Дорогой воспоминаний

ГЛАВА 3. Сравнять счет. Настя

Второго раунда ждать совсем не хотелось, так что утром несмотря на сумбур в мыслях и острое желание побездельничать, пришлось пересиливать себя и паковаться на выход. Я обещала Лукашу квартиру, и я ее обязательно найду. Чтобы между нами не происходило.

Квартирный вопрос, тот самый, что по мнению Воланда испортил москвичей, продолжает искажать людские души даже в таких небольших городках как наш. По сути, что нам нужно от жилища? Крыша и четыре стены. Ну окна, желательно в пол. Ну двери, желательно бронированные и обязательно из белого дерева с внутренней стороны. Ну пара комнат, а вдруг гости приедут? Большая ванная, мы же не звери какие и не в коммуналке живем? Кухня просторная, чтобы можно было как Гордон Рамзи творить шедевры, и пофиг, что готовить нет ни времени, ни умения. А еще очень нужен паркет из редких пород дерева, по которому нельзя ходить, ибо можно поцарапать, люстра с хрустальными висюльками при потолке в три метра, мраморный пол в ванной, на котором поскользнуться раз плюнуть и обязательно, просто кровь из носу — позолоченные ручки на дверях в туалете и в кладовке. Мы же не собаки, чтобы в конуре необустроенной жить?!

Кстати, о собаках. Друзьям нашим меньшим тоже надо где-то обитать! И не просто «где-то», а в тепле и неге, защита животных, епт. Видела у одного местного олигарха чудное строение — двухэтажную будку, с балконом и витражными окнами. Лелику должно быть комфортно! А Лелик лабрадор, которому комфортней всего у ног хозяина, будь то на застиранном коврике или на шкуре редкой горной козы.

Да, сия ирония отдает лицемерием, если учитывать, что в моей «берлоге» подоконники сделаны из египетского розового мрамора, а в ванной джакузи и целая батарея ароматических свечей на специальных полочках. Не без греха, так что камнями кидаться разрешаю. Еще один штрих к удручающе бессмысленной картине моего прошлого.

— На Восточную, дом тридцать семь.

Таксист понятливо кивнул и рванул с места, выжимая из старого Рено все что можно и нельзя. Вот любят некоторые лихачить, а зачем? Думают, что выиграют лишних пять минут? Так я вроде никуда не спешу, но замечания делать себе дороже, ввязываться в очередной разговор не хотелось. Асоциальная я.

Вместо этого я еще раз просмотрела расписание встреч на сегодня. Так, две квартиры и один таунхаус. Ни один объект еще не выставлен на сайтах риелторов, а значит предложения свеженькие, что и хорошо, и плохо. Хорошо, если владельцы адекватные и просят рыночную цену — можно успеть раньше всех и заключить выгодную сделку. Плохо, если витают в облаках и искренне верят в «уникальность» и «неповторимость» квартир — значит их еще не успели «опустить по цене» и придется идти от обратного. Ладно, разберемся.

Пентхаус на Восточной оказался совсем не тем, что нужно. Таунхаус порадовал и вернул веру в прекрасное по разумной цене. Пусть на окраине города, пусть улиц вокруг скорее нет, чем есть, но зато! Пять небольших домов угнездились на самом краю скалы, что нависала над рекой. Двух, хотя скорее даже полутораэтажные, небольшие, сделанные в стиле модерн, приятных бежевых тонах, с деревянными элементами декора, и, о да! С плоской крышей, что позволяло разгуляться дизайнерской фантазии и устроить самый настоящий руфтоп! Руфтоп на краю скалы, лимитлесс бассейн, тишина и близость зеленой зоны… Идеально, просто идеально! Вот только не для Лукаша, он же ищет квартиру в городе, а не дом на окраине, тем более одна загородная резиденция у него есть.

Впрочем, окраина окраиной, но в нужном направлении — до делового центра всего с десяток минут, если без пробок. Район новый, пока еще не загаженный дурацкой застройкой, не подчиненной логике и здравому смыслу. Есть шанс сорвать джек-пот в долгосрочной перспективе.

Лукаш ответил на звонок сразу, будто держал телефон наготове.

— Добрый день, Лукаш. Вам удобно говорить?

— Анастасия? Рад вас слышать.

От глубокого, бархатного голоса захотелось тут же растечься лужицей, но я взяла себя в руки и деловым тоном доложила:

— Лукаш, у меня есть для вас один очень хороший вариант, просто отличные условия…

— Но? — прервал он меня.

— Но?

— Всегда есть «но», в чем оно заключается в данном случае?

Хватка даже не бульдожья, а экскаваторная, подгребет и не заметит.

— Окраина города, — сдалась я.

Пауза держалась всего несколько секунд, но я уже почти уверилась, что ответ будет отрицательным, когда в трубке раздалось вкрадчивое:

— А вы сами стали бы там жить?

— Да, — ответила я даже не задумываясь.

— Тогда я его посмотрю, скидывайте адрес.

К таунхаусу мы подъехали одновременно, но каким-то образом пока я расплачивалась с таксистом, Лукаш успел не только припарковаться, но и открыв дверь с моей стороны, галантно подать мне руку.

— Аккуратно, здесь лужа.

Он дернул меня на себя, немного сильнее, чем стоило, так что я бы обязательно грохнулась, вновь покалечив коленку, не успей он меня притянуть еще ближе и заключить в объятья. Крепкие и очень волнующие объятья. От него буквально веяло силой, властностью с примесью чего-то иного, чего-то, что заставляло ежиться и терять слова.

— Все хорошо?

— Да, конечно.

Я отстранилась, почти ожидая, что он не отпустит, наверное, даже надеясь на это, но стискивающие меня руки разжались легко, быстро. Так же быстро он отступил в сторону, обернулся к дому и спросил:

— Этот?

— Да.

— И что же вам в нем так понравилось?

Прозвучало настолько пренебрежительно, что я встала на защиту недооцененной недвижимости:

— Отличные таунхаусы, прекрасный образчик использования небольшой территории с максимальной пользой, очень качественные материалы, а самое главное — вид. Дом, который я вам предлагаю, с краю комплекса, у него самая большая лужайка и выходит она вся на реку.

— Хм, ну давайте посмотрим.

Недоверие в голосе сильно задевало, поэтому я с трудом подавила острое желание цапнуть его руку и на буксире поволочь смотреть эти самые виды. Сдержанность, спокойствие, профессионализм — мантра, которую я повторяла пока мы шли к террасе над обрывом. О да, контрольный в голову — солнце почти коснулось горизонта и зрелище было завораживающим, эталон видов, можно сразу на открытку и продавать.

— Ну и как вам? — спросила я, оборачиваясь к Лукашу.

Шоколадные глаза смотрели в упор, как будто с вопросом, на который ему было очень важно получить ответ, но он или не находился, или был совсем не тем, что ожидался. Потом Лукаш моргнул, перевел взгляд к реке и пожал плечами:

— Неплохо, но я видал и лучше.

И снова пронзительный взгляд, и стойкое ощущение, что вовсе не закат имеется в виду. Он такой привередливый или издевается надо мной?

— Возможно, однако в городе такого не встретишь, — нашлась я с ответом.

— И все же я бы продолжил поиски, — непреклонно возразил мужчина, — Если у вас нет других аргументов.

Долгая пауза после двусмысленной фразы. Он таки издевается, но и я не первый раз заключаю сделки.

— Есть. Пойдемте.

Во время небольшой экскурсии я успела показать ему все плюсы и возможности, что предлагал дом, но выражение вселенской скуки все никак не хотело сходить с лица этого истукана. Пока мы наконец не поднялись на крышу.

— Руфтоп? — сразу оценил перспективу Лукаш.

— Да.

— Уже интересней.

Мужчина подошел к самому краю, посмотрел вниз и тихо прошептал:

— Падение будет долгим…

Я недоуменно уставилась на него:

— Конечно же, нужно будет установить стеклянные перила — и вид не ограничат и безопасность обеспечат.

— Конечно же, — ответил он, но было совершенно очевидно, что мысли его далеко. — Подойдите.

Не знаю почему я послушалась, зачем сделала этот шаг. Может быть я не ожидала, что он настолько сумасшедший. Лукаш прижал меня к своему боку и заставил ступить на парапет.

— Нет! — придушенный возглас вырвался из моей груди.

— Не бойтесь. Сегодня вы не умрете.

И так спокойно это прозвучало, что я полностью прекратила сопротивление и искоса уставилась на своего личного маньяка. Кажется, я доигралась, впрочем, страшно почему-то не было. Шальная мысль промелькнула в голове — а не вампир ли он часом? Аура жуткости, холод, которым от него вечно веет, замашки, надменность, прямо классический невмирущий. И Лукаш еще подлил масла в огонь, добавив со все тем же вселенским спокойствием:

— И вообще, смерть очень сильно переоценивают, нет в ней ничего ужасного. Или конечного. Смерть всего лишь еще один поворот на Пути.

Развернув меня к себе, он заглянул в глаза и небрежно спросил:

— Боитесь смерти?

Вопрос на миллион. Боюсь ли я? Миг раздумий и со всей очевидностью я осознала, что нет, не боюсь, ни капли. Мне скорее любопытно. Лукаш все понял верно, кивнул и сказал:

— Не боитесь, молодец. Страх сковывает, сужает горизонты, не стоит кормить его, тем более, когда опасности нет.

— А ее нет? — решила проявить я ту самую смелость.

— Для Вас — нет, — неожиданно мягко улыбнулся Лукаш.

— А для кого есть? — задала я неосторожный вопрос.

Мужчина ничего не ответил, прижал меня немного крепче, склонился…

— Ты собираешься меня поцеловать? — осмелилась я вновь спросить о неуместном.

— Мы перешли на ты? — прозвучало в ответ.

Почему-то меня так взбесила эта показная холодность и отстраненность, что я сама привстала и потянулась к его губам, но промазала — в последний момент Лукаш немного повернул голову, и мои губы скользнули по его щеке. Тут же захотелось сигануть с крыши, улететь от неловкости и глупости моего положения, но его руки не позволили, он все также крепко прижимал меня к себе.

— Ты так остро реагируешь, — прошептал он на ухо, и волна горячих мурашек разошлась по всему телу, — Это… будоражит.

Мы стояли на самом краю крыши, над обрывом, двое почти незнакомцев, скованные непонятными устремлениями и дергаными порывами. Мелодраматичность и сводящая скулы приторность, но мне было глубоко плевать, именно в этот момент мне было удивительно хорошо и уютно, даже несмотря на далеко не теплый ветер.

А потом в кармане пальто завибрировал телефон.

— Твой? — спросил он, — А нет, мой.

Доставучий дивайс был извлечен из кармана, посмотрев на экран Лукаш поморщился:

— Мне нужно ответить.

Все, романтичный момент был грубо разрушен идиотской реальностью. Мой личный маньяк отошел в сторону, отрывисто с кем-то пообщался, пока я пыталась спуститься с небес на грешную землю, а потом извинившись, предложил подвезти, так как ему срочно нужно вернуться в офис. Вопреки здравому смыслу я отказалась, сославшись на то, что я запланировала посмотреть еще несколько объектов поблизости. Наглая ложь, но Лукаш в нее поверил или сделал вид, что поверил, так что, без долгих прощаний, просто уехал, а я осталась стоять на крыше дома, который никогда не будет моим, и, почему-то, мне это казалось до невозможности символичным. Ненавижу этот мир со всем его несовершенством.

И этот раунд остался за ним, плохой из меня Игрок.

Домой я решила вернуться пешком, благо туфли удобные, так что прогулка в пару кварталов не проблема, заодно прочищу мозги. Может быть поможет, да-да, как в песенке.

Помогло плохо.

То улыбалась как идиотка, вспоминая ощущения от крепкого, сильного тела, то хмурилась, пытаясь разложить по полочкам все произошедшее — мозаика никак не хотела складываться, топорщилась неаккуратными краями и кололась углами несоответствий. Все как-то по-дурацки… Занятая мыслями я почти не смотрела по сторонам, так что выскочивший из-за угла прохожий сильно напугал, я отшатнулась, оступилась и упала бы к ногам мужчины, но он подхватил меня под локоть.

Подняв взгляд, я замерла, как замерло и мое сердце. На меня в упор смотрели пронзительные, зеленые глаза. Острые, будто высеченные в мраморе черты лица, жесткая линия губ и горящие злостью изумруды.

— Ты! — слово вырвалось из груди придушенной птицей.

— Я, — прошептал мой сталкер, — Ты меня наконец узнала?

Глаза вмиг сменили выражение, в них появилась… Надежда? И тут же погасла, уступив место все той же злости:

— Не узнала, — констатировал он, — Зато к другим так и липнешь.

Другим? Это он о ком?

— Почему ты меня преследуешь? — задала наконец я давно мучавший меня вопрос.

— Потому что ты моя.

Мне поразительно везет на маньяков.

— Может быть вы меня с кем-то спутали? И отпустите меня, наконец!

Я попыталась вырвать локоть из цепких пальцев зеленоглазого, но тот лишь усилил захват.

— Спутал? — незнакомец рассмеялся, — Это просто невозможно. Я тебя узнаю в любом мире, в любом обличье.

Зеленоглазый вдруг замолчал, оглянулся через плечо, неприятно оскалился:

— Подглядывать нехорошо…

Взмах ресниц и я вновь стою в одиночестве, от слова «абсолютно». Рядом ни одного прохожего, ни зеленоглазых, ни кареглазых, никого. Куда делись все люди? Конечно, это не самая оживленная улица, но не до такой же степени?! До самого дома я больше никого не встретила, и эта необычная безлюдность меня сильно испугала, намного сильнее стояния на краю крыши над обрывом, сильнее странных встреч и слов, сильнее возможной смерти. Меня преследовало ощущение, что я осталась одна во всем мире…

Во вселенной я, только я одна…

Разыгравшаяся паранойя поутихла только когда я вбежала в подъезд и увидела консьержа. Тот встревожено посмотрел на меня поверх очков:

— Госпожа Железнова, все в порядке? Мне вызвать охрану?

— Нет, не стоит, все хорошо.

Ничего не хорошо, но не раскрывать же душу консьержу?

Масяныч встретила меня на пороге квартиры с укоризненным «мяу», мол, «где шлялась, неверная»? Я попыталась забыться в вечерней рутине, но ночь дала понять, что мне это не очень-то удалось…

Мне опять снился сон. Только на этот раз я знала, что сплю и это мир по ту сторону зеркала. Страха больше не было, было лишь спокойствие и та странная уверенность в себе, обретенная на краю крыши.

Мне снился сон. О том, что я лежу в своей постели, в своей комнате. В той самой, где окно не с той стороны, и лун на одну больше, чем нужно. Я повернула голову и увидела его. Он лежал рядом и, кажется, просто спал. Такой теплый, уютный, такой родной.

Рука сама потянулась погладить его по щеке и почти сразу я поняла, что он вовсе не спит. Ресницы дрогнули, и он посмотрел на меня, немного прищурено, немного лукаво.

— Не спится, тсани[1]?

Я отрицательно покачала головой. Зеленые глаза почти сразу оказались напротив, сверху.

— Помочь уснуть? — игриво спросил он.

Вместо ответа я потянулась за поцелуем и на этот раз он не отвернулся, а совсем даже наоборот, его губы впились в мои в жарком, страстном порыве, руки без всяких прелюдий забрались под одеяло…

— Эй, полегче, куда ты спешишь? — тихо рассмеялась я.

Он прислонился лбом к моему лбу и прошептал:

— Прости… Прости, я просто очень сильно соскучился…

— Мяяяяу…. Мяяяааау…

Пробуждение было внезапным и очень, ОЧЕНЬ неприятным. Низ живота стянуло спазмом, а чувство неудовлетворенности закрутило внутренности в жесткий ком.

— Мася, твою мать, ну почемуууу…

Масе было глубоко начхать на мои «влажные сны», она хотела жрать, и точка, так что пришлось вставать и топать на кухню, кормить пушистое чудовище, отложив мысли о первом «не кошмаре» за долгое-долгое время. А может это все же был кошмар?

Младший стоял у дома и всматривался в окна на последнем этаже. Вот зажегся свет и тонкий силуэт промелькнул в разрезе плотных штор. Уже проснулась? Так рано? Он покачал головой: нити колыхались, вспухали волнами, окружали дом плотным коконом. Никаких сомнений — это она и процесс близок к завершению.

Первый отрезок Пути пройден. Почти. Вот только… самому бы не заблудиться. Слишком она необычная, даже по меркам Первозданного — эти платиновые волосы, немного хрипловатый голос, яркие, нездешние глаза… Она его волнует, стоит признать. Не то чтобы это было запрещено, нет, никому не было дела до интимности отношений между Проводником и Картой, так может попробовать? Может он уже готов пойти дальше и наконец забыть о произошедшем? Может быть…

Крылатый прятался не так чтобы далеко, но Младший, конечно, не мог его ни увидеть, ни почувствовать, не тот уровень, не тот возраст. Тень-того-кто-когда-то-был-богом посмотрела на тоже окно, но совсем иначе, без сомнения, без вопроса. Крылатый знал, хорошо знал, КТО именно прячется за тяжелыми шторами. Его тсани, его сладкая-сладкая, тсани… Та, которой снятся кошмары, та, которая снится в самых страшных кошмарах Древним всех миров. Зеркало треснуло, сеть шрамов протянулась по всей поверхности мира, и теперь ему совсем нетрудно проникнуть в любой пласт реальности. Совсем не трудно.

[1] «Единственный, уникальный дар», слово, которым хаоситы называют своего избранника или избранницу. Хаоситы влюбляются часто и с удовольствием, но это лишь для того, чтобы так же быстро и просто разлюбить. Свою истинную любовь они отдают только однажды, и даже если она не окажется взаимной, навсегда останется тсани — подарком, который Отец дает только один раз (хаоский).