Догоняя рассвет

Глава 5 Круг подозреваемых

Солнце над Иристэдом взошло знойное, неподвижное, воздух намертво застыл, захватив дыхание Лироя удушливым запахом песка и береговой травы. С грузной от жары головой младший Моретт босиком сошел по ступенчатому спуску к реке, где серебряный блеск воды играл мерцающими искрами и слепил избалованные тьмой глаза.

Как-никак путь злодея часто велел искать спасения во мраке.

Чтобы облегчить свое пребывание под жгучим солнцем, Лирой оделся в просторные летние брюки и рубашку с расстегнутой грудью, однако лицо так и не смог освободить от тяжести белил. Клейменный злодеем, он перенял злодейские повадки, а как известно, мало какой мерзавец воспротивился бы ношению маски.

Лирой приблизился к краю деревянного пирса в надежде найти возле реки живительный глоток воздуха, но, встретив Амари, едва ли напрочь не забыл, как дышать.

Полностью обнаженная, она зашла в воду по пояс, чтобы смыть с себя пыль, пот и, пожалуй, даже груз последних событий, если такую девушку, как Амари, вообще могли обременять ночи с подстерегающими отовсюду опасностями. И при том ни единый, жест, взгляд, да хоть какой-нибудь простейший вздох, не выдавали в ней смущения от неожиданного общества Лироя.

— Итак, — по-прежнему без тени застенчивости заговорила Амари, — могу ли я рассчитывать на то, что ты не вампир?

— С чего такие выводы? — Лирой сел на пирс, согнув одну ногу в колене.

— Ты все еще не разлетелся прахом, находясь под солнцем.

— В таком случае, твое предположение не лишено оснований.

Амари окунулась с головой и, вынырнув, как следует намылилась до белой пены.

— Обязательно купаться при свете дня? Лодочник с тебя глаз не сводит.

Амари бросила взгляд туда, где человек с узлом веревки пытался издали разглядеть женскую наготу, и потому совсем запамятовал привязать к причалу ускользающую лодку.

— Не имеет значения, — отмахнулась девушка. — Ну а ты? Тоже поглазеть пришел?

Лирой усмехнулся. Ему определенно доставляло удовольствие лицезреть, как струи воды скатывались с округлостей тела Амари, да и, что уж греха таить, сама Амари была ему приятна, но в ответ он только пожал плечами:

— О, дева моя, разве меня можно удивить подобным? Я чего только в жизни не видал.

— Интригующе. — Улыбнулась ему Амари, отжимая с волос воду. — Кто же ты, Лирой Моретт?

— Вор, искатель приключений, изощренный любовник, — радостно оскалился он. — Чувствую аромат сирени. Это что, мыло Изабель?

— Надеюсь, она не слишком расстроится, обнаружив пропажу.

— Так ты его еще и украла? Где же нынче учат грабить честных дам?

— А вот это, друг мой, я предпочту оставить в секрете.

Когда-то Лирой считал себя мастером сгущать туман загадок вокруг своей персоны.

А потом он встретил Амари.

— Лирой! Я тебя всюду ищу!

Клайд бежал к пирсу со всех ног, словно исполнял приказ выступить в погоню за младшим братом. Увидев в реке Амари, пастор остановился в замешательстве и смущенно отвернулся. Вероятно, он впервые узрел женщину в столь откровенном образе, потому как при виде упругой груди девушки кровь хлынула к лицу священника, точно у юнца, неискушенного в любовных наслаждениях.

— Прошу прощения, — твердо произнес Клайд, дабы не дать повод усомниться в искренности своих слов.

Но извинения пастора оказались напрасны. Оставшись верной своей упрямой натуре, Амари не упустила возможности подловить момент слабости Клайда и, выйдя из воды, явила свету все изящество изгибов талии и бедер. И пусть в ту минуту так просто было предаться смелой фантазии, Лирой обратил внимание на другое. На мелочь с первого взгляда почти незаметную. Он смотрел на побелелый шрам в самом низу подтянутого живота, смущенный аккуратным исполнением зарубцевавшегося надреза. Такие отметины не выносили ни с поля битвы, ни с беззаботного отрочества. Очевидно, шрам — результат тонкой филигранной работы человека сведущего в лечебном деле, и, прежде чем Лирой пустился в страшные догадки, Амари извлекла его из задумчивости приторно-сладким тоном:

— За возможность видеть ваш вожделенный взгляд, господин пастор, я готова в аду нести наказание за все содеянные грехи.

Ощутив легкий укол ревности, Лирой поспешил обратиться к Клайду, надеясь тем самым не дать словам Амари достигнуть сознания брата:

— Говори, чего хотел? У нас тут, как видишь, секретов нет.

Клайд выглядел болезненно. Истощенный попеременной службой городу и храму, он побледнел и заметно осунулся.

— С тех пор, как мы начали дозор, не случилось ни одного происшествия, — Клайд стойко не соблазнялся искушению взглянуть на Амари, каким бы реальным это искушение ни было. — Мне есть что обсудить с тобой.

— Со мной? Ты меня в чем-то подозреваешь?

Разумеется, Лирой знал, что рано или поздно домыслы братьев коснуться его.

Ведь Лирой всегда был злодеем.

— Давай поговорим об этом наедине.

Сопротивляться было глупо, да и не существовало каких-то драгоценных тайн, которые Лирой мог свято охранять. Он поднялся с пирса и отвесил Амари извиняющийся поклон:

— Прошу меня простить, но вынужден покинуть вас. Похоже, я должен буду отстоять свою честь.

Если обогнуть угол дома «Алой стали» и выйти на тенистую гравийную дорожку, то она безошибочно приведет к амбару, сложенному из серого бута. В свое время постройка была возведена с целью хранения съестных припасов, ведь прокормить требовалось не только членов династии Моретт, но и полноценный клан, насчитывающий не один десяток добровольцев. Более того — нельзя забывать про лошадей. Теперь, когда от клана осталось только имя, а в конюшне пофыркивали всего четыре кобылы, нужда в заботах о продовольствии пропала, как и нужда в амбаре, а потому Рю использовал помещение для личной надобности.

Стены заполонил запах крови с примесью гнилостного смрада, любой зашедший сюда человек счел бы его тошнотворным, но Рю давно не улавливал в зловонье нот, вселявших омерзение. С хладнокровием, которое могло показаться возмутительным людям, далеким от охотничьего промысла, старший Моретт разделывал тушу убитого в лесу кабана. Рядом над добычей навис Рэндалл, якобы работая на подхвате, хотя польза от него была невелика.

— Лирой изменился, заметил? — пожалуй, по-настоящему увлекала дядюшку только болтовня, нагонявшая на Рю скверное настроение.

— Да.

Не согласиться было трудно, еще свежи воспоминания о том, как по возвращении домой Лирой долго не решался заговорить, а все, что невзначай срывалось с его губ, разило слух ужасной грубостью.

Теперь он начал улыбаться. Пусть и улыбка часто отравляла сердце Рю.

— Все из-за девчонки, а? — задорно подмигнул Рэндалл. — Ты ведь пригласишь ее присоединиться к клану?

— Не уверен, что это хорошая идея, — в отличие от Лироя, Рю не был склонен с ходу очаровываться незнакомками.

— Это отличная идея, смотри, как парень расцвел! Сделай для него хотя бы это.

Рэн открыто поставил в укор то, что все это время Рю делал недостаточно для брата, и сказанное настолько пришлось не по душе Рю, что он отчаянно махнул руками.

Рю сдался под грузом не отпускающих его переживаний, в одну секунду сделавшихся невыносимыми.

— В какой момент я упустил его, Рэн? — вопросил он, особо не рассчитывая на ответ. — Отец никогда не хотел иметь в сыновьях воров.

— А Лирой никогда не хотел себе изверга вместо отца.

В прошлом Дайодор Моретт действительно славился скверным характером, повергающим в трепет каждого, кто хоть на толику был с ним знаком. «Алую сталь» он держал в беспрекословном повиновении, в не меньшей строгости воспитывал и сыновей. Суров, но справедлив, — справедливости Рю видел все же в большей мере. Пример отца разжигал у маленького Рю желание подражать вместе с уверенностью, что Дайодор Моретт — образцовый руководитель, и однажды клан должен перейти в руки не менее надежные.

— Зато отец учил нас правильным вещам.

— Ненавидеть родных?

— Все не так, — возразил Рю, понимая к чему дядюшка клонит. — Он был зол на Лироя, потому что тот не усвоил урок.

Лирой стал жертвой собственной роковой ошибки. Какой бы в то время ни была причина его поражения — детский страх перед демоном или пренебрежение к учениям «стали», она стоила ему не только будущего, но и уважения отца.

— Ты всегда будешь оправдывать Дайодора. Поэтому Лирой отрекся от тебя.

— Его право. Я не сделал ничего плохого.

— Всего лишь надел шкуру папаши. Необязательно размахивать кулаками для того, чтобы причинить боль.

— А каким ты знаешь моего отца? — Рю не готов был согласиться с жестокими речами дяди и перевел разговор в другую сторону. — Вы тоже братья…

Вопрос заставил Рэндалла смутиться. Нечасто приходилось видеть замешательство в лице дяди, как правило, отличавшегося острым языком и волевой натурой.

— Я… не хочу об этом говорить.

Впрочем, Рю не настаивал. Он был озадачен проблемой серьезнее, чем возвращение к прошлому.

— Рэндалл, — низким голосом обратился Рю, сразу дав знать, что речь пойдет о вещи, не приемлющей шуток, — возможно, настанет день, когда тебе придется присмотреть за Лироем…

— Да брось, Рю, ты о чем? — ободряюще заулыбался тот, видимо, списав слова племянника на минутную грусть. — Куда собрался? Без тебя ж тут все рухнет к дьяволу…

— Что бы со мной ни произошло, обещай, что не оставишь его. Не бросишь скитаться по улицам. Натолкнешь на верный путь.

— Хорошо, обещаю, — пальцы Рэндалла нервно покручивали колечки в ухе.

Рю видел, как дядя хочет что-то сказать, но явно раздумывал, стоит ли посвящать племянника в тайну.

— Рю, я должен тебе признаться. Но это останется только между нами.

Клайд имел не одно основание подозревать Лироя в предательстве, какой бы болезненной ни была необходимость усомниться в честности младшего брата. Лирой знал магию печатей, а его, мягко говоря, отличные от человека черты подразумевали наличие за спиной недоброго круга друзей, имевших виды на кровь простых смертных.

Однако за тот недолгий допрос, что Клайд устроил брату, не обнаружилось ничего, что могло бы сдвинуть расследование с мертвой точки. Своими насмешками Лирой одновременно пошатнул прежние домыслы и вызвал новые причины недоверия.

В голове не укладывалось, как при наличии действующих печатей вампиры находили лазейку в город? И что же в таком случае сдерживало их в последние дни? В это дело определенно было замешано еще одно лицо. С мотивами, не доступными осмыслению Клайда.

Возвращаясь во дворец с заднего двора, он встал на дорожку из гравия, как вдруг до ушей донесся возмущенный возглас Рю из открытых дверей амбара:

— Дьявол меня раздери, Рэн! Ты шутишь? Это невозможно!

Клайд замедлил шаг, надеясь узнать больше, но после яростной брани Рю, разговор продолжился на пониженных тонах. Клайд подозрительно сощурился. Им овладело любопытство, что за страшная вещь могла вывести из себя Рю, не терявшего обычно самообладания.

Задавшись целью выведать подробности у брата при более удобном случае с глазу на глаз, Клайд продолжил свой путь.

Когда Амари появилась в дверях амбара, она застала Рю только в компании каких-то невеселых мыслей. Несмотря на то, что смрад помещения беспощадно бросился в нос, довести до дурноты Амари оказался не в силах. Слишком уж хорошо ей был известен этот запах.

Запах смерти.

— Охотишься на дичь?

— Вроде того, — угрюмо произнес Рю. — Крови не боишься?

— Нет.

Быстро сполоснув руки в бадье с водой, Рю взял кусок мыла, закинул на плечо холщовое полотенце и вышел из амбара. Пока он шагал в сторону реки, Амари бежала следом, не вставая вровень, но и не отдаляясь от главы возродившейся «стали».

— И как много вампиров водится в этих краях?

— Они гнездятся в скалах к западу от Иристэда. Удобное убежище с городом под боком, а что еще надо? Охоться себе да плоди отродий…

— Отродий? — удивилась Амари, чувствуя наряду с этим радость от того, что кто-то решил рассказать больше.

— Необращенные до конца вампиры. Они и вполовину и не так сильны, как их хозяева, но одолевают количеством.

Спустившись к реке, Рю присел на берегу и принялся тщательно натирать руки до локтей, чтобы смыть оставшиеся следы крови. Плеск воды нарушал затянувшееся безмолвие. Амари не могла позволить себе упустить случая, когда Рю охотно отвечал на вопросы, утоляя ее познавательный интерес.

— Что за магия охраняет этот город?

— Отец перед смертью повстречал жреца, который научил нас заклятью охранных печатей. Не знаю, о чем они условились, но отца быстро не стало, — голос Рю раскатился в низкий приглушенный бас. — Магия — редкое и дорогое удовольствие, думаю, цена была соответствующая.

— Есть вероятность, что магия печатей ослабла по причине какого-то соглашения мелкими буквами?

— Нет, с печатями все в порядке. Происходит что-то другое.

— И мы должны выяснить что именно.

Рю замер и окинул Амари настороженным взором из-за плеча.

— Скажи, Амари, зачем ты помогаешь нам?

— У меня нет героических мотивов. Для меня это просто приключение скоротать время в ожидании…

— В ожидании чего?

Амари закусила язык, мысленно коря себя за открывшуюся по приезде в Иристэд говорливость.

— Возвращения домой, — быстро нашлась она.

— Тебя там ждут?

— Конечно! — для убедительности Амари вскинула подбородок, как сделал бы человек, уверенный в своих словах.

— Это хорошо, — Рю поднялся и снял с плеча полотенце. Вытирая руки, он не сводил с Амари пристального взгляда, в котором не угадывалось ни благосклонности, ни осуждения. — Мне все равно кто ты и откуда, я останусь доволен тем, что у Лироя появился друг, и мне хотелось бы доверять выбору брата. Если захочешь остаться в клане, я приму тебя.

Амари была поражена неожиданным предложением, возможно, даже заманчивым, но не ей выбирать свою судьбу.

Воля Амари — воля ее покровителей.

Ей не принадлежала даже собственная жизнь.

— Я не планирую вступать в клан, но помочь могу, — благодарно кивнула она. — В конце концов, мне следует вернуть должок за свое спасение.

— Спасибо и на этом, — сказал Рю с едва заметной улыбкой.

Амари вернулась домой после захода солнца, — в памяти еще горели алым воспоминания об огненном закате, словно знаменующем начало господства кровавого произвола. В обеденном зале вовсю суетилась Джосет, накрывая стол к вечерней трапезе. Клайд сидел в дальнем углу на высоком кресле и читал при куцем свете камина. Ненадолго оторвавшись от книги, священник поднял на Амари глаза и, убедившись лично в ее появлении, вернулся к вязи зловещих символов.

Похожие выступали в роли охранных печатей.

— Пропадала на башне? — поинтересовался Лирой, играясь за столом с кинжалом. Клинок в его руках отбрасывал на стены слабые блики.

— Да.

— Весь день? — между бровями Клайда возникла вертикальная морщинка, выражавшая недоверие.

Амари не стала отвечать, хоть и ответ был утвердительным.

— Я видела, на главной площади готовится гуляние…

Клайд громко захлопнул книгу, сопроводив жест раздраженным вздохом. Резкость в поведении пастора будто была вызвана посягательством на его доброе имя.

— Ночь греха и пламени, — пояснил Лирой. — Праздник из древних времен, символизирующий призыв темных сил и… сотрудничество. Но теперь он устраивается только как повод выпить и повеселиться. На площади разжигают высокий костер, — он попытался изобразить масштаб рукой, — и возле заводятся пьяные пляски…

— Никакой это не праздник, это настоящая ересь! — возмутился Клайд. — Сначала они идут молиться богу, а затем пляшут у костра во имя дьявола!

— Брюзга.

— Не все в жизни сводится к веселью, Лирой. Если мы ничему не будем придавать значений и прекратим видеть смыслы, кем мы тогда станем?

— Счастливыми?

Клайд подорвался с кресла, будто готовый в гневе наброситься на брата. Сквозь тонкие стекла очков на Лироя воззрился леденящий взгляд, и Амари вдруг почудилось, что в серых радужках мелькнули огненные искры.

Увидев, как Джосет раскладывает приборы, Клайд приостановил ее:

— Не утруждайте себя, пожалуйста, Джосет, я не голоден.

— И как среди этих варваров вырос такой учтивый мужчина? Клайд, ты всегда был моим золотом…

— А я тоже твое золото? — приободрился Лирой. В его голосе звучала почти детская надежда.

— В дерьме найденное, разве что, шут разукрашенный.

— Метко бьешь, карга, не даешь поводов разочароваться в тебе.

За спиной Амари послышался тяжелый стук сапог. В зал вальяжной походкой вошел Рэндалл, заложив большие пальцы за ремень.

— Всем добрый вечер, — протянул он с театральным пафосом, — а добрый ли?..

Клайд закатил глаза кверху.

— Клайд, детка, как боженька поживает? — хищно ощерился Рэн. — Передай ему, что у нас нашелся новый труп. Кажется, с прошлой ночи.

— Пока есть такие весельчаки, как ты, он никогда не откликнется.

— Извини, крест носить не стану.

Амари поймала негодующий взгляд пастора, не зная, что вызвало в ней большую тревогу, — скверная новость или Клайд, в отношении которого все оставались глухи до досадного чувства. Он задержал глаза на растерянном выражении Амари, прежде чем сердитым шагом удалиться в сторону лестницы. Амари бросилась было догнать Клайда, но Рэндалл с неожиданной быстротой схватил ее за ремень куртки, удержав возле себя.

— Не обращай на него внимания, — с ленивой небрежностью промурлыкал он. — Парень несет на себе тяжкое бремя. Несравнимое со службой в храме или дозором.

— Что же это? — сдавленно спросила Амари, все еще находясь в плену цепких пальцев Рэна.

— Захочет — сам расскажет.

Он внимательно вперился в девушку, будто пытался заглянуть в самые потайные уголки ее сущности. Голубые глаза Рэндалла, напоминавшие глаза Лироя, и потому так нравившиеся Амари, ярко контрастировали со светлой кожей, отчего приобретали вид какой-то потусторонний и даже магический. Насколько Амари успела узнать Мореттов, бледность была врожденной чертой династии охотников, не видевших солнца за еженощным противостоянием злу.

Меж тем Рэндалл предстал перед лицом Амари, держа ее украденный в мгновение кинжал. Девушка только теперь спохватилась пропаже, настолько Рэн оказался талантлив в воровстве.

— Отличная сталь, — он поднес оружие близко к глазам, с интересом изучая клинок, — это такими сейчас в театрах играются?

Кинжал с рукоятью из бурой кожи, имитирующей змеиную чешую, сверкнул блеском, предвещающим смерть любому, кто поднимет руку на его хозяина.

— Вы невероятно наблюдательны, — нахмурилась Амари, презирая попытку разоблачения. — Это подарок.

— Надеюсь, даритель не из претендентов на ваше сердце, — Рэн косо взглянул на Лироя, словно ожидая от него поддержки в новом витке разговора.

— Боже, заткнись, — угрожающе зашипел Лирой, чем вызвал только смех на губах дяди.

— Прошу простить мою дерзость, — Рэндалл протянул кинжал Амари. — Вы кажетесь мне личностью… довольно любопытной.

— Вы тоже не промах, — проворчала она, убирая клинок обратно за пояс. — Воровство у вас семейное?

— Было бы странно не иметь ничего общего с собственным племянником, — Рэн искривил рот в загадочную улыбку.

По-прежнему пребывая в недовольстве, Амари отпихнула Рэндалла плечом и поднялась по изогнутой лестнице к хозяйским спальням. В этой части дома ей еще не приходилось находиться, а потому все двери казались безликими, — едва ли можно догадаться, за которой из них прятался Клайд. Однако в глубине темного коридора была отчетливо заметна легшая на пол полоса света, резавшая мрак из самой дальней комнаты.

Амари постучалась к священнику.

— Клайд.

Не слишком быстро, как будто бы и нехотя, из спальни вышел Клайд и замер в дверном проеме, безмолвно ожидая от Амари причин ее вторжения.

— Они ничего не понимают…

— Именно, — грубо отреагировал он. — Ничего не понимают. Как и любой другой в этом городе. У меня… — Клайд набрал воздуха в грудь, подбирая слова, — у меня опускаются руки.

На Амари смотрели полные отчаянья глаза, и чувства, заложенные в этот взгляд, добавляли красоте Клайда какой-то трогательности.

— Их толкование действительности — не твоя печаль. Не все умеют слышать. — Амари говорила от сердца, сама живя в мире, отрезанном от посторонних мнений. — Но разве это может обесценить твое дело и заставить предать любовь к религиозному учению?

Клайд изменился в лице, как человек, в мгновение постигший истину. В его выражении сплелись замешательство и нескрываемый восторг от возвратившейся уверенности.

— Да, — кивнул он, — ты права. Благодарю за теплые слова.

— Не всегда ж полагаться на поддержку одних высших сил, — широко улыбнулась ему Амари.

Клайд ответил едва уловимой усмешкой и, запустив руку в непослушные вихры волос, выгнул открытую грудь вперед. Только сейчас Амари уделила внимание небрежно накинутой на плечи пастора куртке и озадачилась вопросом, куда он намеревался отправиться.

— И что ты только забыла в этом диком крае? — выдохнул он, не сводя с девушки пронизывающего взгляда.

Вопрос ввел Амари в ступор. После беседы с Рю, она поймала себя на том, что впредь ей следовало сохранять осторожность в высказываниях, и напоминание об этом сдавило ей горло, точно невидимой петлей.

— Это случайность, — неловко обронила она, готовая закрыть перед Клайдом дверь, чтобы не видеть его недоверчивого прищура.

Истинный ответ скрывал тайну, распоряжаться которой Амари не имела права.

— Я собираюсь взглянуть на тело, о котором говорил Рэн, — просовывая руки в рукава куртки произнес Клайд. — Ты со мной?

Погруженные в сумрак близившейся ночи, Клайд и Амари быстро добрались по наводке дядюшки к месту происшествия. В темном зловонном переулке на юго-востоке города, среди теней высоких домов с закрытыми ставнями и еще более плотно запертыми дверями, лежало тело убитого мужчины. Прибывшие гвардейцы криком разгоняли любопытный народ, капитан де Бо с позолоченной шпагой на ремне, узнав пастора Моретта, жестом пригласил приблизиться к умершему. На первый взгляд, он лишь позволил отпустить молитву за упокой души, но де Бо абсолютно ясно увидел в Клайде прежде всего не священника, а представителя «стали».

Капитан гвардии — в прошлом ученик Дайодора Моретта, к счастью, отличался умом, — глупцов в «сталь» не брали, — а потому Клайд мог рассчитывать на содержательный диалог.

— Тело нашли чуть более часа назад, — сообщил де Бо, — но, сдается мне, лежит здесь с ночи. Прохожие принимали его за уснувшего пьяницу, пока кто-то не вздумал перевернуть на спину.

Клайд опустился перед трупом на колено. Вопреки тому, что убитый в самом деле своими старыми одеждами походил на обыкновенного уличного пройдоху, слова капитана во многом смутили священника и заставили обратить внимание на то, что место убийства — если бы оно в самом деле являлось таковым — никто не смог бы слепо обойти. Такое злодеяние имело свою ощутимую ауру, свой запах, признаки сопротивления в конце концов, говорящие о том, что здесь произошло страшное преступление. Что здесь лишили жизни человека.

Однако Клайд, к своему смущению, не наблюдал ничего из этого. Еще более он утвердился в несоответствии произошедшего, когда ближе взглянул на запекшиеся отметины вампирских клыков на горле трупа. Рваные, жестокие. Демон остервенело разделался с жертвой, не оставив следов борьбы, из чего Клайд мог сделать единственный вывод:

— Убийство произошло не здесь. Тело сюда принесли.

— Полностью солидарен с вами, господин пастор, — кивнул капитан.

— Но зачем? — вклинилась Амари, все это время стоявшая у Клайда за спиной.

— Да кто ж этих кровососов проймет, — усмехнулся де Бо, закручивая усы, — ставлю пару золотых, что игра с мертвецом доставила убийце немалое удовольствие. «Сталь» планирует что-то предпринять?

— Мы делаем все, что в наших силах, — негромко ответил Клайд, боясь сознаться в беспомощности.

— Ваших сил недостаточно, господин пастор.

Насчет этого Клайд спорить не стал. Да и спорить с тем, кто прекрасно был осведомлен о нынешнем положении «стали» было бессмысленно и бесполезно. Вместо попыток оправдаться, Клайд помолился за душу усопшего, чтобы та смогла обрести покой в мире ином, осенил себя крестным знамением, после чего поднялся с колена и двинулся прочь.

— Играл с мертвецом? — Амари догоняла Клайда следом. — Так мог поступить только серьезно тронутый умом. Этот вампир — настоящий безумец!

— Мне кажется, ты не до конца понимаешь, с кем мы имеем дело, — сухо отозвался Клайд, не желая обсуждать с девушкой примеры жестокости.

Он хотел быть один. Хотел обратиться к защитнику и спасителю в тишине, чтобы никто не вставал между ним и его обращением к Богу.

Ноги сами привели священника в храм. Во мраке святой обители, склонившись перед изображением Всевышнего, Клайд не переставал молиться, прося душой надежду устоять перед натиском тьмы и надежду на Божественный свет, что укажет им путь спасения.

— … молю услышать и не оставить меня грешного и недостойного в беде. Непобедимою силой своею и заступлением помоги изгнать дьявола в преисподнюю. На тебя уповаю, огради от лукавого. Аминь.