Дом плоти

55

Радиочасы отбрасывали зеленый свет на спальню: пять пятьдесят восемь — семнадцать минут до того, как должен включиться будильник. Логан зевнул, перекатился на спину и уставился в потолок. Бирмингем… Инспектор Логан Макрай… Звучит неплохо, как что-то из телевизора. Ведь, по сути, здесь его ничего не держит, даже…

На его грудь легла рука, и Логан едва не закричал.

Кто-то спал на другой стороне кровати, темные вьющиеся волосы рассыпались по подушке, навевая мысли о взрыве на матрасной фабрике. И тут он всё вспомнил: поход в паб; выпивка; Джекки, которая пришла с той женщиной из Глазго, Янис Маккей; его решение не трусить и не пытаться сбежать, хотя он до сих пор еще не отошел от тирад мисс Уотсон насчет «бегства»; снова выпивка; столкновение по дороге в туалет; длинные, пьяные, душевные…

Легкий храп, продолжительный зевок, и на него мутными глазами уставилась Джекки. И тут она закрыла лицо руками:

— Пожалуйста, скажи мне, что ничего не было… О господи, все было, так ведь?

Логан выскользнул из постели, стащил со спинки стула полотенце и обернул вокруг себя, после чего включил свет.

— Джекки, я…

— Не надо, ладно? На этот раз тебе не нужно этого говорить, я сама. — Она села, натянув одеяло так, чтобы ничего не выглядывало. — То, что случилось этой ночью, событие одноразовое. Секс под пьяную лавочку — ничего больше, это ничего не значит.

Логан кивнул.

— А теперь, — сказала Джекки, оглядывая спальню, вероятно, в поисках своего консервативного нижнего белья, — если не возражаешь, уйди, мне бы хотелось одеться.

— Твою мать…

Логан стоял в гостиной Элизабет Николь и обозревал разрушения. Создавалось впечатление, что кто-то, вооруженный крикетной битой, сошел с ума. Стены залиты водой из шаров и покрыты маленькими блестящими крапинками-снежинками, пол усыпан осколками стекла и кусками пластика. Телевизор разбит вдребезги, диван в клочьях, обычный торшер приобрел весьма необычную форму. На стене рядом с дверью, ведущей в кухню, растеклось большое кровавое пятно, сама дверь разбита.

— Насколько я могу судить, — сказала инспектор Гот из группы расследования, чье лицо было белее ее белого халата, в котором она работала, — здесь чьей-то головой ударили об стену. — Она встала на колени и продемонстрировала, как это могло произойти. Вмятина на штукатурке была как раз нужной формы и размера. — Разумеется, я не могу сказать, чья это кровь: констебля Мунро или хозяйки. Мы вызвали мобильную лабораторию для взятия анализа.

Пятна имелись также на перилах лестницы, как будто кто-то окровавленный держался за них, стараясь не упасть. Красные брызги рассыпались коревой сыпью на ступеньках.

Все до единой комнаты были перевернуты вверх дном.

Фолдс стоял в дверях кухни: капюшон халата поднят, на руках перчатки из латекса, на ногах синие бахилы; на лице озабоченное выражение. Он жестом подозвал Логана, провел его через развороченное помещение (там будто поезд прошел) и вывел на патио, где никто не мог их слышать.

— Я и не подозревал, что такое может произойти. Элизабет Николь и в самом деле не его типа…

— Но они всё еще могут быть живы, — сказал Логан. — Ведь трупов-то нет. Он мог где-то спрятать женщин — в подвале, на брошенном промышленном предприятии, что-нибудь в этом роде…

Фолдс повернулся и окинул взглядом кухню:

— Проклятая пресса будет в экстазе…

— Нам надо поторопиться поставить заставы на дорогах.

— Но каким образом он пробрался мимо полицейских, следивших за этим местом? Они обязаны были обращать внимание на всех, кто выезжает и въезжает! Что за бездарные ублюдки…

— Да чего уж теперь… — Светлая полоска на горизонте возвещала приближение рассвета. — Через полчаса будет светло, — сказал Логан. — Нам надо организовать поиски. И да, вы правы, надо выяснить, каким образом Мясник сюда попал.

Фолдс закрыл глаза и потер пальцами виски:

— Надо позаботиться о пресс-релизе. Пусть опубликуют фотографии Элизабет Николь и констебля Мунро. Мы скажем им, что… что Мунро добровольно вызвалась посторожить важную свидетельницу, которая… которая отказалась от охраны.

— Добровольно?

— Я же не знал, что всё так случится… Попросить Мунро остаться в тот момент было верным решением… учитывая обстоятельства. Теперь-то ясно, что надо было взять Николь под охранный арест, что бы она сама ни говорила, но поезд уже ушел. Теперь надо сделать всё, чтобы вернуть их. Живыми. А насчет того, кто виноват, разберемся позже.

Брифинг для прессы оказался настоящей катастрофой. Как только начальник полиции закончил читать заранее подготовленное заявление, его засыпали вопросами.

— Как могла полиция Грампиана позволить Мяснику похитить одну из своих полицейских?

— Почему Элизабет Николь не была обеспечена надежной охраной?

— Кто в ответе за это?

— Состоится ли общественный опрос?

— Господи, — простонала стоящая рядом с Логаном Стил, — они, того и гляди, начнут показывать пальцем. Говорю тебе, Лаз, если не удастся заполучить Мунро назад целой и невредимой, нам конец. — Она кивнула на Фолдса, который сидел в президиуме. — Ты думаешь, они бросят на растерзание этого индюка из Бирмингема? Черта с два, это будет один из нас.

— Тут никто не виноват. Николь сама отказалась от охраны…

— Да не надо было ее слушать, черт побери! И тогда мы бы не потеряли офицера полиции.

Логан нахмурился:

— Что уж после драки кулаками махать.

— А… ладно… зашибись. — Инспектор вытащила сигареты. — Я уже сыта этим дерьмом по горло, крикни меня, когда пыль осядет.

Через полчаса все собрались наверху, где на них взялся рычать Лысый Брайан:

— Каким образом он мог провезти женщин мимо двух полицейских машин без опознавательных знаков?

Возможно, сержант Битл и покраснел, но из-за бороды сказать это определенно было невозможно.

— Мы отследили все машины, проезжавшие в обоих направлениях по этой улице и двум соседним, с той и другой стороны. Только жильцы, — сказал он.

— Я хочу, чтобы их всех сюда вызвали и допросили. — Видимо, начальник полиции заметил скептическое выражение на лице инспектора Стил, потому что живо повернулся к ней: — Желаете что-то добавить, инспектор?

Она пожала плечами:

— Просто думаю: странное совпадение, не находите? Вдруг оказывается, что Мясник живет совсем рядом с Элизабет Николь.

— На самом деле… — Доктор Голдинг, протеже Фолдса, поправив свой жуткий галстук, подождал, когда все обратят на него внимание. — На самом деле в этом нет ничего необычного. Некоторые серийные убийцы начинают орудовать поблизости от своего дома и только потом расправляют крылья. Некоторые наоборот. Некоторые выбирают жертвы среди людей, которых видят каждый день, например среди тех же соседей или сослуживцев. Другие придумывают что-то особенное, держат марку. В Америке был парень, который отрубал головы исключительно пожилым женщинам, так, он притормозил только, когда задумал отрубить голову собственной матери. Набрался мужества — и отрубил. — Голдинг улыбнулся, как будто таким образом можно было сделать сообщение более съедобным. — Если оценить масштаб разрушений в доме Элизабет Николь, полагаю, можно заключить, что наш убийца наконец-то потерял контроль над собой. Двадцать лет он убивал безнаказанно, но теперь оказался под жестким давлением. В четверг вечером его едва не поймали. Одна жертва, то есть Николь, улизнула, и ему пришлось убить вторую, а затем спрятать тело в кустах. Он вынужден был бросить наполовину расчлененные останки третьей жертвы, то есть первой, да… И еще полицейского оглушил… Он уже не контролирует ситуацию, а такого с ним никогда раньше не случалось. Именно поэтому он и возвращается — чтобы отомстить, хотя и понимает, что это большой риск. — Психоаналитик довольно кивнул, соглашаясь сам с собой. — На это понадобилось двадцать лет, но человек, которого вы называете Мясником, стал уязвимым.

— Ага, — заметила Стил, — звучит утешительно. Уверена, муж Мунро и ее дети почувствуют облегчение.

— Я только хочу сказать, что для Мясника игра подошла к концу. Вряд ли он снова вернется к прежним забавам, скорее это начало новой игры.

— Бог мой, ну это вообще громадное утешение. Мерзавец и так был исчадием ада, во что же он превратится теперь?

— ПОМОГИТЕ! ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ! — Рыдания в темноте. — ПОЖАЛУЙСТА!

— Хитер? Ты не спишь?

— При таком-то шуме? — Она потерла глаза, ей казалось, что в них насыпали песок. — У тебя есть еще эти таблетки? Мы можем вместе…

— Ты от них плохо себя чувствуешь.

— Я просто хочу спать…

Крики смолкли, сменившись глухими ударами, — миссис Я Офицер Полиции билась о металлические стены своей тюрьмы.

Хитер застонала и уставилась в непроницаемую тьму:

— Келли, расскажи мне что-нибудь.

— Яне…

— Пожалуйста…

— ПОМОГИТЕ!

— Я… — Келли замолчала. — Ничего не могу придумать.

Хитер протянула руку сквозь прутья, разыскивая свою сокамерницу.

— Расскажи мне о своих маме и папе — тех, которые хорошие.

Последовала длинная пауза. И тут она поняла, что Келли плачет.

— О господи, прости. Все нормально, ты ничего не обязана мне рассказывать.

Келли шмыгнула носом:

— Нет. Я… — Она крепко сжала руку Хитер. — В некотором царстве, в некотором государстве жила принцесса, и случился у нее день рождения. Ей исполнилось двенадцать, и она должна была пойти в кино на «Аристократов» и получить на ужин рыбу и чипсы.

— Келли, ты вовсе не должна…

— Когда они ехали из своего замка в Банчори в город, они пели. Солнышко светило…

— Я ОФИЦЕР ПОЛИЦИИ!

— Солнышко светило, и они опустили в машине стекла. Принцессе… принцессе подарили большой пакет фигурного мармелада на день рождения, и она наклонилась вперед с заднего сиденья, чтобы угостить короля и королеву. Королю больше всего понравились красные фигурки, и пока он искал… — Она замолчала. — Грузовик… Злой колдун…

Хитер чувствовала, как она дрожит, сидя с другой стороны решетки.

— Как будто гром ударил. Грохот… Господи, я никогда не слышала такого грохота, и везде сыпалось стекло. Мама кричала, а потом всё стало вертеться и вертеться. С боку на бок… — Она сжала руку Хитер так сильно, что той стало больно. — Мы лежали вверх колесами на обочине, и я не могла двигаться, а они висели, как летучие мыши, на своих ремнях безопасности… И везде кровь.

— Ох, Келли, мне так жаль…

— А меня вдавило в крышу машины, и я вся была в крови. Мама и папа мертвые, а я вся пропиталась их кровью…