Древний Рим. Честь преторианца

Глава 16. Оргия или просто девичник

Просторная комната двух «откормленных индюшек» утопала в роскоши, создавая яркий контраст аскетической обители Бората. Здесь со стен отделанных черным деревом с позолотой свисали массивные бронзовые светильники. Полы были выложены из кипарисовых дощечек

Щепоточка благовоний, брошенная в жаровню, растворялась клубами ароматного дыма. Красные шторы, искусно расшитые золотыми цветами, прятали окна, мозаика на стенах изображала сценки с нимфами и сатирами.

М-да… Один из таких плешивых сатиров, только без козлиных рожек и копыт, зато в съехавшем набок миртовым венке, сидел сейчас на пестром ковре в позе кособокого лотоса и играл на свирели. Никто не планировал спать.

Мелина развалила свои пышные телеса на кровати и кормила виноградом новую подругу. Ой! Приглядевшись, я поняла, что это накрашенный и завитой мальчик – в области груди у него все плоско, зато в паху под короткой туникой заметно бугрилась.

Тулия разливала вино из узкогорлой амфоры с изображением осьминога, рядом на столе стояли серебряные чаши и кратеры для смешивания напитков, а также стеклянный сосуд с чистой водой. Настоящее вино в Риме слишком густое и терпкое – его надо разбавлять, иначе свалишься после пары глотков.

Мое неожиданное появление было едва замечено – хозяйки апартаментов и их странные гости оказались уже достаточно пьяны для бурного выражения чувств. Я немного поколебалась, стоило ли вообще присоединяться к сомнительной компании, но повернуться и уйти без пары приветственных слов посчитала дурным тоном. К тому же обе девчонки младше меня по возрасту и статус их весьма невелик, так чего церемониться.

– Салют красавицам!

– Хайре! – неожиданно звонко ответил мальчик, наряженный девочкой, а потом взмахнул тонкой рукой и тут же замолчал, поскольку во рту у него снова оказалась крупная темная виноградина.

Наверно, парнишка родом из Греции, я помню, что «хайре» там звучит как «радуйся». Что ж, немного радости за сегодняшний день мне точно не помешает. Я смело шагнула вперед и обратилась к Тулии:

– Угостите вином – гулять так гулять!

Мелина потянулась и смачно зевнула, при этом платье ее разошлось, полностью обнажая правую грудь, к которой тотчас приникли красные губы подростка.

«Этой буренке давно рожать пора, а она пьет всякую отраву, чтобы не понести от Фурия, боится, что тот прогонит ее в какое-нибудь захолустье, если начнет расти живот…».

Теребя густые кудри гречонка и щурясь от удовольствия, Мелина лениво обратилась ко мне:

– Развлеки нас какой-нибудь песенкой, птичка, или прочти стих повкуснее, тогда пригласим к столу.

Но Тулия неверной походкой уже подходила ко мне, держа в руках полную до краев чашу. Музыкант-сатир бросил свирель и попытался поймать край бирюзовой женской туники. Тогда Тулия развернулась и со смехом вылила предназначенное мне вино на его похотливую рожу, но старик не обиделся, а, жадно раскрыв рот, принялся ловить багряные струи, после чего повалился навзничь и больше не подавал признаков жизни. Видимо, за ночь это была далеко не первая его чаша.

Я села на другой край ковра, скрестив ноги и опираясь спиной о ларь с откинутой крышкой, а чтобы было мягче, подложила под спину комок тряпья из сундука и пару маленьких пуховых подушек. Ну, вот – сцена готова, можно начинать представление.

Помогла подобрать репертуар та же Мелина, тиская во всех местах своего мальчишку, она принялась ехидничать на мой счет, будто я строю из себя невинную скромницу, а сама по ночам бегаю в казарму и обслуживаю кучу солдат, потому что одного Бората мне маловато. И как только узнала про ночную прогулку!

Я в долгу не осталась и важно продекламировала стихи одного славного русского поэта. Естественно, обращаясь к хозяйке этой вакханалии.

Мелина сразу заткнулась, видимо, придумывала достойный ответ, а Тулия довольно захихикала, плюхнулась со мной рядом на пол и вместо того, чтобы угостить, сама приложила ко рту вновь налитую чашу.

Пришлось и эту даму уважить. Я с сожалением покачала головой и патетически произнесла:

– Это стихи Пиндара? – сухо полюбопытствовала Мелина, на минуту оставив своего мальчика в покое.

– Нет, дорогая, это Сергий Есенин. Великий римский поэт с рязанскими корнями. Стыдно не знать, матушка.

Мелина обиженно фыркнула и запустила в меня парочкой померанцев. Что-то вроде местных мандарин, один я даже поймала и попыталась вернуть, но угодила прямиком в пах юному греку. Вышел т конфуз. Парень аж привстал и болезненно морщась, часто захлопал накрашенными ресницами. Я же закрыла лицо руками и давилась со смеху, хотя по-хорошему следовало бы извиниться.

Зато сердобольная Мелина с причитаниями принялась дуть на ушибленное место, для чего задрала на парне одежку и даже… ах, неловко смотреть, что там у них дальше случилось, но гречонок был очень умело утешен и вскоре забыл о маленькой неприятности.

Тулия на карачках подползла к дрыхнущему «сатиру» и принялась тормошить его с требованием музыки, ей хотелось потанцевать. А я, чтобы немного загладить вину и внести свою лепту в безобидную оргию, принялась напевать песенку из одного старого кинофильма. Мелина выросла в приморском городишке, ей должно понравиться.

И в самом деле, девчонки заставили меня спеть и во второй и в третий раз, и даже стали визгливо подпевать припев:

Я объяснила, что ром – это подобие неразбавленного хиосского. Убойная штука, одним словом, разит наповал. Потом мне все же дали красного вина и мы попытались станцевать с Тулией нечто вроде канкана. Давно я так искренне и безрассудно не веселилась. Словно на краю пропасти.

Мы так хохотали и визжали, что к нам заглянул Афес. Говорят, евнух был оскоплен еще в юности по приказу Тиберия, которому не сумел угодить. И теперь смотритель гарема весьма завистлив к чужому распутству, конечно, если речь не идет о самом цезаре.

Угрюмый Афес велел нам ложиться спать, потому что утром Фурий может потребовать каждого участника вечеринки к себе для различных надобностей, а потому нужно выглядеть свежо и красиво, чтобы полностью удовлетворить все запросы коронованного эстета.

Имя цезаря вызвало унылую гримасу на лице Тулии и что-то вроде страха мелькнуло в глазах Мелины. А я же на пьяную голову испытывала только злость. После выходки в бане Фурий стал мне глубоко противен. Но моя жизнь сейчас целиком находится в его слабых надушенных ручонках. Значит, действительно пора расходиться и попытаться хоть немного отдохнуть до скорого рассвета.

Что он нам принесет…