Дожить до ноября

Глава 2. Кровь

Железная дверь резко открылась в ответ на мой стук, и на пороге появился коренастый мужчина. Пабло — низкого роста, чуть выше полутора метров, с круглым лицом, слегка обвисшими щеками и густыми черными бровями, которые двигались словно сами по себе. Он смотрел на меня снизу вверх сквозь толстые линзы очков, из-за чего его темные глаза казались огромными. Лицо его было покрасневшим, словно он только что пробежал марафон, а на лбу блестели капли пота. Пабло всегда производил впечатление человека, который может разорваться от переполняющей его энергии.

— Полтора часа, Август! Полтора! — он почти выплюнул слова, как только увидел меня. Его высокий голос взвился до визга, как свист чайника. — Ты хоть раз можешь приехать вовремя? Где ты шлялся, черт тебя побери?!

— Спокойнее, Коротышка, — ответил я с тенью усмешки, шагнув внутрь. — Сегодня у меня была уважительная причина.

— Да мне плевать на твои причины! — перебил он, размахивая руками. — Я лучший патологоанатом города, но почему-то должен ждать твою мертвую задницу вместо того, чтобы работать!

Восклицания Коротышки о том, что он лучше всех общается с трупами — одна из причин по которой я у него редкий гость. Но не смотря на это, стоит отдать ему должное — Пабло не раз подтверждал факт того, что ему можно доверять.

Он продолжал кипятиться, словно готов был взорваться от злости, а я, тем временем, прошел внутрь помещения.

Морг, как обычно, встретил меня холодным стерильным запахом дезинфекторов и белым, почти мертвенным светом ламп, отражающимся от хромированных поверхностей. Просторное помещение было заполнено множеством инструментов, шкафчиков и металлических столов. Возле входа висел белый халат, который я быстро накинул вместо своего пальто, стряхнув с него остатки снега.

— Разве у нас не один патологоанатом в городе? — бросил я, пристально посмотрев на него, пока он продолжал что-то бубнить про "лучшего из лучших".

Пабло фыркнул, но остался на месте, проводив меня взглядом, как охранник за подозрительным посетителем. Я подошел к большому холодильнику, но, прежде чем я успел открыть его, Пабло снова заговорил:

— Так, ты куда это собрался?! Без моего разрешения к крови не подходить! — он перекрыл мне дорогу, уперев руки в бока. — И что это за уважительная причина такая нарисовалась? Опять ты что-то придумал, да?

— На лесополосе нашли труп школьницы, — бросил я спокойно, останавливаясь возле хромированного стола.

Эта новость, казалось, остудила его. Пабло сел на высокий табурет, нахмурился и потер переносицу.

— Ещё одну, значит… — пробормотал он, задумчиво почесывая лысину.

Я замер, вскинув брови.

— Что значит "ещё одну"?

— Неделю назад нашли девчушку на окраине города, — пояснил он. Его голос был спокойным, но в нем чувствовалась напряженность. — Синяя уже вся, опознать не смогли, документов при ней не было… А, да! На груди знаки какие-то вырезаны. Страшное дело. Не сектанты ли завелись?

Его слова заставили меня насторожиться. Я пристально посмотрел на него, изучая каждую деталь лица.

— Ты видел тело? — Я надеялся увидеть хотя бы фотографии девушки.

— Конечно, видел! Меня же вызвали на место как судмедэксперта. Зрелище, скажу тебе, не для слабонервных.

Я достал из кармана сложенный листок, на котором был набросок руны, найденной на теле сегодняшней жертвы, и протянул его Пабло.

— Такие знаки ты видел?

Он надел очки и поднес листок к самому носу. Несколько секунд изучал рисунок, потом кивнул.

— Да, что-то такое. Очень похоже.

— Пабло, ты же понимаешь, что мне нужно это увидеть, — сказал я мягко, но с нажимом, убирая листок обратно в карман.

— Ты что, хочешь влезть мне в голову? — он посмотрел на меня с недоверием, и его пальцы начали нервно теребить край халата.

— А что, есть другие варианты? — Я сделал шаг ближе, склонившись над ним, как хищник.

Пабло побледнел, но быстро пришел в себя, нацепив на лицо напускное возмущение.

— Слушай, Август, я тебя уважаю, но давай без этого! Это не больно? Мозги не закипят? — он сцепил руки в замок, и большие пальцы нервно бегали друг вокруг друга.

Я закатил глаза.

— Нет, конечно. Разве что после этого твоя голова будет пахнуть жареным. — Я едва удержался от смеха, заметив, как его лицо побледнело еще сильнее.

— Ладно! Делай что хочешь, только быстрее, пока я не передумал! — Пабло резко поднялся с табурета и плюхнулся обратно, будто сил на сопротивление уже не осталось.

Не заставляя его ждать, я приблизился и положил два пальца на его висок. Его тело напряглось, а я закрыл глаза, сосредотачиваясь. Поток энергии начал скапливаться в центре моей груди, клубком жара, который вскоре потек вверх через руку, проникая в память Пабло.

Каждое прикосновение к чужому разуму было для меня словно открытием новой двери, за которой скрывались воспоминания, эмоции и обрывки мыслей. Вот и сейчас, сквозь вспышки образов, я начал видеть то, что нужно.

Открыл глаза я на окраине города, возле ржавой канализационной трубы, из которой доносился постоянный звук текущей воды. Густой запах сырости и канализационных отходов тут же накрыл меня тяжелым облаком. Над головой хмурилось небо, серое и безрадостное, готовое обрушиться снегопадом на город. Холодный утренний ветер пронзил лицо, шевельнув волосы и заставив меня слегка поежиться. Я невольно зевнул, чувствуя усталость, накопившуюся за последние дни.

— Эй, ты как? — голос вырвал меня из раздумий.

Проходящий мимо констебль хлопнул меня по плечу, выводя из задумчивости. В руках он держал одноразовый стакан с дымящимся кофе, который протянул мне. На его лице была смесь усталости и равнодушия — видимо, за ночь он тоже успел повидать достаточно.

— Спасибо, — коротко ответил я, принимая кофе.

Тепло стакана согревало ладонь, немного отвлекая от окружающего холода. Констебль махнул в сторону огороженной территории:

— Пошли, тебе там интереснее будет.

Мы направились к месту преступления. Констебль, видимо, пытался завести разговор — его голос сливался с порывами ветра, но я не слушал. Мои мысли вертелись вокруг символа, который я видел.

Подойдя ближе, я заметил натянутую жёлтую ленту, ограждавшую территорию. Несколько человек в униформе оживленно переговаривались, не обращая на нас внимания. За лентой, под массивной трубой, лежало тело.

Запах ударил еще до того, как я приблизился: смесь разложения и тёплой влажности. Даже горячий кофе в руке не мог перебить этого удушливого смрада. Я невольно прикрыл нос и подошёл ближе. Девушка лежала на боку, ее тело было вздуто, а кожа приобрела синюшный оттенок. В некоторых местах она лопнула, обнажив кости и гнилую плоть. Местами мясо, словно ошкуренное, отходило пластами. Я опустил взгляд на остатки одежды: изорванные лоскуты ткани, напоминающие школьную форму, болтались на истлевшем теле.

Я поставил на землю тяжелый чемодан с инструментами, достав его из-за плеча. Открыл защёлки, вытащил стерильные ножницы и аккуратно начал разрезать одежду, стараясь не повредить остатки кожи. Под тканью проступил символ, вырезанный на груди. Линии уже начали расплываться из-за разложения, но очертания всё ещё были различимы.

— Тот же самый, — пробормотал я себе под нос, делая пометки в блокноте. Символ был идентичен тому, что я видел на первом теле в лесополосе.

Краем уха я уловил разговор двух констеблей:

— Кто нашёл её? — спросил один, высокий и худощавый, с пронзительными глазами.

— Местный бродяга. Сказал, пришёл сюда ночью погреться, — ответил второй, коренастый и с замерзшими красными ушами. — Утром проснулся, а рядом вот это. Испугался — и бегом к нам.

— Часто тут ночует? — не унимался первый.

— Говорит, как похолодало, так сюда и ходит. Труба греет, понимаешь.

Я продолжал работать, сосредотачиваясь на деталях, но слова пробивались сквозь шум ветра. Наконец, один из констеблей обратился ко мне:

— Эй, Пабло! Можешь сказать, как давно она тут лежит?

Я поднял голову, оторвавшись от работы:

— Девушка мертва уже около двух недель. Причина смерти — перерезанное горло, — ответил я автоматически, словно делая выученный доклад.

— Две недели? — озадаченно переспросил худощавый. — Почему нашли только сейчас?

— Тело принесли сюда недавно, — вырвалось у меня, прежде чем я успел обдумать слова.

Констебли переглянулись, но я уже потерял к ним интерес. Осмотр закончен. Я закрыл чемодан и медленно выпрямился, последний раз окинув взглядом окрестности. Трубы, ржавая ограда, мокрый асфальт — всё здесь кричало о запустении и смертельной безнадёжности. Возвращаться сюда мне не хотелось, но нужно было двигаться дальше.

Я закрыл глаза, ощущая, как вокруг все медленно растворяется в туманном вихре воспоминаний Пабло. Еще секунда — и меня здесь не будет.

Открыв глаза, я оказался вновь в кабинете Пабло. Его округлые щеки покраснели, а взгляд сквозь толстые линзы очков выражал одновременно удивление и легкое недоумение. Я убрал руку с его виска, отступив на шаг назад.

— Э… Это всё? — спросил он, моргая.

— А ты надеялся на фейерверки? — я усмехнулся, отступил к соседнему табурету и небрежно закинул ногу на ногу. — Давай уже разберёмся с кровью.

Обсуждать увиденное мне не хотелось. Слишком много мыслей, которые требовали анализа, а возвращение домой сейчас казалось лучшим решением.

Пабло, все еще немного потрясенный, хлопнул ладонями по своим полноватым коленям и встал:

— Да, давай.

Он прошёл к массивному металлическому холодильнику, висевший на нем список донорской крови трепетал от его резких движений. Пабло снял бумагу, прочистил горло и откинул дверцы, откуда вырвался холодный, сухой воздух.

— Итак, меню на этот месяц: три пакета второй положительной, три пакета второй отрицательной…

Я зажмурился, как только услышал слово "вторая". На вкус она напоминала медный купорос, с кисловатым привкусом, который даже мое терпение не выдерживало. Я сморщился.

— Не надо тут гримасы корчить, — бросил Пабло, даже не оглядываясь. — Доноров стало меньше, так что деликатесов не жди.

— Очень жаль, Коротышка, — протянул я с долей сарказма. — Что дальше? Может, хотя бы третья положительная?

Пабло хмыкнул:

— Не угадал. Следующее — шестнадцать пакетов гепомена.

Я резко выпрямился, чуть не свалив табурет.

— Что? Синтетика? Ты ведь знаешь, она мне никак не поможет!

Гепомен… Проклятый химический заменитель крови. Он годится только для экстренных медицинских случаев у людей, но для меня это всё равно, что перекусить яблоком раз в неделю. Абсолютно бесполезно для поддержания моей силы и контроля.

— Если уж даете мне синтетику, так хотя бы в тройном объёме! — я указал на список в его руках. — Этот запас исчезнет через две недели!

Пабло сложил руки на груди, повернувшись ко мне. Его круглое лицо приобрело серьезное выражение, а голос стал мягче:

— Август, я всё понимаю. Правда. Но ничего сделать не могу. У нас дефицит доноров, а потребности в переливаниях только растут. Так что будь экономнее, дружище. Ладно?

Я глубоко вдохнул, чувствуя, как раздражение разливается по телу. Ситуация была патовой. Если я начну голодать, последствия скажутся не только на мне, но и на городе. Контроль — тонкая грань, которая легко рушится без стабильного питания.

— Пабло, это не просто просьба. Найди решение, — мой голос прозвучал мягко, но в нем сквозила угроза.

Я положил на стол свой кожаный портфель и открыл его. Лёд в холодильнике Пабло хрустел под весом пакетов, которые мы вместе заполнили. Белый инвентарь комнаты, хромированные поверхности и резкий запах антисептика создавали контраст с густым мраком моих мыслей.

Когда пакеты почти заполнили портфель, Пабло вдруг хлопнул себя по лбу.

— О, чуть не забыл! — Он снова полез в холодильник, достав два дополнительных пакета. Его лицо расплылось в самодовольной улыбке. — Четвертая положительная. Мимо кассы.

На моих губах тоже заиграла едва заметная улыбка. Этот жест можно было назвать поистине дружеским.

— Используй её с умом, хорошо? — Пабло аккуратно положил пакеты поверх остальных, словно выдавал самое ценное.

— Хорошо, — кивнул я, закрывая сумку.

Мы обменялись короткими взглядами, полными молчаливого понимания. Хотя ситуации, в которых мы находились, казались абсурдными, этот момент напомнил мне, что даже среди людей можно найти того, кому действительно можно доверять.

Идиллию прощания прервал резкий звонок стационарного телефона. Пабло, нахмурив брови, направился к аппарату, установленному на стене. Холодные металлические стены его кабинета словно усиливали звук звонка, издававшегося эхом.

— Да? — голос Пабло прозвучал глухо, словно он ожидал плохих новостей. — Еще у меня. Что? Хорошо, передам. Спасибо.

Он аккуратно положил трубку на место, повернулся ко мне и поджал губы.

— Из мэрии не могут до тебя дозвониться, — сообщил он, устало облокотившись на край стола.

Я нахмурился, прищурив глаза:

— И чего они хотят?

— Хотят, чтобы ты взялся за расследование последних двух убийств, — Пабло постучал пальцами по столешнице. — И… сказали, что завтра к тебе зайдет клиент.

Последние слова прозвучали, как удар молота по наковальне.

— Клиент? — раздражение прорвалось в моем голосе. — Великолепно.

Мысль о том, что в мой дом придет незнакомец, сразу вызывала внутренний протест. Я не люблю гостей, особенно тех, кого вынуждают терпеть из-за работы. В голове пронеслось множество вариантов, как этого избежать: уехать на весь день, выключить свет и прикинуться, что меня нет дома…

Но реальность быстро напомнила о себе: если клиент пропадёт, то подозрения упадут на меня. Никто не поверит, что я здесь ни при чём.

Я раздраженно вздохнул, забросил сумку на плечо и направился к выходу.

Домой я пошёл пешком. Холодный воздух проникал под пальто, порывы ветра носили в себе запах сырости и гниющих листьев. Город словно застыл в серых тонах — мокрый асфальт, замерзшие деревья с редкими острыми ветвями, тянущимися к небу.

Настроение у меня было таким же, как и погода, — холодным и пасмурным.