Чего напрягся? — усмехнувшись, спросил Андропов. — Каверзу какую придумал.

— Ага. Мы вам сами соберём правильную беговую дорожку и ещё кое-что для контроля самочувствия. Как это я раньше не догадался.

— Что за «кое-что»?

— Сюрприз будет. К следующему дню рождения.

— Дожить бы, — сказал Андропов и посмотрел мне в глаза.

Мне было точно известно, когда «теперь» умрёт Юрий Владимирович, но он никогда об этом не спрашивал, а я не проявлял инициативу.

Повторюсь. Только благодаря тому, что бухгалтерия всех моих структурных подразделений велась сразу в цифровом формате, я имел возможность контроля и оперативного вмешательства в процесс управления. И это знали все управляющие, потому, что моя реакция на какое либо отклонение от формул, пусть даже и положительное, следовала незамедлительно. Я не ленился просматривать сводные таблицы и вникать в цифры. Цифр было много, но мне удавалось не засыпать просматривая их. И, это… Хе-хе… Я разбирался в бухгалтерии.

И в своё время я потратил много времени, чтобы понять, сначала основы, а потом и нюансы, мать его, двойного учёта. А здесь и сейчас мне были доступны его, учёта, глубины. Спасибо данной кем-то абсолютной памяти.

К этому «кому-то» я больше не обращался и не искал его в себе. Было, честно говоря, страшно. Хотя, то, что в моем разуме кто-то прописался, мне уже давно было понятно. Сны. Во сне я видел этого «кого-то» в форме всё того же шара, только находящегося уде в моём ментальном поле. Вернее, не шара, а скопления неких, э-э-э, наночастиц, занявших у меня в мозге места в узлах нейронных связей. Но они имели между собой связь, которая образовывала что-то типа облака.

Во снах я видел свой мозг, состоящий из множества нервных клеток, соединённых тончайшими нитями. И выглядели эти клетки и нити, в общем-то, не эстетично. Она была похожа на огромную грибницу. Я даже подумал, что так, наверное, оно и есть. Что когда-то какая-то обезьяна (или динозавр) съела гриб, который пророс в ней и стал управлять неразумным, до того момента телом.

Вот в этой моей грибнице, как я теперь «видел» во снах, прорастала другая грибница, добавлявшая моей матрице «ума-разума». И главное, что она давала, — это улучшала связь той моей личной матрицы человека третьего тысячелетия с нейронами мозга того человека, в которого моя матрица попала. И прямо настолько улучшала, что я стал чувствовать того человека, живущего в две тысячи тридцатом году. То есть, получалось, что я там нифига не умер, при переносе в семьдесят третий год в тело Женьки Дряхлова, а продолжал жить.

Как это могло произойти и почему, я не понимал и не знал, естественно. Но это точно не обошлось без воздействия на Женькин организм того, кхм, облучения, про которое говорил Андропов. И облучения явно имеющего некий разум. Искусственный или природный, но разум.

— Может это вообще какая-то чья-то чужая нейросеть. Каких-нибудь дохлых пришельцев. Пришельцы погибли, и нейросеть пошла искать себе иное тело.

Так размышлял я, обычно перед тем, как уснуть, и снова увидеть, как во мне прорастает, грибница. Сначала я в ужасе просыпался, потом привык и стал отключать этот сон на какой-нибудь более приятный. И что удивительно, мне это удавалось.

В последнее время я снова увлёкся историей, как и в том мире. Но тогда я слушал перед сном аудиокниги. Иногда они превращались в похожие на них сны. В этом мире до этого глобальные компьютерные сети ещё не продвинулись, и я стал смотреть сны. Исторические сны. Толи моя «нейросеть» вытаскивала что-то из моей ментальной матрицы и формировала произведение, то ли, доставала произведение из будущего, но во снах я погружался в прекрасные картинки с интересным историческим сюжетом.

Большего я от своей, вновь приобретённой «нейросети» требовать боялся, но постепенно к ней привыкал. Привыкал и осторожно думал, как она проявится дальше. Перечитав множество фантастических романов, в том числе и авторов третьего тысячелетия, я мог себе представить общение с нейросетью. Авторы описывали искусственные интеллекты, встроенные в человеческие тела и как с их помощью можно было расширять свои возможности.

У меня же никакого общения с нейросетью не происходило. Не появлялось перед глазами никакого экрана с меню, и никто приятным женским голосом со мной не разговаривал. Просто я стал чуть-чуть умнее, сильнее, быстрее. И, в общем-то, всё, если не считать того, что мой разум путешествовал во времени. Причём, как вперёд, так и назад.

Ну… Наверное, всё-таки, не мой разум, а нейронная сеть путешествовала и собирала там нужную информацию, но ощущения были такие, будто я сам ныряю в некий портал и перемещаясь со страшной скоростью по событиям прошлого, получаю определённые знания и понимание той темы, о которой решил подумать. Поначалу у меня едва не остановилось сердце. Вернее, оно и остановилось примерно на секунд пять, и что характерно, я не грохнулся в обморок.

Сейчас о прошлом я думал осторожно, не задавая себе, хе-хе, сложных вопросов. Просто задавал тему сновидению, и путешествовал по чужому миру с толком и расстановкой. Словно самолично там живя, или наблюдая ту жизнь со стороны. Причём, иногда та жизнь ускорялась, словно пролистывая «малособытийные» моменты, а потом восстанавливала своё «нормальное» течение.

[1] Статья 6. Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций. КПСС существует для народа и служит народу.

Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма.

Все партийные организации действуют в рамках Конституции СССР.