Доктор Крюк 2

Глава 23

Солнце уже лезло в глаза, едва перевалило за полдень, а я стоял на палубе «Принцессы Карибов» и щурился на порт Портобелло, который раскинулся передо мной. Ветер с моря трепал волосы, а я думал о том, как бы поскорее спихнуть корабль на верфь и дать ногам отдых. Накануне я полночи возился с чертежами этого проклятого колокола, а потом еще и ром глушил, будто он мне мозги прочистит. Не прочистил, конечно, только голова утром гудела. Я потянулся. Пора было браться за дела.

— Стив! — крикнул я, повернувшись к боцману, который стоял у штурвала и хмуро разглядывал горизонт. — Гони «Принцессу» к верфи. Пора ей подлататься.

Он кивнул, не отрывая глаз от моря, и рявкнул на матросов:

— Эй, лентяи, шевелите костями! Паруса убрать, швартовы готовить! Капитан сказал — на верфь!

Команда засуетилась. Я смотрел на них и ухмылялся про себя. Ребята они хорошие, хотя и сброд, каких поискать. Пятьдесят три человека — не армия, но для моего брига в самый раз. А главное — верные, пока дублоны в карманах звенят.

«Принцесса» медленно двинулась к верфи, которая торчала у края порта — длинные деревянные помосты, утыканные корабельными остовами. Рабочие в пропотевших рубахах уже таскали доски, стучали молотками, орали друг на друга. Я прищурился, разглядывая их. Вежа вчера пообещала улучшения: каюту мне обновить, камбуз наладить, да кубрики для команды подправить. Все это за семь с половиной тысяч очков влияния. Корабль — мой дом, моя крепость, и если уж его латать, то по высшему разряду.

Мы пришвартовались у одного из доков, и ко мне подскочил верфяной мастер — тощий, с длинным носом и глазами, как у вороны. Камзол на нем был старый, а в руках он держал доску с какими-то бумагами, прицепленными к ней железным кольцом.

— Капитан, стало быть? — прогундосил он, оглядывая «Принцессу» с ног до головы, будто девку на рынке. — А, есть запись. «Принцесса Карибов». Каюта, камбуз и кубрики.

— Все верно, — буркнул я, спрыгивая с борта на помост. — Каюту мою обновить надо, камбуз переделать, кубрики для команды улучшить. Три дня на все.

Он кивнул, что-то черкнул на своей доске и уставился на меня, прищурившись.

— Будет сделано.

— Вот и отлично.

Мастер хмыкнул. Я махнул рукой Стиву, а сам отошел к борту и задумался. Корабль на верфи — это хорошо. Пятьдесят три морских волка, если их оставить слоняться по палубе, через день передерутся или напьются до чертиков. Надо их распустить, пусть гуляют, пока «Принцесса» в доках стоит.

Я почесал подбородок, глядя на воду. Солнце отражалось в ней, слепило глаза, но я не отводил взгляд. Команда — это сила, но и головная боль. Пять дублонов каждому — не разоришься, а они три дня будут ром лить да девок тискать. Главное, чтоб к утру четвертого дня вернулись, а то пинками гнать придется. Я усмехнулся этой мысли и повернулся к ребятам, которые уже собрались у трапа, готовые спрыгнуть на берег.

— Эй, ребята! — гаркнул я, забравшись на бочку, что стояла у борта. Выпрямился во весь рост, чтоб все видели, и заговорил: — Слушайте сюда!

Матросы притихли, уставились на меня. Пит Шустрый даже рот приоткрыл, будто рыба на крючке, а Джек Гром скрестил руки на груди и ждал, что я скажу. Я потряс кошельком, монеты звякнули, и начал:

— Корабль на верфь гоним, три дня ремонт. Гуляйте, пейте, девок тискать можете, но к утру четвертого дня чтоб на борту были, как штык. Кто опоздает — пинками выгоню, и без доли останетесь. Вопросы?

Вопросов не оказалось.

Матросы заулыбались. Пять дублонов — это не бог весть что, но на три дня гулянки в Портобелло хватит с лихвой. Я спрыгнул с бочки, махнул Стиву, чтобы раздавал монеты, а сам отошел к борту. Команда на отдыхе — это хорошо, но надо еще с кораблем разобраться. Рабочие уже таскали доски к корпусу, стучали молотками, орали друг на друга. Я глянул на них искоса.

Мой подводный колокол стоял у борта и я строго-настрого запретил его трогать. Сказал, что это инструмент хрупкий, лучше астролябии, и если что сломают — головы сниму. Поверили, видать, потому что обходили его стороной.

— Стив, — позвал я, когда он закончил с дублонами и подошел ко мне. — Как раздашь, команду распускай. Пусть гуляют, но чтоб к сроку вернулись. А ты за верфью присмотри, пока я тут.

Он кивнул, хотя по глазам было видно, что ему больше по душе в таверну пойти, чем за рабочими следить.

— Сделаю, капитан, — буркнул он, вытирая пот со лба. — А ты куда?

— Дела у меня, — уклончиво ответил я. — К вечеру вернусь, проверю, как тут что.

Стив пожал плечами. Я хлопнул его по плечу и отошел к трапу. Команда уже разбредалась по пирсу — кто в таверну, кто к рынку, кто просто слоняться. Пит с Джеком еще возились у борта, что-то там перекладывали, но и они скоро уйдут. Я вдохнул поглубже, чувствуя, как морской воздух наполняет легкие. Корабль в ремонте, команда на отдыхе, день впереди длинный. Пора было двигаться дальше, но пока я стоял и смотрел, как «Принцесса» покачивается у дока, а рабочие таскают доски.

Я спрыгнул на пирс. Солнце припекало. Надо было еще раз глянуть на колокол, убедиться, что его не тронут. Подошел к борту, похлопал по железному боку этой штуки. Кривой, но крепкий, как я и хотел. В голове крутилась мысль о гробе Дрейка, что лежит где-то у мыса, и о третьей части карты, что меня к Эльдорадо приведет. А мысли эти из-за того, что я оставил внутри колокола ящик Дрейка с его документами. Укрыл максимально надежно.

Я шагал по пирсу прочь от «Принцессы Карибов», которая покачивалась у дока, а солнце уже клонилось к закату, бросая длинные тени на доски под ногами. Ветер с моря трепал рубаху, запах смешивался с вонью рыбы и смолы, которая доносилась от верфи. Рабочие там все еще стучали молотками, таскали доски, орали друг на друга, но я не оглядывался. Корабль в надежных руках, Стив присмотрит, а команда уже разбежалась по тавернам, позвякивая дублонами в карманах. Пять монет каждому — мелочь, а для них как праздник. Я ухмыльнулся этой мысли, но тут же вспомнил о пленных.

Точно! У меня же в трюме двое пленных. Десяток пиратов я давно отпустил. А этих двух я оставил.

Маргарет и Филипп сидели в трюме, как заноза в заднице. Оставлять их на корабле, пока верфь работает, — глупость. Сбегут или рабочих подговорят, а мне потом расхлебывать. Надо их в город сплавить, под замок, и пусть сидят смирно.

Я остановился у края пирса, почесал подбородок и глянул на порт. Пестрые дома теснились у воды. Гостиница — вот что нужно. Место, где можно запереть этих голубков, да еще и охрану поставить. Морган сгодится, он горячий, но башковитый, а Стив его уравновесит. Я кивнул сам себе и повернулся к «Принцессе». Надо было их вытащить, поговорить по душам, а потом уже в город тащить.

— Стив! — крикнул я, возвращаясь к борту. Боцман стоял у штурвала и что-то бурчал под нос. — Пленных из трюма давай сюда. Пора их выгулять.

Он кивнул, махнул рукой паре матросов, что еще слонялись у трапа, и полез вниз. Я залез на судно и спрыгнул следом, в трюме воняло ржавчиной. Свет едва пробивался через щели, но я разглядел Маргарет — сидела на скамье, скрестив руки, смотрела на меня холодно, будто ледяная статуя. Филипп стоял у стены, растрепанный, с баронской спесью в глазах. Я ухмыльнулся.

— Ну что, дамы и господа. Корабль на ремонт идет, три дня в доках простоит. Вас тут держать не буду, в город пойдете, в гостиницу. Под охраной, само собой. Будете паиньками — поживете спокойно. А начнете выеживаться — привяжу к мачте и оставлю чаек кормить. Ясно?

Маргарет прищурилась, медленно кивнула, будто одолжение мне делала.

— Ясно, Крюк, — процедила она. — Мы не дураки, сбегать не станем. Пока.

Филипп фыркнул, скрестил руки и буркнул:

— Лучше бы ты нас отпустил, доктор. Все равно толку мало.

— Толк будет, когда я захочу, — усмехнулся я. — А пока шагайте за мной и не рыпайтесь.

Я махнул Стиву, тот снял с них кандалы, оставив только веревки на руках — для верности. Маргарет поднялась, Филипп поплелся следом. Мы выбрались на палубу, где уже ждал Морган. Генри ухмылялся, будто только что таверну обчистил. Солнце садилось.

— Морган, Стив, — сказал я, кивнув на пленных. — Берите их и еще троих ребят. В гостиницу загоните, какую найдете, и глаз не спускайте. Чтоб ни шагу без вас.

— Сделаем, Крюк, — хмыкнул Морган, ткнув Филиппа локтем в бок. — Пошли, барончик, прогуляемся.

Филипп огрызнулся, но пошел. Маргарет шагала молча, только спина у нее была напряжена, как у кошки перед прыжком. Я проводил их взглядом и повернулся к Стиву.

— Найди что-нибудь приличное, не сарай какой-нибудь. И троих возьми покрепче. Чтобы эти двое даже не дышали без спросу.

— Понял, капитан, — кивнул Стив, вытирая пот со лба. — Куда-нибудь в «Золотую Лагуну», там комнаты крепкие, да и хозяин не трепло.

— Давай туда, — согласился я. — И к вечеру доложишь, как устроились.

Он кивнул, кликнул ребят и они повели пленных вниз по пирсу. Я смотрел, как они уходят — Морган впереди, шпагой поигрывает, хмурый Стив сзади, а между ними Маргарет с Филиппом с такими рожами, будто это они нас в плен взяли. Я хмыкнул про себя. Хитрые, черти, но пока под контролем. Главное, чтоб не выкинули чего, пока я делами занят.

Я повернулся к порту, вдохнул поглубже. Солнце уже почти село. «Принцесса» стояла у дока, колокол мой торчал у борта, как уродливый младший брат пушки. Я запретил его трогать, и пока никто не лез — то ли поверили в мою байку про «инструмент точнее астролябии», то ли просто боялись капитана с крюком вместо имени. Я усмехнулся и зашагал следом за Морганом и Стивом. Надо было убедиться, что пленных устроят как надо, а потом уже свои дела решать.

Порт жил своей жизнью — матросы орали, девки хихикали у таверн, торговцы тараторили, впаривая рыбу и ром. Я шел по узким улочкам, а мысли крутились вокруг Маргарет и Филиппа. Сбегут — ищи потом ветра в море. А так, под охраной, в крепкой комнате, они мне не угроза. По крайней мере, пока. Я свернул за угол и увидел вывеску «Золотой Лагуны» — потрепанную с нарисованной пальмой и кружкой рома. Зайдя внутрь, меня обдало запахом еды.

Морган уже стоял у входа, ухмылялся, а Стив спорил с толстым, лысым мужиком в засаленном фартуке — хозяином гостиницы.

— Сколько за комнату? — услышал я раздраженный голос Стива. — И чтоб крепкая была, с замком, а не сарай какой.

— Десять дублонов за три дня, — прогундосил хозяин, почесывая пузо. — И еда отдельно, если кормить будете.

— Пять, — отрезал Стив, скрестив руки. — И еда входит, а то твоя дыра столько не стоит.

Хозяин открыл было рот, но Морган шагнул вперед, хлопнул ладонью по стойке и оскалился.

— Слушай, жирдяй. Пять дублонов, и радуйся, что мы твою конуру выбрали. А то ведь можем и бесплатно устроиться, только стены потом чинить придется.

Толстяк буркнул:

— Ладно, пять так пять. Комната наверху, вторая слева. Замок крепкий.

Я подошел ближе, кивнул Стиву.

— Молодцы, — сказал я тихо. — Устраивайте их, а я пойду. К вечеру вернусь.

— Сделаем, Крюк, — хмыкнул Морган, подталкивая Филиппа к лестнице. — Барончик, шевели ногами, а то в подвале ночевать будешь.

Филипп огрызнулся, но пошел. Тяжело ему, сыну графа. Но тут уже ничего не поделаешь. Сам виноват. Не рой другому яму…

Маргарет поднялась следом. Стив с ребятами потащились за ними, а я остался у входа. Хозяин глянул на меня искоса, но ничего не сказал. Я подмигнул ему, будто старому знакомому и вышел на улицу.

Я вдохнул поглубже. Пленные устроены, корабль на верфи, команда гуляет. Теперь надо было о себе подумать, но пока я стоял у «Золотой Лагуны», прикидывая, как пройдет ночь. Морган со Стивом справятся, ребята крепкие, а Маргарет с Филиппом, хоть и хитрые, но связаны и под замком. Я усмехнулся и зашагал прочь. Дела ждали.

Я шагал прочь от «Золотой Лагуны», оставив позади гомон таверн.

Сундук с драгоценностями с Монито оттягивал плечо, я перехватил его поудобнее и свернул на главную улицу. Порт затихал, только у таверн еще гудели голоса да где-то вдалеке пьяный матрос орал песню про русалок. Я шел к «Торговому Дому Блейка» — банку, о котором в Портобелло шептались с уважением. Говорили, там клерки шустрые, золото считают, как я пушки заряжаю, а управляющий — важный, как губернатор, но с пиратами дело иметь не брезгует. На Сент-Китсе меня в таком же банке чуть ли не в шею гнали, а тут, может, с почетом встретят. Я хмыкнул этой мысли и ускорил шаг.

Здание «Торгового Дома» торчало в конце улицы — двухэтажное, с белеными стенами и резными ставнями, будто дом какого-нибудь дворянина, а не контора для грязных дублонов. Фонари у входа горели ярко, отбрасывая свет на медную вывеску, которая блестела, как золотой слиток. Я толкнул дверь, та скрипнула и я шагнул внутрь. В нос ударил запах кофе и воска. Зал был просторный, с высоким потолком, стены обшиты деревом, а на полу — плитка, выложенная узором, как в церкви. За стойкой стоял клерк — молодой, в шелковом камзоле, с пером в руке и улыбкой, от которой зубы сверкали.

— Добрый вечер, сеньор, — пропел он, кланяясь так низко, что я подумал, не уронит ли перо. — Чем могу служить?

Я поставил сундук на стойку, хлопнул по крышке и буркнул:

— Драгоценности сдаю. Считайте, взвешивайте, что там у вас положено. Только без обмана.

Клерк кивнул, не моргнув глазом, и щелкнул пальцами. Из-за двери выскочил мальчишка в потрепанной куртке, подхватил сундук и унес куда-то вглубь. А меня тем временем повели в кабинет — не через главный зал, а по узкому коридору, где пахло кожей и чернилами. Я шел, оглядываясь по сторонам. Картины на стенах — корабли, море, какие-то толстяки в париках, — сундуки в углах, запертые на замки, и тишина, только шаги мои гулко отдавались. Не Сент-Китс, точно. Там меня в общей зале держали, как собаку у порога, а тут — прямо в святая святых.

Кабинет оказался невелик, но богатый. Стол красного дерева, резные стулья с бархатными подушками, на полке — книги в кожаных переплетах, а за столом — управляющий. Лет пятидесяти, седой, с острым носом и глазами, как у ястреба. Камзол на нем был темно-зеленый, с золотыми пуговицами, а на пальце — перстень с камнем. Он встал, кивнул мне, как равному, и указал на стул.

— Присаживайтесь, капитан, — у него был низкий голос, с хрипотцой, но мягкий, будто мед в ром налили. — Меня зовут дон Мигель де Ларра. Слышал о вас. Доктор Крюк, верно?

Я сел, откинулся на спинку и кивнул.

— Он самый. Слухи, значит, ходят?

— Ходят, — улыбнулся он, садясь обратно. — Про Монито, про золото, про то, как вы с Роджерсом чего-то не поделили. У нас в Портобелло такие истории любят. А теперь, вижу, с добычей пришли. Похвально.

Я хмыкнул, глядя на него искоса. Льстит, зараза, но делает это ловко. Не то что на Сент-Китсе, где клерк смотрел на меня, будто я ему в суп плюнул. Тут все иначе — почет, уважение, даже свечи на столе горят ровно, будто для меня зажгли. Дон Мигель хлопнул в ладоши и в кабинет ввалился тот же мальчишка с моим сундучком. Поставил его на стол, поклонился и исчез. Управляющий открыл крышку и его глаза блеснули, будто он не камни увидел, а картины великого мастера.

— Ну-ка, посмотрим, — пробормотал он, вытаскивая лупу из ящика стола. — Золото, жемчуг… о, и камни неплохие. Откуда это, капитан? Монито?

— Оттуда, — буркнул я, скрестив руки. — Считайте, сколько стоит. Только часть сдаю, не все.

Он кивнул, не отрывая глаз от добычи, и начал перебирать. Золотые цепи звякали, жемчуг катался по столу, а я сидел и думал о том, что шкатулку Дрейка и бумаги я в сундук не положил. Спрятал их в колоколе, на верфи, под кучей канатов.

А тут, в банке, только золото и камни, без тайн Дрейка. Пусть считают, что хотят.

Дон Мигель что-то бормотал себе под нос, перекладывал камни, взвешивал их на маленьких весах, которые достал из шкафа.

Тут было тепло, уютно, пахло кофе, а стул подо мной был мягкий, как перина. Не то что трюм или каюта, где вечно сырость да скрип. Я расслабился, откинулся назад и ждал. Пусть считает, мне спешить некуда.

— Интересно, интересно, — пробормотал он, поднося к глазам крупный рубин. — Чистый, почти без изъянов. А это что? Сапфир? Да, точно. И жемчуг — крупный, ровный. Вы, капитан, не просто пират, вы добытчик редкостей.

— Бывает, — усмехнулся я. — Главное, сколько за это дадите.

Он улыбнулся, отложил лупу и сложил руки на столе.

— Считаем, капитан. Это не быстро, но обещаю — по высшему разряду. У нас в Портобелло не обманывают тех, кто с такими дарами приходит. Кофе хотите пока ждете?

Я кивнул и он щелкнул пальцами. Через минуту в кабинет влетела девчонка — лет пятнадцать, в простом платье, с подносом в руках. Поставила чашку передо мной, поклонилась и ушла. Я взял кофе, вдохнул крепкий, горький аромат. Отхлебнул и тепло разлилось по груди. Я глянул на дона Мигеля, который снова уткнулся в мои сокровища, и подумал, что тут, в «Торговом Доме», меня точно уважают.

Я сидел в кабинете «Торгового Дома Блейка», откинувшись на мягкий стул, и смотрел, как дон Мигель де Ларра копается в моем сундучке с драгоценностями.

Кофе в чашке остывал, но я не спешил допивать — горький аромат все еще висел в воздухе, смешиваясь с запахом воска и кожи. Управляющий бормотал себе под нос, перебирал камни, взвешивал их на маленьких весах, что позвякивали, как колокольчики. Я ждал, скрестив руки, и чувствовал, как усталость отступает, сменяясь каким-то странным покоем. Тут, в этом кабинете, было тепло, уютно, далеко от сырости трюма и скрипа «Принцессы». Не Сент-Китс, точно — там меня держали за порогом, а тут встретили, как важного гостя.

Дон Мигель отложил лупу, поднял глаза и улыбнулся — не жадно, а с каким-то восхищением, будто не золото перед ним лежало, а редкие цветы из джунглей.

— Ну что ж, капитан, — начал он, голос низкий, с хрипотцой, но мягкий, как ром с медом. — Это не просто добыча. Это… искусство. Золото — чистое, цепи крепкие, жемчуг — крупный, почти идеальный. А камни… вы только посмотрите на этот рубин. Чистота редкая, цвет глубокий. И сапфиры — пара из них достойна королевского двора.

Я хмыкнул, глядя на него искоса. Льстит, зараза, но делает это ловко. Ясно, что он не дурак — видит, с кем дело имеет, и цену набивать не станет. Я кивнул, потирая подбородок.

— Хвалить можете сколько угодно, дон Мигель, — буркнул я. — Главное, сколько за это дадите. Часть сдаю, не все, так что считайте по-честному.

Он кивнул, откинулся на спинку стула и сложил руки на столе. Перстень на его пальце блеснул в свете свечей, и я невольно подумал, что этот старик, хоть и банкир, а выглядит, как дворянин из старых сказок.

— Считаем, капитан, — сказал он, щелкнув пальцами. — Но это не быстро. Драгоценности такого рода требуют времени. Мы их взвесим, оценим, проверим. По высшему разряду, как я обещал. У нас в Портобелло не обманывают тех, кто с такими дарами приходит.

Я кивнул, отхлебнул остывший кофе и поставил чашку на стол. Пусть считает, мне спешить некуда.

Дон Мигель кликнул мальчишку, который принес сундук и тот влетел в кабинет с подносом весов побольше — бронзовых, с резными узорами, будто для церемоний, а не для грязных пиратских дублонов. За ним вошел еще один клерк — постарше, в очках, с тонкими пальцами, как у музыканта. Они вдвоем принялись за работу: золото звякало, жемчуг катался по столу, камни блестели под светом свечей. Я смотрел на них и думал, как странно все повернулось. Еще год назад я был судовым врачом, седым и старым, с руками, которые дрожали от усталости, а теперь сижу тут, в богатом кабинете, и сдаю сокровища. Вежа, сделала свое дело — омолодила, мозги прочистила, а заодно и в эту мясорубку 1657 года закинула. Я усмехнулся про себя. Жизнь — она как море: то штиль, то шторм, а ты крутись, как можешь.

Оценка затягивалась. Дон Мигель что-то записывал в толстую книгу, клерк в очках шептал ему на ухо, весы позвякивали, а я сидел и ждал. Свечи горели ровно, тени плясали по стенам, и я невольно расслабился. Тут было тепло, уютно, даже шум порта сюда не долетал — только тихий скрип пера да шорох бумаги. Я откинулся на спинку стула, скрестил ноги и смотрел, как они копаются.

Шкатулка Дрейка, бумаги, карта к Эльдорадо — вот настоящий клад, а это так, мелочь для кармана.

Вдруг дон Мигель замер, поднес к глазам что-то мелкое, невзрачное — побрякушку из сундука, которую я и не замечал особо. Обычная штука, золотая оправа, а в ней камень, мутноватый, вроде бы ничего особенного. Он повертел ее в пальцах, поднес к свече, и глаза его округлились. Клерк в очках тоже замер, уставился на камень, будто увидел привидение.

— Что там? — буркнул я, выпрямляясь на стуле. — Камень какой нашли?

— Это не просто камень, капитан, — пробормотал дон Мигель, голос его дрогнул, будто он боялся спугнуть удачу. — Это алмаз. Крупный, чистый, редкий. Смотрите.

Он протянул мне побрякушку, и я взял ее, поднес к свету. Камень блеснул — не ярко, как рубин, а глубоко, холодно, будто лед внутри горел. Я прищурился, повертел его в пальцах. Да, алмаз, и вправду крупный. В оправе он казался меньше, но теперь, при свете, я понял, что это не мелочь. Дон Мигель смотрел на меня, как на чудо, а клерк в очках шептал что-то про караты и чистоту.

— Сколько? — спросил я, возвращая камень на стол. — Алмаз — это не жемчуг, это серьезно.

— Дайте минуту, — сказал управляющий, подхватывая лупу. — Это надо проверить. Если он такой, как я думаю…

Он замолчал, снова уткнулся в камень, а клерк побежал за какими-то инструментами.

Они копались еще минут десять — взвешивали, измеряли, шептались, как заговорщики. Наконец дон Мигель отложил лупу, вытер лоб платком и посмотрел на меня. Его голос дрожал от волнения.

— Капитан, — начал он, кашлянув, будто горло пересохло. — Это не просто алмаз. Это… жемчужина Карибов. Чистота исключительная, вес — больше десяти каратов. Такое раз в сто лет находят. За все ваши драгоценности — золото, жемчуг, рубины, сапфиры — я бы дал тысяч семьдесят дублонов. Но этот алмаз… он один стоит десятки тысяч. Сто, может, Сто пятьдесят, если найдем покупателя среди испанских грандов.

Я застыл, глядя на него. Сто тысяч дублонов. За один камень.