Дорога длиною в жизнь

Глава 10

10

Вначале собирался запустить свой кораблик для перевозки туристов, а чуть позже, ради интереса посетил Мексику. Благо, что живу считай на самой границе, и переход через нее для гражданина США, вполне свободный. Конечно сравнивать эти две страны невозможно. Нищета чувствовалась на каждом шагу, и чем-то походила на Манаус, в котором я недавно вновь побывал. Хотя с другой стороны здесь нищета выглядела все же чуть получше чем там. Побогаче, что ли, и не чувствовалось в лицах людей страха. Возможно от того, что рядом была более богатая страна, куда многие из местных выезжали на заработки. А еще поразил их общественный транспорт. Создавалось впечатление, что те же автобусы были собраны на какой-то помойке, поставлены на раму и запущены в рейсы. В большинстве из них отсутствовало хоть какое-то остекление, во многих, вместо стандартных сидений стояли деревянные скамейки, и поголовно весь транспорт использовался как изнутри, так и снаружи. То есть пассажиры занимали места не только в салоне, но и на крыше, на бортах, порой облепляя автобус так, что казалось это не общественный транспорт, а рой ос или мух, облепивших сладкий плод.

Именно тогда мне и пришла в голову идея, прикупить еще парочку списанных, или готовых к списанию буксиров, которые уже не выдают полную мощность для буксировки судов, но вполне могут использоваться для перевозки пассажиров. Сделать небольшой ремонт, поставить более скоростные гребные винты, и запустить в каботажные рейсы вдоль берега. Например, специально узнавал, рейсовый автобус из Тихуаны, города на границе с США до Пуэрто Нуэво, затрачивает на весь путь два с половиной часа, делая при этом десять остановок в прибрежных поселках, и способен перевезти за один рейс не более пятидесяти человек. При этом его паспортная вместимость говорит о тридцати пассажирах.

Мой буксир способен вместить сотню, или около того, при этом все пассажиры будет находиться на палубе. Чтобы создать дополнительные места, я решил снести все надпалубные постройки, оставив только мостик. Каюты для экипажа мне сейчас не нужны. Буксир будет действовать вблизи берегов, а на ночь приставать к причалу, и команда может отправляться по домам. Экипаж тоже не нужен слишком большой достаточно одного рулевого, а механик вообще может находиться на конечном причале, и при необходимости регулировать моторы там, а не во время пути.

Чтобы как-то обезопасить пассажиров, а заодно и придать буксиру более «респектабельный» вид, я купил несколько старых автобусных кузовов и разрезав их вдоль установил на палубы буксиров, перекрасив все это в одинаковые цвета. Получилось довольно мило. С виду обычный довольно комфортабельный автобус, находящийся на корпусе небольшого судна. Уже на второй день работы предложение было распробовано и принято на ура. Если тот же автобус брал за весь рейс до трех мексиканских долларов, я посчитал, что полтора доллара, окажутся вполне рентабельными. И в итоге, большая часть пассажиров перешла ко мне.

Через две недели работы, когда я уже радуясь подсчитывал барыши, и думал запустить в рейс еще парочку буксиров, ко мне пожаловали гости. Одного их вида оказалось достаточно чтобы определить их принадлежность. Как оказалось, я своими сухогрузами влез в чужой бизнес, и теперь мафиози терпят некоторые убытки. В итоге мы разумеется договорились, но это стоило мне почти трети прибыли, и некоторой суммы, так сказать за наглость. Но так или иначе, мои суденышки остались на маршруте, и к ним прибавилось еще парочка более интересного вида, для перевозки более богатых туристов, а заодно и кое-каких вещей в обход таможни. Выгодно оказалось всем, в том числе и мне. Как говорится бизнес есть бизнес, а дело превыше всего. К тому же где-то через год работы, мне удалось и пристроить свое золото, что тоже было немаловажным аспектом совместной деятельности. С одной стороны, я конечно потерял на этом около четверти его стоимости, зато смог избежать налога со стороны государства, которое взяло бы с меня почти шестьдесят процентов. Так что выгода была очевидна.

В какой-то момент, мне захотелось навестить старого приятеля, с которым когда-то мы оказались волею судьбы по другую сторону океана. Сев на свой автомобиль, я прокатился вдоль побережья до Сан-Франциско, и заглянул в Сан-Матео. Одного взгляда на тот участок, который когда-то был куплен Леониду, оказалось достаточно, чтобы понять, что с ним далеко не все в порядке. Хотя я и предполагал, что он может сорваться и ему в голову полезут коммунистические идеи, но должен же он понимать, что все это осталось за океаном, а здесь совсем другие правила.

Найденный собеседник в одном из местных баров, поведал мне душещипательную историю о местном дурачке Леоне Стаппин, именно так он был записан на том далеком острове, где когда-то я выправлял документы. Его настоящая фамилия была Ступин, ну и, как водится, в документах откуда-то появилась лишняя «P», а «U» здесь часто произносят как «А». Но это не столь важно. Оказалось, что однажды возвращаясь домой, он возле местной церкви увидел нищего негра, и как уже водилось за ним раньше решил осчастливить его подаянием. Причем бросил ему не какую-то там, завалявшуюся в кармане мелочь, как это делали некоторые другие люди, а сунул ему в руки пятидесятидолларовую купюру.

Уже на следующий день на паперти было не протолкнуться от попрошаек, правда им не повезло в том, что следующую неделю Леон или ходил другим маршрутом, или куда-то отъехал. Но через неделю он появился вновь, и с этого дня, его подаяния стали воспринимать как нечто должное. И еще бежали следом за ним, если кого-то в давке случайно пропустили. Правда говорят, что больше десятки он уже не давал. Но и десятка, а это считай, дневной заработок квалифицированного рабочего, тоже на дороге не валяется. Частенько дело одной купюрой не ограничивалось, а вслед за нею он вел попрошайку к себе домой, в кафе-то, черного не приведешь, Нужно либо идти туда где все для черных, либо вести домой, что Лео и делал чаще всего. И где и кормил того, купленными продуктами. Сам при этом, что удивительно, выглядел ненамного лучше любого негра.

Оказалось, что он проходит курсы вождения обучаясь езде на грузовиках. Зачем ему это было нужно до сих пор никто не может понять. Он точно был сумасшедшим. Имея такие деньги и работать шофёром, это что-то из ряда вон.

— Может у него денег было не очень много. Тем более, сам говоришь раздавал всем подряд. — Вставил я фразу, показывая заинтересованность.

— Вот я к тому и веду. Слушай дальше! Стукнутым он был на всю голову. Дурачок, и это слабо сказано.

— Почему.

— А потому, что стоило ему получить права, как тут же купил грузовик, и куда-то уехал. И в тот же день в его дом залезли все, кого он так тщательно подкармливал все это время. Правда соседи тоже не дремали и вызвали полицию. И каково же было удивление и грабителей, и полицейских, когда в его собственной спальне, обнаружился штабель из золотых слитков весом около тысячи пятисот фунтов!

— Так много? — удивленно переспросил я, прекрасно помня, что выделенного ему золота было полторы тонны, то есть вдвое больше, чем было названо собеседником.

— Точно! Об этом даже в газете писали. Была фотография и указан точный вес слитков!

Похоже грабители, да и прибывшая полиция все-таки не упустила своего. Вот не верю я, что Леонид успел за такое короткое время вдвое сократить свой золотой запас. Тем более, что кроме слитков у него на руках имелась достаточно приличная сумма.

— А дальше. — Спросил я.

— Дальше все просто. Золото конфисковали и сдали в банк. Его самого по возвращению, долго терзала полиция. Чего именно она добивалась было не сосем понятно, хотя, что же тут непонятного. Документов на золото у него не имелось, значит кого-то ограбил. Но даже если и нет, то почему не сдал золото в банк, не заплатил налоги, как добропорядочный гражданин? И как итог он отправлен на продолжительное лечение. Признали сумасшедшим. Ну, а кто в здравом уме, станет раздавать свои деньги черномазым, и хранить дома полторы тысячи фунтов золота.

Нечто подобное я предрекал ему и раньше. Как говорится — за что боролись, на то и напоролись. Естественно, что дальше этого разговора я не пошел, мало ли что он там мог наговорить. Одно дело, что его сочли сумасшедшим, и другое, если я стану интересоваться его судьбой. Могут заподозрить что и его слова были в чем-то верны. А ведь он по простоте душевной мог и обо мне все рассказать. Так что лучше забыть об этом недоумке.

У меня все складывалось вполне нормально. Довольно скоро я перенес бизнес на Миссисипи, запустив по реке закупленные в СССР, теплоходы на подводных крыльях, которые довольно скоро приобрели большую популярность и как туристические суда, и как обычный транспорт. Одним словом, мое дело пошло в гору. Прожил я довольно долго и последние дни пребывания в этом мире, был окружен любовью и уважением детей и внуков. И единственное, что меня очень беспокоило, так это то, что я так и не смог добраться до Магадана, чтобы поклониться могиле матери. Увы, город считался приграничным, и потому был закрыт для посещения иностранцами. А я хоть и несколько раз приезжал в Советский союз, но так и не смог добиться разрешения, на посещение Магадана. И это меня очень расстраивало.

ЭПИЛОГ

…Ледяные воды Ла-Манша становились все ближе и ближе, Леха же пребывал в эмпириях прокручивая свою прошлую жизни, и стараясь вспомнить всю ее до самого последнего момента. Всего, какие-то мгновения полета, а оказалось, что этого вполне достаточно, чтобы прожить жизнь заново. Особенно последний год. Точнее несколько месяцев прошлого года. Увы, этих мгновений оказалось недостаточно. Удар о поверхность воды оказался нестерпимо сильным и болезненным настолько, что не хватило никаких сил для того, что выразить его хотя бы в последнем вопле отчаяния. Мгновение спустя Леха потерял сознание, и вдруг, даже сквозь закрытые веки, почувствовал ослепительно яркий свет, проникающий в него, казалось со всех сторон. Еще большее удивление вызывало то, что он совершенно не чувствовал никакой боли, хотя прекрасно ощущал все клеточки своего собственного тела. Может это и есть — рай, пронеслось в его сознании.

Он, осторожно попытался приоткрыть свои глаза, как в тот же миг, что-то очень тяжелое, но достаточно мягкое, упало на него с небольшой высоты, тем не менее, наверняка добавив к его измученной недавней авиакатастрофой тушке, пару синяков. Теперь уже поздно было осторожничать и открыв глаза и переморгавшись от яркого света, он видел, лежащую на себе тушку Длинного, почему-то не подающего никаких признаков жизни. Рассуждать, что произошло было некогда. Нужно было срочно возвращать к жизни своего друга, чем Леха и занялся в первую очередь.

Вот только едва Длинный открыл глаза, как в них промелькнуло немалое удивление, и он облапив Леху, прижал его к себе так, что у того затрещали кости. Впрочем, Длинный никогда не соизмерял силы своего хвата, и подобное происходило довольно часто. Но самым удивительным оказалось далеко не это. Если раньше он мог назвать своего друга Лехой, иногда Лепехой вспоминая старое прозвище, то сейчас восклицание Семена, было совершенно другим, из-за чего Алексей, на какое-то мгновение подумал о том, что его друг помутился рассудком от встречи. Ну, а как еще-то можно назвать его вопли, звучащие как:

— Папа, Папочка, как хорошо, что я тебя нашел!

Когда наконец Длинный несколько успокоился, и заговорил своим спокойным голосом, у Лехи отлегло от сердца. Его друг пришел в себя и остался все тем же спокойным и рассудительным Длинным, и это его очень радовало, хотя память о недавних событиях все же грызла его сознание, и не давала успокоиться.

Между тем Длинный осмотрелся, потрогал носком сапога лежащие на полу тряпки и один из винчестеров, похоже все, что осталось от ротмистра Кленовского, молча решили друзья. Потом, брезгливо все эти останки были сдвинуты к дальнему люку, через который друзья когда-то оказались в этом помещении с календарем, и так же не дотрагиваясь до них были сброшены в пропасть. При этом люк, находящийся в полу, вполне самостоятельно провернулся, вокруг боковой оси и захлопнулся, будто только и ожидал, когда в пропасть улетят вещи погибшего ротмистра.

Осмотревшись, Длинный, указал на еще один люк находящийся в потолке, и сказав, что находиться здесь долго не стоит.

— Мало ли что взбредет в голову древнему артефакту.

И подтолкнув Леху к скобам, полез вслед за ним. Наверху все оставалось в том же виде, как и в тот момент, когда появление ротмистра, сработало катализатором, и их раскидало по городам, временам и весям. Упавшая набок керосиновая лампа была поставлена, в вертикальное положение, вновь зажжена, и друзья увидели стоящий на столе заплечный мешок, заполненный до отказа изумрудами, когда-то добытыми Лехой из закрытого сейчас соседнего помещения. Вот только если в тот день Алексей был несказанно рад добытому богатству, намекая на то, что теперь Длинный будет клянчить у него денежку на мороженное, то сейчас отнесся к мешку, более чем индифферентно. И когда Длинный предложил ему забрать мешок с собой, тот несколько отстранено произнес.

— Да, мне это как-то уже и не надо. Та, кого я любил осталась там, а другая мне не нужна.

— Похоже здесь нужен хороший психиатр, а точнее розги, чтобы привести в чувство этого слабака!

Воскликнул Длинный услышав Лехин ответ.

— Ну-ка отставить весь пессимизм, закидывай мешок за плечи, и топай на вершину башни. Хватит здесь прохлаждаться, а то опять закинет тебя за тридевять земель, и будешь стонать и плакать, жалуясь на свою никчемную жизнь.

Где-то пинками, где-то уговорами, а где-то и более действенными методами, Длинный наконец заставил Леху собраться и потопать наверх. Алексей шел как автомат, не обращая внимание ни на что вокруг, и к удивлению Длинного, несмотря на то, что они как минимум уже раза четыре наступали на запретные ступени, ни одна из ловушек, так и не сработала. Было очень похоже на то, что древний артефакт сам рад поскорее избавиться от непрошеных гостей, и потому отключил все, что можно.

Зато, упорство Лехи было действительно впечатляющем. Если, тогда спускаясь вниз он постоянно жаловался на усталость, и просил отдыха, то сейчас он проскакал все триста шестьдесят пять ступенек включая и ту площадку на которой они останавливались на ночной отдых, без каких-либо возражений, и не произнеся за всю дорогу ни единого слова. И первыми словами которые услышал Длинный, когда они наконец поднялись на вершину пирамиды были.

— Командуй. Мне уже все равно. И вообще я надеюсь на скорую встречу с Татьяной. — Произнес Леха, явно намекая на то, что долго не заживется на этом свете.

— Идиот! — В сердцах воскликнул Сема. — Женщину ему подавай. А на сына ему значит наплевать. А еще, я люблю, я люблю…

— Ну какого сына? — Тут же встрепенулся Алексей. — Откуда сын? И откуда ты знаешь о нем?

Длинный, видя, что настроение друга резко поменялось, молча разжег примус, поставил на него чайник, и сел возле него. Ожидая пока тот закипит, спокойно закурил трубку и задумался о чем-то своем, изредка поглядывая на друга, не находящего себе места. В общем-то Леха прекрасно знал, что если Длинный так поступает, значит ему есть что сказать. И это «что-то» довольно важно. Но скажет только тогда, когда сочтет нужным. Но все-равно спокойнее от этого не становилось.

— Сядь, не мельтеши перед глазами. Лучше достань кофе и завари нам пару чашек.

Леха, тут же бросился выполнять распоряжение друга. Наконец после первого глотка Длинный заговорил.

— Ты помнишь фотографии, которые датировались декабрем 1939 года, сделанными в Мюнхене?

— Откуда ты?..

— Если ты будешь меня перебивать, то ничего не узнаешь. — Спокойно произнес Длинный и Леха тут же замолчал. А после произнес.

— Конечно помню. И очень жалею о том, что они остались там, в той жизни.

— В декабре 1939 года, ты переспал с той девушкой…

— Да, как ты смеешь так говорить! — Вскричал Леха, но Длинный, казалось не слыша восклицания своего приятеля продолжил.

— … А, четырнадцатого июня 1940 года, на этапе Москва — Магадан, Татьяна Борисовна Штейгер родила мальчика. Семимесячного, недоношенного, что, впрочем, неудивительно учитывая то, через, что ей пришлось пройти.

Леха казалось превратился в статую, стараясь не пропустить ни единого слова вылетающего из уст своего друга. И очнулся только тогда, когда Длинный закончил свой монолог словами:

— И, этим мальчиком, твоим сыном, в той реальности оказался именно я. Так, что папочка, обними своего сына.

— Правда, что ли? — Удивленно воскликнул Леха.

— Я тебя когда-нибудь обманывал?

— Но тогда, значит…

— Ничего это не значит. Все это было и осталось в той реальности. А вот здесь кроется маленький нюанс…

— Какой, такой нюанс, не томи!

— Зачем тебе, ты же все равно жить не хочешь, и давно решил для себя отправиться на встречу с «мертвой царевной». А живые тебя уже и не интересуют.

— Какие живые? Сыном ты мне был там, а здесь, признаю, друг, больше чем брат и больше чем даже отец, но все же ты не сможешь заменить мне Таню.

— Я точно нет. — Произнес Длинный чуть отодвигаясь в сторону. — А она сама… Ну не знаю, может выйдет замуж и проживет спокойно с кем-то другим…

Тут уж Леха не выдержал, отбросил в сторону кружку с недопитым кофе и вцепился в грудки Длинному.

— Как ты можешь шутить такими вещами⁈ Я любил и продолжаю любить эту девушку, а ты, а ты…

— А я, то что? Это ты пытаешься утопить свою любовь в Ла-Манше, куда когда-то нырнул сам. А живые тебя уже не интересуют. Он видите-ли готов всех лягушек на болоте перецеловать, чтобы до мертвой царевны добраться, а живая ему и в хрен не впилась. Это я еще с тобой за Святого Семеона «Шумливого» не рассчитался! Как ты назвал мой замок сделав его приютом, А?

— Так подожди, черт с ним с замком? Но причем тут мертвая царевна. Татьяна что жива?

— Да ты точно осел! Посмотри нас календарь, какой сейчас год?

— Ну если мы вернулись в тот же день, получается 1932…

— Ну…

— Что ну?

— Точно дурак. Ты в каком году познакомился с ней⁈

— Ты, хочешь сказать, что она…

— Наконец-то до тебя дошло. Вспомни, что она тебе говорила. В каком году, она попала на работу в посольство?

— В 1933, а в 1935, к ней приезжал отец. Значит, все можно переиграть. Познакомиться немного раньше, получить благословление отца, и…Так что же мы сидим⁈

p.s. Все завершилось благополучно. Влюбленные встретились вновь, на том же самом месте, только несколькими годами раньше. Чуть позже появился и отец Татьяны, который и сам, чувствовал, как над ним нависают тучи, и потому без лишних слов согласился на брак своей дочери с Алексеем. А заодно и договорился о помощи для себя. После чего, в посольство пришло письмо от неизвестных, с требованием выплатить довольно выкуп за похищенную секретаршу и ее отца. В посольстве сделали вид, что ничего не произошло. Вот еще не хватало, выбрасывать огромные суммы за ничего не значащего работника. Поэтому на следующее письмо с напоминанием, был отправлен ответ о том, что такие люди, никогда не числились среди работников советского посольства. На этом все и завершилось.

Длинный подарил молодоженам прекрасный дом в принадлежащем ему городке, впрочем, и все остались довольны. Будущая война не задела никого из героев хотя бы потому, что Швейцария до ее завершения, оставалась нейтральным государством.

Длинный, еще долгое время, оставался холостяком, пока в один прекрасный момент не решил отправиться в кругосветное путешествие. И не встретил там, ту, о которой мечтал все эти годы. Впрочем это совсем другая история…

(Конец книги) 18.11.2024 г