Дорога длиною в жизнь

Глава 4

4

Уже на шестой площадке друзья просто выдохлись, а конца и краю этому спуску было не видно. Леха предположил, что таких площадок должно быть двенадцать по числу месяцев в году, Семен лишь пожал плечами, и достав из кармана блокнот, начал что-то высчитывать. Леха, видя, что друг занят, решил, что раз уж они строили небольшой отдых, то стоит перекусить. Вообще-то так повелось еще с первых дней знакомства, но еду, чаще всего готовил именно он. Семен, мог сварить какой-нибудь суп, не требующий особенных трудовых затрат, кашу, и в принципе, все это было вполне съедобно. Но в сравнении с тем, что выходило из рук Алексея, более чем съедобной, стряпню Длинного назвать было нельзя. Казалось бы, одни и те же продукты, но блюда приготовленные Алексеем, хотелось есть не останавливаясь, а тоже самое от Семена, ну можно было утолить голод. Поэтому с некоторых пор, Семен брался за это только если рядом не оказывалось его друга. Впрочем, подобное случалось очень редко.

Закончив свои подсчеты, Длинный огорошил Леху тем, что на данный момент, они находятся метров на десять ниже уровня земли. Учитывая, что конца лестницы пока не видать, в итоге они достигнут неизвестно какой глубины. Хотя, если все же окажется, что Леха прав, то дно Амазонки, которая протекает можно сказать неподалеку от этого места будет находится на одном уровне с нижней площадкой пирамиды.

— Это сколько же получается?

— Средняя глубина в среднем течении, то есть примерно здесь, составляет около семидесяти метров.

— Жуть! — Только и смог произнести старый товарищ.

Сегодня, решили дальше не спускаться, все-таки пробивая каждую ступень, прежде чем ставить на нее ногу, довольно утомительное занятие. А таких ступеней оказалось уже одна тысяча девятьсот шестьдесят восемь. И впереди похоже было еще столько же. Вообще-то вначале Длинный, а затем и Леха отмечали все подозрительные места, рисуя на стенах мелом соответствующие отметки, и поэтому обратный путь обещал быть более легким. Но пока об этом не сильно задумывались. Друзья решили идти до конца. Сейчас же было решено не торопиться, а сделать долгий привал. Первым делом друзья поужинали после того как Леха объявил о готовности походного кулеша, а затем, развернув свои спальные мешки, забрались в них, и погасив фонари, спокойно уснули, решив, что лучше вначале хорошенько отдохнуть, а уж после продолжить спуск. Тем более, что последний пролет устали настолько, что чуть было не пропустили очередную ловушку, сработавшую в самый неожиданный момент, когда Леха идущий впереди, уже поднял было ногу, собираясь переступить на следующую ступень. Длинный, едва успел удержать его от падения, в открывшийся провал.

Ротмистр Кленовский проклял Длинного, Алексея, старика, который привез его к этому озеру, а также всех знакомых ему святых, и грешников уже не по одному разу. То место где он шел, дорогой нельзя было назвать при всем своем желании. Вроде порой и довольно открытая местность, в одночасье могла прерваться непроходимыми зарослями, и даже приобретенный за бешенные деньги, острозаточенный и прекрасно закаленный мачете, порой с огромным трудом справлялся со всеми этими переплетениями лиан и древесных стволов.

Выбравшись из той промоины, в которую он угодил, сделав первые шаги, уже через каких-то пять шесть шагов, ему пришлось срочно бежать обратно к озеру, причем именно бегом, не разбирая дороги, и нырять в него с головой, только для того, чтобы избавиться от роя каких-то насекомых, на гнездо которых он нарвался совершенно случайно. Просто не обратив внимание на жужжащих и летающий вокруг, толи ос, толи диких пчел, и нечаянно ударом мачете срубив ствол дерева, на котором было размещено это гнездо. Повезло еще в том, что до воды, то есть берега озера, оказалось совсем недалеко, да и просидев под водой насколько хватило дыхания, и вынырнув, чтобы вдохнуть воздуха, не обнаружил что его преследователи улетели. Правда перед этим, все же успели несколько раз ужалить его.

Вдобавок ко всему, выбравшись из озера, он вдруг обнаружил, что вскрытая пачка папирос, из-за воды, просто расползлась на части, а зажигалка ни в какую не хотела выдавать пламя. Но это было полбеды, оказалось, что вода не пощадила и того, что находилось в заплечном мешке. А ведь по уверениям того горе-охотника, у которого он отобрал рюкзак вместе со всем содержимым, заплечный мешок, тот покупал в каком-то Лондонском туристическом магазине, где клятвенно утверждали, что тот совершенно непромокаем. Хотя может так оно и есть, если считать, что он не промокает под дождем. А про то, чтобы нырять с ним под воду разговора не было.

В итоге, от большей части припасов, припасов, пришлось просто избавиться, потому что вода заполнившая мешок, просто на просто размочила все булочки, которые он купил в поселке, большую часть папирос, а сахар так и вообще просто умудрился так напитаться грязной водой, что отдавал чем-то непотребным. И хотя ароматы, исходящие от одежды самого ротмистра, мало отличались от сахарных, он все же справедливо решил, что не стоит испытывать судьбу, и избавился от этих продуктов. Более или менее сохранилась лишь одна пачка папирос, и то, только потому, что была запечатана и находилась во внутреннем кармане куртки. То есть вода добралась и до нее, но только снаружи, почти не попав во внутрь. Зато целыми оказались все консервы в металлических банках, и радовало хотя бы это.

Сейчас выбравшись из озера, и разобравшись со своей ношей, Ротмистр, вдруг осознал, что совершенно не понимает куда ему нужно идти. То место, где он вышел из лодки оказалось где-то в стороне, а место, в котором он оказался было совершенно незнакомым. Здесь вообще, чаще всего царил некоторый полумрак. Вроде местами и проникали сквозь скопище растений солнечные лучи, но чаще всего, освещение здесь напоминало ранний вечер, когда еще и не совсем темно, но все же приходится приглядываться, чтобы определиться с местонахождением. Кстати то озеро, которое было показано на карте совершенно открытым, на деле оказалось заросшим настолько, что только где-то в центре, оставался виден крохотных клочок неба.

Ротмистр, ориентируясь больше по компасу, который имелся у него на руке, пробивался куда-то на север, с каждым новым шагом, понимая, как был прав тот старик, сказавший, что дорога, идущая к пирамиде, путь без возврата. Все это стало ему понятно, когда он, прошагав около четырех часов, и донельзя вымотавшись вдруг оказался все на том же берегу озера, с которого начал свои путь. Причем именно в том месте, где буквально четыре часа назад вывалил из рюкзака все испорченные продукты. Правда продукты, вываленные на землю, были уже кем-то съедены, но холщовые мешки и бумажные коробки от папирос, разорванные в клочья, до сих пор валялись на земле, говоря о том, что он пришел обратно на то же место, с которого начинал свой путь.

Каким образом это произошло с таким опытным человеком, коим он себя считал, было совершенно непонятно. Но тем не менее все же это произошло. Решив, что это место ничуть не хуже любого другого, он собрал хворость, кое-как сумел разжечь крохотный костерок, и даже согреть себе еду. После чего устроившись у корней могучего дерева, взял в руки свой карабин, расстелил взятый с собою коврик, и устроившись на нем потихоньку задремал, вздрагивая от каждого шороха, и готовый в любой момент дать достойный отпор противнику.

Пробуждение оказалось совсем не таким, как ожидалось. Видимо в какой-то момент, усталость взяла свое и ротмистр настолько крепко погрузился в сон, что совершенно не слышал все то, что происходило вокруг. А то, что вдруг обнаружилось, потрясло его до глубины души.

Новенький английский карабин, совсем недавно изъятый у слишком самоуверенного «охотника на крокодилов» лежал чуть в стороне, при этом оказался изрядно погрызенным. И ладно если бы это касалось ложа или приклада, что, хоть и не очень приятно, но в какой-то степени терпимо. Так нет эе приклад остался совершенно новеньким, в то время как закаленный ствол из Крупповской, как обещалось высококачественной стали, оказался погрызен как та кость, доставшаяся злобному псу. Понятное дело, что стрелять из этого убожества было просто невозможно.

Тоже самое, если не хуже, стало и новеньким мачете, который оказался свёрнутым в самый настоящий штопор. Куда подевалась его закалка, если его смогли так скрутить было совершенно непонятно. Не лучше обстояли дела и с заплечным мешком. Как смогли добраться до него было вообще из разряда чудес. Хотя если вспомнить о карабине и мачете, то так оно и выходило, что ротмистр попал в сказку. Причем сказка оказалась сродни сказок братьев Гримм, одна ужаснее другой. Заплечный мешок оказался порезан на тонкие полоски, а все запасы погрызены точно так же, как и ствол охотничьего карабина. В одночасье, ротмистр Кленовский лишился практически всего, что у него имелось.

Поняв, что ругать здесь некого, он достал из внутреннего кармана, до которого почему-то не добрались пачку папирос, и закурил. Из всего имущества что у него еще недавно имелось, остался лишь кинжал на поясе, засапожный нож, с которым он никогда не расставался, и неполная пачка папирос. Деньги и документы не в счет. В лесу они бесполезны, а из него еще нужно выбраться. Хотя именно об этом, ротмистр сейчас совсем не вспоминал. Зато был уверен в том, что за все случившееся с ним ответит его главный недруг Длинный со своим дружком-дворянчиком Лехой Сабуровым. Ведь именно из-за них он оказался в такой ситуации, значит они и должны ответить за все, что с ним произошло.

С этими мыслями он решительно поднялся со своего места и взглянув на компас, чудом не замеченный напавшими на него, пошел на север, твердо уверенный в том, что его волю не удастся сломить никому на свете, и что он рано или поздно все равно доберется до своей цели и тогда его противники ответят за все.

Здесь, в глубине пирамиды не было смены дня и ночи. Здесь царила беспросветная тьма. И потому стоило Длинному проснуться, он некоторое время, просто не понимал где находится, и почему так темно. Впрочем, все это длилось на так уж и долго. Поднявшись со своего спального места, нашарил в темноте походную керосиновую лампу и зажег фитиль. Площадка, на которой они находились озарилась чуть желтоватым бледными светом. За время сна, практически ничего не изменилось. И вообще здесь многое отличалось от того, что было снаружи. Здесь, в глубине пирамиды практически не чувствовалось влажности. Если, просыпаясь на верхней площадке длинный чувствовал себя насквозь мокрым от испарений, окружающих башню дождевых лесов, и множества рек, то здесь было все иначе. Воздух был достаточно сух, и даже в какой-то степени приятен для дыхания. А самое главное, он был абсолютно свеж. В отличии от затхлости подобных сооружений, встречавшихся мужчине ранее, здесь все говорило о том, что где-то в глубинах этого сооружения древних, работает установка, мало того, что убирающая лишнюю влажность, так еще и проветривающая все лестничные пролеты, а возможно и помещения пирамиды. В какой-то момент, Семену подумалось о том, что наверняка где-то имеется и выключатель, который отвечает за освещение лестниц, и свободный проход вниз. То есть отключающий все ловушки, встречающиеся им на пути. Наверняка что-то подобное все-таки имеется, вот только найти это было практически невозможно.

Леха проснулся кряхтя, как старый дед, и жалуясь на то, что отлежал бока на жестком полу. Ну да, последнее время друзья разнежились, отдыхая на мягких ложах, и давно позабыв как спали где и как придется, идя к этой жизни. Однако долго это не происходило, вскоре, Леха подскочил со своего ложа и устремился в дальний темный уголок, а вслед за этим вернувшись назад, занялся готовкой завтрака. Точнее взялся разогревать то, что осталось от ужина. И этого вполне хватило для того, чтобы вполне сытно поесть. После выпитой кружечки свежезаваренного кофе, настроение поднялось еще выше. И друзья, перекурив, уложили вещи в походные рюкзаки и продолжили спуск вниз. Едва спустившись на пару пролетов вниз, друзья оказались на довольно большой площадке, упирающейся в единственную дверь, находящуюся в дальнем ее конце.

— А, говорил, что впереди еще шесть пролетов?

— Тебе от этого хуже?

— Наоборот. Хотя честно говоря надеялся, что в самом низу откроется панорамное окно на дно Амазонки. Уж очень хотелось посмотреть на ее обитателей.

— Вряд ли ты что-нибудь смог бы увидеть. Если наверху вода мутная, то внизу наверняка еще хуже. К тому же семьдесят метром глубины говорят о том, что там довольно темно. Что же касается пролетов, то тут закралась небольшая ошибка. Это в году двенадцать месяцев, а в ритуальном календаре всего восемь периодов. Так что можно сказать — это конечная.

— Ну и бог с нею. — Ответил Леха решительно отворяя дверь.

За дверью оказалась довольно внушительная комната с круглым каменным столом посередине и шестью небольшими тумбами вокруг него. Тумбы, были вырезанными из того же камня и изображали каких-то страшилищ, держащих у себя над головами что-то напоминающее обычное сидение. Алексей, усевшись на одно из них сказал, что оно довольно удобное, если конечно не обращать внимание на жесткость. Под столом, тоже были видны какие-то изваяния, но пока было непонятно, что они из себя представляют. Стол, после того, как на него попал луч света, длинному показался сделанным из цельного куска малахита. Хотя, откуда он тут взялся было совершенно непонятно. Семен, знал из детских сказок только об уральских месторождениях, хотя кто знает, может где-то есть и еще?

Мгновением позже, Леха поставил свой фонарь на стол, и неосторожно сдвинул его к центру стола, и это стало тем моментом, буквально подвергнувшим друзей шок. Свет фонаря находящегося в центре стола невероятным образом отразился от множества отполированных до зеркального блеска камней из всё того же малахита, расположенных вдоль стен между барельефами, и статуями изображающими богов, каких-то животных и совершенно непонятные артефакты древности. Затем был перенаправлен вверх, и там нашел отражение от невероятного сооружения, в виде сверкающей разноцветными бликами люстры, собранной из множества мелких каменных льдинок. Комната во мгновение ока, осветилась, в буквальном смысле слова озаряя чуть зеленоватым светом, каждую поверхность.

Первым опомнился Алексей, выхватывая из заплечного мешка фотоаппарат, и фотографируя все, на что только бросал свой взгляд. Семен, тоже, едва отошедший от потрясения, присел на одно из изваяний исполняющих роль табуретов, и слегка подрагивающими руками, достал из кармана трубку, набил ее табаком и закурил, сделав несколько глубоких затяжек. То, что открылось перед глазами друзей было просто невероятным. Сейчас, когда помещение было отлично освещено, первым делом бросились в глаза еще два проема, снабженные массивными дверями, ведущими неизвестно куда. Пока Алексей производил съемку, Семен, подошел к одной из дверей и попытался открыть ее.

Несмотря на древность, дверь довольно легко сдвинулась с места и Длинный увидел довольно широкий проем, ведущий в соседнее помещение. И едва он собирался сделать шаг, как заметил, что проем еще мгновение, назад открывшийся на всю ширину, не стоит на месте, стена, находящаяся за дверным проемом, медленно, но верно двигается против часовой стрелки, закрывая собой проход в соседнюю комнату. Леха оказавшийся возле Длинного тут же заинтересовался содержимым соседнего помещения, и попытался сунуться туда, как был остановлен Семеном, который указал ему на движение стены. Если учитывать ее скорость, то для обследования комнаты можно выделить не больше пяти минут. В противном случае неизвестно сколько пройдет времени, пока проход будет вновь открыт.

Леха внимательно выслушав Длинного пообещал, что вернется по первому зову, и подхватив электрический фонарь сунулся туда. Тут же до Длинного донеслись восторженные вопли друга, и вскоре тот совершенно очумелый вывалился из того помещения, добежал до своего рюкзака, грубо вывалил его содержимое прямо на стол, и тут же ринулся обратно. Еще через пару минут, когда Длинный уже хотел было на него наорать, из-за того, что от некогда широкого проема осталась всего треть, Леха буквально ужом протиснулся сквозь оставшуюся щель и спокойно заявил.

— Все, Длинный, теперь я ты будешь бегать за мною хвостиком и клянчить у меня денежку на мороженное!

— С чего бы. И когда это ты за мною бегал?

— Я? Я не бегал, я же не ты! Вот смотри.

С этими словами Леха с трудом подняв свой рюкзак поставил его на поверхность стола и сложив обе ладони в ковшик достал из заплечного мешка груду необработанных зеленоватых камешков, размером от ногтя взрослого мужчины до кулачка ребенка. И аккуратно высыпал их на стол.

— Это изумруды, Сема! Я в этом немного разбираюсь. И только содержимое вот этого мешка, делает нас с тобой самыми богатыми людьми на этой планете.

— Нас, или тебя. Сам же только что заставлял меня бегать за тобой.

— Нас, Длинный! Нас, и никак иначе. Помнишь в то первое посещение пирамиды, мы в итоге стали обладателями пары десятков серебряных монет. Сейчас монеты там тоже были.

С этими словами Леха выложил на стол несколько бронзовых монет с изображенными на них растениями.

— Но мне показалось, что изумруды все же дороже. И знаешь, очень хочется дождаться следующего открытия прохода, чтобы посмотреть, что находится там. Вот чувствует мое сердце, там найдется, что-то еще более ценное и совсем другого цвета.

— Может и дождемся, торопиться вроде бы некуда. Хотя знаешь, у нас есть еще одна загадка.

Длинный махнул рукой, указывая в сторону оставшейся двери.