Доктор Крюк 2

Глава 18

Я сидел за грубым деревянным столом в таверне Портобелло, сжимая в руке кружку с ромом, который пах дешевой брагой. Шум вокруг стоял такой, что хоть уши затыкай: пьяные матросы орали песни, где-то в углу звенели стаканы, а девка с подносом визжала, отмахиваясь от шаловливых рук. Свет от масляных ламп дрожал на закопченных стенах, отбрасывая тени. Жаркий воздух липнет к коже. Напротив меня устроился Генри Морган, его пальцы постукивали по столу в такт какому-то своему внутреннему ритму. Мы сбежали сюда от испанского надзора — солдаты Гусмана торчали у пирса, но в таверну их пока не тянуло.

Я бросил взгляд по сторонам, проверяя, не слишком ли близко сидят чужие уши, и наклонился к Генри, понизив голос:

— Слушай, Морган, надо решать, как искать эту чертову карту Дрейка. У меня два куска, но без третьего мы как слепые котята.

Он ухмыльнулся, отхлебнул рома и кивнул:

— Показывай, капитан. Может, я что увижу, чего ты не разглядел.

Я вытащил из-под рубахи два потрепанных фрагмента карты — первый, что достался мне на Монито, и второй, переданный губернатором Тортуги. Бумага была мятая, чернила выцвели, но линии и надписи все еще читались. Я разгладил их на столе, придавив кружкой, и ткнул пальцем в первый кусок.

— Вот, видишь? Озеро, пирамиды, горы, пальмы. А второй — просто линии, без слов. Я достоверно знаю, что это место где-то на юге Карибов. И есть еще одна зацепка: гроб Дрейка. Где-то на дне моря, говорят, он лежит. Если найдем его, может, и третий кусок карты рядом. Осталось только узнать где этот гроб.

Генри прищурился, вглядываясь в карту, и потер подбородок. Его лицо оживилось, будто он уже видел золото в своих руках.

— Гроб, значит, — протянул он. — Интересно. Даже не буду у тебя интересоваться, как ты собрался достать гроб со дня моря. — Я хмыкнул. — А что, если местных потрясти? В Портобелло полно старых моряков, языки ромом развяжем — кто-нибудь да знает, где этот гроб утопили.

Я нахмурился, откинулся на спинку стула и покачал головой. Его идея звучала заманчиво, но я слишком хорошо знал, как быстро слухи доходят до ненужных ушей.

— Нет, Морган, это риск. Испанцы Гусмана за нами следят, как коты за мышами. Начнем расспрашивать — и к вечеру нас либо в кандалы засунут, либо на дно отправят. Надо тише дела вести. Думаю, начать с гробовщиков — они про похороны все знают, может, и про Дрейка что-то слышали. Может кто-то из них даже делал его. Гроб этот…

Он хмыкнул, допил ром и стукнул кружкой по столу.

— Ну, дело твое, капитан. Только если они молчать будут, я все-таки за ром и языки. Дешево и сердито.

Я закатил глаза, его упрямство меня раздражает. Генри был хорош в бою и умел торговаться, но осторожность — не его конек. Я свернул карты, сунул их обратно в карман куртки и сказал:

— Пока обойдемся без твоих методов. Я пойду искать мастера. А ты сиди тихо и не лезь к испанцам, понял?

— Как прикажешь, — ухмыльнулся он.

Я отхлебнул рома, поморщился от его кислого вкуса и уставился в мутное дно кружки. Испанский надзор давил на нервы — солдаты Гусмана могли в любой момент нагрянуть сюда и тогда моя байка про камбуз затрещит по швам. Но я не мог просто сидеть и ждать.

Гроб Дрейка — единственная ниточка. Гробовщики казались мне лучшим началом, чем пьяные сплетни в таверне. Если кто и знал, как хоронили пирата, то люди, что строгали его ящик. Вернее, отлили ему гроб. Стоп, может мне к литейщикам надо тогда? Но нет, все равно гробовщики форму делали.

Таверна гудела. В дальнем углу двое испанцев в плащах бросили на нас быстрый взгляд. Может, просто местные, а может, шпионы Гусмана. Я сжал крюк под столом и шепнул Генри:

— Глаза держи открытыми. Кажется, нас пасут.

Он кивнул, не оборачиваясь, и заказал еще рома, будто ничего не заметил. Я допил свою кружку, бросил на стол пару монет и встал.

— Пойду спать, — буркнул я. — Завтра день тяжелый. Ты тоже не засиживайся.

— Спокойной ночи, капитан, — ответил он, поднимая кружку и бросая мимолетный взгляд к тем двоим в углу.

Я выбрался из таверны. Свежий воздух бьет в лицо после духоты общепита. Улицы Портобелло затихали, только где-то вдали звенели колокола да кричали чайки над гаванью. Я шел к постоялому двору, где мы сняли комнаты и думал о Дрейке. Его гроб, затопленный где-то в море — как его найти под носом у испанцев?

Я надеялся, что гробовщики не пошлют меня на три веселые буквы. Завтра все решится.

Я проснулся на рассвете, когда первые лучи солнца пробились через щели в ставнях постоялого двора. Койка скрипела подо мной, а в голове все еще гудело от вчерашнего рома. Я потянулся и провел рукой по лицу — Вежа держала меня молодым, но усталость никуда не делась. За окном Портобелло уже оживал: где-то звякали колокола, кричали торговцы, а запах рыбы смешивался с морским ветром. Я встал, накинул куртку, прицепил крюк к поясу.

Пора браться за дело.

Улицы города кипели жизнью, когда я вышел наружу. Солнце палило, пот тек по спине. Испанские солдаты Гусмана следят за мной издалека — их тени мелькали в переулках, но близко не подходили.

Палевно они как-то следят за мной.

Мне удалось оторваться от них. Я несколько раз резко сворачивал в проулки, пока не выбрался на параллельную улицу.

Я свернул в ремесленный квартал, где дома жались друг к другу, а воздух пах стружкой и смолой. Гробовщика я нашел быстро — его мастерская стояла в конце улицы, с покосившейся вывеской, на которой было вырезано что-то вроде креста. Дверь скрипнула, когда я вошел. Меня обдало запахом свежесрубленного дерева и лака. Внутри было тесно: повсюду лежали доски, стружка шелестела под ногами, а в углу громоздились готовые гробы — простые, без лишней роскоши.

Сгорбленный старик-гробовщик возился у верстака, строгая доску. Его руки двигались уверенно. Он настороженно поднял глаза на меня.

Я шагнул ближе, стукнул крюком по стене, чтоб привлечь внимание, и сказал:

— Доброе утро, мастер. Мне гроб нужен. Простой, но крепкий. Есть что предложить?

Он отложил рубанок, вытер руки о фартук и буркнул, глядя на мой крюк:

— Гроб? Для кого? Ты не местный, сразу видно. Чего тебе надо?

Я дружелюбно ухмыльнулся и пожал плечами.

— Для друга, — соврал я. — Умер на корабле, хочу похоронить по-человечески. Слышал, ты тут лучший. А заодно любопытно — много гробов для моряков делаешь?

Старик прищурился, его морщинистое лицо напряглось, но он кивнул, будто решив, что я не совсем безумен.

— Моряков хоронят часто, — проворчал он. — Кто на берегу помрет, тех в землю, а кого в море топят — тех в ящики попроще.

Я наклонился ближе, понизив голос, и бросил наживку:

— Слышал, лет семьдесят назад тут одного пирата хоронили. Англичанин, важный. Дрейк, кажется. Не твои ли предки ему ящик строгали?

Гробовщик замер, его руки дрогнули над доской. В его глазах мелькнул страх.

Охохох! А это уже плохо!

Он выпрямился, сжал губы в тонкую линию и буркнул:

— Дрейк? Не знаю такого. Много их тут было, пиратов. А я гробы делаю, а не сказки слушаю.

Он отвел взгляд — врет же. Он что-то знал, или хотя бы слышал. Я шагнул еще ближе, стукнул крюком по верстаку:

— Не юли, старик. Мне не сказки нужны, а правда. Кто гроб для Дрейка делал? Говори по-хорошему.

Он побледнел, отступил к стене и замахал руками, будто отгоняя муху.

— Не шуми, чужак! — прошипел он. — Ничего я не знаю. Но если тебе так надо… иди к священнику, что у Сан-Педро служит. Он старый, всякое видал. Может, он тебе про твоего пирата расскажет. А меня оставь в покое!

Я улыбнулся. Священник — это уже ниточка. Не много, но уже есть за что зацепиться. Я кивнул, бросил на верстак пару монет — за беспокойство — и сказал:

— Спасибо, мастер. Удачи с досками.

Он буркнул что-то невнятное, сгреб монеты дрожащими пальцами и отвернулся к своей работе.

Странный какой-то. Нервный.

Я вышел из мастерской, вдохнув горячий воздух улицы. Гробовщик дал мне тонкую, но крепкую ниточку. Священник у Сан-Педро. Если он знает что-то про гроб Дрейка, я смогу выйти на след карты. Но надо было торопиться — испанцы Гусмана могли в любой момент заинтересоваться, куда я пропал.

Я двинулся по улице, пробираясь через толпу ремесленников и торговцев. Солнце поднималось выше, жара давила.

Церковь Сан-Педро была недалеко — я видел ее шпиль над крышами, ноги сами несли меня туда. Гробовщик мог врать, мог путать, но священник — это уже другой уровень. Если он что-то знает, я вытрясу это из него. В это время испанские священнослужители были падки на звонкую монету.

Я шагал по пыльным улицам Портобелло, пробираясь к церкви Сан-Педро, пока солнце палило мне затылок, как раскаленный уголь. Шпиль храма торчал над крышами и я держал его в поле зрения. Толпа вокруг шумела: торговцы орали, расхваливая рыбу и фрукты, телеги скрипели, а где-то вдали звенели колокола, отмеряя время.

Церковь Сан-Педро оказалась скромнее, чем я ожидал: невысокое здание из белого камня, с облупившейся штукатуркой и деревянной дверью, потемневшей от времени. Я толкнул створку. Она скрипнула, открывая полутемный зал. Внутри было прохладно, пахло воском и ладаном, а свет лился через узкие окна, рисуя полосы на каменном полу. Скамьи стояли пустыми, только в дальнем углу, у алтаря, возился старик в черной сутане — священник. Его сгорбленная фигура двигалась медленно, он перекладывал свечи, бормоча что-то себе под нос. Я шагнул внутрь, мои шаги гулко отозвались в тишине, и он обернулся, бросив на меня настороженный взгляд.

Его лицо было морщинистым, а глаза — маленькими и острыми, будто буравчики. Неприятный взгляд у святого отца. Он выпрямился, сжал руки перед собой и буркнул:

— Чего тебе, сын мой? Пришел молиться?

Я остановился в нескольких шагах от него:

— Я ищу ответы, отец. Слышал, вы тут давно служите, многое видели. Мне любопытно про старые захоронения — моряков, пиратов. Может, вспомните что?

Он прищурился, его губы сжались в тонкую линию. Он явно не любил чужаков, особенно таких, как я — с пиратским видом и крюком на поясе.

Я продолжил, осторожно подбирая слова:

— Говорят, много лет назад тут одного англичанина хоронили. Его звали Дрейк. Большой человек, пират. Не слыхали, как его провожали?

Священник напрягся. Его лицо побледнело, глаза расширились. Что же вы все такие пугливые тут?

Он знал. Руку даю на отсечение, что он в курсе этих дел.

Он шагнул назад, к алтарю, и его голос стал визгливым:

— Что тебе до мертвецов, чужак? Дрейк? Не знаю никакого Дрейка! Убирайся, здесь не место для твоих расспросов!

Я скрипнул зубами. Он врал, и врал плохо. Его трясло, как осину на ветру. Я шагнул ближе, стукнул крюком по скамье.

— Не гоните меня, отец, — сказал я, понизив голос. — Я не враг вам. Просто хочу знать, где гроб Дрейка. Слухи ходят, что его в море утопили. Вы ведь тут все знаете — скажите, и я уйду.

Он побагровел, отступил еще дальше и ткнул в меня дрожащим пальцем:

— Ты что, дьявол тебя возьми, за сокровищами пришел? За проклятым золотом пирата? Не будет тебе правды! Убирайся, или я стражу кликну! Господь покарает тебя за такие речи!

Его крик резанул по ушам. Кажется, я перегнул. Он не просто боялся — он был в ужасе. Я поднял руки, показывая, что не хочу драки, и буркнул:

— Ладно, отец, не кричите. Ухожу. Но Господь, может, правду откроет.

Я развернулся, чувствуя его взгляд на спине и направился к выходу. Он что-то бормотал за спиной — то ли молитву, то ли проклятия. Дверь хлопнула за мной. Я оказался на улице, щурясь от яркого солнца.

Сердце колотилось, как после боя. Священник знал про Дрейка — это было ясно, как день. Его страх, его крики — он скрывал что-то важное. Может, даже место, где гроб затопили. Но я спугнул его, и теперь он будет молчать.

Да кто ж знал, что это табуированная тема здесь?

Я прислонился к стене церкви, вдохнул горячий воздух и попытался собраться с мыслями. Гроб Дрейка был где-то рядом — я чувствовал это кожей. Священник был ключом. Надо было найти другой способ его разговорить. Морган бы предложил рому или нож к горлу, но я не хотел так. Я провел рукой по лицу, вытирая пот.

Ладно, Крюков, не все потеряно. Он знает. Значит, есть шанс.

Улица перед церковью кипела жизнью: дети носились с криками, старуха тащила корзину с рыбой, а вдали звенели молотки кузнецов. Я оттолкнулся от стены, решив вернуться к Генри и рассказать, что вышло из моего краткого расследования. Может, он что-то придумает.

Солнце стояло высоко, пыль скрипела под сапогами. Я направился к порту.

По дороге я размышлял над странным поведением гробовщика, а потом и священника. Может местный губернатор застращал их?

И тут меня выдернули из раздумий. Кто-то резко ткнул меня в плечо. Да так, что я чуть не упал. Я обернулся, готовый рявкнуть, и увидел аристократа. Это был испанский дворянин, высокий, худой, в расшитом камзоле и с пером на шляпе, стоял в двух шагах, глядя на меня, как на грязь под ногами. Его длинное лицо с острым носом и тонкими губами кривилось от презрения, а рука лежала на эфесе шпаги. За ним маячили двое слуг, оба с дубинками. Эти держались позади, будто ждали приказа. Я выпрямился и буркнул:

— Чего тебе? Дорогу перешел?

Он шагнул ближе, сверкая глазами.

— Ты, грязный пират, как смеешь шляться по нашим улицам? Твой вид — оскорбление для чести Портобелло! Этот крюк — позор для порядочного человека!

Ух ты! Вот это его разморило на солнце.

Толпа вокруг замедлила шаг, люди начали глазеть. Я заметил, как испанские солдаты в дальнем конце улицы повернули головы в нашу сторону. Дворянин явно искал заварушки. Это не просто случайность — он хотел меня спровоцировать.

Я ответил, понизив голос:

— Иди своей дорогой, пока я добрый.

Он побагровел, его рука сжала эфес, и он выплюнул:

— Добрый? Ты, морской крысеныш, смеешь мне указывать? Я, дон Альваро де Кордова, не потерплю такого бесчестия! Защищайся, или я зарублю тебя прямо здесь!

Толпа воскликнула, отступив назад.

Дуэль? Серьезно? Мне только этого не хватало. Я мог бы уйти, плюнуть на его вопли, но репутация в этих краях стоила дороже золота. А я не собирался выглядеть трусом перед своей командой.

Я сжал кулак и кивнул:

— Ладно, дон Альваро. Хочешь дуэль — будет тебе дуэль. Назови время и место.

Это кажется я зря сболтнул. Он ухмыльнулся, будто уже видел меня в луже крови.

— Завтра, в полдень, у старого дуба за городом. Приходи, пират, если не сбежишь. И молись, чтоб смерть была быстрой.

Я кивнул.

— Приду. И посмотрим, чья смерть будет быстрее.

Он убрал руку со шпаги, развернулся, щелкнул пальцами своим слугам и ушел, гордо задрав подбородок. Толпа зашепталась и разошлась.

А я остался стоять, глядя ему вслед. Вот это я лопухнулся. Я сам предложил ему место и время. А насколько я помню, тот, кого вызвали на дуэль, имел право выбора места, времени и оружия. Но с другой стороны, какая разница? Ну отсрочил бы я на день эту дуэль. Что бы это дало?

Солдаты в конце улицы двинулись ближе, но не вмешивались — видимо, дуэль их не касалась, пока она не нарушала приказов Гусмана. Я выдохнул и провел рукой по лицу, вытирая пот. Завтра в полдень. Отлично. Как будто мне мало было безумных священников.

Я двинулся к постоялому двору. Этот Альваро был проблемой, но не главной. Гроб Дрейка и третья часть карты — вот что гнало меня вперед. Дуэль могла подождать, хоть и не сказать, что я рвался на нее.

Ладно, Крюк, разберешься. Сначала карта, потом этот павлин.

Улицы Портобелло шумели, солнце жгло, а я обдумывал, как совместить поиски с этой дурацкой дуэлью. Морган уже ждет в таверне. Может, он что-то придумает.

Лучше бы я не надеялся на Генри Моргана. Ведь потом я об этом пожалел.