Дорога из пепла и стекла (СИ)

Глава 9 Трудный путь

9

Трудный путь

— Значит, это всё-таки она, — Скрипач покачал головой. — Женщина. Сэфес. С ума сойти. Бардов женщин мы видели, это возможно, да. Но Сэфес? Удивительно.

— Сам в шоке, — согласился Ит. — Мало того. Она ещё и одна, заметь. Ох, рыжий, что-то тут случилось настолько серьезное, что мне даже от мысли о том, что это могло быть, не по себе делается.

— Совсем не факт, что это нечто случилось именно здесь, — Скрипач задумался. — Хотя… чёрт знает. Как-то это всё настолько алогично, что я теряюсь.

— Я тоже, — кивнул Ит. — Одно радует. Хоть что-то сдвинулось с мёртвой точки. К тому же нас не выгнали. Уже большой плюс.

— И не говори, — согласился Скрипач. — Только вот как нам с тобой добраться до этого самого Анкуна, я пока что слабо себе представляю. Мне чего-то страшно, Ит. Двое стариков, и полторы калеки.

— А что делать, — Ит вздохнул. — Надо будет… мне повторить про лучшую добродетель?

— Ой, ради всего святого, не надо, а? — попросил Скрипач. — Опять ты про терпение?

— На самом деле, ни о каком терпении я даже не думал, — признался Ит. — У меня сейчас голова работает в другую сторону, если ты понимаешь, о чём я.

— Стрелок? — догадался Скрипач. Ит кивнул.

— Ну да. Я время от времени пытаюсь как-то осмыслить масштаб этого всего, и меня, кажется, начинает переклинивать, когда я про это думаю, — признался Ит. — По общей версии это всё создали мы. Да? То есть не совсем мы, а первая тройка. Не понимаю, что они собой представляли, и что они сделали такое… Чёрт, рыжий, даже сформулировать толком не получается, — признался он. — Кем они были? Почему оказались способны на это? Как они вообще придумали такую систему? Зачем? Что с ними произошло? Ведь это первая тройка создала Слепого Стрелка, или, точнее, превратила себя, и не только себя, в Стрелка, — Ит осекся. — Безумно звучит, понимаю.

— Давай пока про это не надо, — попросил Скрипач. — Да, безумно. И мы подумаем про это, когда будет время. А сейчас у нас есть проблемы поважнее. Как добраться до Анкуна, например.

Конечно, они предполагали, что будет трудно, но, как показала практика, даже не представляли, насколько. Первым препятствием стал брод, и уже на подходах к реке Ит понял, что идея идти в город ему не нравится абсолютно. Брод? Вот это — брод? Река, называвшаяся, по словам Рифата, Чали, оказалась не особенно широкой, метров двадцать, однако дно её было каменистым, а течение сильным. Холодная ли вода? Холодная. И как через неё идти? По плоским камням, тут раньше была летняя дорога.

— А моста тут, случайно, не было? — спросил Скрипач.

— Зачем? — удивился Рифат.

— Ясно, — покивал Скрипач. — И как переходить?

— Погоди переходить, сперва товар и тележка…

Тележку, небольшую, нетяжелую, Рифат перетащил на другую сторону реки первой, а затем они втроем начали переносить связки с травяными мешочками, причем держать эти связки следовало высоко над головой, чтобы не намокли. Ит наблюдал за тем, как Рифат, Лийга, и Скрипач переходят туда и обратно через реку, и мрачнел с каждой секундой всё больше и больше.

— Рыжий, там скользко? — спросил он, когда Скрипач подошел, наконец, к нему.

— Скользко, — кивнул Скрипач. — Придется тебе идти между мной и Рифатом. Поддержим, если что, поймаем.

— Ты понимаешь, что у меня будет с ногами после ледяной воды? — спросил Ит.

— Понимаю. Но Лийга же объяснила, что если не внести нас в базу, могут через несколько дней просто прилететь и пристрелить, как незарегистрированных, — напомнил Скрипач. — Так что или ноги, или…

— Рыжий, мне просто страшно, — признался Ит. — Дай пару минут, чтобы собраться.

— Собирайся, — кивнул Скрипач. — А я пошел за Рифатом.

…Перейти удалось с первой попытки, но после этого перехода Ит несколько минут не мог подняться с камня, на который его усадил Скрипач. От напряжения его трясло, течение оказалось сильнее, чем он думал, поэтому сейчас и руки, и левая нога мелко, противно дрожали, и не только от усилий, но еще и от холода, потому что скиб, пусть и слегка подтянутый наверх, конечно, промок. Ит кое-как отжал подол и полы кафтана, потом подтянул к себе костыли, и встал. Огляделся. Каменистый берег, всё та же лиственница (кажется, она растет тут почти по всем склонам, вытесняя обычные деревья), шумная река, низкое пасмурное небо. Рифат и Лийга уже загрузили травы в тележку, и теперь стояли рядом с ней, готовые идти дальше.

— Ну что, отогрелся немножко? — спросила Лийга. — Сможешь идти?

— Куда я денусь, — вздохнул Ит. — Смогу. Надо.

Первый подъем они преодолели относительно легко, но и Скрипач, и Ит отлично понимали, что подъем был только началом пути, дальше будет сложнее. Разумеется, мысль эта оказалась абсолютно верной, впрочем, как позже сказал Ит, особая догадливость для этого не требовалась.

В местах, где дорога становилась получше, Рифат приказывал ему садиться в тележку, точнее, позади кульков с травами, на край, и они вдвоем со Скрипачом кое-как волокли тележку по относительно ровным участкам. Правда, обычно долго тащить не получалось, потому что ровные участки быстро заканчивались, а хлипкая тележка на камнях и ямах, да еще и с лишним грузом, могла не выдержать. Большую часть пути, таким образом, Ит шел сам, он старался придерживаться общего темпа, но, конечно, быстро начинал отставать. К боли в ногах прибавилась еще и боль в подмышках и кистях, потому что костыли натирали немилосердно, несмотря на то, что с вечера Лийга намотала на них дополнительно ещё пару лоскутов ткани там, где это, по её мнению, требовалось. Да и руки тоже устали, потому что одно дело — бродить час-другой неспешно по относительно ровным лесным тропинкам, а другое — пытаться выдержать общий темп, пусть и не очень высокий, на полуразрушенной дороге. Тем не менее, Ит не жаловался, шел, как мог, и сдаваться не собирался. Выдержу, думал он. Назло всему выдержу. Надо. Надо, надо, надо, надо. Соберись, говорил он себе. Не будь тряпкой. Больно? Ничего. Приходилось терпеть боль и похуже. Тогда справился, и сейчас справлюсь.

Днём устроили короткий привал, перекусили, попили холодного лхуса, который взяла с собой предусмотрительная Лийга. Дорога в этом месте была прямая, она шла через равнинный участок, на котором ничего не росло. Зато вдоль дороги в этом месте шла низкая каменная стенка, непонятно для чего построенная.

— Рифат, а для чего тут стену сделали? — спросил Скрипач, когда с лепешками и лхусом было покончено.

— Когда-то здесь ходила ацха большими табунами, это от неё, — пояснил Рифат. — Там, дальше, был переход под дорогой, она там переходила.

— Что-то низкая слишком стенка для ацхи, — покачал головой Скрипач. — Она же здоровенная, запросто перепрыгнет.

— Внимательно посмотри, — посоветовал Рифат. — Видишь эти железные штуки наверху? Здесь стояли генераторы поля, которые отсекали крупных животных от дороги. Правда, это было очень давно. Я уже и не помню, когда. Ацха теперь ходит, как хочет. И где хочет.

— Ясно, — протянул Скрипач. — Они забавные, когда маленькие.

— Когда маленькие да, — согласилась Лийга. — А вот больших я боюсь. Осенью в лес иду, обязательно рогатину беру с собой. Самцы и хали по осени с ума сходят, то дерутся, то носятся, как угорелые.

— Здесь много ацхи? — спросил Ит.

— Сейчас мало осталось, перебили, — ответил Рифат. — Деликатес. Вроде собираются восстанавливать популяцию, но когда это будет? Кто бы знал. Отдохнули? Надо двигаться дальше, чтобы к вечеру дойти.

Пытка дорогой продолжалась ещё часов шесть, и, когда они дошли, наконец, до въезда в Анкун, Ит понял, что долго он не продержится. Скрипач видел, насколько ему тяжело, но, как и сам Ит, молчал — ему не хотелось сердить уставшего Рифата. Взяли тебя с собой? Взяли. Иди, терпи, и молчи.

— Так, — сказал Рифат, когда на дороге, вдалеке, стал различим пропускной пункт — две высокие белые колонны, подсвеченные снизу ярким зеленым светом. — Давайте немного отдохнем, и я объясню, что нужно будет делать.

— Можно сесть? — спросил Ит.

— Конечно, — кивнул Рифат. — Посиди. Болят ноги?

Ит кивнул. Болят? Мягко сказано. Руки тоже болят. И спина. И…

— Ничего, пройдет, — сказал он. — Так что нам делать?

— Во-первых, пристегните хорошо маски. Чтобы точно не слетели. Во-вторых, стойте рядом с телегой, головы пониже, вид пожальче, и ни слова.

— Ну, вид у них и так пожальче, — хмыкнула Лийга.

— Маску надень, — приказал ей Рифат. — Не дома.

— Надену, надену, отстань, — махнула рукой Лийга. — Дальше давай, рассказывай.

— Вашу историю я придумал. Лийга, это дети твоей свояченицы. Жили в горах, мать умерла. А они попали под обвал.

— Только давай наоборот. Сначала камни, потом мать, — предложила Лийга. Рифат подумал, и кивнул.

— Хорошо. Сперва камни, потом вы остались сиротами. У вас генетическая болезнь, понятно?

— Какая? — с интересом спросил Скрипач.

— Ну… ммм… — Рифат задумался. — Пусть будет что-нибудь с аутосомно-рецессивным наследованием. Интеллект сохранен, внешность необычная.

— Синдром деррика? — спросил Скрипач.

— А это что? — удивился Рифат.

— Дефект гена 13.0897, тринадцатой хромосомы, — отрапортовал Скрипач. — Изменение формы глаз, длинный нос, тяжелый подбородок.

— А, понял, — кивнул Рифат. — Редкая патология, я даже не видел таких больных никогда. Название… сейчас… синдром воды, если правильно помню. Водяные дети. Да, подходит. Говорят, севернее их немало. Годится. Внешность необычная, но интеллект сохранен, верно.

— Рифат, ты же был врачом, — сказал Ит тихо. — Ну хватит уже притворяться.

— Был, — ответил Рифат. — Очень давно был. И уже очень давно я не врач. И хватит об этом.

— Господи… ладно, — сдался Ит, у которого не было сил ни спорить, ни спрашивать. — Значит, мы стоим молча. Верно?

— Верно. Говорю только я. Ну и Лийга, если ей приспичит что-то сказать.

— Какой ты нудный, — раздраженно сказала Лийга. — Уж кто-кто, а я имею право говорить. Тем более что меня обязательно спросят.

— Говори, — обреченно кивнул Рифат. — Так, дальше. Там будет охранник. Не в сезон он один. Он потребует дать ему пробу. На щуп. Я не позволю. Мы очень сильно рискуем сейчас, но я не позволю, а вы не дадите, если он будет настаивать. Скиа, устроишь истерику. Сумеешь?

— Суметь-то я сумею, вот только по какому поводу? — спросил Скрипач.

— Скажешь, если будет настаивать, и заставит говорить, что у вас зарок — мужчина не должен к вам прикасаться до окончания траура по матери. Другого варианта нет. Всё поняли?

— Всё, — кивнул Ит. — Можно еще чуть-чуть посидеть?

— Хорошо, сиди, — кивнул Рифат. — В городе, если мы в него войдем, будет, где отдохнуть. Осталось продержаться не очень долго. Постарайся.

— Да, я постараюсь, — покорно кивнул Ит.

Охранник, который отыскался на въезде, явно был и Рифату, и Лийге отлично знаком — едва только они подошли к пространству между колоннами, он тут же появился откуда-то, и бодрым шагом прошествовал к тележке. Выглядел охранник интересно, Ит, несмотря на усталость и боль, рассматривал его с любопытством. Первое, что он заметил, была форма, яркая, даже какая-то вызывающе яркая. Зеленая рубашка, зеленые штаны, тут и там — золотистые полоски, образующие сложный геометрический узор. Сам охранник оказался немолод, полноват, ростом ниже Рифата, однако выглядел он ухоженным, и жизнью явно был вполне доволен. Трёхцветный, определил Ит. Но не из того подвида, из которого был Саб. Другой трехцветный. Карамельный какой-то. Бело-рыже-палевый, и с очень светлыми желтыми глазами.

Следом за охранником плыла платформа на стандартном маломощном антиграве, и платформа эта оказалась заставлена всякой всячиной. Портативный сканер, анализатор, неплохой, кажется, модели, и — ну надо же! — несколько знакомых зивовских боксов, в которых выращивают биощупы. Вот даже как. Ну, послушаем, что нам сейчас скажут.

— О, весна пришла, а с ней отшельники явились, — обрадовано произнес охранник. — Как зимовали? Рифат, тебя, небось, море просолило насквозь, совсем за зиму не поменялся. Лийга, уже успела весенние собрать, да?

— Здравствуй, Окмон, — кивнул Рифат. — Да, море просолило меня изрядно, ты прав. А стареть мне некогда, работы много. И ещё прибавилось, — он кивнул в сторону Ита и Скрипача.

— Лийга, мне бы что для укрепления семейных уз, — чуть понизил голос охранник. — Уж поделись, я в долгу не останусь…

— Ты проверь, чтобы всё по закону было, а потом поделюсь, — отозвалась Лийга. — Вдруг я что не то в сбор сунула? Делай сперва работу, потом делиться буду.

— И то верно, — кивнул охранник. Выпустил из бокса биощуп, тоже зеленого цвета, который змейкой обернулся вокруг его руки, и пошел к тележке.

— Итта, Скиа, отойдите, — приказал Рифат.

Скрипач и Ит поспешно отступили от тележки, причем Ит едва удержался на ногах, запнувшись о подол скиба. Скрипач вовремя сумел подхватить его под правый локоть, и помог сделать шаг назад.

— Кто это с тобой, Рифат? — спросил охранник, запуская биощуп в первый попавшийся кулёк.

— Халвквины моей свояченицы, — ответила вместо Рифата Лийга. — У нас живут теперь.

— Чего это у вас, почему так решили? — охранник поймал биощуп за хвостик, подхватил, и бросил в анализатор.

— Мать умерла, я забрал, — коротко ответил Рифат. — Они калеченые, одни бы не выжили в горах.

— В горааах… — протянул охранник. — Ясно. Молодые?

— Девятнадцать и двадцать лет, — ответил Рифат. — Молодые совсем, да.

— Продаться не желают? — охранник вывел визуал, удовлетворенно кивнул, и повернулся к Рифату.

— Ты слепой? — спросил Рифат. — Одна, считай, без руки, вторая без ноги. Да и там… — он сделал паузу, — всё передавило.

— Чего? — не понял охранник. — Как это передавило?

— Они в горах жили, с матерью, отсюда пешком восемь дней идти надо. К северу, по границе, — объяснил Рифат. — В том году под камнепад попали, Итте ноги поломало, Скиа её тащила, ей размозжило руку левую. Скиа, подвинь кафтан, чтобы он видел. Итта, юбку до колена подними, я разрешаю. Не стесняйся, говорю, я разрешаю! — прикрикнул он. — Видишь? Мать их выходила, но надорвалась, слегла, и всё. Уже не встала. Они Лийге весть послали… Окмон, я знаю, что запрещено, но когда так, что им делать было? Я пошел за ними, четыре месяца назад, зимой. Одиннадцать дней шли обратно, Итта на одной ноге плохо ходит. У них ещё того, — Рифат понизил голос до шепота, — с лицами беда совсем, они водяные. Обе. Слыхал про такое?

— Это когда рожа, как палкой по ней съездили? — уточнил охранник. — Генетическое что-то, да?

— Да, генетическое, — подтвердил Рифат. — Наследственное. Там после катастрофы полсемьи водяными рождались. Подцепили, видать, мутацию, а лечить некому. Они последние такие, больше и семьи-то никакой не осталось.

— И чего теперь, на себя будешь писать? В базе есть они? — охранник повернулся к Скрипачу.

— В базе есть, — кивнул Рифат. — Но ты это, не трогай их. Они по зароку, до следующей зимы их чужой трогать не может. Мать похоронили. Нельзя.

— А мне пускать без проверки нельзя, — сварливо ответил охранник. — Я же не сам дотронусь, я щупом.

«Если у них есть нормальные анализаторы, нам хана, — подумал Ит с ужасом. — На кой хрен биощуп, когда можно это всё сделать просто по следу в воздухе? Мы тут стоим и дышим, а он за каким-то чертом хочет проверять нас щупом…»

Додумать он не успел, потому что Лийга в этот момент решила, что пришло время её личного бенефиса.

— Окмон! — Лийга вышла вперед, и встала между охранником, и Итом со Скрипачом. — Ты разучился понимать, чего тебе говорят? Или позабыл слова «нельзя» и «зарок»? Для тебя данное обещание больше ничего не значит? Или ты решил, что если тебя поставили на ворота, то ты теперь имеешь право вообще на всё? Ты ещё их маски заставь снять! А что? Сперва щупом в руку, потом маски, потом раздеться заставишь, чтобы увечья посмотреть⁈

— Успокойся, а? — охранник, ошеломленный её напором, отшатнулся. — Ненормальная… Хорошо, хорошо, не трону, но как пускать, если нельзя без проверки?

— На слово мне поверь, — сердито ответила Лийга. — Это моей двоюродной сестры халвквины, я их детьми знала. Будет тебе база завтра, что, задним числом не внесешь?

— Правда, Окмон, давай я завтра тебе всё передам, — миролюбиво сказал Рифат. — Зачем ты их пугаешь? Они мужчин-то кроме меня, считай, и не видели, как старший отец умер. С детства с матерью только жили. Завтра возьму сам всё, что надо, подтверждение сделаю, и передам тебе. Не мучай их лишнего, им и так трудно пришлось.

— Ай, ладно, — сдался охранник. — Но ты, Лийга, обещала…

— Сейчас поделюсь, — Лийга подмигнула, глаза в прорезях маски озорно сверкнули. — Тебе чего? Для укрепления уз понятно, может, еще что хочешь?

— А что у тебя там? — охранник подошел к ней, платформа подплыла за ним следом.

— Давай я тебе похмельного дам, и для веселья, — предложил Лийга.

— Лучше для тонуса, — попросил охранник. — Надоело химию всякую есть, натуральное полезнее.

— Вот и договорились, — Лийга полезла куда-то в кульки. — Следилку выключил, или как?

— Уже давно выключил, — хмыкнул охранник. — Ещё не хватало мне, чтобы кто-то увидел, как мы тут ругаемся.

Народу в городке, кажется, было немного — они прошли по относительно широкой улице, потом свернули направо, в проулок между домами. Хорошими, добротными домами-связками, характерными для рауф этой культуры. Меньшая часть дома — мужская, с комнатами для халвквин, затем общий вход, и вторая половина дома, побольше, для женщин и детей. Дома были сплошь каменные, одноэтажные, с высокими фундаментами, и все — с небольшими окнами, на которых, кажется, стояла какая-то дополнительная защита. Переулок был совершенно пуст, а вот раньше, на большой улице, они встретили несколько женщин, и компанию халвквин. Вечер уже, объясняла Лийга. Народу никого, все по домам сидят. Сезон ещё не начался, местные по вечерам редко на улицу выходят, поэтому сейчас дойдем до гостиницы, и…

— Рыжий, мне плохо, — еле слышно произнес Ит. До проулка он еще как-то добрёл, но понял, что сил больше нет совсем. Подвязанная нога, бесполезный груз, стала совершенно неподъемной, руки дрожали, в глазах темнело. Он прислонился к ближайшей стене, и почувствовал, что сползает по этой стене вниз, потому что стоять больше не может.

— Рифат! — позвал Скрипач, пытаясь одной рукой удержать как-то Ита. — Лийга, Рифат, подождите!..

Подбежавший Рифат успел перехватить падающего Ита, и кое-как усадил на тележку. Поспешно отстегнул маску, вгляделся.

— Лийга, дай попить, — распорядился он. — Так и знал, что этим кончится… Вот что. Сидите тут втроем, я скоро приду. Итта, не теряй сознание, — попросил он. Именно попросил. — Потерпи. Надо немного совсем потерпеть, хорошо? Потерпишь?

— Ладно… — с трудом ответил Ит. — Попробую…

— Лийга, если кто полезет, камнем по балде сразу бей, — строго сказал Рифат. — Камней тут достаточно.

— Делать мне больше нечего. Иди быстрее, — сердито сказала в ответ Лийга. Она присела на корточки рядом с Итом, и отодвинула подол юбки скиба. — Смотри, как нога отекла! Рифат, давай, говорю, ему лечь надо, срочно.

— Не «ему», а «ей», — строго произнес Рифат.

— Ой, да пошел ты!

Помещение, которое Лийга назвала гостиницей, выглядело странно: низкое, темное здание, отдельные входы в узкие модульные помещения. В модуле — четыре самые простые кровати, маленький стол у дальней стены, и, о счастье, свои удобства, тоже, впрочем, более чем скромные. И гостиница снаружи, и модуль изнутри выглядели бедно, но этот момент вскоре объяснился. Здесь сезонные работники жилье снимают, объяснила Лийга, когда они поспешно заводили Ита внутрь, в сезон приезжают работать, и снимают. Видишь, кровати длинные? В этой гостинице мужчины обычно живут, ночуют здесь, когда не работают. Но нам сдали, потому что сейчас нет никого, работники пока по домам. Дешево сдали, за полцены.

Иту было действительно плохо, тридцатикилометровый поход для него оказался слишком большим усилием. Травмированная правая нога отекла так, что полоски ткани, которыми её фиксировали, до крови врезались в кожу. Левая нога оказалась сбита, на руках и подмышками — водяные волдыри, стёр костылями. Но это всё еще было ничего, поправимо. Скрипача всерьез напугало то, что началась брадикардия, пульс упал до пятидесяти, да и дышал Ит с трудом.

— Лекарства нужны, — подвел неутешительный итог Рифат. — Боюсь, сам организм не справится.

— Когда ты нас на берегу нашел, ты не боялся, — с горечью сказал Скрипач.

— Не сравнивай, — покачал головой Рифат. — Тогда я вас не знал. Теперь знаю. Скиа, надо положить ему под ноги подушки, одеяла тоже можно.

— Ему? — переспросил Скрипач.

— Если ты не заметил, я сейчас иду вам на уступку. Ситуация серьезная, — Рифат накинул плащ, и пошел к двери. — Лийга, я за лекарствами. Куплю, что получится. У нас времени мало, завтра нужно всё продать, послезавтра обратно выходить, а в таком состоянии… сами понимаете. Скоро вернусь, ждите.

— Я же тебе говорила, что он добрый, — сказала Лийга после того, как за Рифатом закрылась дверь модуля. — А ты не верил.

— Господи, сейчас-то какая разница? — горько спросил Скрипач. Сел рядом с Итом, положил руку на шею. — Итище, ты давай это, соберись. Ты молодец, дошел, справился.

— Ага, дошел, — Ит попробовал усмехнуться, но получилось не очень. — До ручки дошел. Дайте попить, во рту пересохло.

— Немножко только, — покачал головой Скрипач. — И до уголка задумчивости доберемся чуть погодя, хорошо? Надеюсь, Рифат сообразит, что нужно купить, и что денег хватит… Лийга, а каким именно врачом он был? — вдруг сообразил Скрипач. — Он сам не скажет, но хоть ты скажи, что ли.

— Репродуктологом, — Лийга вздохнула. И вдруг улыбнулась — печально, с какой-то затаенной светлой грустью. — На этой планете многие семьи были обязаны ему счастьем. Когда-то. И не только на этой. С трудом могу себе представить, как ему тяжело было назвать халвквину «он». Вот вы говорили, что у вас были дочери, да? Если бы вашу дочь при вас кто-нибудь назвал «он», вам бы это понравилось? Вот и думайте.

— Лийга, мы всё поняли, при Рифате никаких «он» не будет, — пообещал Скрипач. — Ит, давай выпутываться из скиба, а то в нем лечиться будет весьма затруднительно. Куда ты ползёшь, нечисть, приподнимись слегка, я вытащу! Лийга, будь так любезна, отцепи его от кафтана, пожалуйста, мне одной рукой ну очень неудобно это делать…

К утру Иту стало полегче — отёк на ноге спал, сердце тоже удалось подтянуть до нормы, волдыри и ссадины на ногах хорошо отреагировали на заживляющий гель. Собственно, денег у Рифата только и хватило на какое-то сердечное, противоотечное, и этот самый гель. Впрочем, этого оказалось вполне достаточно. Однако опытный Скрипач сказал, что сегодня нужно лежать, никаких забегов, ни по ровной местности, ни по пересеченной. Ит против того, чтобы полежать, не возражал, к тому же Лийга тоже осталась в гостинице, и, как понял Ит, принялась торговать в местной сети своими травами. Торговала Лийга бойко, уверенно, Ит быстро догадался, что местные её хорошо знают, поэтому сейчас не покупатели выбирали Лийгу, а она их выбирала.

Рифат и Скрипач ушли разбираться с генными картами — для этого Рифат взял у Ита образец, пару волосков — а Лийга села за стол, и вскоре пространство вокруг неё запестрело от визуалов. Ит, кровать которого находилась рядом со столом, обратил внимание, что берут травы мелким оптом, по пять-десять порций, и что покупателей Лийга выбирает не по принципу большей цены, а как-то иначе. Ему стало любопытно.

— Слушай, а почему ты отдала сет не «Облакам», а «Зеленой башне»? — спросил он, когда Лийга закрыла очередную сделку. — Они же больше предлагали, причем существенно. Процентов на двадцать.

— Потому что «облака» одноразовые, — повернулась к нему Лийга. — По сути, это бордель, даже без своего ресторана. И зачем они мне? Ну, купят. А дальше что? Нет смысла, по крайней мере, сейчас. А вот «Башня» ребята серьезные, там и гостиница, и ресторан, и экстрим, ну, туризм такой, у нас тут есть места… неважно. Они сейчас заберут у меня часть «весны», потом возьмут хорошую партию лиэпстега, причем часть пойдет в их же ресторан, а часть они перепродадут клиентам… вот и думай, как лучше вести торговлю. Я лонгер, если ты понимаешь, что это. Меня не интересуют разовые сделки. Мне надо продать весь сезон, сейчас я скину двадцать процентов «Башне», а они потом дадут мне в десять раз больше выручки, чем дали бы «облака». Понял?

— Разумеется, — кивнул Ит. — Да, ты права. Но… бордель? Рауф?

— Ты сдурел? — округлила глаза Лийга. — Человеческий, само собой. Рауф я такое только в семьи продам, причем далеко не всем. Эти сборы забирают люди, принимают с ферментами, там у каждого свои добавки. Ещё не хватало, рауф.

— А охраннику ты порцию отдала, — заметил Ит.

— Ожил, заговорил, — притворно-сердито сказала Лийга. — Окмон, конечно, на взятку напросился, есть такое дело, но я про его проблемы хорошо знаю. Есть они у него, проблемы. Пусть хоть попробует. У него в семье одни дочери, он про халвквину или мальчика не мечтает уже.

— Ясно, — покивал Ит. — Слушай, а сориентируй меня по ценам, — попросил он. — У тебя сет из десяти порций стоит… сколько он там стоит? — Ит чуть приподнялся, посмотрел на визуал. — Ага. Восемьсот единиц. Для сравнения — сколько стоила еда, которую мы утром взяли?

— Ноль четыре, — ответила Лийга.

— А лекарства, которые на меня потратили?

— Две единицы. Стоп, я знаю, что ты сейчас скажешь. Да, такие сборы — это действительно дорого. На самом деле они гораздо дороже, я продаю дешево, мне надо продать быстро. Они взяли у меня за восемьсот, а получат около четырех тысяч, — Лийга вздохнула. — Но тут есть кое-что, о чем ты не знаешь. Мы не имеем права задерживаться в городе дольше, чем на трое суток, и поэтому я могу торговать только так. И в моих интересах не нарушать правила.

— Сколько? — дошло до Ита. — Подожди. А лиэпстег… сколько будет стоить баночка?

— У меня и оптом? — Лийга усмехнулась. — Я отдаю по полторы тысячи. Некоторые, особенно удачные, и по две с половиной, и по три, и даже по четыре. А продают они их…

— Подожди, — попросил Ит снова. — Не так быстро, я пока не очень хорошо соображаю. Это же довольно большая сумма, так почему…

— Почему мы живем так, как живем? — Лийга посерьезнела. — Потому что биозащита для Рифата стоит больше ста пятидесяти. Потому что право проживания там, где стоит дом и мастерская, стоит триста. Тысяч, тысяч, Ит. Потому что надо купить продукты. Кое-какие реагенты. Одежду. Оплатить защиту. Рифат оттуда ни за что не уйдёт, поэтому вариантов нет. Понимаешь?

— А сколько будут стоить генные карты и база? — ошарашено спросил Ит.

— По пять за каждого. Мы еле-еле выйдем в плюс на этих продажах. Так что радуйся, всю весну вы работали на себя, — Лийга снова повернулась к визуалам. — Так, давай решать, что выставляем. Тонизирующий сбор, или похмельный?

— Давай похмельный, — Ит лёг поудобнее. — И продай его подороже. В плюс.

— Тут уж как получится, — вздохнула Лийга.

— Слушай, а они настолько хорошо работают? — с интересом спросил Ит.

— Сборы? Ну да, — Лийга пожала плечами. — Отлично работают. Если бы они не работали, кто бы мне позволил ими торговать. Тут с этим строго. Помнишь, Окмон проверял, что мы привезли? Если бы там было хоть что-то неправильно, он бы нас просто прогнал, и этим бы дело кончилось. Мы продаем товар высокого качества, из чистой зоны, и, разумеется, работающий.

— А ты сама из всех трав пьешь только корни хулма, — поддел Ит. Лийга кивнула.

— Ну да, — подтвердила она.

— Почему? — спросил Ит.

— Зачем на себя тратить? К тому же мне это всё не нужно. Потенция, расслабление, — она поморщилась. — Я же старая, Ит, или ты не заметил? Мне хочется иногда спать покрепче, но не более того. Так, давай по делу. Похмельный, говоришь? Выставлю двадцатку, пусть передерутся, — она пробежалась пальцами над столом, и на визуале перед ней появился ряд символов, и трехмерное изображение одного из мешочков. — Во, началось. Тебе видно? Лежи, лежи, сейчас подвину картинку поближе…

Самым большим счастьем был, разумеется, душ, точнее, ванная комната, которая находилась в модуле. Впервые за все эти месяцы удалось помыться полноценно, горячей водой, не трясясь от холода, и без риска упасть — в ванной были целых две скамеечки, для мужчин, высокая, и для халвквин и женщин, пониже. Когда Ит пошел мыться, Скрипач, конечно, порывался страховать, но Ит его выгнал, сказав, что справится сам. Минут пятнадцать ушло только на то, чтобы промыть отросшие до середины спины волосы, и еще двадцать он едва ли не с остервенением тёр всё, до чего получалось дотянуться — руки, ноги, шею, грудь… Чтобы вымыть спину, пришлось, конечно, позвать Скрипача, до спины он бы, конечно, сам не достал.

— Какие же мы безобразно тощие, — с горечью сказал Скрипач, когда с мытьем было покончено. — Кажется, я начинаю понимать, что такое эта самая халвквина в их представлениях и традиции.

— И что же? — спросил Ит. Он сидел сейчас на своей кровати, закутавшись в одеяло, и пытался расчесать волосы расческой, которую одолжила ему Лийга.

— Прозрачное бестелесное создание, этакая феечка, — хмыкнул Скрипач. — Ручки-веточки, и ножки-спичечки. Пинцет вообще, ужас какой-то. Рифат, кстати, тоже тощий, и мышц у него не сказать, что много. Потому что — что?

— Потому что без белка ты мышцы не построишь, — вздохнул Ит. — Для того, чтобы это сделать, нужно быть ацхой или коровой. У нас желудок устроен иначе, и ферменты другие, и…

— Ход мысли ободряется, — покивал Скрипач. — Попробую упросить Лийгу, чтобы купила хоть что-то белковое. Хоть добавку какую-то. Они стоят копейки.

— Вот вернутся, и попросим, — согласился Ит. — Хотя бы попробуем.