Дракон Тирании

Глава 39

Пока же команда RWBY приключалась в руинах покинутого района, команда JNPR помогала полиции в повседневной работе, что не очень-то нравилось Норе.

— Скука-а, — протянула гиперактивная девчонка, во время пребывания в одной из дежурных частей Вейла. — Зачем мы вообще влезли в это дело?

— Вы за мной, а я чтобы разобраться в происходящем в городе, — отозвался Жон, которого никто к документам не допускал.

Штамп «секретно» ставился на девять из десяти документов уголовки, и у многих статусов срок секретности от пятнадцати до нескольких десятков лет. Ничего актуального ему не то, что в руки не дали, даже издалека не показали, а раскрытые архивы ему были не особо интересны. Потрепаться тоже толком ни с кем не удалось, не любят люди в городах охотников, не любят полицейские слишком любопытных, а Жон ещё и примелькался в полицейской среде из-за сафари в порту. Ему никто не простил запугивание главы опергруппы, который обещал его посадить за отстрел фавнов.

— Ты про те события в порту? — спросила Пирра.

— И про это тоже, — Жон кивнул. — Очень уж это странно.

— Что именно странно? — спросила Нора, в то время как некоторые находящиеся в помещении оперативников покосились на Жона.

— Все странно, — Жон вздохнул. — Воры не работают с террористами, по крайней мере не добровольно. И террористы до воровских дел «не опускаются», как говорят некоторые личности, считающие себя людьми.

— На удивление хорошо знаешь язык улиц. Был малолетним уголовником? — хмыкнул один из оперативников, но беззлобно, просто тупой юморок. На удивленный взгляд остальных ребят он пояснил. — Уголовники считают «людьми» только других уголовников. Для всех остальных граждан у них есть свои определения, полицейских зовут «кабанами», типа потому, что мы землю носом роем в их поисках. Военные у них «морды автоматные», страшное оскорбление, кстати. «Люди» не любят, когда в них тычут автоматом, это страшно. И воры, например, вот так презрительно называют ещё и громил, которые под угрозой оружия вымогают ценности у граждан. Надо понимать, вор, он мозгами зарабатывает. Чтобы воровать, надо думать, а вот те, морды автоматные, могут только пушкой трясти.

— Приятно, когда тебя уважают, — заметил Роман с улыбкой.

— Не вижу никакого уважения, — отмахнулся от него Айронвуд. — Полицейский просто рассказывает про ваши детские попытки исказить язык, чтобы показать, какие вы веселые и крутые.

— А охотники? — Рен, был тих, но любопытен.

— А вас они называют «дикарями», потому что носитесь где-то за пределами городов постоянно.

— Неприятно, — Нора покивала, как-то задумчиво ухватившись за рукоять своего молота-гранатомёта. — Но вернемся к странностям, ты и Блейк видели, как Торчвик работает с Белым Клыком. Как так?

— Потому что Синдер Фолл, — развел руками Роман. — Ни я, ни Таурос, друг друга, мягко говоря, не любили. Методы у нас были принципиально разные. Но огненная дамочка крепко держала нас обоих за яйца, и приходилось терпеть.

— И зачем? — Жон обратился с вопросом к Синдер.

— Адам предоставлял бойцов, а Торчвик добывал прах, — она поджала губы, но ответила.

— Они должны были работать отдельно друг от друга, в идеале вообще не знать о существования друг друга, — Жон пояснил своей возможной слуге в чем была ошибка. — Единственная нить между вором и боевиком могла быть только в канале доставки праха, и то, доставка должна была относиться либо к одной из сторон, не зная подробностей о второй, а в идеале, доставка вообще должна была быть отдана третьей стороне, которая не то, что про вора и террориста, а даже про груз, который возит, знать не должна была.

— Жон, ты обучаешь преступницу, как совершать преступления? — в голосе Норы не было слышно никакого упрека, скорее уж чистый интерес.

— Поясняю некоторые тонкости, — отозвался гуманоидный дракон.

— Откуда хоть познания-то? — спросила Янг.

— Преступность никогда не меняется, — Жон только пожал плечами. — Нет в их мире писаных правил, живут они по понятиям, многие из которых даже на словах объяснить не могут. Понимают они эти законы на практике, во многом инстинктивно. Такие вещи быстро понимаешь, просто взаимодействуя с этой средой.

— Не могу себе представить, что мой сын был преступником, — покачала головой Сильвия.

— Никогда не был. Как уже говорилось, живут они по понятиям и стаями. Прийти со стороны и сразу же занять там какое-то положение нельзя, начинать придется с низов, всегда, — Жон подчеркнул свои слова жестом, как бы подведя черту. — Я в одном из миров, например, был беспризорником. И когда-то моё воплощение пыталось пробиться к банде других беспризорников никто не подумал, что это ценный малый, который им может сильно помочь в выживании. Первое что мне сказали это то, что меня сейчас пустят по кругу, девочек среди беспризорников мало, а у меня попка, пока, круглая, для многого сгодится.

— Фу-у, — протянули сразу многие девушки. Рен встретил подобную новость стоически.

— Вот и то мое воплощение подумало, что это «фу-у», и раздало сочных тумаков тогда всем и больше влиться в банды никто не пробовал. Можно было бы, конечно, силой захватить власть в какой-нибудь банде, но это не имело никакого смысла. Эта шушера если не предаст, то подставит. Да и разбежаться могут в любой момент, — Жон на мгновение задумался. — Это, кстати, странный момент, почему Торчвик не соскочил?

— Я же говорил… — начал было Торвчик, но Жон от него только отмахнулся.

— Я уже слышал эту сказку, и совершенно в неё не верю, так не бывает.

— Ты, кстати, дальше будешь об этом рассуждать, — влезла Джин.

— Вот и я бы хотел понять, как так, — Жон крутил всё, что ему известно и так и этак.

— Может террористы просто заставили вора работать с собой? — предположила Пирра.

— Не понятно зачем это террористам. Воровская деятельность всегда привлекает лишнее внимание, совершенно не нужное в подрывной деятельности, у них есть своя задача, которую надо выполнить, — пояснял Жон, продолжая свои размышления. — Да и вора пойди попробуй заставь что-то делать. Вор должен быть свободен, всегда. Это значит, что если ты не можешь в течении пары минут всё бросить, вскочить на транспорт и исчезнуть из города навсегда, то всё, ты повязанный, буквально гвоздями к месту прибитый, а значит ненадежный, с тобой дел иметь нельзя. Если вдруг что, ты останешься на своём месте, и тебя найдут, можно не сомневаться, в полиции не дураки работают, а ты всех сдашь, найдут чем надавить, что-то ведь тебя здесь держит. Поэтому заставить Торчвика, если он действительно вор, было бы возможно только в том случае, если приковать его за ногу к стенке.

— Ага, — Янг задумалась. — А какого, собственно, хр…

— Янг! — одернул её отец.

— Но вопрос хороший, — хмыкнул Кроу. — Бедный и несчастный вор, которого «держали за мягкое», по факту действовал совершенно добровольно.

— Не обязательно, — Жон пожал плечами. — Но тут одно из двух, он либо может в любой момент соскочить, и пока просто позволяет собой манипулировать, либо он достаточно дерьмовый вор.

Роман очень многое хотел бы сказать на это, но не решился. Синдер же, прикрыла глаза, думая, где она ошиблась, был ли Роман не лучшим выбором или её просто водили за нос. Ни один из вариантов ей откровенно не нравился. Да и не хотелось признавать ещё одну ошибку.

— Гладко рассказываешь, парень, — хмыкнул тот же полицейский, что пояснял про «людей». — Если решишь после академии пойти по полицейским делам, дай знать, без рекомендации тебя определят сразу в отряд захвата, охотники идут туда.

— Буду знать, — Жон просто кивнул. Для него люди были куда более коварными и опасными тварями, чем Гримм. А потому охотиться на человеческих хищников казалось ему куда более правильным и сложным делом.

— Как-то это странно слышать, когда людей называют тварями, и собираются на них охотиться, — заметила Аурели.

— Что поделать. Преступники и те, кто с преступниками борется, всегда любили друг друга трепетно и чисто, — Жон только покачал головой, припоминая одну жизнь, в которой он соприкасался с преступностью намного плотнее, чем в той жизни, где он был беспризорником.

Он был оперативным работником, очень хорошим и принципиальным. Бандиты поклялись его убить, но по ошибке, введенные в заблуждение фамилией, выстрелили в его брата, который только что женился и как раз покупал двуспальную кровать в спальню молодых.

Он стоял на похоронах и молча смотрел, как молодая вдова убитого, красавица, тоже литературный деятель, как и умерший, распростершись, лежала на высоком сыром могильном холме и, задыхаясь от рыданий, с осунувшимся, искаженным лицом, в исступлении целовала могильную землю.

На похоронах он ничего не сказал и не сделал, молча принял соболезнования от знакомых и друзей, молча дождался, пока вдова брата выплеснет все чувства, на могилу человека, которому всего пару дней назад клялась в любви до гроба, после чего отвел молодую девушку в дом её родителей, передав тем, что своих не бросают и он всегда будет готов помочь, и в принципе через пару дней зайдет проведать несчастную девушку.

Той же ночью он узнал, где скрываются убийцы, и один, в траурной одежде, которую так и не снял, мрачный и могучий, вошел в подвал, где скрывались бандиты, в так называемую хавиру, и, войдя, положил на стол свое служебное оружие — пистолет-маузер с деревянной ручкой. Чтобы убить их ему не нужно было никакое оружие, но это был знак того, что прямо сейчас он хочет говорить, а не убивать.

Бандиты ответили вежливостью на вежливость и, в свою очередь, положили на стол револьверы, обрезы и финки.

— Кто из вас… подлецов, убил моего брата? — назвать их он хотел по-другому, но по понятиям с ним, после «уродов» и «ублюдков», говорить никто бы не стал.

— Я его пришил по ошибке вместо вас, я здесь новый, и меня спутала фамилия, — ответил один из бандитов, которого он тут же взял на заметку, этот умрет особенно неприятной смертью.

— Лучше бы ты, подонок, пристрелил меня, — он был уверен, что пережил бы тот выстрел, в отличии от простого человека, которым был его брат. — Ты знаешь, кого ты убил?

— Тогда не знал. А теперь уже имею сведения: известного поэта и вашего брата. Я прошу меня извинить. А если не можете простить, то берите свою пушку, вот моя грудь — и будем квиты.

Он на это только кивнул, но стрелять не стал, во-первых, воровской чести веры нет никакой, все это точно были пустые понты, а во-вторых, отсидка на зоне из-за этих мудаков не входила в его планы. Всю ночь дракон в теле человека провел в хавире в гостях у бандитов. При свете огарков они пили чистый самогон, читали стихи убитого поэта. Это были поминки, короткое перемирие, закончившееся с первыми лучами солнца. Была какая-то ирония, что только с ними, с будущими трупами, он мог реально оплакать смерть своего родича.

Он спрятал под пиджак свой маузер и беспрепятственно выбрался из подвала, на прощание посоветовав преступникам при аресте сопротивляться, чтобы их просто пристрелили, потому что прощать их он не собирается и будет мстить.

В течении месяца они все были пойманы, на каждого нашлось дело, он об этом позаботился. Что интересно, пулю при аресте не получил ни один, они верили, что цепной пес закона, будет четко следовать очерченной для него границе. Все они при допросе улыбались, а потом, неожиданно для себя, начинали рассказывать, все и про всех. По воровским законам это называется «ссучиться», за это их всех убили свои же. Все они умерли в тюрьме, умерли страшно, особенно тот, который стрелял в его брата.

Вынырнув из тех воспоминаний, Жон поморщился. Ничего приятного в том сне не было. Хотя то, с какой выдумкой носитель души тогда подошел к своей мести… виден некоторый талант, Жон бы так не смог.

Человека, если уж ты его ненавидишь, можно пристрелить прямо на месте, а вот так вот пить с людьми, судьбу которых ты уже решил, а потом ещё и так их подставить, осознавая, что вряд ли «предателей» просто прирежут или удушат, их скорее всего помучают перед смертью… для этого нужно иметь очень специфичный склад ума.

— И что это значит? — Нора развела руками.

— Хотел бы я знать, — Жон усмехнулся. — Жаль, что в картотеку никто пускать меня не собирается.

— И не думай, парень, — покачал головой другой полицейский. — Документы — это не игрушка. И без приказа сверху, ничего рассекречено не будет.

— Некоторые не будут рассекречены, скорее всего никогда, — заметил первый. — Когда какие-нибудь подшивки уже больше полувека, со времен революции, лежат в секретках и разговоров об их раскрытии не идет, это многое говорит.

— Марк, — усмехнулся его товарищ. — Не искушай молодежь, пока они, со скуки, не начали штурмовать архив.

— Классная идея, — картинно рассмеялась Нора.

Тем временем приключения команды RWBY шли полным ходом. Торчвик и Белый Клык запустили поезд, груженный прахом и взрывчаткой, в сторону города. А студенты и профессор Бикона, еле-еле успели запрыгнуть в последний вагон, в попытке остановить этот опасный экспресс.

— Очень спорная идея, ехать на поезде, груженном взрывчаткой, — заметил Жон. — Как и когда вы собирались подорвать свое собственное транспортное средство?

— Это не было планом, и если бы девчонки не сунулись, то я очень сомневаюсь, что все было бы вот так, — заметил Роман.

— К тому же, его в момент взрыва не было в поезде, — заметила Джин.

Пока команда RWBY и доктор Ублек расправлялись с Белым Клыком, и оставшимися у них Паладинами Роман и Нео, немного поучаствовали в общей драке, но сразу же как только приблизились ворота, отделяющие Вейл от неудавшегося поселения под горой Глен, оба преступника просто исчезли под проявлением Нео, быстро покинув поезд, а затем и гору Глен.

— Это прекрасно, — Жон изобразил аплодисменты. — Преступник, которого якобы заставляют, провернул какие-то свои дела, по итогу потом просто слил своих подельников-террористов на взрывоопасном поезде. Синдер, которая якобы его заставляет, тоже была на том поезде?

Хотя были подозрения, что именно Синдер в будущем, убьёт Пирру, но эти подозрения, пока, никем не подтвердились.

— Нет, она была уже в Биконе, — Джин отрицательно мотнула головой.

— Недоработка, но бывает, — гуманоидный дракон удивился, но допустил, что это была удачная импровизация. Ради разнообразия, можно поверить вору, что в его планы подобные фокусы не входят. — А после такого фортеля он свалил из Вейла?

— Нет, продолжил работать с Синдер Фолл.

Жон несколько секунд молча смотрел на Джин, потом непонимающе нахмурился пытаясь сопоставить в голове всю эту хрень.

— Зачем? — вопрос Жона повис в воздухе. — У меня были некоторые сомнения насчет Торчвика, когда его рожа мелькала во всех новостях, а он зачем-то играл в догонялки с полицейскими, вместо того чтобы просто свалить в туман. Но после такого провала, а по факту это провал, возвращаться к начальству, которое и убить может, верх глупости. А она что? Я понял, что убивать его на месте никто не стал. Но я не знаю, профилактические пытки, покалечить, да просто вогнать ему нож в ногу, он всё равно с тростью ходит.

— Разумно, — кивнула Салем.

— Братец, пожалуйста, — вздохнула Диана. — Ты звучишь как злодей.

— Я звучу логично.

Тем временем, девчонки, видя, что сейчас всё здесь взорвется, начали действовать по схеме, которую когда-то обсуждали. Вайсс наморозила ледяную тюрьму вокруг них, после чего девчонки тут же положили руки на стены.

— Профессор, вливайте ауру в лёд, чтобы укрепить его! — скомандовала Руби, за считанные мгновения до взрыва. Но Барт Ублек был достаточно быстрым, чтобы тоже приложить руку к общему спасению.

— Они выжили? — с волнением спросила Виллоу.

— Да, но через пролом, созданный взрывом, в город ринулись Гримм.