Дракон Тирании

Глава 27

— Я говорил, что лучше не лезть в это дело, — Жон только головой покачал.

— Да, говорил, — вздохнула Сильвия. — Но мы должны знать… ну… то, что с тобой происходит.

Жон молча смотрел на мать, ожидая пока она закончит, а вернее ясно выразит свою мысль. Было вполне ожидаемо, что у неё это не совсем получилось, но Жон считал правильным выслушать, прежде чем что-то говорить.

— Я не против, чтобы вы, ты и отец, знали некоторые подробности. Вот только про всю, собранную здесь, толпу разговора не идет даже теоретически, незачем им всем этого знать, — ответил гуманоидный дракон спокойно. — И не лезть я прошу в строго определенные моменты. Прошу не из вредности, а заботясь о вас.

— Мы понимаем, — вздохнул Николас. — И мы в ужасе, что тебе приходится переживать что-то подобное.

— Это всё мило, — заметила Салем. — Но давайте все же вернёмся к концу этой затянувшейся истории.

— И покороче, Джин, — напомнил Жон. — Все «сочные» подробности и так были упомянуты.

— Так и будет, — Реликвия Знаний только рукой махнула.

— В принципе мы уже подошли к главной ошибке Эдварда во всей этой истории, — хмыкнул Жон-из-будущего. — Но перед этим нам стоит вспомнить про ещё одних людей, которых я упоминал, школа Менсиса.

— Университет, организованный Церковью, — припомнила Белла.

— Да, первоначально они должны были изучать Древнюю Кровь и Великих, но очень быстро выродились в очередной кровавый культ, — пока Жон говорил, зрителям показали очередной ужас.

Огромное чудовище, созданное из изуродованных трупов, которое выглядело так будто их успешно пожевали и уже частично переварили вывалилось перед Эдвардом из сферы черного тумана, в потоках слизи и гнилой крови.

— Мне начинает казаться, что ты просто смакуешь подобную мерзость, — заметил Жон.

— Нет, ни разу, — Джин хмыкнула. — Меня просто сложно удивить, хотя ты тут вне конкуренции.

— И ты решила поделиться этим счастьем с нами? — недовольно спросила Вайсс.

— Я уже говорила о своей цели, — улыбнулась Реликвия Знаний. — Я не хочу, чтобы вы шли против Братьев, и не полезли в царство богов. Соприкосновение с чем-то настолько чужеродным никогда не заканчивается хорошо для людей.

— Входит ли использование Реликвий в соприкосновение с чем-то чужеродным? — хмыкнул Озпин.

— Да, более чем, — кивнула Джин. — Будь моя воля и никто из людей никогда бы не прикоснулся к Реликвиям, пусть даже светлый Брат специально дал их людям. На моей памяти люди просили или какие-нибудь ничего не значащие глупости, или всё заканчивалось крайне плохо. Да ты и сам об этом знаешь, Озма.

Директор Бикона ничего на это не ответил. Он действительно знал это, знал даже слишком хорошо. В конце концов именно Озма, века назад, спрятал Реликвии, запечатав доступ к ним силой Дев. И даже это не защитило человечество полностью. Тот же Атлас активно использовал свою Реликвию и Озпин далеко не всегда был уверен, что это было во благо.

— Как уже говорилось, менсиситы переместились в Кошмар, созданный вокруг сына Идона. Их физические тела давно умерли, а души бродили по Кошмару, внутри которого была воссоздана их школа. Это место достаточно сильно отличалось от той «земли обетованной», которую они ожидали увидеть, чтобы учёные менсиса попытались выбраться из Кошмара, — продолжал Жон, в то время как зрители могли наблюдать обсуждаемых менсиситов.

— Это у них клетки на головах? — с сомнением спросила Янг, как будто не верила в то, что видела своими глазами.

— Ага, экстравагантный, но действенный способ усилить мозговые волны и защитить себя, в некоторой степени, от чужого воздействия, — Жон хмыкнул. — Правда работает это на очень небольшом уровне. Против богов подобная приблуда скорее минус, чём плюс.

— Я так понимаю, что фокус тут не форме в клетки, а в составе металла? — спросил Айронвуд.

— Спроси у Реликвии Знаний, если тебе так интересно, — отмахнулся Жон, даже не обратив внимания, что обратился к одному из самых могущественных людей Ремнанта на ты.

— Они взывали к Амигдале, чтобы с её помощью покинуть Кошмар Мерго, вот только вместо названной Великой, они призвали кого-то другого, — продолжал свой рассказ Жон-из-будущего. — Огромный прогнивший мозг, с глазами, который можно было бы назвать очередным экспериментом Бюргенверта, но даже в таком виде это был настоящий Великий, ставший реликвией, живой реликвией. И это, дочь, очередной урок. Угадаешь, в чём он заключается? Всё же я не зря тут рассказываю тебе сказки.

— Они… — Белла задумалась. — Полезли туда, куда не следовало лезть?

— Неплохо, — покивал Жон. — Но на самом деле урок в другом. Они полагались на ненадежного союзника. Кос, Амигдала, а потом и Гнилой Мозг, они всегда полагались на тех, кого не могли ни проконтролировать, ни проверить. Союзник похож на трость, которую используют как опору. Крепкая трость, служит помощником, но ломкая или кем-то подпиленная трость сломается, когда ты будешь на неё опираться. В тот момент, когда ты будешь опираться на подобную трость, то не только упадешь, но и напорешься на острый обломок.

— Я должна знать своих союзников, — поняла Белла.

— Да, дочь, должна. Должна узнавать, должна проверять, должна разбираться, — отчеканил Жон. — И первым шагом во всём этом будет банальное обучение, основные знания, что не только дадут тебе базис, на которой ты сможешь опереться всегда, но и научит думать и узнавать новое. В противном случае, однажды ты ошибешься только один раз, второго шанса уже может не быть.

— Я поняла, папа, — отозвалась Белла.

— Что ж, поверю тебе на слово, — отозвался Жон. — Что же касается Эдварда, то он дошел до конца и больше всего ошибся именно в конце. Хотя и та ошибка была результатом многих других.

— А эта мысль мне даже понравилась, — признался Гира, получив легкий тычок в бок от жены. — Это я про необходимость знать своих союзников.

— Действительно, — хмыкнула Джин, прежде чем Кали успела пояснить мужу, в чём конкретно он не прав. — Например новая глава Белого Клыка, Сиенна Кан, чуть было не умерла от рук собственных подчиненных.

— Вот как? — Сиенна выпрямилась в своем кресле. — И кто конкретно это был?

— Парочка идиотов, что благополучно убилась об императора драконов, — Джин не стала отвечать на этот вопрос конкретно, зато не пренебрегла возможностью лишний раз намекнуть о пользе хороших отношений с драконом. — В принципе он именно так и очутился в твоей постели.

— М-да… — хмыкнула Янг, поигрывая бровями. — Я даже не знаю, какую шутку озвучить из всего букета, что так и просятся на язык.

— Лучше молчи, Янг, — вздохнул Жон. — Ничего не произошло, так что и обсуждать тут нечего.

— Но может… — начала было блондинка, но была перебита собственной семьёй.

— Янг! — прикрикнули на неё разом Руби, Тайянг и Кроу.

— Ладно-ладно, — сдалась хулиганка, продолжая улыбаться. Пошутить на эту тему можно и чуть позже.

— Он смог уничтожить Кошмар Мерго, убив его кормилицу, весьма сильного Сородича, созданного Идоном, сильного настолько, что некоторые даже называли её полноценным Великим, хоть и одним из самых слабых. Правда сила там вообще мало что решает, тот же гнилой Мозг был слаб, но был Великим, Кормилица же… скажем так, она была сильна, но не так, как сильны Великие. Прямолинейная сила, если ты понимаешь, о чём я, — Жон чуть запнулся в своём рассказе. — В любом случае, очередной Кошмар был уничтожен, и Эдвард решил вернуться в Сон Охотника, где застал горящую мастерскую. Там же его ждала и Кукла.

— Добрый охотник, ты пришёл… Скоро придёт рассвет… Эта ночь и Сон закончатся. Герман ждет тебя у подножия великого древа, — как всегда безэмоционально, но с едва уловимыми отголосками эмоций произнесла Кукла. — Герман ждет тебя у подножия великого древа. Вперед, добрый охотник…

— У меня очень много вопросов, — хмыкнул Эдвард, протягивая руку к Кукле. Даже не смотря на его весьма специфичный стиль боя, с частым выдыханием огня, он всё равно успел заляпаться в крови. Но Кукла не боялась, позволив спокойно прикоснуться к её лицу. — Много вопросов и раздражения.

— Некоторые вопросы навсегда останутся без ответа, — отозвалась Кукла спокойно. — Что же касается раздражения, то я могу помочь тебе, добрый охотник. Позволь угасающему желанию крови стать твоей силой. Закрой глаза…

Так как Эдвард уже касался Куклы, ей не пришлось протягивать к нему руки, и она воздействовала на гуманоидного дракона своей Силой.

— И это была первая ошибка, Белла, — заметил Жон. — Эдвард позволил Кукле вмешаться в его тело и душу. Охотники, которых направлял Герман не оставались без помощи от Великих, если это можно назвать помощью. Чем больше охотники сходили с ума, тем сильнее они становились. Для обычных людей это было даже полезно, так как Кукла буквально превратила жажду крови человека в действующую силу, но даже это не спасало охотников от кровавого безумия, в которое они постепенно скатывались.

— Однако, — заинтересовался Озпин. Как бывший маг он очень интересовался механизмом подобного явления. — И вы, мистер Арк…

— Я не буду этого делать, — Жон даже не дал Директору договорить.

— Но разве это не благо для драконов? — непонимающе спросила Белла. — Ты же сам говорил, что наши эмоции нужно контролировать. Разве это не готовый ответ на проблему, просто убрать ярость, превратив её в силу?

— А ты настолько слаба, что тебе нужна сила, данная кем-то другим? — хмыкнул император мира.

— Но ведь я заплачу за эту силу, яростью которая мне не нужна, — девочка всё ещё не понимала резонов своего отца.

— Ошибка, совершенная Менсиситами, — напомнил дочери Жон. — Если ты знаешь способ, то что тебе мешает самостоятельно им воспользоваться? А если не знаешь, то почему доверилась другому? Да и сама мысль, превращать чувства в силу… это столь глубокие и масштабные изменения в теле, разуме и даже душе, что я могу сходу назвать только один вариант, при котором я мог бы пойти на что-то подобное.

— То есть ты всё же мог бы так сделать, — Белла уже решила, что всё поняла, но Жон продолжил свою мысль.

— Если мне нужно будет спасти тебя или одну из твоих мам, то я сделаю всё, что от меня зависит, даже пожертвую жизнью, и тем более я попробую стать сильнее всеми доступными способами, — серьезно сказал Жон.

— Черт, а это было красиво, дракончик, — цыкнула Янг. — В умении чесать языком тебе не откажешь.

— Прозвучало грубо, но вынуждена согласиться. Это действительно те слова, которые любая девушка и мать хотела бы услышать, — кивнула Виллоу.

— Мама, — тихо шикнула Вайсс.

— Подобное усиление — это уродство, притом уродство даже не физическое, а умственное. Калека, в принципе не способный на яркие эмоции, зато сильнее обычного. Удобный инструмент, не так ли? — Хмыкнул Жон. — Хотя тут промахнулся и тот, кто дал Кукле эту силу. Не ожидал он встретить дракона, и дар дал, рассчитывая исключительно на людей. Но это уже не имело смысла. Усиление почти не сказалось на Эдварде, зато потеря эмоций изменила его очень сильно. Достаточно, чтобы он наконец-то решил обдумать всё, что с ним происходило.

— Обдумать? — удивленно спросил Айронвуд. — Только сейчас?

— Похоже, что сейчас мы можем наблюдать совершенно неопытного дракона, — тонко улыбнулась Салем. Вспоминая и свои первые века бессмертия.

Даже обычные люди, прожив десяток лет, оглядываются на себя назад и удивляются, какими дураками они были раньше. Что тут говорить про тех, кто живет действительно долго. Салем, за тысячелетия своей жизни, уже успела сделать несколько витков в развитии своей личности. Она стала мудрее, сильнее и более понимающей. И сейчас, наблюдая за Эдвардом, она видела малыша, в котором не было ни опыта Ниота, ни хватки Жанны. Да даже матерый охотник Геральт, с которого началась эта история, казался более опытным человеком, чем это недоразумение.

— Наш с тобой сородич припомнил всё, что только смог узнать о Великих. Припомнил он и добытые пуповины Полукровок… — и снова Жон запнулся, не желая говорить дочери о той кровавой резне, что Эдвард учинил в Ярнаме, когда началась всеобщая истерия. — Они означали особую связь между смертными и Великими, и Эдвард, отринув свою гордость, свои эмоции, признал использование Пуповин приемлемым способом приблизиться к Великим, что бы находить их и убивать.

— Звучит самонадеянно, — даже маленькая Белла это понимала.

— Да, даже слишком. Это почти конец истории Эдварда, по крайней мере то, что произошло после этого события я тебе рассказывать не буду, — заметил Жон. — Герман, первый Охотник, объявил о конце охоты…

— Ты отлично справился, добрый охотник. Близок конец ночи. Теперь я окажу тебе милость. Ты умрешь, позабудешь этот сон и проснёшься в лучах утреннего солнца. Ты будешь свободен… От этого ужасного сна… — одноглазый и одноногий старик уже не походил на себя прежнего. Он покинул инвалидную коляску, опираясь на простой деревянный протез и древко косы.

— Ви-и-и! — воскликнула Руби, подскочив на месте. — Дядя Кроу, дядя Кроу, смотри, он тоже косу использует!

— Да, я вижу, — хмыкнул Кроу, с некоторым напряжением.

Несмотря на своё патологическое пьянство, Кроу все ещё оставался лучшим охотником Вейла и одним из лучших в мире. Так что, с высоты своего боевого опыта и навыков, он даже через экран созданный Джин, может сказать, что этот старик очень непростой противник. Скорее даже очень сложный. И это при том, что Кроу всё ещё считал себя молодым и сильным, а тут старый калека, и такое сильное чувство угрозы.

Рейвен тоже, как и брат, чувствовала опасность от этого старика. Опасность не в виде подавляющей силы, а через невероятные, фактически нечеловеческие навыки.

В голове главаря бандитов просто не укладывалось, как хныкающее ничтожество, что они видели в начале и вот этот вот воин, могут быть одним человеком? Зато теперь, видя эту его сторону, она уже была готова поверить, что это смертный, убивший бога.

Как никогда прежде Рейвен заинтересовалась гуманоидным драконом. Личная сила была очень уважаема Бранвен, но сила, которой она сама достичь не сможет, это скорее минус, чем плюс. Поэтому Рейвен отказалась бороться против Салем, нет смысла махать мечом против чего-то сравнимого по силе со стихийным бедствием. Но здесь был лишь навык и знание, все то, что Рейвен могла бы добыть. Всё то, что ей может дать Дракон. Всё то, что можно использовать против бога, и уж тем более против Салем.

— Даже жаль, что коса обычная, без мехасдвига, — продолжала меж тем Руби, не замечая напряженного мыслительного процесса своего дяди.

— Там есть мехасдвиг, — вздохнул Жон. Энтузиазм Руби ему нравился, обычно, но сейчас он хотел лишь того, чтобы эта история закончилась. — Коса превращается в меч.

— Ва-у! — теперь восторгу Руби не было предела. — Совсем как у дяди Кроу!

— Конструкция явно другая, — вздохнул означенный дядя. — И, Руби, давай уже просто посмотрим, что там дальше.

— И мы просто проигнорируем, что для освобождения от охоты надо умереть? — спросила Аурели.

— Да, проигнорируем, в конце концов это лишь Сон, — хмыкнул Жон.

— Сон, в котором можно стать сильнее, и из которого этот парень вынес ту самую трость, которой он всех убивал? — младшая сестра Жона выражала скепсис всем своим видом.

— Про то, что это простой сон, разговора не было, — отрезал Жон, остро взглянув на Джин. — И давайте и правда закончим, наконец, с этим воспоминанием. Мне не нравится, что нам приходится копаться во всем.

— Я так не думаю, Герман, — ответил Эдвард ему спокойно и холодно. Его боевая трость уже была разложена в форму хлыста, готовясь нанести первый удар на слишком большой для противника дистанции.

— Ну и ну, и в чем причина? Охота, кровь или кошмарный сон? — спросил первый охотник с усмешкой. Он сразу же понял, что Кукла, ненавистный дар-насмешка от Великого, хорошо исполняла свою работу, усиливая парня перед ним. Хотя другого было бы просто глупо ожидать. — Хотя, это в любом случае не имеет значения. Помощнику охотника постоянно приходится улаживать такие дела, не ты первый, не ты последний. Сегодня я тоже поучаствую в охоте… на тебя.

— Это была ловушка, охотника освобождают, взамен на все его воспоминания, — Жон не стал посвящать дочь в подробности диалога между Эдвардом и Германом, как и описывать их бой, довольно сложный надо сказать. Герман точно превосходил по силам и Ром и Кормилицу Мерго. Скорее всего первому охотнику даже хватило бы сил убить Амигдалу и Ибраитас, так же как он когда-то убил Кос. — Мало кто купился бы на подобное, так что нет ничего удивительного, что Эдвард ответил отказом. Вот только он сам усложнил себе задачу, уничтожив Кошмар Охотника, что мучал Германа. Первый охотник успел не только освободиться от влияния Амигдалы, но и восстановить некоторую часть былых навыков. Этого всё ещё было недостаточно, чтобы бросить вызов Великому, которого Герман ненавидел всем сердцем, но могло доставить проблемы.

— Фигня какая-то получается, — заметила Янг. — Ты же сам думал, что этому старому хрену могло хватить сил на убийство этих стремных божков, и одного он уже убил. Но говоришь при этом, что сил не хватит. Соврал что ли?

— Не соврал, — Жон только глаза закатил. Можно подумать, что ему заняться больше нечем, кроме как выдумывать истории. — Просто не все Великие равны между собой. И во всей этой истории мы знаем два ярких примера: слабак Гнилой Мозг, и Бесформенный Идон, что был сильнее прочих.

— Так он же умер, Идон этот, — с подозрением сказала Янг.

— И с каких пор это мешает богам?

На этот вопрос никто не смог ответить Жону ничего внятного. С богами мало кто из присутствующих взаимодействовал. А те, у кого подобный опыт был, никогда их не убивали.

— Давно Эдварду не попадался настолько сильный противник, — ностальгически хмыкнул Жон. — Обычно достаточно только встать на один уровень с противником и императорскому дракону хватает умения и ума для победы. Но в тот момент при почти равных у него не было и шанса. Чтобы победить Германа Эдварду понадобилась подавляющая сила. Эта ситуация даже смогла задеть почти уничтоженную Куклой гордость дракона.

— Ты уверен, что это история не про тебя? — с сомнением спросила Белла.

— Если ты найдешь на карте Ремнанта город Ярнам, то мы вернёмся к этому разговору, — отбрил все подозрения Жон. — А пока вернемся к последствиям ошибок для Эдварда. Герман был неприятным моментом, но не более, кульминацией стало появление Великого, хозяина Сна Охотника.

Непонятная тварь с торчащими наружу ребрами и кусками обнаженной плоти, то ли полуразложившаяся, то ли не до конца восстановившая тело. Тварь, что с ходу попыталась воздействовать на Эдварда так же, как воздействовала когда-то на Германа.

В зрительском зале меж тем наступила напряженная тишина. Великий, как и прочие его собратья, внушал потусторонний ужас и отвращение. Невольно некоторые из зрителей вспомнили, что Реликвия может показать им лишь тот уровень, что доступен обычному человеку. То есть в реальности это чудовище ещё более жуткое должно быть.

О подобном просто не хотелось думать.

— В некоторых настольных играх есть ситуация, когда ты проиграешь в любом случае, чтобы не предпринимал для победы. И тогда Эдвард попал как раз в такую ситуацию, — с легким вздохом Жон решил закончить историю своего предшественника. — Он не мог принять предложение Германа и просто уйти, не ценой вмешательства в разум и память. А победив первого охотника выбор сменился на худший из возможных. Императорский дракон либо станет рабом Великого, либо станет Великим.

— Я не понимаю, — Белла не уловила связи в словах отца. — В смысле станет Великим?

— В прямом, — Жон невесело усмехнулся. Пускай он сам признавал, что у Эдварда в тот момент не было выбора, но это нисколько не мешало Жону ненавидеть одного из предыдущих носителей своей души. — Пуповина полукровки, или, как называл её Виллем, «нерв третьего ока», означает особую связь между Великими и смертными. По сути, это переход от смертного к богу. Нельзя возвыситься над прочими, оставшись самим собой, оставшись прежним. Одна пуповина уже меняет человека, делает его чем-то иным, но все ещё меньшим чем Великий, но уже явно отличное от человека, во всех смыслах. Ученица Виллема, Ром, яркий тому пример.

— Но ведь ты сам… — начала Белла и осеклась.

— Он не человек, — тихо заметила Блейк, прикрыв глаза.

Да, это было хорошим напоминанием для всех. Да, Жон мог вести себя нормально, изображая из себя нормального человека, но он не человек. Даже среди себе подобных, Жон выделяется, своей способностью бесконечно наращивать собственную силу и тот факт, что он лишь императорский, а не божественный…

— Так вот почему ты, со своей силой, лишь первый после бога, а не бог, — дошло до Блейк. — Боги — это не только сила, но и какие-то там изменения внутри.

— Какие-то, — хмыкнул Жон. — Изменения там крайне обширные и на многих уровнях. Но в целом да, Блейк, ты молодец, мало кто догадывается до этого без подсказки. Я могу быть бесконечно силен, но остаюсь смертным до тех пор, пока не стану богом.

— Ты не представляешь, насколько тупо это звучит, — вставила свои две льены Янг.

— И всё же это именно так. Я тебе больше скажу, скорее всего именно эта мысль будет финальным уроком для Беллы, — Жон пожал плечами.

— А что я? — Жон даже немного повеселел от подобного вопроса. — Я не человек, Белла, уже нет, и это самый наглядный пример последнего на сегодня наставления. Никогда не путай количество и качество. Можно быть очень сильным и оставаться человеком, самым обычным человеком, что однажды просто состарится и умрет. Когда-то я думал, что меня будет ждать именно эта участь. Можно выйти за пределы смертного и стать чем-то иным, как я стал полноценным или истинным драконом. Только после превращения я обрел всю силу моей души. И только после становления богом, коли я того пожелаю, я обрету новые силы.

— Куда тебе больше-то? — спросила Блейк.

— Не больше, качественнее, — поправил её Жон. — Об этом и был последний урок. Можно, подобно Герману превосходить богов в силе, но сходить с ума от контактов с Великими. А можно быть Гнилым Мозгом, что был не очень-то сильным, но полноценным Великим, обладающим всей полнотой божественной власти.

— Так вот, Белла, Эдвард не понимал этого. Не осознавал, что сто единиц никогда не станет полноценной сотней, для этого их нужно сложить, то есть изменить, а до тех пор они так и останутся кучей отдельных единиц. Насколько бы большая не была та куча, — на видеоряде, под слова Жона Эдвард победил неизвестного Великого, со смертью которого гуманоидный дракон сам начал меняться. В итоге можно было увидеть маленькую зверушку, то ли змею, то ли рыбу, с какими-то непонятными то ли плавниками, то ли крыльями. Новорожденный Великий, первый за очень долгое время. — Поглотив сразу четыре добытые им пуповины Полукровок и убив настоящего Великого, Эдвард, сам того не желая прошел все стадии изменения и перерождения, став Великим. Совершил то, чего так жаждали все, то, что он сам потом проклинал очень и очень долго. Да и другие драконы его тоже проклинали не раз. Я так уж точно, вспоминаю его крепким словом периодически.

— Но почему? — Белла не могла понять, в чем же была ошибка. Он же не ослаб, не проиграл. Он стал богом в конце концов.

— Потому что отныне мы, его потомки, несем отпечаток его божественной сути, ту часть Истины, что нам досталась. Даже без полноценной божественной сути в себе, мы соприкосаемся с теми пластами бытия, в которых правили Великие, — на мгновение Жон почувствовал себя лицемером. Ведь до сегодняшнего дня только он сам был носителем этого жуткого дара, который был сродни проклятию, но он сам передал частицу Истины дочери. — В этом будет урок для тебя, Белла, даже два урока. Во-первых, запомни, что ты можешь сколь угодно накапливать знания, влияние, силу, богатство, любой аспект личной власти, какой только пожелаешь. Но до тех пор, пока количество не станет качеством, это не имеет значения. Не забывай, кто ты и помни о своих ограничениях. У королей и нищих кровь одного цвета и твоё отличие от других прежде всего в том, что ты дракон, а не в том, что ты принцесса. Но даже такие как мы могут проиграть или умереть. Не забывай об этом.

— Я поняла… папа.

— А во-вторых, помни, что если не знать последствий своих решений, и ситуации, что вокруг тебя разворачивается, то можно очень легко попасть в ситуацию, когда любое твоё действие обернется проигрышем и ты никак не спасешь ситуацию. Проигрыш не всегда смерть, и даже на очень сильного находится ситуация, когда он бессилен.

— Я поняла, папа, — уже тверже повторила Белла.

— Ну тогда пойдем, пообедаем, — усмехнулся Жон. — На сегодня занятия отменяются. А завтра мы проверим, как ты меня поняла.

— Ты не сказал ничего, что напрямую относилось бы к учёбе, — сухо заметила Винтер.

— Зато я наглядно показал, как могу рассказывать сказки, — хмыкнул Жон, кивая дочери на дверь, предлагая ей первой покинуть помещение. Это также послужило намеком для Винтер, что Жон хочет переброситься парой слов с Блейк. Старшая дочь Виллоу намек поняла, и сразу же встала. — Посмотрим, что для непоседы страшнее, скучные уроки или захватывающие рассказы отца.

— Папа! — воскликнула Белла, но ничего больше добавлять не стала, тут же выбежав из комнаты.

— Кровные узы крепче гранита, — покачала головой Винтер, выходя из комнаты.

Стоило только посторонним выйти из комнаты, а Блейк встать со своего места, как Жон хмыкнул и, примкнув к жене, нежно ту поцеловал, слегка касаясь её руки. Обнять её он сможет позже, а сейчас она на него шипеть будет за помятое платье. Был у него уже такой опыт.

— Боже, как это мило, — тут же заворковала Кали, специально отвлекая всех от ужаса этого затянувшегося отступления.

— Мама! — воскликнула Блейк совсем как её дочь в будущем.

— Попробуй сказать мне, что я не права, — хмыкнула старшая Белладонна.

— Зачем ты сделал это? — спросила Блейк, стоило ему только отстраниться.

— Мне просто захотелось тебя поцеловать, — Жон сделал вид, что не понял вопроса.

— Не придуривайся, дорогой, — покачала головой Блейк. — Черт с ним, этим твоим рассказом, я допускаю, что, наслушавшись такого, она действительно могла бы задуматься над своим поведением и это всё ещё лучше, чем порка. Но зачем ты воздействовал на неё?

— Чтобы она была сильной, — ответил Жон не моргнув и глазом.

— Сильной? — Блейк даже бровь выгнула в удивлении. — Какому придурку вообще придет мысль назвать твою дочь слабой?

— Мне, — Жон снова ответил спокойно и тут же пояснил, прежде чем Блейк что-либо ему возразит. — Я не ожидаю, что Белла сможет меня победить. Скажу тебе больше, если она когда-нибудь превзойдет меня в бою, я буду плакать и жаловаться на жизнь.

Представив своего мужа, прославленного «Кровавого Тирана» плачущим и причитающим как какой-то неудачник, Блейк не выдержала и хихикнула. Слишком уж сюрреалистичная картина получилась.

— Скажите, мистер Арк, вы коллекционируете жуткие прозвища? — спросила Глинда, что ещё от «Пророка Резни» не отошла. — А то что-то их слишком много вокруг вас вертится.

— Не прикладываю к этому ни малейшего усилия, — Жон только глаза закатил.

— Тогда я не понимаю, чего ты хочешь, — заметила Блейк, отсмеявшись.

— Я хочу, чтобы она могла за себя постоять, — теперь Жон был совершенно серьезен, всем видом показав, что не потерпит споров и возражений в этом вопросе. Пусть лишь на мгновение, но в нем действительно можно было разглядеть тирана, что взял власть кровью и огнем, а не домашнего любящего папочку. — А Белла не желает ни охотничьей науки, ни драконьих сил. Можно было бы её просто заставить, но я не вижу в этом смысла, мы просто сломаем детство своему ребенку. Поэтому я нашел компромисс, то воздействие наделит её особой силой, которую Белла сможет осваивать просто по ходу жизни. Так что можешь передать Винтер, что теперь в поисках сбежавшей принцессы можно не усердствовать. Пусть только периодически экзамены ей устраивает, чтобы не разбаловать сверх меры и всё.

— А если после твоих ужастиков она всё же возьмется за тренировки?

— Тем лучше для неё, — Жон склонился и ещё раз поцеловал одну из своих жён.

— Может хватит уже? — спросила настоящая Блейк, сама толком не знающая, к кому обращается к Жону или к Джин.

— Что ж, на этом действительно можно остановиться, — хмыкнула Джин. — И мы, наконец-то, вернемся к тому моменту, на котором остановились.

— Если только хоть кто-нибудь помнит, где это вообще было, — фыркнул Адам Таурос, которого раздражала вся эта ситуация с его бывшей.

— Блейк Белладонна сбежала из Бикона в ночь, в то время как Жон Арк, переживал очередной отвратительный кошмар об одной из своих прошлых жизней, — с усмешкой напомнила всем Реликвия Знаний, переключая трансляцию на нужное место.