Дожить до ноября

Глава 8. Людские жизни хрупки

Ленор.

Небольшая гостиная была обставлена старинной мебелью, будто вырванной из другого времени. Деревянные шкафы с резными узорами тянулись вдоль стен, массивное кресло Августа стояло у камина, в котором лишь тлели остатки углей. Свет лампы, подвешенной под потолком, создавал теплое, но тусклое освещение, а запах старого дерева смешивался с едва ощутимым ароматом лаванды.

Мы разговаривали уже больше часа. Я сидела на краю дивана, стараясь держать спину прямо, но к этому моменту напряжение уже заметно ослабло. Уют комнаты и размеренный тон Пабло, словно он вел какую-то лекцию, помогли мне расслабиться. С каждым новым ответом я чувствовала, как страх медленно сменяется интересом.

— Итак, — подвел итог Август, лениво потирая виски, — ты согласилась работать с нами. Но это сотрудничество не будет свободным. Ты будешь отчитываться о каждом своем шаге.

— О каждом? — я подняла брови, чувствуя лёгкое раздражение.

— Абсолютно. — Он чуть подался вперед, его взгляд казался слишком пристальным, чтобы с ним спорить.

— Но это все же лучше, чем ничего, — подбодрил меня Пабло, улыбнувшись уголками губ. — Ты ведь хочешь найти сестру, правда?

Я кивнула, чувствуя, как в горле застрял ком. Конечно, я хотела этого больше всего, и если это означало, что придется играть по их правилам, то так тому и быть.

— Кстати, — я посмотрела на Августа, пытаясь сменить тему, — вы же сказали, что узнали обо мне через фотографию моей сестры? Как это возможно?

Август слегка улыбнулся, но его лицо оставалось холодным.

— Это одна из моих способностей, — объяснил он. — Я могу считывать эмоции, воспоминания и даже мысли, если предмет принадлежал человеку. В твоем случае — фотография.

— Он буквально влез в вашу жизнь, дорогуша, — добавил Пабло, ухмыляясь. — Никаких секретов.

— Это звучит… пугающе, — я постаралась скрыть смущение.

— Или удобно, — заметил Август. — Особенно для допросов.

Я задумалась о том, как он раскрыл мою ложь в первый же день. Это было поразительно. Чем больше я о нем узнавала, тем больше хотелось увидеть его в действии.

Нашу беседу прервал звонок телефона. Август достал из кармана небольшой черный аппарат, на который я сразу обратила внимание — он выглядел так, будто ему уже лет сто.

— Прошу прощения, — коротко бросил он, поднимаясь из кресла и уходя наверх.

Комната погрузилась в неловкую тишину, которую разрядил Пабло:

— Не обращай внимания на его манеры. Он всегда такой.

Через несколько минут Август вернулся, но что-то в его лице изменилось. Теперь от него веяло напряжением.

— Что-то случилось? — Пабло сразу заметил это и выпрямился, как будто готовясь к действиям.

— Да. Нам нужно ехать, — коротко ответил Август, надевая пальто.

Они стали собираться, и я последовала за ними к двери.

— Можем поехать на моей машине, — предложила я, уже доставая ключи из сумки.

— Нет. Ты едешь домой, — резко оборвал меня Август, схватив за плечо и подтолкнув в сторону моей машины.

— Что? Но я же могу помочь! — возмутилась я, глядя на него в упор.

— Мы договорились, что ты помогаешь только в поисках сестры. Это к ней не относится, — отрезал он.

— И что? Мне же нужен опыт! Я ведь ничего не знаю!

Пабло остановился у нас за спиной и, слегка наклонив голову, посмотрел на Августа.

— А что? Пусть посмотрит. — Его голос был тихим, но в нем звучал намек на хитрость. — Один раз съездит, потом не захочет.

Август выдохнул, бросив на Пабло недовольный взгляд.

— Хорошо. Но только один раз.

Мы все вместе сели в мою машину, и я ввела адрес в навигатор. Через два километра поверните налево раздался женский голос из динамиков.

Август резко дернулся, как будто услышал что-то оскорбительное, и нахмурился.

— Выключите это, — резко потребовал он, глядя на приборную панель, словно та была виновата в его раздражении.

Пабло громко рассмеялся, а я не удержалась и присоединилась.

— Не привык к современным вещам, да? — спросила я, пытаясь подавить смех.

Август ничего не ответил, только демонстративно отвернулся к окну, но я заметила, как его губы дрогнули в еле заметной усмешке.

Мы оставили за спиной тёмный лес, погруженный в зимний сумрак. Сосны возвышались, словно стражи, укрытые снегом. Дорога перед нами вскоре привела к заснеженной пойме. На ее белом фоне резко выделялась ярко-жёлтая сигнальная лента, словно кричащий знак опасности, не сочетающийся с тихим безмолвием полей.

Машина остановилась у границы огороженной территории. Примерно в центре выделенного квадрата, не больше пяти метров с каждой стороны, лежал чёрный пластиковый пакет. Сердце сжалось: было очевидно, что там находится тело. Сцена, достойная криминального триллера, внезапно оказалась реальностью, и это пугало.

Мы вышли из машины. Мороз обжигал щеки, а под ногами хрустел снег. Август уверенно направился к ограждению, даже не замедляя шага. Пабло, захватив свою старую медицинскую сумку, пошёл за ним. Я замешкалась, закрывая дверь, но поспешила следом. Они оба показали свои документы констеблю — высокий мужчина в форме стоял с серьезным видом, но не стал задавать вопросов. Август лишь коротко махнул рукой в мою сторону, показывая, что я с ними.

Воздух казался тяжелым, будто насыщенным чужим страхом. Подойдя ближе, я почувствовала, как меня затягивает этот жуткий момент. Чёрный пакет лежал неподвижно, но невозможно было отвести взгляд. Мне хотелось одновременно отвернуться и продолжать смотреть. Когда Пабло наклонился к пакету, застегнутому молнией, я почувствовала, как горло пересохло, а ноги стали ватными.

Он расстегнул молнию. Мгновение, и перед нами предстало тело молодой женщины. Синяки и глубокие порезы покрывали её бледную кожу. Одежда выглядела странно — вся в пыли, будто её только что достали из грязного подвала. Снег вокруг тела был безупречно белым. Она явно не могла быть здесь долго.

Я выдохнула, едва осознав, что это не моя сестра. Волнение уступило место облегчению, но ненадолго. Мозг тут же начал анализировать увиденное.

— Кажется, я знаю, кто это, — пробормотал Август, его голос был низким, почти отстраненным. Он взял телефон у одного из констеблей, быстро набрал номер, коротко поговорил и вернулся к телу.

Я, не отрывая глаз, спросила первое, что пришло на ум:

— Почему она без верхней одежды?

Август, присев на корточки, взглянул на меня с холодным любопытством, словно испытывая.

— Хороший вопрос. А что еще странного ты видишь?

Я обвела взглядом тело, пытаясь собраться с мыслями.

— Пыль?

— Верно. — Он кивнул. — На что это может указывать?

— Её держали где-то в пыльном помещении, — ответила я, хотя голос предательски дрогнул.

— Не только, — продолжил Август, распрямляясь. — Её убили не здесь. Смотри на снег. Нет следов, кроме одной пары обуви. Её сюда привезли после смерти. Этот убийца — любитель. Даже ты заметила его ошибки.

Я ощутила прилив раздражения, но подавила его. Не время спорить.

Тем временем Август вытащил из внутреннего кармана складной нож. Его пальцы уже собирались срезать кусок ткани с тела, но Пабло резко перехватил его руку.

— Стой! — голос доктора был почти злым. Его лицо покраснело от гнева. — Ты что, с ума сошёл? Так нельзя!

Август застыл, удивленно подняв бровь.

— Почему? Это быстрее.

— Быстрее?! Это улика, Август! — Пабло уже почти кричал, яростно сверкая глазами. — Её нужно сохранить в идеальном состоянии!

Август нехотя убрал нож, отвел взгляд и пробормотал:

— Ладно. Делай ты.

Пабло раздраженно хмыкнул и принялся медленно расстегивать пуговицы блузки женщины. Я старалась смотреть в сторону, но снова возвращала взгляд, не в силах игнорировать то, что происходит.

Когда последняя пуговица была расстегнута, открылась грудь женщины, покрытая жуткими символами, вырезанными ножом. Они были свежими, неровными, будто нанесенными в спешке.

— Опять… — пробормотал Август и Пабло почти одновременно.

В наступившей тишине было слышно только шуршание снега под ногами.

Мы задержались на месте преступления около двух часов, медленно собирая улики. Снег тихо падал, покрывая землю белым саваном, будто пытаясь скрыть следы трагедии. Время словно замедлилось. Окружающий мир замер, сосредоточив всё внимание на маленьком черном пакете в центре поля.

Когда приехала скорая, тишина вдруг разбилась. Санитары начали грузить тело, а я стояла в стороне, пытаясь собраться с мыслями. Однако внезапно всё внимание переключилось на другой звук — визг тормозов. На дороге показалась машина ярко-красного цвета, нарушая белоснежную гармонию окружающего пейзажа.

Машина резко остановилась у самого края огражденной зоны. Дверь со стороны водителя распахнулась, и из неё вышел пожилой мужчина. Его седые волосы трепал ветер, а в руках он держал потертую шляпу, которую сжимал так, будто она была последней ниточкой, связывающей его с реальностью. Его лицо было бледным, дыхание сбивалось, руки мелко дрожали, как у человека, долгое время находившегося на морозе.

В его глазах плескался страх, предчувствие, будто он уже знал, что сейчас услышит. Один из полицейских подошел к нему и, сказав пару слов, осторожно подвёл к носилкам. Старик неуверенно шагнул ближе, словно боясь увидеть то, что скроет от него покой. Констебль приподнял молнию на пакете, и на несколько мгновений всё замерло.

— Это моя дочь… — выдохнул он, и мир вокруг словно рухнул вместе с ним.

Мужчина опустился на колени, крепко прижимая шляпу к груди, как будто пытался защититься от реальности. Слёзы катились по его морщинистым щекам, и с каждым новым всхлипом его боль становилась всё более ощутимой.

— Это моя дочь! — крикнул он, его голос эхом отозвался в окружающей тишине.

Я смотрела, как его горе разрасталось, словно холодный туман, поглощая всё вокруг. Каждый крик заставлял меня сжиматься внутри. Это был момент, в котором всё человеческое страдание сконцентрировалось в одной точке. Я чувствовала его боль почти физически, словно она передавалась через ледяной воздух, проникая прямо в сердце.

Двое мужчин, санитары или полицейские, подошли к старику, осторожно подняли его и, обменявшись короткими словами, повели к машине. Он шел, едва передвигая ноги, опустошенный, словно тень самого себя. Я смотрела, как он садился на пассажирское сиденье, а другой мужчина занял место за рулём. Правильное решение: в таком состоянии ему нельзя вести.

Я долго стояла, не в силах оторваться от этой сцены, пока не почувствовала лёгкое прикосновение на плече. Я обернулась и увидела Августа. Его серые глаза изучали меня внимательно, холодно, но с каким-то скрытым любопытством.

— Плачешь? — спросил он, склонив голову набок.

Я растерялась. Слёзы действительно стекали по моим щекам, но я этого даже не заметила. Быстро стерла их краем шарфа и глубоко вдохнула, пытаясь успокоить дрожь в голосе.

— Просто… — начала я, но голос сорвался. Я с трудом продолжила: — Не хочу испытать то же самое. Это как… как будто он потерял всё.

— Людские жизни хрупки, — тихо ответил Август. — За каждой не уследишь.

— Это жестоко, — возразила я.

Его рука всё ещё лежала на моём плече. Ее леденящий холод проникал даже сквозь верхнюю одежду. Я резко убрала её и отвернулась, чувствуя, как внутри поднимается раздражение.

Август не стал задерживать меня.

— Это реально, — бросил он мне вслед тихо, но с такой твердостью, что его слова будто высекли лёд в воздухе.

Я пошла к машине, возле которой уже стоял Пабло. Он смотрел на меня с легким сочувствием, но ничего не сказал. Садясь в машину, я краем глаза заметила Августа. Он стоял неподвижно, всматриваясь куда-то вдаль, словно видел за горизонтом что-то, что было недоступно остальным.

Август.

Всю дорогу домой в салоне царила тишина. Время за полночь, и даже Пабло, обычно болтливый и саркастичный, молчал, задумчиво постукивая пальцами по дверной ручке. Ленор выглядела усталой, но хранила упрямую стойкость, периодически бросая взгляд на Августа в зеркало заднего вида.

Когда мы прибыли к ее дому, Пабло, как и было решено, пересел в свою машину, чтобы проследить за безопасностью Ленор. Я наблюдал, как она скрылась за дверью, прежде чем окончательно остаться один в тишине ночного города.

Дома я избавился от пальто, перекидывая его через спинку стула. Оно давно утратило свою практическую функцию, служа лишь прикрытием для моего образа среди смертных. Шаги в мягких туфлях глухо раздавались в полутемных коридорах, пока я не спустился в подвал. Устроенный в винтажном стиле, подвал напоминал винный погреб со множеством деревянных полок. Я выбрал бутылку выдержанного шотландского виски, который, как я решил, составит мне компанию этой ночью.

Библиотека встречала меня теплом мягкого света настенных ламп и запахом старых книг. Дубовые стеллажи, уставленные томами, тянулись к самому потолку, а уютное кресло с кожаной обивкой ожидало у камина. Виски звеня наливался в стеклянный стакан, оставляя за собой след золотистого янтаря.

Я принялся за работу. Первая книга, вторая, третья — я жадно перелистывал страницы, отмечая на бумаге всё, что могло быть связано с руническими знаками, найденными на теле. Пособия по таро, энциклопедии древнего мира, даже ведьминский гримуар — ничего не давало ясного ответа.

Я взял в руки листок с изображением рунического става. Линии казались знакомыми, но размытыми. Это была задача на терпение. Я углубился в изучение рун.

Первой нашлась руна Наутиз — символ трудностей и уроков, преподанных жизнью. Ее присутствие указывало на важность испытаний.

— Какой урок могли получить эти девушки? — пробормотал я, делая глоток виски.

Следующая руна Турисаз воплощала силу и устранение препятствий. Ее энергичное значение резко контрастировало с мрачной смертью жертв.

Когда я наткнулся на Лагуз, руна подсознания заставила задуматься. Она казалась мне странной. Среди рун агрессии и силы эта выделялась, словно намекая на что-то сокровенное.

Последней я нашел Вуньо, символ счастья. Это сбило меня с толку.

— Счастье? — произнес я в голос, глядя на листок.

Может быть, убийца верит, что его действия приносят счастье обществу? Возможно, это способ оправдать свои преступления перед самим собой.

Под утро виски закончился, а книги превратились в гору на полу. Я вышел из библиотеки, оставляя за собой тяжелый запах бумаги и алкоголя.

Внезапно резкий звонок телефона вывел меня из полусонного состояния. Я поднял трубку, не ожидая ничего хорошего.

— Алло? — мой голос прозвучал немного хрипло.

На том конце линии слышались всхлипы.

— Август, мой ноутбук… Он… — голос дрожал и прерывался.

— Ленор? — я напрягся, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. — Что случилось?

— Я проснулась утром, окно распахнуто настежь, а ноутбука нет!

— Что?

— Кто-то пробрался в мою комнату, пока я спала! — ее голос звенел от страха. — И украл мой ноутбук!