Дожить до ноября

Глава 12. Белая кровь инквизиции

Ленор.

Небо, затянутое серыми облаками, с каждым часом темнело всё больше, пока город окончательно не утонул во мраке. Уличные фонари горели тусклым, будто уставшим светом, отбрасывая длинные тени на тротуары. День подходил к концу, и воздух стал колючим. Температура упала ещё на несколько градусов, заставив мои зубы стучать от холода. В шерстяном пальто было невыносимо зябко, и я проклинала себя за то, что не взяла пуховик или хотя бы ещё один свитер.

Мы вышли из душного дома на колёсах, наполненного ароматами табака и перегретой техники. Резкий ветер ударил в лицо, пробирая до костей. Я инстинктивно втянула голову в плечи, пытаясь укрыться от пронизывающего холода, но безуспешно — меня начало мелко трясти.

— Ну что? Поехали? — стараясь скрыть дрожь в голосе, я быстро забралась в машину и вцепилась в руль, словно это могло дать мне ощущение контроля. Август не двигался. Он стоял неподвижно, глядя куда-то в темноту улицы.

— Езжай домой, — бросил он холодно, не оборачиваясь.

— Что? А ты? — Я выпрямилась, не веря своим ушам.

— У меня ещё есть дела в городе, — его голос прозвучал отрывисто, будто он уже мыслями был где-то далеко.

— Тогда я с тобой! — выпалила я, решительно распахивая дверцу, но он резко остановил меня взглядом.

— Я сказал, отправляйся домой. Хватит на сегодня приключений. — Он развернулся и начал уходить.

Меня охватил гнев вперемешку с отчаянием. Не думая, я выбежала за ним, схватила его за рукав пальто и крепко сжала.

— Август, подожди, пожалуйста! — Я говорила быстро, почти умоляя. — Я не могу просто так вернуться домой, оставив тебя одного. Ты сам сказал, что это опасно!

Он замер, и я почувствовала, как его рукав напрягся в моей руке. Когда он обернулся, моё сердце сжалось. Это был не тот Август, которого я знала. Его глаза, всегда скрывающие за холодной отрешенностью легкий отблеск человечности, теперь были пустыми и жутко жестокими. Это взгляд чудовища, того самого, которое я однажды видела в цепях в тёмной комнате. Я инстинктивно отпустила его рукав и отступила назад.

— Езжай домой, — повторил он, его голос был низким, угрожающим. Он отвернулся и исчез в темноте, оставив меня стоять посреди пустой улицы, обжигаемой ледяным ветром.

Руки дрожали, когда я поворачивала ключ во входной двери дома Августа. Замок сопротивлялся, будто издеваясь надо мной, пока я с трудом справлялась с собственным страхом. Сердце тяжело колотилось в груди, а где-то глубоко внутри росло болезненное чувство беспомощности. Я открыла дверь и сразу заперла ее на всевозможные замки, проверяя каждый дважды.

В доме было темно и холодно. Тени плясали на стенах, казалось, что они живут своей жизнью. Температура почти не отличалась от уличной, и ледяной воздух обжигал кожу. Я не стала снимать пальто, просто прошла в свою комнату и включила небольшой обогреватель. Его монотонный гул быстро заполнил пространство, но от этого тишина дома казалась еще более гнетущей.

С тоской я подумала о своём собственном доме. Там всегда было тепло и уютно. Здесь же стены давили, а пустота угнетала. Я взяла полотенце и мягкую, тёплую пижаму, чтобы согреться хоть немного, и направилась в ванную. Пол под ногами был ледяным, а свет, пробивающийся из тусклой лампочки, только усиливал ощущение холода и одиночества.

Тёплая вода быстро заполнила ванную, наполняя помещение паром. Я машинально смотрела, как капли конденсата стекают по зеркалу, но перед глазами всё ещё стояли его глаза — жуткие, пугающие, чужие.

Вода стекала по коже, смывая накопившуюся за день усталость, но не могла смыть тяжесть мыслей. Под шум капель я впервые за долгое время позволила себе разрыдаться. Слезы текли по разным причинам. Некоторые я могла объяснить — страх, усталость, безысходность. Но другие были лишены логики и тем больнее. Среди них выделялось осознание: я привязалась к самому опасному существу, способному одним движением уничтожить меня. Я вспомнила кадры из новостей: растерзанные тела молодых женщин, перерезанные горла, кровь. Ту женщину в поле. Её окровавленное лицо и рыдающего отца, прижимающего к ее мертвому телу. Меня охватила дрожь. Вода вдруг показалась ледяной, хотя из неё всё еще поднимался пар.

Я просидела в ванной около двух часов. Когда, наконец, решилась выйти, кожа была красной от горячей воды, но внутри всё ещё было холодно. Наспех натянув пижаму, я услышала, как в животе заурчало — утренний завтрак был последним, что я ела. Укуталась в плед, словно это могло защитить от зябкости дома и мыслей, и отправилась на кухню.

Включив чайник, я нащупала в холодильнике остатки мясного пирога, приготовленного вчера. Подогрела его, налив себе чашку чая, и села за стол. За эти несколько минут тишина дома начала давить сильнее. Было странно, что Август так долго не возвращался. Сердце забилось чаще, когда я услышала скрежет металла у входной двери.

— Наверное, это он, — шепнула я самой себе, вставая из-за стола. Но сердце уже стучало громче. Что, если он не в порядке? Или хуже — что, если это не Август?

Мысль будто ударила током. Скрежет сменился глухим ударом. Вторая попытка, сильнее. Затем раздался оглушительный звук — дверь пытались выбить. На миг я замерла в оцепенении, но быстро пришла в себя. Меня охватила паника. Я бросилась к лестнице, сжимая плед, как щит.

На первом этаже послышался звон разбитого стекла. Они не стали возиться с замком, пробрались через окно. Сердце колотилось, ноги дрожали, но я заставила себя двигаться. На втором этаже я влетела в комнату и судорожно захлопнула дверь за собой.

Окно! Мой взгляд метнулся к нему. Это был единственный шанс на побег. Я распахнула его и выглянула наружу. Высота была приличной, земля под окном была покрыта осколками льда и мерзлым грунтом. Если прыгну, сломаю ноги. А тогда точно меня поймают.

Снизу раздались тяжёлые шаги. Они поднимались. И не утруждали себя скрытностью.

Почти не думая, я юркнула под кровать, прижав к груди колени и крепко зажала рот руками. "Только не дышать. Только не шевелиться." Дверь в комнату открылась с такой силой, что ручка ударилась о стену. Я увидела чьи-то массивные ботинки. Они неторопливо пересекли комнату и замерли у окна.

"Может, он не увидит меня…" — молилась я, следя за его движениями. Мужчина постоял у окна, затем обернулся. Его тень двинулась в мою сторону. Я замерла, прижавшись к полу. Ботинки остановились перед кроватью. Моё сердце замерло, горло перехватило.

И вдруг он развернулся и вышел.

Я лежала неподвижно, дожидаясь, пока звук шагов стихнет. Потом шумно выдохнула, поднимая пыль. Надежда начала возвращаться, когда внезапно что-то железной хваткой сомкнулось вокруг моих щиколоток.

Я закричала, но крик тут же оборвался. Меня с силой потащили из-под кровати. Пытаясь зацепиться за что угодно, я вцепилась в пол, но пальцы скользили по гладкому дереву. Хватка была как сталь — холодная и неумолимая.

— Отпусти! — мой голос дрожал, но это не остановило незнакомца. Меня выволокли на середину комнаты. Взгляд уперся в лицо мужчины. Высокий, с грубыми чертами и светящимися желтыми глазами, как у хищника. Его тонкие губы растянулись в зловещей улыбке, обнажая острые, звериные зубы.

— Думаешь, от нас можно спрятаться? — прошипел он, поднимая меня на ноги. Его голос вибрировал, словно рычание зверя. — Глупая девчонка.

Я яростно вырывалась, пытаясь ударить его, но он лишь рассмеялся, легко удерживая мои руки. Затем он резким движением вытащил из кармана платок. Ткань прижалась к моему лицу, и в нос ударил сладковатый, удушающий запах.

— Нет… — шепнула я, прежде чем глаза затуманились, а силы покинули меня.

Сквозь пелену отключающегося сознания я услышала голоса.

— Забираем её. Быстро. — Мужчина говорил раздраженно. — Идиот, осторожнее! Не порежь ее.

Мир окончательно погрузился во тьму.

Август.

Промышленная зона, где я искал нужный склад, оказалась больше, чем думал, поэтому поиски заняли больше времени. Как бы там ни было, спустя час поисков, нужное строение было найдено. Теперь я понимал, что стоило искать не отдельный гараж, а пристройку, которая была соединена с заводом по переработке пластика. Войдя в небольшую, но тяжелую дверь, которая была заперта еще секунду назад, в нос ударил резкий запах хлорки, смешанный с кровью и сыростью. Если в этих условиях хранят донорскую кровь, то я лучше стану вегетарианцем и буду агитировать людей отказаться от донорства. На первый взгляд помещение было стерильно-чистым, но если всматриваться достаточно долго, то можно увидеть плесень по краям настенной плитки, и капли засохшей крови на полу. Для кого-то эти детали не являются критичной ситуацией, но мне этого было достаточно, чтобы поблагодарить Пабло за то, что для меня он сам проводит донорские акции раз в месяц.

Я прошел в глубину пустого помещения, замечая все больше нюансов, думая, что что-то тут не так. Мебель здесь была. Я видел ржавые следы на плитке от стоявших вдоль стен столов, шкафов и прочей мебели. Сейчас всего этого нет. Помещение было совершенно необитаемым. В глубине комнаты была дверь. Войдя в нее, я надеялся увидеть хоть что-то. Любые признаки жизни, не говоря уже о надежде найти здесь сестру Ленор. Но и здесь меня встретила пустота.

Разочарованный я вышел из пристройки и отправился домой. По дороге я задумался о том, как сейчас себя чувствует Ленор. Сейчас была глубокая ночь, домой я приду только ближе к рассвету, поэтому все, что у меня оставалось — надеяться, что с ней все хорошо.

Я подумал, что сегодня был к ней слишком груб. В памяти всплыло ее испуганное лицо, когда я специально показал ей свой настоящий облик, чтобы отправить ее домой. Стоит извиниться. Проходя мимо супермаркета, решил, что она будет рада получить что-нибудь вкусное. Зашел в магазин. Стоя возле витрины с пирожными и тортами, теперь я понял, что понятия не имею, что из этого всего ВКУСНО. Я думал так долго, что ко мне подошла молодая девушка. Она сочувственно смотрела на меня и доброжелательно улыбалась.

— Вам чем-нибудь помочь?

Я перевел взгляд с нее обратно на пирожные.

— Не знаю что здесь самое вкусное.

— Хм… — девушка задумалась — смотря что вы любите.

— Я не ем такое.

— Оу! — она почему-то повеселела, а ее голос стал звонче — Выбираете девушке?

— Ага… Девушке…

— Тогда возьмите этот. — она показала пальцем на торт. На этикетке было написано “Три шоколада”. — Его многие любят, еще никогда не видела человека, которому не понравился этот торт.

Я не раздумывая взял его, доверившись девушке, и пошел на кассу, не забыв поблагодарить ее.

Как и ожидалось, вернулся домой я с рассветом. Дверь была открыта настежь, что сильно насторожило меня. Я влетел в дом, оценивая обстановку: окно было разбито, на столе недоеденный пирог, и недопитый чай. Вбежал на второй этаж. На ковре остались грязные следы армейских ботинок. Они уже высохли, что говорило о том, что я очень сильно опоздал. В комнату Ленор я вошел уже в ярости. Ее нигде не было. Она также не отзывалась, когда я звал ее. Выбежал на улицу. Мне нужна была любая информация.

Я остановился на крыльце, ловя носом утренний воздух, в котором отчетливо пахло чужим табаком и холодным металлом. На мгновение я закрыл глаза, напрягая все чувства. Сердце колотилось, но я заставил себя сосредоточиться. Следы на ковре наверняка оставили те, кто утащил Ленор. Возможно, они ещё рядом.

Сквозь редкие крики птиц я уловил едва слышный звук мотора — машина отъезжала на запад. Туда вела старая дорога, петляющая через лес к заброшенным фабрикам. Я бросился к машине Ленор, с силой захлопнув дверцу. Завел двигатель, но прежде чем тронуться, заметил на дороге в пыли еще одну деталь — зацепка: листок бумаги.

Я выскочил из машины и поднял его. Это был клочок отрывного календаря с сегодняшней датой и написанным от руки временем: 8:45. Ни подписи, ни объяснений, но я понял, что это предупреждение или подсказка. На часах было уже 8:30.

Я вдавил педаль газа и направился в сторону старых фабрик. Мимо промелькнули редкие дома, блеклые и серые в свете рассвета. В голове роились мысли. Это были те самые люди, которые убили всех тех девушек, а сейчас они похитили Ленор, зная, что я поеду ее искать. Они играли в игру, правила которой знали лучше меня.

Фабрики встретили меня глухой тишиной. Заросшая территория была будто мёртвой, только ветер гудел в разбитых окнах. Я замедлился, свернул на тропу и заглушил мотор, чтобы не привлекать внимания.

Когда я вышел, воздух вокруг будто сгустился, обволакивая тревогой. Ничего не двигалось, но я чувствовал, что за мной наблюдают. Шагнув на потрескавшийся асфальт, я осмотрелся. Около главного входа одного из зданий лежал ещё один листок, будто специально оставленный для меня. На нем была дата: 10 ноября.

Сжав кулаки, я двинулся к двери.

Дверь скрипнула, когда я толкнул её, как будто предупреждала о ловушке. Внутри стоял запах сырости, металла и чего-то едва уловимо сладковатого, как дешёвый парфюм или разлитый алкоголь. Свет из разбитых окон падал полосами, но его хватало, чтобы различить контуры мебели, покрытой пылью и ржавчиной.

На полу были следы — такие же, как в моем доме: армейские ботинки. Следы вели вдаль, теряясь в полумраке. Я двинулся дальше, стараясь не производить ни звука. Где-то впереди послышался тихий шорох, похожий на движение ткани или лёгкий шаг. Я остановился, стараясь расслышать больше, но вдруг раздался голос — ровный, спокойный, почти насмешливый:

— Ты всё-таки пришёл. Я был уверен, что ты не устоишь.

Я напрягся, поворачиваясь на звук. Мужчина стоял на металлической лестнице чуть выше меня. В руках у него был телефон, который он держал небрежно, как будто это оружие. Он выглядел обыденно: куртка, джинсы, кепка. Только глаза были цепкими, как у охотника. Его лицо было мне знакомо. Меня осенило.

— Ты? — Я старался не потерять самообладания. Передо мной стояла правая рука мэра. Гаррет Фолкнер.

— Я. — он самодовольно ухмыльнулся.

— Где Ленор? — прохрипел я, сдерживая ярость.

— Она в порядке. Пока. Но тебе лучше поторопиться, если хочешь, чтобы так и осталось.

Он указал в сторону коридора.

— Десять минут, Август. Найдёшь её — она твоя. Не найдёшь — это её конец.

— И почему я должен тебе верить?

— Потому что я играю честно, — сказал он, прищурившись. — Пока ты не перейдешь черту.

С этими словами он исчез в темноте, как будто его там и не было. Я слышал, как его шаги удаляются по лестнице, но не двинулся за ним. Время шло. Я бросился в сторону коридора, о котором он говорил.

Пол под ногами был липким, пахло чем-то химическим. Десять минут. Лишь десять минут.

Поворот. Потом ещё один. И вдруг — звук: стук, похожий на удар. Я сорвался на бег и, выскочив в просторное помещение, увидел её. Ленор сидела на стуле посреди комнаты, связанная, с кляпом во рту. Вокруг неё лежали провода, подключенные к старому механизму, который, судя по мерцанию лампочки, был готов активироваться.

Я метнулся к ней, осматривая обстановку. Очевидно, это была бомба. На таймере горело: 02:37.

— Чёрт… — выдохнул я, пытаясь понять, как её освободить, и при этом не запустить устройство.

Время неумолимо таяло.