Догоняя рассвет

Глава 3 Дом знатной семьи

Весь следующий день Амари приходила в чувства от жестокого похмелья. В хаосе впечатлений она не помнила, как отыскала утерянный в пылу драки кинжал (хотя настоящим кощунством и выражением надругательства над своим тайным ремеслом было бы игнорирование столь ценной утраты), как вернулась в ночлежку «Фловер» и повалилась на кровать. Когда Рю исчез из поля видимости, а угроза жизни миновала Амари, все стало казаться ей каким-то бредом воспаленного ума.

И тем не менее, пережив столкновение с дьяволом, она заснула глубоким, беспробудным сном сразу же, как только грузной головой ощутила мягкость подушки.

Может, дьявол явился к ней только за тем, чтобы напомнить о немалом количестве выпитого? И в действительности Амари боролась в переулке с собственной тенью? Такое подозрение подтверждал и Иристэд — город молчаливо обходил стороной ночной визит демона, каким бы порождением зла он ни был в самом деле.

Пробудившись ближе к вечеру в относительно бодром расположении духа, Амари затарилась запасом еды на базарной площади и в качестве убежища предпочла башню бывшей ратуши. Новое здание городской власти высилось над центром Иристэда и было отстроено в лучших традициях крепостей знати Аклэртона — со скульптурными композициями на мраморном фасаде, арочными бойницами, ниши которых украшал имперский герб; в то время как старая башня с уснувшими у основания часами возносилась на западе и не привлекала на себя внимания. Невзрачная, сложенная из грубого камня и законченная зубцами — она подходила для уединения как нельзя кстати.

Отсюда Амари следила за горизонтом. О городе, венчающем скалы под розовым небом, впору было слагать песни, но отдаленный от столицы Иристэд не пользовался в империи широкой популярностью и любовью. Не пленил возможностями безбедного существования и не поражал воображение масштабами, хотя окрестные пейзажи вполне могли бы заявить права на сердца художников и поэтов…

Остановившись на этой мысли, Амари шестым чувством ощутила за собой движение, и вся обратилась в слух. Благо теперь он не подвел ее.

— У тебя почти получилось застать меня врасплох, — улыбнулась девушка Лирою через плечо, отметив про себя его превосходное умение подкрадываться со спины. Будь на месте Амари кто-либо другой, затея Лироя, какой бы она ни была, увенчалась бы успехом. — Впечатляет.

— Благодарю, — ответил тот легким кивком головы, — но вообще-то это моя территория.

— В таком случае, мне следует уйти? — Амари запрыгнула на зубчатый парапет башни и развернулась к Лирою лицом. Ей доставляло удовольствие угадываемое за белилами недоумение, Лирой не сразу сообразил о намерениях девушки.

— Стой!

Порывистый крик нагнал ее, когда она сделала шаг назад, камнем срываясь со стены. Высота овладела Амари: сковала тело, на миг помрачила рассудок, и лишь внутренняя сила сумела обуздать этот порыв всепоглощающего возбуждения. Успев в решающую секунду падения схватиться за край каменного парапета, Амари рывком подтянулась на руках и перекинула себя обратно на башню с таким железным самообладанием, будто не придавала никакого значения своей безрассудной выходке.

Пульс молотом стучал в висках, как сумасшедший, но ни страх, ни волнение не были тому причиной. Амари охватил приступ азарта и гордость находиться под искрящимся взглядом Лироя.

— Ты только прислушайся, — проговорил он с нескрываемым восторгом.

— Что это? — подыграла Амари, словно взаправду улавливала что-то помимо собственного возбужденного дыхания.

— Так бьется влюбленное сердце, — ее лихой прыжок явно произвел на Лироя глубокое впечатление. — Что ж, полагаю, здесь хватит места для нас обоих.

Уняв наплыв ликования, она встала рядом с Лироем. Тот замер в задумчивости лицом к вечернему горизонту и затих. Удивительно, как он избежал замечаний по поводу фиолетовых ссадин на лице Амари, которыми наградила ее ночь, хотя складывалось мнение, что Лирой был из тех, кто с радостью проронил бы какую-нибудь веселую колкость.

— Отсюда хорошо видно город, — Лирой первым нарушил молчание, — и горизонт. — В его голосе закралось что-то непривычно мечтательное, но пока он витал в своих грезах, Амари была заинтригована его полной тайн белой маской.

Амари влек секрет: что заставляло Лироя так усердно скрывать лицо?

— Смотри, видишь паб «У Рэндалла»? — он вдруг указал пальцем на заведение с крупной вывеской, мгновенно развеяв интерес к вызывающей наружности. — Я там нечастый гость, стерильность не по мне, но этот паб особенный. Знаешь почему? — не дожидаясь ответа, Лирой продолжил, — его назвали именем моего дяди.

— Неужели?

— Клянусь портками Рю! — воскликнул Лирой. — К стыду моих братьев, мы даже не знали о существовании дяди. Рэндалл вернулся домой совсем недавно после тридцатилетних скитаний. Тогда я первым же делом спросил его: «Неужто паб „У Рэндалла“ в твою честь назвали?» Несомненно, Рэн не принадлежит к числу скромняг, но мой вопрос как будто бы смутил его в тот момент. И все же спустя минуту заминки он подтвердил мое предположение.

— И за какие заслуги его имя зазвучало в названии паба?

— Когда-то имя нашей семьи звучало на весь город.

— Так ты из важных? — искренне удивилась Амари. — А по виду обыкновенный бродяга.

Лирой подавленно усмехнулся.

— В Иристэде мой дом. Здесь я родился, здесь же, вероятно, и умру.

— Дом… — задумчиво повторила за ним Амари. — Выходит, положение не так безысходно, как оно звучит в твоем голосе.

На что он тут же воспрянул из обездоленного мученика и устремил на девушку горящий дерзостью взгляд. Оживленный какой-то смелой идеей, Лирой заулыбался с ребяческой радостью и выдвинул вдруг неожиданное предложение:

— Я мог бы предоставить тебе крышу над головой. Само собой, не безвозмездно, — на этих словах краешек его губ дернулся в лукавой ухмылке, — кто-то ведь должен греть мою постель.

— Перебьешься парой золотых, душа моя, — ничуть не оскорбившись столь недвусмысленному намеку, Амари подбросила в воздух монеты, поймала и протянула Лирою на ладони. Она и не подумала, чтобы отказаться от безопасного убежища. Особенно когда дом принадлежал бывшей знати и мог гарантировать минимальный комфорт.

— Ох, дорогая, мы в сумме знакомы не более часа, а ты уже видишь меня насквозь, — ласково промурлыкал Лирой, принимая плату. — Мне это нравится.

Манерным жестом он подал ей руку, предлагая дальше отправиться вместе. Амари ответила согласием.

Ожидания Амари оправдались даже больше, чем она надеялась: дворец Мореттов выглядел не так плохо, как можно было представить со слов: «когда-то имя нашей семьи звучало на весь город». Выполненный из светлого мрамора, он располагался около реки, к которой уходил крутой лестничный спуск, и представлял собой прямоугольник в два этажа, сложенный из центрального павильона и длинных крытых галерей. Парадный вход украшен барельефом солнца над скрестившимися мечами — в этом символе угадывался семейный герб.

Дом встретил Амари тяжелым полумраком. Солнце за высокими окнами вестибюля давно село, и лишь нерешительные отблески огня служили светом, проникавшим через открытую дверь из обеденного зала. Там же Амари застала греющийся на очаге котелок, источавший дивный аромат мясной похлебки. Длинный стол, рассчитанный на большую семью, скромно накрыт на пять приборов, ни один из которых не предназначался новоиспеченной гостье.

В углу залы, под светом каминного пламени сидел мужчина в расстегнутой сорочке и читал книгу с погруженностью человека неглупого десятка. Красивые выразительные черты лица, непослушные вихры темных волос, недюжинный ум, сказывающийся в серых глазах, и даже круглые очки в серебряной оправе — все тонкости его наружности невольно приковали взгляд Амари. На обнаженной мускулистой груди виднелась цепочка с крестом, дополняя представление о прекрасном незнакомце. Мужчина бегло окинул прибывших в свой дом и тут же опустил нос в пожелтевшие страницы, не выказывая видимого любопытства.

— Лирой, — обратился он приглушенным, но звучным голосом, — пропадаешь днями, чтобы вернуться с подругой? Неужели наш мальчик повзрослел?

— Зато ты, братец, не повзрослеешь никогда, — отозвался Лирой с напускной обидой.

— Ты ведь знаешь, что меня этим не задеть? — усмехнулся мужчина, не отрываясь от книги.

— Клайд — вечный недотрога, — поспешил объяснить Амари Лирой. — Раб обета безбрачия. И в кого он такой набожный?

— Угомонись, бога ради, — проворчал Клайд.

Амари смотрела на него, как очарованная, не внимая ничему из сказанного Лироем. В ее глазах Клайд представлялся человеком необычным — не часто ей приходилось встречать в мужчинах безупречное сочетание образованности, красоты и холодного темперамента. Амари приблизилась к Клайду в надежде завязать разговор, который, несомненно, возбудил бы в священнике симпатию к ней.

Но в ее багаже достоинств напрочь отсутствовало женское кокетство.

— Я Амари. К слову, свободна и никому не обещана.

И вдруг только теперь она осознала всю нелепость происходящего, — Амари беззастенчиво разглядывала молодого человека, достойного исключительного внимания и любви самых ласковых губ, сама представ перед ним в дико непотребном виде: на одежде и в волосах осела дорожная пыль, кожа облезала даже на ладонях после засушливых дней в Иристэде, однако ничто так сильно не производило невыгодного впечатления, как полученные в драке синяки, уродующие лицо. Хороша невеста, ничего сказать.

Клайд не шелохнулся.

— Что читаешь? — Амари ожидала увидеть в его руках что-то из богословия, но насеченных на обложке символов совсем не разобрала.

— Ты загораживаешь мне свет, Амари, — проговорил Клайд, так и не подняв на девушку глаз.

Когда в его безукоризненный портрет примешался пренебрежительный тон, Амари словно очнулась ото сна. Она обманулась в мечтаниях столь же быстро, сколь быстро поспешила увлечься священником.

— Ладно, идем, пока не явился старший, — Лирой нетерпеливо подтолкнул Амари в спину.

— Куда пошел, парень?

Сначала прогремел низкий голос, и вслед за ним в зале возник Рю. Широкоплечий, с осанкой благородного господина и не менее благородным лицом в щетине. Теперь Амари было проще судить о его внешности, нежели находясь во мраке улиц скованной когтистыми лапами демона. Старший Моретт обладал особым мужским шармом и, вероятно, был способен влюблять в себя дам не меньше Клайда, но угрюмый взгляд из-под нависших бровей заставлял отводить от Рю глаза.

Столкнувшись с братом, Лирой шумно вздохнул.

— В городе вампиры, мы заступаем в дозор.

— Вы заступаете в дозор, — Лирой нервически собрал волосы в хвост, открыв блестящее колечко в ухе, и вновь разметал по плечам темные волны.

Казалось, воздух раскалился не от жара камина, а вовсе по другой причине — между братьями ощущалось напряжение, которое рисковало разразиться в громкий скандал. Медленно закрыв книгу, Клайд снял очки для чтения и уставился на Лироя с легким наклоном головы, обозначающим ничто иное как интерес к развязке.

— Охота на вампиров? — Тем временем Амари постепенно приходила к пониманию ночных событий и роль, отведенную в них Рю Моретту. — А можно посмотреть?

— Это тебе не цирк, девочка, — хоть Рю ничем не выдавал заочного знакомства с Амари, она чувствовала по взгляду, что он узнал ее.

— Цирки я давно переросла.

— Тогда не понимаю, что ты нашла в Лирое…

Лирой громко прокашлялся, отвлекая внимание девушки от замечания.

— Рю любит изображать из себя умного, — он схватил Амари за руку и кинулся прочь, стремясь избежать неловкого разговора.

Они быстро вышли из зала и, поднявшись на второй этаж, оказались в длинном коридоре со множеством закрытых комнат. Относительно количества дверей дом чудился местом совершенно необитаемым. Не совладав с зашевелившимся внутри любопытством, Амари выскользнула из хватки Лироя и легонько приоткрыла одну из спален. Вглядываясь в сумрачную тьму пространства, она обнаружила помещение, напоминающее солдатскую казарму, что отнюдь не уменьшило количество вопросов.

— Что это за место?

— Дом «Алой стали», — ответил Лирой и, увидев, что не удовлетворил интереса подруги, пояснил, — некогда известный клан охотников на вампиров, финансируемый бургомистром. Роль главы «стали» передавалась в семье Моретт из поколения в поколение, от прадедов к нашему отцу. Следующим взять на себя руководство должен был Рю, но, когда Иристэд вооружили охранными печатями, в клане отпала какая-либо необходимость. «Алая сталь» распалась лет десять назад, если память верна мне.

— Город должны защищать печати? Звучит, как недешевая магия.

Знания Амари о магии, как и у большинства людей, оставались довольно расплывчатыми.

— Магия, в точку, — подтвердил Лирой. — И только нам троим известно заклятие печатей.

— Может, тогда не следовало говорить мне об этом?

— Действительно, лишнего ляпнул, — задумчиво промолвил Лирой и на полном серьезе добавил, — выходит, теперь я должен убить тебя.

Амари бросила на него исполненный укоризны взгляд, на что Лирой лишь изобразил рассеянность:

— Возможно, не сейчас… — он обернулся во все стороны, точно хотел отыскать кого-то в полутьме и, не найдя, громко воскликнул, — Джосет, ведьма старая, тащи свой зад сюда!

Впервые за двадцать с небольшим лет Амари подверглась нападению настоящего вампира, и оттого беседа с Лироем неподдельно увлекла ее. Девушка была не против продолжить задавать вопросы, но появление в коридоре пожилой женщины заставило отложить этот разговор на потом.

— Лирой, тьфу-ты, бес поганый, — ворчливо сплюнула Джосет, приближаясь, — а я-то думаю, чем в доме засмердело…

— А можно поуважительнее к нашей гостье? Она все-таки с дороги, — Лирой снял перчатки и небрежно швырнул женщине в руки. — Эту прекрасную деву зовут Амари. Иди и приготовь ей спальню.

На Амари смотрело испещренное глубокими морщинами лицо и выражало вялое равнодушие. Простое платье с передником, убранные на затылке волосы, сверкавшие серебром, — вид Джосет подобал служанке и объяснял ее терпение начальственного тона молодого, невоспитанного господина.

— Я бы на твоем месте, дорогуша, поостереглась его, — неожиданно предупредила Джосет.

— Не льсти себе, кляча, — вставил Лирой, демонстративно разглядывая ногти на тонких бледных пальцах. — Ты на ее месте могла бы быть… лет двести назад?

— А в чем, собственно, дело? — Амари не улавливала мысли.

— Пустишь один раз — не прекратит ночами донимать.

— Вырвать бы твой язык, старая, совсем ополоумела? — возмутился Лирой и тотчас бросил на полутоне, — может, она сама не против будет. В конце концов я не так уж и плох…

Джосет презрительно фыркнула, прежде чем окутать свою удаляющуюся фигуру коридорным мраком, расстелившимся приближением позднего часа.

— Она была нашей нянькой, а теперь прислуживает семье.

— Очевидно, для нее это больше, чем работа.

— Я о таких вещах не думаю.

Амари безмолвно смотрела на Лироя, будто пытаясь выявить его истинное нутро за безликой маской и вызывающими манерами. Слой белил не позволял заключить о его внешней схожести с братьями, но что-то подсказывало, что Лирой не был столь красив, как Клайд, или столь мужественен, как Рю. Лицо у него было вытянутое, с высоким лбом и широким подбородком, покрытым пробивающейся щетиной после длительных скитаний по тюрьмам Иристэда. Волосы непослушными волнами ложились на широкие плечи, и хоть Лирой не демонстрировал ярко выраженной атлетический мощи, но сложен был хорошо: с развитой грудью, в меру рельефными руками и осанкой, статностью и достоинством напоминающей портреты королей.

И можно было сказать, что он во многом уступал старшим братьям, но, справедливости ради, ни Рю, ни Клайд не виделись в воображении Амари с тем же дерзким огнем, которым горели только голубые глаза Лироя.

— Так что насчет развлечься? Я знаю способ занять время перед сном, — он одарил Амари взглядом, обещающим пороки любострастия.

— Не люблю мужчин, которые пудрятся.

— А может, так я спасаюсь от солнца?

— А может, ты и есть вампир?

Лирой рассмеялся в игривой манере, и непривычный бархат его смеха пробрал Амари до дрожи.

— Может. И что бы ты сделала, узнай, что я вампир? — с каждым словом, звучавшим опасной лаской, он становился все ближе, надвигаясь на девушку, будто крадущийся хищник.

— Спросила бы, какого дьявола ты все еще жив?

Лирой медленно склонился к лицу Амари, волнительно овевая дыханием кожу. Интимность момента заставила сердце замереть в сладкой истоме, отчего Амари вся обратилась в напряженное внимание.

— И это был бы чертовски верный вопрос, — прошептал в ее губы Лирой и, обойдя стороной девушку, отправился прочь.