Дорога на Тортугу

Глава 25. Конец

Гвоздик кинулся к нему. Затормошил. Но тот лежал, как мокрый куль, и не шевелился.

— Шкипер! Шкипер! Ты что?

Шкипер не отвечал.

Гвоздика затрясло. Нутро обожгло страхом. Из глаз хлынули слезы. Бородатая Мэри отчаянно замекала, а Морской Волк залаял. Пес бросился к Гвоздику, не понимая, что происходит. Но мальчик отогнал его и вцепился в Шкипера.

— Шкипер! Не пугай меня!

Гвоздик заметался по берегу.

«Нужно что-то делать. Нужно что-то делать. Нужно что-то делать», — скакала в голове одна и та же мысль. Он побрызгал водой Шкиперу на лицо. Укрыл его брезентом. Приложил ухо к груди — пытался услышать сердце.

Бьется! Или это сердце Гвоздика так громко стучит? Не разобрать.

И никого рядом. Никого, кто скажет, что делать. Как быть? Куда бежать?

Бежать! Точно! Нужно бежать!

И Гвоздик побежал в деревню. Там есть взрослые. Может, есть доктор. Все будет в порядке!

Мэри осталась на берегу. Волк хотел кинуться следом за мальчиком, но тот велел сторожить Шкипера.

Так быстро Гвоздик еще никогда не бегал. Мокрые кроссовки натерли ноги. Несколько раз он падал в грязь и ободрал руки, продираясь сквозь кустарник. Но какое это имеет значение, когда главное — бежать!

Мокрый и грязный с головы до пят, Гвоздик добрался до деревни и заколотил в первые же ворота. Скрипнул засов. Выглянула женщина. Подозрительно уставилась на мальчика.

— А ты еще кто? — рявкнула она.

Гвоздик не выдержал и разревелся.

— Там Шкипер у-у-умирает… Помоги-и-и-ите! — слова застревали в горле и с болью вырывались наружу. Такие слова — что иголки.

Женщина обомлела.

— Кто умирает? Где?

Гвоздик путано объяснил, в чем дело.

— Погоди. — Женщина нахмурилась и скрылась за дверью.

Гвоздик слышал, как она говорит по телефону.

— Идем, — скомандовала женщина и поволокла Гвоздика в сторону синего дома.

Там их встретил румяный дед.

— Василич, фельдшер у тебя?

— Да как же, — дед развел руками, — с утра укатил в райцентр.

— Тогда поехали!

— Куда? — вылупился дед.

— Там человек умирает! — не выдержал Гвоздик.

Дед, определенно, был под мухой, но уселся за руль старенького уазика и помчал их на берег.

К реке вела грунтовая дорога. А Гвоздик бежал через подлесок. Вот дурак, сэкономил бы минут двадцать! Гвоздик боялся даже думать, что эти двадцать минут могут оказаться роковыми.

Шкипер все так же лежал под брезентом. Рядом устроились Мэри и Волк. Завидев машину, звери вскочили. Пес зарычал, но тут из уазика выпрыгнул Гвоздик. Женщина и дед последовали за ним.

— Жив! — сказала женщина, ощупывая шею Шкипера.

Гвоздик разом лишился костей и стек на землю.

«Жив. Жив. Жив. Жив», — вертелось в голове одно слово. И Гвоздику казалось, что это самое главное в мире слово.

Шкипера погрузили в уазик и двинулись в деревню, к фельдшеру. Того снова на месте не оказалось. Вызвали скорую. Гвоздика пытались накормить, но ему кусок в горло не лез. Зато покормили зверей. За это Гвоздик был благодарен. Шкипер так и не очнулся.

Через час приехала скорая помощь. Вместе с полицейским. И Гвоздик понял, что это конец.