Дом плоти

33

Утро четверга было ничем не лучше других дней. Ветер и дождь стучали в окно. Анемичный радиатор не справлялся.

Логан сунул палец в ухо и попробовал еще раз, максимально повысив голос:

— Нет, не Маккай — Макрай. МАКРАЙ.

В трубке противный визг и свист.

— Это старший инспектор Дэнби? Алло? Вы отправили нам сведения о жертвах Мясника в Ньюкасле?

Снова свист, затем:

— …знаете, о чем я говорю?

Голос старшего инспектора доносился с другой планеты.

— Простите. Я вас плохо слышу.

— Послушайте, я просмотрел досье, ясно? Там нет ничего насчет того, что жертвы были связаны с «Блюстителями веса».

В комнату вошла инспектор Стил, Логан предупреждающе поднял руку, прежде чем она успела открыть рот.

— Я понимаю, — сказал он в трубку. — У меня есть копии всех ваших отчетов. Но я сомневаюсь, что кто-нибудь спрашивал об этом родственников. В смысле, если нет оснований…

— От меня-то вы что хотите? Обойти всех родственников и спросить, не пытались ли убитые похудеть? Это же было почти двадцать лет назад, вы не забыли?

— Послушайте, я бы не стал вам надоедать, но у нас есть жертвы, которые были членами, и…

— И вы думаете, что он так их находил.

— Ну…

— Я поручу это паре дурачков, ладно? Больше ничего не могу, понимаете?

— Спасибо, сэр. Я вам очень признателен.

— Вы отблагодарите меня, поймав этого мерзавца.

— Ох, ради бога, ты ведь должен был заняться «Блюстителями…» несколько дней назад. Какого черта ты копался? — с укором произнесла Стил.

— Я и занимался этим. Вот, получил ответ из Ньюкасла. И с какой стати вы собрались устроить мне нагоняй?

Она мрачно усмехнулась:

— Не начинай, Лаз. Просто я не в настроении. Где Ренни?

— Бейн заставил его просматривать очередные сообщения из Интерпола.

— Ага, как будто это поможет… — Роберта сунула руки под мышки и повернулась к магнитной доске. — Сьюзан вчера сделала предложение.

— Так вроде делала уже? Поздравлять?

— Как будто у меня мало забот. В прошлом году это было «Давай заведем котенка!», теперь — «Давай поженимся!». Знаешь, что будет дальше? Проклятые детишки. — Ее передернуло. — Маленькие поганцы…

Она начала копаться в бумагах на столе Логана, который никак не мог понять, откуда возьмутся детишки.

— Так, давай рассказывай. Как он? Инш? — сменила тему Стил.

— Сидит и плачет. Строит планы мести. Подавлен. Опасен. Старается залить горе алкоголем… Но в целом он в порядке.

Стил кивнула.

— Я так и думала. Он — крепкий мужик, наш Инш. — На глаза ей попалось второе, более грамотное признание Вайзмена. Она бегло прочитала его. — Это ужасно…

— Звонили из тюрьмы. Вчера вечером Кен Вайзмен до полусмерти избил Ричарда Дэвидсона. Думаю, мне надо туда съездить, поговорить насчет этого. — Логан кивком показал на признание.

— Ты что? Вайзмен не стал разговаривать даже с этим ливерпульским гением психологом, но вдруг сделает снисхождение для с героя полицейского Логана Макрая?

— Я только хотел сказать…

— Да мне наплевать. Теперь расследованием непосредственно занимается старший инспектор Бейн. Можешь делать что хочешь, а я пошла курить. — Она встала и шагнула к двери. — Насчет тюрьмы. Я бы посоветовала взять с собой Алека, но сейчас его камера крепко приклеена к заднице Билла. О старший инспектор, вы такой большой и умный!

Наверное, это к лучшему, поскольку Логану вовсе не хотелось передавать Вайзмену слова Инша в присутствии оператора Би-би-си.

— И не забудь, что в половине двенадцатого Стратклайд представит предварительный обзор.

— Но я не…

— Если я там должна быть, значит, и ты тоже. И ты не открутишься, так что не пытайся. Запомни: в половине двенадцатого. Если опоздаешь, я сделаю тебе… что-нибудь очень неприятное. Ни хрена на данный момент не придумала, но точно ничего хорошего!

Вайзмен звучно харкнул на вытертый линолеумный пол. Комната для допросов совсем не тянула на картинку из журнала «Лучшие дома и тюрьмы», но сгусток слизи не улучшил общего вида. Все лицо Вайзмена было в кусках лейкопластыря.

Логан отпил глоток непонятной жидкости, которую здесь выдавали за кофе.

— Одна маленькая птичка донесла мне, что у тебя были разногласия с Ричардом Дэвидсоном.

Вайзмен пожал плечами:

— Некоторые типы — идиоты от рождения.

— Ты уложил его в больницу: сломанная нога, треснувшие ребра, сотрясение…

— Этот маленький засранец решил поплакаться мне в жилетку.

— Ты считаешь, что у тебя еще недостаточно неприятностей, Кен?

— А что они мне сделают? Арестуют?

Хороший вопрос.

— У меня к тебе послание. От инспектора Инша…

— Дай-ка догадаюсь — он меня убьет? Я выйду из тюрьмы Питерхед только в пластиковом мешке? — Вайзмен фыркнул. — Я это уже слышал. Его приятель Брукс говорил то же самое. И погляди, что с ним случилось.

Молчание.

— Он просит его простить.

Вайзмен нахмурился, пожевал губами, перевел глаза с наручников на гипс на правой руке, затем на камеру, прикрепленную к стене:

— За что?

Поскольку велась запись, Логан не мог признаться, что Инш избил подследственного, даже если это случилось много лет назад.

— Я бы хотел поговорить с тобой насчет твоего признания.

— Я так и думал, что мы именно об этом и поговорим.

Логан достал из кармана протокол и положил на стол:

— Да, я сделал это. Я это сделал, и мне очень жаль. Я не хотел делать ей больно, но сделал. Было много крови…

— Я помню, что там написано.

— Потом я не знал, что делать, поэтому решил избавиться от трупа, расчленив его. Я решил разрезать его и избавиться от частей.

Вайзмен резко наклонился вперед и стукнул гипсом по столу:

— Я же сказал, мать твою, я помню, что там!

Логан недоумевал. Он просто воспользовался нападением на Ричарда Дэвидсона и тем старым признанием, чтобы передать послание Инша, но каким-то образом затронул незажившую рану. На всё остальное Вайзмен реагировал вполне спокойно…

— Ты… О КОМ говорил?

— Ни о ком. Я все выдумал. Они это хотели слышать. Они сказали, что…

— Ты помнишь Ангуса Робертсона? Мастрикское Чудовище?

— Я не обязан сидеть здесь и слушать всю эту муть.

Логан показал на камеру, на стоявшего в дверях полицейского:

— Это тюрьма, забыл? Не надо путать тюрьму с клубом по интересам. Робертсон сказал, что ваши камеры были рядом. Что однажды ты рассказал ему о женщине, которую расчленил, о мужике, которого забил в душе…

— И вы верите тому, что говорит Робертсон? Этот лживый ублюдок убил кучу женщин…

— Так о ком ты говорил?

— Пошел ты.

— В твоем багажнике было полно крови.

— А в тебе полно говна.

Еще глоток жуткой бурды.

— Что произошло, Кен?

— Ты глухой? И насчет последнего. Сам подумай, что мне было делать? Сидеть и ждать, когда жирный боров порвет меня на части? Как в прошлый раз?

— Кен, кто-то продолжает убивать людей.

— Сейчас расплачусь.

— Кто она такая? Та женщина.

— Пошел на хрен.

Логан швырнул недопитый стаканчик с кофе в урну. Молочно-коричневая жидкость залила дно.

— Ладно. Ври сколько хочешь, но я обязательно выясню.

Вайзмен расхохотался:

— О, такой большой и страшный легавый!

— Уведите его.

Логан вернулся в участок, как раз когда цвет полиции Грампиана заполнял зал для совещаний. Стил, замыкавшая строй, хмуро посмотрела на него:

— Что я тебе, черт возьми, говорила?

— Пробки ужасные…

Она цепко схватила его за локоть и заговорила прокуренным шепотом:

— Слушай сюда: ты должен меня там поддерживать — никаких выскакиваний с информацией, никакого словесного поноса, никаких тычков гребаными пальцами. Мы должны выступить единым фронтом против этих ублюдков. Понял?

— Инспектор? Мы начинаем, — донеслось из зала.

— Одну минуту. — Стил снова зашептала: — Все делалось по правилам, да?

— Я думал, нас собирают, чтобы помочь найти новые подходы к этому делу…

— Ой, не будь таким наивным! Как ты думаешь, что они сделают с Иншем, если узнают, что он в этом деле напортачил? Похлопают по жирной заднице и дадут большой пакет с конфетами?

Тот же голос:

— Инспектор?

— Запомни — всё делалось по правилам.

Стил повернулась и втащила Логана в зал:

— Простите, сэр, сержант Макрай никак не мог завязать шнурки на ботинках, и мне пришлось им поруководить.

Старший инспектор Бейн жестом показал им на свободные места:

— Надеюсь, вы готовы.

Логан уселся рядом с Робертой и… ох… мать твою — единственное, что пришло ему в голову. В президиуме расселся контингент из Стратклайда. Старший инспектор — рыжая тетка лет сорока пяти в отглаженном костюме; слева от нее — бородатый сержант, лицо все рытвинах; а справа — констебль Джекки Уотсон, которой поручено вести протокол. Мать твою, мать твою, мать твою и еще три раза мать твою.

— Слушай, сядь, а? Меня от твоей ходьбы тошнит… — Стил жевала уже второю пластину никотиновой жвачки, причем жевала с открытым ртом, а Логан ходил взад-вперед по кабинету и делал вид, что читает показания одного из свидетелей за 1988 год.

— Ну почему она?

— А ты как думаешь? Она успевает и там, и там, знает все наши маленькие грязные тайны и… Слушай, или ты опустишь свой зад на стул, или я тебе так врежу, что мало не покажется.

— За все совещание она ни разу на меня не взглянула, будто вообще меня не знает!

— Нет никого злее брошенной бабы. — Стил раздула щеки и попыталась выдуть пузырь. Не получилось. — Который час?

— Без двадцати пять.

— Самое время для последней чашки перед тем, как мы отправимся в паб. Принеси, а?

Логан начал собирать грязную посуду:

— Сегодня не могу. Я уже договорился.

— Да ну? Пылкое свидание? Рэнди Рейчел из бухгалтерии снова рыщет вокруг, так? Или ты пошел по следам Ренни и подыскал себе восемнадцатилетнюю нимфетку? Пытаемся возбудить в мисс Уотсон ревность, не так ли?

Но он не поддался на подначку:

— Фолдс звонит и все время напоминает, что нам следует пойти в Тринити, поговорить с кем-нибудь из Объединения. Ну насчет того, первого, расследования. У меня назначена встреча с их главным.

— Супергерой, спасающий мир от вреда, наносимого пластмассовой тарой?

— Нет, он там что-то вроде гибрида между президентом клуба и бухгалтером.

— А до завтра это подождать не может?

— Что касается меня — ради бога. Но этот фрукт может только сегодня. Вам чай или кофе?

— Пусть будет сюрприз.

Когда Логан вернулся из буфета, в одном из кресел развалился Алек и на чем свет стоит поносил старшего инспектора Бейна.

— Знаете, где я проторчал весь день? Чуть с тоски не сдох, снимая гребаные совещания. Вчера было то же самое.

Логан передал кофе инспектору.

— Так тебе и надо. — Стил с шумом сделала глоток. — Сам за ним потащился, предатель поганый. — Она кокетливо провела по волосам, отчего короткие волосы встали едва ли не дыбом. — Мы ведь намного симпатичнее, верно?

Алек глубже утонул в кресле:

— Ребята, у вас нет в перспективе чего-нибудь увлекательного, а?

— Через пятнадцать минут я отправляюсь в паб. — Роберта показала на Логана. — А наш умненький мальчик собирается в Тринити, потому что больше ему нечем заняться.

Услышав это, Алек оживился:

— Круто! А мне можно с тобой?

Логан пожал плечами.

— Ну-ка притормози… — Стил поставила чашку и прищурилась: — Уж не собираешься ли ты разгадать что-нибудь, пока будешь там находиться?

— Сомневаюсь. — Логан взял список членов Объединения, которых допрашивали в 1990 году, и сунул его под мышку. — Половине из них было уже за пятьдесят, когда с ними беседовал Брукс. Теперь, думаю, многие делают колбасу в большой мясной лавке на небесах.

— А… ладно. — Стил схватила свое пальто. — Не хочу получить нагоняй. Если Алек едет, я еду тоже.

У боковых дверей Тринити их встретил маленький старик — сплошные улыбки, пуловер и мятый костюм.

— Мне всегда хотелось поучаствовать в расследовании убийства, — заявил он, подталкивая их к небольшой лестнице. — Обожаю телевизионные шоу: «Билл», «Мороз», «Убийства в середине лета», «Провод в крови»… Только ведь это не совсем полицейские шоу, верно? Больше психологические передачи… — Он остановился у двустворчатых дверей унылого зеленого цвета. — Теперь скажите, что вы предпочитаете, беглый тур или полное знакомство с залом Троицы?

Логан натянуто улыбнулся:

— Как насчет того, чтобы ограничиться мясниками, сэр?

— Прекрасно! Только называйте меня Йен, «сэр» звучит очень по-стариковски! — Он подмигнул, засмеялся, потом закашлялся. Кашель завершился тонким прерывистым свистом.

За дверями оказался длинный коридор, увешанный картинами. В неярком свете они казались мрачными.

— В Тринити собрана прекрасная коллекция, — сказал старик. — Вы знаете, что у нас здесь есть портрет короля Ричарда Львиное сердце? Но и это еще не всё. У нас есть мечи, на которых сражались в битве при Харлоу в 1411 году! Наше Объединение всегда было в гуще событий, всегда, так или иначе, влияло на жизнь города. Вы в курсе, что уже сотни лет…

Логан позволил ему пуститься в рассказ об историческом прошлом Абердина. Стил тащилась сзади, щелкая никотиновой жвачкой.

Картины располагались в определенном порядке. Справа — жанровые, рядом с ними — изображающие гербы; под гербами были куски текста, почти нечитабельные при слабом свете. Иногда гербы были нарисованы на самих картинах, в углу. Слева висели портреты стариков с кислым выражением лица.

— Черт побери, — Стил не выдержала и прервала сагу о первой скотобойне, построенной в Абердине в 1631 году, чтобы прекратить убийство животных на улицах, — кому пришло в голову заказать портреты этих образин, да еще и попросить сделать их поуродливее?

— А… да. — Старик оглянулся на камеру Алека. — На самом деле это…

— Господи! Да этот тип напоминает бородавку с усами!

— А тут у нас… — уклончиво сменил тему старик, — а тут у нас герб мясников.

Картина была величиной примерно с кухонный стол. Красный щит с тремя ножами и топором, в центре — один из замков Абердина, слева — отрубленная голова барана, справа — быка. Под каждой головой витиеватым шрифтом был написан какой-то текст, прочитать его было трудно, так как лак, покрывающий картину, растрескался.

Стил присмотрелась:

— От жертвенных обрядов и пиров… летели дрызги крови… жертвенных быков.

Старик вздохнул:

— Не надо забывать, что цех мясников зарождался в то время, когда Абердин только-только начинал строиться. Если вы посмотрите наши книги, вы встретите там одни и те же фамилии, год за годом, столетие за столетием. Поколения мясников преданы своей профессии. И они же заботились об обществе. — Он начал загибать пальцы: — Милостыня бедным, финансирование общественных работ, обеспечение здравоохранения задолго до того, как национальная медицинская служба об этом задумалась… То, что привело вас сюда, не имеет никакого отношения к этой профессии. Нас не следует корить, что кто-то… что кто-то украл слова.

— Да ладно, не стесняйтесь, — усмехнулась Стил, — вы можете назвать этого мудака разъебаем и сволочью, я не упаду в обморок. — Она хитро подмигнула старику: — Ну, теперь говорите, кто имел сюда доступ двадцать лет назад?

— Этой картине больше ста семидесяти лет, инспектор. У нас пару раз в год проводятся дни открытых дверей. Мы водим людей по залам, разъясняем им всё, знакомим с историей картин, которые у нас тут выставлены.

— Вы хотите сказать, что это мог быть…

— А еще мы устраиваем ежегодные балы. Члены Объединения приглашают своих родственников и друзей, а иногда и клиентов. Но… — он грустно посмотрел на картину, — но, к сожалению, в этом году бал мясников пришлось отменить. Никто не захотел принять приглашение в свете всех этих ужасных событий…

Логан вытащил список допрошенных в 1990 году мясников:

— Скажите, а вас во время первого расследования не допрашивали?

— Нет, в семьдесят четвертом умер мой дядя, я поехал в Купар на полгода, чтобы помочь привести всё в порядок, и остался на девятнадцать лет. В Абердин я вернулся только в 1993 году. — Он улыбнулся: — Пропустил все страсти…

— Вы знаете кого-нибудь из этих людей?

Старик вытащил огромные очки и потер их о полу пиджака. Но и в очках ему пришлось держать список на расстоянии вытянутой руки от глаз. Он стал читать фамилии:

— Ах, да… он всё еще здесь… и он тоже… Бедняга Чарлз умер от рака поджелудочной железы… Этот перебрался в Австралию, поближе к внукам… Понятия не имею… еще до меня… Воспаление легких… Альцгеймер, сами понимаете… Питера сто лет не видел. Думаю, он сейчас в богадельне…

Бормотание продолжалось и продолжалось. Казалось, старик стал меньше ростом, когда добрался до конца списка.

— Простите, но видеть их всех вот так, написанными на бумажке… Увы, смерть обязательно приходит за каждым из нас.

Он снял очки и снова пошел по коридору.

— Желаете посмотреть Галерею памяти?

Это был скорее узкий проход, чем галерея. На стенах — сотни портретов и фотографий.

— Когда я вступил в Объединение, мы, молодые, дружно смеялись над этими бородатыми лицами. Взгляните сюда. — Он показал на портрет человека средних лет с огромными бакенбардами и бородой, скрывавшей ворот накрахмаленной рубашки. — Правда, он похож на главного злодея из сказки «Эббот и Костелло встречаются с оборотнем»? Но… со временем к этому начинаешь относиться по-другому. Когда попадаются лица знакомых, до вас доходит: это были люди. У них были мечты и надежды, как у вас и у меня. Семьи, которые их любили. Жены и дети, которые оплакивают их…

Он провел полицейских вперед и показал незаполненную часть стены. Некоторые фотографии приобрели странный оранжевый отлив, появляющийся на снимках, сделанных в семидесятых. Широкие лацканы и снова бакенбарды, но уже по моде тех лет.

— А это, — сказал старик, — наши недавно ушедшие друзья. Вот Чарлз, я о нем уже упоминал, Симон, Крейг, Томас… А вот Джон, он был участником высадки в Нормандии. А это мой учитель Эдвард. Чудесный человек! Сирота, вырос в детском доме, а к концу жизни стал владельцем трех мясных магазинов в Рубислау-Ден. Он не мог иметь собственных детей, и они с женой удочерили девочку из неблагополучной семьи. Эдвард и Шейла погибли в автокатастрофе. А вот это Роберт, он усыновил мальчика, переболевшего полиомиелитом… У нас с Джейн две дочки, но поступок Эдварда… Мы посоветовались и усыновили нашего младшенького, Бена. Его оставили на ступеньках церкви на следующий день после рождения. Вот так взять и выбросить живого ребенка… Безумие… — Старик некоторое время молча смотрел на фотографии. Затем продолжил: — Рак, рак, инфаркт, воспаление легких, рак… У Томаса случился инсульт через две недели после смерти жены. Роберт умер от аневризмы… — Он постучал по стене. — Настанет день, и я тоже буду здесь. Люди будут приходить и смеяться, глядя на мою фотографию: что за странный тип? Но… я буду мертв, однако навсегда останусь частью чего-то. Это ведь важно, правильно? Не просто исчезнуть в никуда…

— Pierdolona kurwa, мать твою. — Анджей Яскольский в третий уже раз надавил на кнопку. — Давай работай, кусок дерьма!

Однако костяная мельница работать отказывалась. Типичный случай: котлы уже два дня не фурычат, а теперь еще и эта хренотень сломалась. «Поезжай в Англию, — сказала жена, — заработай кучу денег, возвращайся и открой свою собственную клинику в Варшаве. Стань богатым человеком». Kurwa mac! Степень по ортопедии, а он работает на вонючей скотобойне в вонючем захолустье на самом вонючем краю Шотландии.

Анджей лягнул мельницу:

— Заводись, сволочь поганая!

Машина лениво заворчала, очнувшись; огромные стальные зубы принялись пережевывать скопившиеся внизу воронки кости, обрезки и жир.

Однако следующая порция костей в загрузочную воронку не поступила.

Ja pierdole!

Он схватил деревянный шест и стал ворошить вонючую груду. Внезапно вся груда зашевелилась, и кости нехотя посыпались в воронку.

Анджей поставил шест к стене. Сегодня он собирался пойти в город с другими поляками, работавшими на скотобойне. Напиться. Может быть, потанцевать. Может, найти милую женщину с квартирой, чтобы не возвращаться в пансион, где нет горячей воды, на потолке пятна, а койка сделана из бетона.

Что-то заставило его повернуться. На лбу выступил пот. Он очень надеялся, что глаза подводят его.

Но они не подводили.

— О kurwa jebana mac…