Доктор Крюк 2

Глава 5

Рассвет только-только тронул небо, когда «Принцесса Карибов» скользнула в гавань Тортуги. Я стоял у штурвала, щурясь на горизонт, где первые лучи солнца золотили грязные воды порта. Ветер стих, паруса чуть обвисли, но корабль мой шел ровно, будто знал, что здесь нам дадут передышку. Тортуга встретила нас шумом и вонью.

Крики пьяных матросов доносились с пирсов, звон монет смешивался с бранью, а запах рома и рыбы пропитал воздух так, что я чувствовал его на языке. Я вдохнул поглубже, ощущая, как соленый привкус моря мешается с этой портовой дрянью, и ухмыльнулся. Вот оно — сердце пиратского мира, грязное, живое и чертовски опасное.

Я тут уже второй раз, но только сейчас могу оценить все прелести. Теперь-то я могу зайти в город и ознакомиться с местными «достопримечательностями».

Я глянул на палубу. Моя команда в пятьдесят три головореза, уже просыпалась: кто потягивался, кто чесал затылок, глядя на берег с голодным блеском в глазах.

Стив подошел ко мне, скрестив руки, и кивнул на Тортугу:

— Приплыли, капитан. Что дальше?

— Отдых, — буркнул я, хлопнув его по плечу. — Но с умом. Раздай каждому по три дублона, — я передал мешочек с золотом, — пусть гуляют, пьют, баб снимают, но чтоб к утру были на ногах. Напьются до потери пульса — вышвырну за борт. Ясно?

Он хмыкнул, будто ждал чего-то такого, и взял протянутый мешочек. Я смотрел, как он раздает монеты и как матросы оживают, хватая добычу.

Тортуга — это не только ром и девки, это место, где можно найти союзников, выведать тайны или нарваться на нож в спину. Мне нужно было первое, а последнее я оставлю Роджерсу, когда доберусь до его шеи.

Я спустился на пирс, когда «Принцесса» пришвартовалась. Стив остался с Сэмом и Джеком на корабле. Доски под ногами скрипели, скользкие от рыбьей чешуи и пролитого рома. Вокруг бурлила жизнь: торговцы орали, предлагая тухлятину под видом свежака, шлюхи подмигивали из-под выцветших навесов, а пара пьяных пиратов дралась у бочки, пока третий тырил их кошель. Я ухмыльнулся, вдыхая этот хаос. Тортуга была как море — дикая, непредсказуемая, но я умел с ней договариваться. Сзади хлопнул люк — Стив с Сэмом проверяли трюм, а у мачты сидел тот вор. Я бросил на него взгляд — он пялился на берег, будто мечтал слинять, но канаты держали крепко. Пусть сидит.

Команда начала спускаться на берег. Они разбрелись, как тараканы. Я крикнул им вслед:

— К утру чтоб были живы, засранцы!

Они загудели, кто-то отсалютовал саблей. Город раскинулся передо мной — деревянные лачуги жались друг к другу, таверны мигали тусклыми фонарями, а над всем этим висел дым от жаровен и труб. Я прикинул, что делать дальше. Роджерс далеко, а у меня есть ящик Дрейка и клочок карты, что обещает Эльдорадо. Но карта — не полная. Где-то тут, в этом гадюшнике, могут быть следы остальных частей. Тортуга — место, где тайны продают за ром или вырезают из глотки. Я собирался их купить. Пока.

Я провел рукой по бандане, ощущая, как ветер треплет густые, черные волосы.

Стив, увидев, что я все еще стою на пирсе, повернулся ко мне, вытирая руки о штаны, и кивнул на жулика:

— Что с этим гадом, капитан? Сидит тихо, но глазенки бегают. Не доверяю я ему.

— И не надо, — ответил я, прищурившись. — Пусть сидит под твоим глазом. Если шевельнется — бей. Он мне еще пригодится.

Он кивнул. Таверны манили светом и шумом и я решил, что пора ступить на эту землю. Не для рома — хотя я бы не отказался, — а для дела. Карта Дрейка жгла мне карман. Кто-то здесь знает больше, чем говорит. Я поправил крюк на поясе.

Я шагал по пирсу Тортуги, а шум порта бьет в уши, словно прибой. Солнце уже поднялось выше, заливая гавань золотом, но здесь свет казался грязным, смешанным с дымом и пылью.

Матросы с моего корабля. Я не спешил за ними. Ром — это хорошо, но мне нужен был не ром, а люди. Те, кто знает больше, чем болтает за кружкой, те, кто может стать моим козырем против Роджерса или подсказать, где искать остатки карты Дрейка. Я поправил бандану, вдохнул соленый воздух, пропитанный вонью рыбы, и двинулся к таверне «Пьяный Кракен» — ближайшей грязной дыре.

Внутри было тесно и душно. Дым от трубок висел под потолком, как туман, а запах рома, пота и жареного мяса забивал ноздри. Я протолкался к стойке, лавируя между пьяными моряками, которые орали песни или дрались за монету. Хозяин — жирный тип с красным носом — плеснул мне рома в мятый стакан, не спрашивая и я кивнул, бросив ему дублон. Напиток обжег горло и я оглядел зал. Тут было все, что нужно Тортуге: пираты с саблями, шлюхи с усталыми глазами, торговцы с хитрыми рожами. Я прикинул, с кого начать, когда заметил парня у дальнего стола.

Он был молод — лет двадцать с небольшим, — но держался так, будто уже командовал кораблем. Высокий, худощавый, с острым взглядом и дерзкой улыбкой. Темные волосы падали на лоб, а ловкие руки с длинными пальцами — играли с ножом. Он сидел один, но вокруг него крутились люди — кто-то хлопал по плечу, кто-то подливал ром, а он только кивал, не теряя этой своей ухмылки. Я прищурился. Этот парень был не простым пьянчугой.

Этот пират явно был местным авторитетом. Хотя возраст меня и смущал. Но его уверенность и то, с какой опаской на него смотрели окружающие, выдавали в нем хозяина положения.

Я взял стакан и двинулся к нему, пнув стул какого-то матроса, который встал на пути. Тот заворчал, но, увидев мой крюк, заткнулся и отвалил. Парень заметил меня, когда я подошел. Он откинулся на стуле, скрестив руки, и кивнул на место напротив:

— Садись, если не боишься, что я тебя обчищу.

Я хмыкнул, садясь без спросу, и поставил стакан на стол.

— Боялся бы — не пришел. Ты кто такой, малец, что сидишь тут, как король?

Он звонко рассмеялся, ему, видимо, нравится эта игра.

— Генри Морган, — сказал он, ткнув себя в грудь. — Слыхал, небось?

Я чуть челюсть не уронил. То есть как? Я только зашел в первый же кабак и наткнулся на легендарного Генри Моргана. Это какая-то шутка что ли? Хотя, если так прикинуть, Когда там Морган вовсю буйствовал? В 1680-х? Не помню.

— Не, не слыхал, — хмыкнул я.

Морган не удивился. Значит просто зазнайка. Молодость — она такая.

— А ты кто такой? — приподнимая бровь, спросил будущий легендарный пират.

— Доктор Крюк. Слыхал, небось? — с издевкой спросил я, возвращая его же вопрос.

— Слыхал, конечно, — удивил меня Морган. — Говорят, ты с Монито золота натаскал столько, что корабль твой чуть не потонул.

Я прищурился, глядя ему в глаза. Да быть того не может. Сколько времени прошло? Меньше месяца с тех пор? Как так-то? Слухи уже гуляли, да еще так приукрашенные.

— Может, и я, — ответил я, отпивая ром. — А ты что, за золотом пришел? Или за байками?

Морган наклонился ближе, ухмылка его стала шире.

— За делом. Слыхал, ты с Роджерсом не дружишь. У меня с ним тоже… эм… есть разногласия. Возьмешь к себе? У меня руки быстрые, голова светлая, а саблей я махаю не лучше твоего крюка. Возьмешь?

Я откинулся на спинку стула, разглядывая его. Молодой, дерзкий, с такой харизмой, что даже пьяные вокруг него затихали, слушая. В нем было что-то — искра, что могла разгореться в пожар, если направить. Я вспомнил себя в его годы — судовой врач, еще не битый жизнью, но уже жадный до приключений. Только я попал в море по воле шторма, а этот сам лезет в бурю. Опасный тип, подумал я, но полезный.

Но меня пугало одно: я только зашел в кабак и этот альфач сходу просится ко мне в команду? Ну подстава же. Чистой воды подстава. Или может он так внедряется во вражеские команды и захватывает их?

— Испытательный срок, — сказал я наконец, стукнув стаканом по столу. — Докажешь, что не пустобрех, — будешь в экипаже. А пока пей со мной, расскажи, что умеешь.

Я решил рискнуть. Ну кто бы отказался от такого шанса — взять в команду пиратского корабля самого Генри Моргана.

Он кивнул, подливая нам обоим рома из кувшина, и заговорил. Голос его был резкий. Он рассказывал, как сбежал из Уэльса, как плавал на шхуне, что грабила испанцев, как мечтает стать капитаном. Амбиции его жгли и я слушал, ухмыляясь в стакан. Парень был зеленый, но смелый, а смелость в нашем деле — половина победы. Я рассказал ему пару историй — про Монито, про схватку с Роджерсом, приукрасив так, чтоб глаза его загорелись еще ярче. А они загорелись.

— А знаешь, — сказал он вдруг, понизив голос, — я тут не только ром пью. Знакомых имею. Дочку губернатора, Изабеллу, например. Уроки танцев ей давал, когда она скучала в своем особняке.

Я замер, не подавая вида, но в голове щелкнуло. Дочка губернатора? Это уже не просто ром и байки — это ниточка, что могла потянуть к чему-то большему.

— Интересно, — буркнул я, допивая ром. — И что она за птица, эта Изабелла?

Морган ухмыльнулся, будто знал, что зацепил меня.

— Увидишь сам. Пойдем, познакомлю. Только не пугай ее своим крюком — она девка с характером, но нежная.

Я растерянно посмотрел на него. Он что шутит? Или это такая попытка ограбления? Я кивнул. Мы встали, бросив монеты на стол, и двинулись к выходу.

Я шагал за Генри Морганом по кривым улочкам Тортуги. Шум кабаков становился громче — пьяные голоса, звон стаканов, визг шлюх. Морган уверенно шел впереди, как будто знал каждый камень в этом гадюшнике. Он будто подначивал поспешить, а я держал шаг, но не торопился — не хотел показаться мальчишкой, который бежит за первым попавшимся крючком. Крюк мой, кстати, болтался у пояса, слегка позвякивая, и я поймал себя на том, что поглаживаю его рукоять. Привычка, выработанная за то время, что я провел среди пиратов, — держать оружие под рукой.

Мы свернули в переулок, где вонь рыбы уступила место запаху жареного мяса и каких-то цветов — странное сочетание для пиратского острова. Морган остановился у высокого дома — не лачуги, как у остальных, а крепкого строения с деревянными ставнями и черепичной крышей. Дом губернатора, подумал я, и ухмыльнулся про себя. Не ожидал, что здесь найдется что-то приличное. Морган постучал в дверь — три резких удара, — и тут же обернулся ко мне:

— Не пялься на нее слишком, Крюк. Она хоть и дочка губернатора, но язычок острый.

— Я док, а не дурак, — буркнул я. — Знаю, как с девками говорить.

Он хмыкнул, и дверь отворилась. Тощая служанка с усталым лицом пропустила нас внутрь, не задавая вопросов. Мы прошли через узкий коридор, где пахло воском и лавандой, и вышли в комнату с высоким потолком. Там стояла Изабелла. Молодая, лет восемнадцать-двадцать, с темными волосами, что вились до плеч, и глазами, как море в шторм — зелеными, глубокими, с искрами. Платье на ней было простое, но из хорошей ткани, а в движениях сквозила легкость, будто она и правда привыкла танцевать. Она глянула на Моргана, потом на меня, и брови ее чуть приподнялись.

— Генри, ты опять кого-то притащил? — сказала она, скрестив руки. Голос ее был звонкий, но с ноткой насмешки. — Это что, твой новый дружок? Выглядит, как пират с картинки.

Морган рассмеялся, хлопнув меня по плечу.

— Это Доктор Крюк, Изабелла. Слыхала, небось, про Монито? Это он там золото выгребал.

Я шагнул вперед, кивнув ей, и снял бандану — жест вежливости, которому меня научила жизнь в прошлом веке.

— Рад встрече, — сказал я, глядя ей в глаза. — Генри не врет, я капитан. Но я не только золото таскаю — еще и лечу, если надо.

Она прищурилась, разглядывая меня, и я почувствовал, как ее взгляд цепляется за крюк. Но страха в ней не было — только любопытство.

— Доктор с крюком? — хмыкнула она. — Интересно. И что ты делаешь в Тортуге, кроме как пугаешь девок своим видом?

Я ухмыльнулся. Игра начинается. Я понял прикол. Дочка губернатора скучала. Ей было интересно изучать диковинки, что-то новое. Быть в центре движа. А Морган именно это ей сейчас и предоставил — моя слава уже, как оказалось, впереди меня. Вот только в чем выгода Моргана? Изабелла как-то одаривает его за развлечения?

Она была не из тех, кто краснеет и хлопает ресницами, — острая на язык, с характером, как сказал Морган. Мне это нравилось. Я сел на стул, что она указала, и откинулся назад, скрестив руки.

— Не пугать пришел, а послушать, — ответил я. — Говорят, Тортуга полна историй. А я люблю истории — особенно про море.

Она села напротив, сложив руки на коленях, и Морган плюхнулся рядом, подмигнув мне. Я видел, что она не понимает моего захода и решил сыграть мягко.

— Был у меня случай, — начал я, понизив голос, будто делился тайной. — Попал я на остров Монито, нашел там сундук. А в нем — не только золото, но и клочок бумаги. Старая карта, с парой слов: «Эльдорадо ждет». Слыхали что-нибудь про такое?

Ее глаза блеснули — не сильно, но я заметил. Она наклонилась чуть ближе, и я вытащил из кармана тот самый клочок, что нашел в ящике Дрейка. Потрепанный, с выцветшими линиями, но читаемый. Я показал его ей, держа так, чтобы не дать взять, и смотрел, как она щурится, разглядывая.

— Карта? — сказала она тихо. — Откуда?

— От человека, знавшего больше, чем говорил, — ответил я, убирая бумагу обратно. — Фрэнсис Дрейк, может, слышали? Говорят, он оставил следы по всему Карибскому морю. Думаю, тут, в Тортуге, кто-то знает больше.

Она откинулась назад, скрестив руки, и улыбнулась — не тепло, а хитро, как кошка, что видит мышь. Ей нравилась эта игра.

— Мой отец любит старые карты, — сказала она наконец. — У него их целая комната, под замком. Но он не показывает их кому попало. Зачем тебе это, Крюк? Хочешь найти золото или просто любишь загадки?

Я хмыкнул, чувствуя, как сердце стучит чуть быстрее. Комната с картами? Это был крючок, за который я мог зацепиться. Губернатор Тортуги, конечно, не дурак, но через дочку я мог подобраться ближе.

— И то, и другое, — ответил я, глядя ей в глаза. — Золото — это приятно, но тайны — слаще.

Она замолчала, прикидывая. Я зацепил ее. Я начал рассказывать — про штормы, что чуть не утопили меня, про пиратов, что падали от моих рук, про Монито, где золото блестело в сундуке, как звезды. Я вплетал в слова обаяние, выработанное за семьдесят лет. Я видел, как она слушает, как глаза ее горят. Морган подливал нам вина из кувшина, что притащила служанка, и я знал, что ночь будет долгой. Мне нужно было ее доверие — не ради нее самой, а ради карт, которые могли лежать за стенами этого дома.

Я покинул дом губернатора, когда ночь уже окутала Тортугу плотным покрывалом. Звезды мигали над головой, а шум порта стал глуше — пьяные вопли сменились храпом и редкими перебранками.

Перед уходом Изабелла дала Моргану увесистый кошель и сказала, что проиграла пари. Когда мы выходили из дома Морган с силой пожал мне руку и пообещал встретиться завтра. Как я понял, Изабелла поспорила с Морганом на то, что он не сможет найти в Тортуге человека, который удивит ее. Либо что-то подобное. Думаю, я это скоро выясню.

Я шагал обратно к «Принцессе Карибов», чувствуя, как вино гудит в голове. Разговор с девчонкой оставил след — не только ее острый язык или зеленые глаза, а намек на карты губернатора. Комната под замком, полная старых бумаг, могла быть ключом к моему ящику Дрейка, к той чертовой карте, которая дразнила меня словами про Эльдорадо. Я похлопал по карману, где лежал клочок, и ухмыльнулся. Изабелла была любопытна, но не глупа — я зацепил ее, но доверять ей пока не собирался. Пусть думает, что я просто моряк с байками. А я тем временем найду способ подобраться к ее отцу.

Пирс встретил меня скрипом досок и плеском волн. «Принцесса» покачивалась у причала. Фонарь у мачты бросал тусклый свет на палубу, и я заметил Стива — он стоял у борта, скрестив руки, и щурился в темноту. Рядом, у мачты, сидел связанный жулик, но уже не такой жалкий, как вчера. Канаты на нем были чуть ослаблены. Я подошел к Стиву и кивнул на Кита:

— Ну что, наш воришка живой? Не сбежал пока?

Стив хмыкнул.

— Живой, капитан. И даже полезный оказался. Ты не поверишь, что он выкинул.

Я прищурился. Полезный? Этот тощий гад, что чуть не обчистил мой сундук? Я глянул на Кита — он поднял голову, встретив мой взгляд, но промолчал, только губы его дрогнули, словно хотел ухмыльнуться.

— Выкладывай, — буркнул я Стиву.

— Пока тебя не было, — начал он, понизив голос, — пара наших, что напились в кабаке, решили бочонок рома с корабля утащить. Думали, никто не заметит. Я их не видел — темно, да и шум с берега все глушит. А этот, — он кивнул на Кита, — вдруг зашипел, как кошка, и говорит: «Глянь вон туда, у трюма шевелятся». Я глянул — и точно, двое тащат бочку, шатаясь, как свиньи. Сэм их мигом скрутил, а я им по шеям надавал. Бочонок вернули, а этих пьяниц в трюм заперли, пусть проспятся.

Я хмыкнул, глядя на Кита с интересом. Он сидел, опустив голову, но уши его чуть шевельнулись — слушал.

— И что, сам вызвался помочь? — спросил я, шагнув к нему ближе. — Или просто язык чешется?

Жулик поднял взгляд, и в глазах его мелькнула хитринка.

— Меня зовут Кит. И я не люблю, когда воруют у своих, — сказал он тихо, хрипло. — А ты вроде свой, капитан.

Я стиснул зубы. Свой? Этот воришка теперь строит из себя праведника?

— Не заливай мне, Кит. Что тебе надо? Выслужиться? Или думаешь, что я канаты сниму и ты слиняешь?

Он сглотнул, но глаз не отвел.

— Жить хочу, — ответил он, глядя прямо. — А с тобой, похоже, жить можно. Лучше, чем с тем клерком. Андерс обещал шею свернуть, если провалюсь.

Я выпрямился, глядя на него сверху вниз. Что это? Страх? Может быть. Или расчет. Я повернулся к Стиву, кивнув на Кита:

— Что скажешь? Полезный?

Стив пожал плечами, потерев шею.

— Пока да. Глаза у него зоркие, язык быстрый. Но я бы его не спускал с веревки, капитан. Слишком шустрый.

Я кивнул, прикидывая. Кит показал себя — не сбежал, не напакостил, даже помог. Но доверять ему было бы глупо. И все же он мог быть полезен — зоркие глаза в команде не помешают, особенно в таком месте, как Тортуга. Я шагнул к нему, вытащил нож из-за пояса и перерезал канат на ногах — только на ногах, оставив руки связанными

— Шевельнешься не туда — пожалеешь, — сказал я тихо. — Стив, дай ему воды и жратвы, но держи рядом. Посмотрим, что он еще умеет.

Кит опустив голову, а я отошел к борту, глядя на воду. Стив буркнул что-то про «крысу под присмотром» и пошел за пайком. Я стоял, вдыхая соленый воздух, и думал. Кит — мелочь, пешка, но пешки иногда бьют ферзей, если их правильно разыграть.