Древний Рим. Честь преторианца

Глава 44. Тихая гавань

С той памятной ночи во дворце минула ровно неделя. Надеюсь, то была моя последняя ночь на Палатинском холме. Едва рассвело по приказу Катона меня увезли в дом матроны Сильвии Курионы. «С глаз долой, из сплетен вон», если перефразировать известную поговорку.

Будто и не было у цезаря никакой невесты, все вздор и пустые хлопоты. Не сомневаюсь, скоро мое имя здесь будет забыто, а образ растает словно дым от сжигаемых ценных смол.

Конечно, я очень благодарна Катону, он поступил как мудрый и дальновидный политик. Немедленно объявил о самоубийстве Фурия, созвал экстренное заседание Сената, на котором после многочисленных громких споров императором был объявлен Клавдий Пизон, чудом избежавшего гибели от рук безумного родственника.

Еще бы, ведь Катон заранее известил его о предстоящей казни, и потому Пизон вовремя укрылся на вилле самого Сенеки, с которым был связан давней дружбой. Правда, после смерти Фурия кое-кто рассчитывал на возвращение Риму республиканских прав и привилегий. Возмущенный рев нескольких сотен преторианских глоток быстро заглушил слабые ростки демократии.

Двум легионам Клавдий обещал в скором времени выплатить все долги и рассмотреть возможность повышения жалованья. Армия ликовала. Осталось лишь торжественно проститься с усопшим тираном и вдохнуть в сердца свободных квиритов новые чаяния о лучшей жизни с весьма образованным и немного флегматичным императором Клавдием.

Пару дней назад, прячась за шелковыми занавесками паланкина, мы с Сильвией наблюдали, как медленно движется по Аппиевой дороге погребальная процессия. Толпы народа заполонили соседние улицы, от воя плакальщиц хотелось уши зажать, унылое пение музыкантов должно было усиливать всеобщую скорбь, но, похоже, люди пришли просто поглазеть на пышное шествие.

Я же смотрела, как чувствительная Сильвия вытирает слезы кусочком черного полотна и пыталась найти в своей душе следы печали и тоски по «божественному жениху», в расцвете сил сошедшему со сцены.

В сердце моем остались лишь покой и пожелание Фурию поскорее встретиться с любимой сестрой в царстве теней. Им будет о чем пошептаться, возможно, добрая Марцилла простит заблудшего брата.

Помню, как мои раздумья и жалобные вздохи Сильвии прервали резкие звуки труб, а за ними голоса всадников:

– Император Фурий Германик Август умер! Благородные отцы города, приветствуем нового императора Клавдия Октавия Пизона! Салют императору! Слава Риму!

Возгласы эти были немедленно подхвачены плебеями, которым обещали раздачу ценных даров и продуктов на ближайшей площади. Бурный поток бедных ремесленников и обнищавших крестьян чуть не впечатал в стену базилики нашу нарядную лектику. Сильвия тут же перестала плакать и осыпала сограждан всякими обидными прозвищами, призывая в свидетеля Меркурия и Минерву.

А когда мы добрались до усадьбы матроны, я поняла, что наступили у меня «красные дни», и уже не знала радоваться по этому поводу или грустить. Я отчего-то свыклась с мыслью, что ношу в себе маленькое, во всем от меня зависящее существо, и теперь почувствовала себя потерянной и одинокой.

От Бората нет никаких вестей. Катон еще во дворце убедил меня, что солдату ничего не грозит, но стоит ли верить хитрому старику. Я в смятении. Сильвия утешает, кормит и пытается развлечь, она степенная женщина сорока пяти лет, хотя судьба посылала ей множество испытаний.

Ранний, навязанный родителями брак с пожилым болезненным сановником, смерть первого ребенка и неудачные попытки новой беременности, увлечение мужа пирушками и флейтистками.

– Мои мольбы о мести все же дошли до Юноны! Но какой беспримерный стыд. Скажу тебе правду, Валия, моего Друза нашли мертвым на какой-то плоскогрудой египтянке. Она визжала, как бешеная кошка, потому что их тела будто склеились во время соития, и я обещала, что сожгу обоих на погребальном костре.

– Ох, думаю, ты все же отменила свою клятву, зачем тебе хранить в урне столь сомнительный прах.

Пожалуй, шутка моя была из разряда черного юмора, но Сильвия смеялась от души. Сегодня матрона с самого утра пребывала в хорошем расположении духа. Должны отпустить на выходные ее «могучего и непобедимого» Квадрантуса. А значит, грядущая ночь будет весьма благосклонна для поединков на любовном ложе.

Очень рада за мою покровительницу, мы отлично ладим с Сильвией, я ни в чем не знаю нужды в ее большом и не слишком прибранном доме, хотя не строю особых иллюзий насчет своего положения. Я всего лишь зависимая компаньонка, приятная собеседница, способная развеять скуку госпожи забавной историей и терпеливо выслушать ее сетования на то, что посещения любимого друга стали редки, хотя и сопровождаются дивными всплесками страсти.

Но этим вечером матрону ожидало разочарование. Вместо долгожданного Квадрантуса в ее дом явился гораздо более представительный, но не слишком желанный гость – квестор Тит Сергий Катон, ближайший советник нового императора Клавдия.

Мой старый знакомый желал лично забрать у Сильвии какие-то важные документы, спрятанные здесь еще во времена агонии Фурия. Раздосадованная матрона ушла открывать тайник, бормоча, что ей надоели политические интриги, она в них ничего не смыслит, в отличие от бывшего муженька, пусть его замучает икота в царстве бледных асфоделий.

Я же была рада перемолвиться с Катоном парой слов наедине, казалось мы хорошо понимаем друг друга, особенно теперь, когда все маски сброшены.

– А ведь я не ожидал тебя здесь увидеть, Валия. Даже хотел разыскивать тебя в городе, но как же приятно видеть, что ты здорова и еще более расцвела в этом уединенном уголке, слушая жалобы и причитания престарелой дриады.

– Сильвия вовсе не старая! – заступилась я. – Она прекрасно выглядит для своего возраста, и мы здорово веселимся порой. Ну, в рамках приличий, конечно, сейчас же траурные дни, – пришлось немного театрально смутиться, и Катон благодушно покачал седой головой, привычно сводя вместе холеные пальцы рук.

«Какие заносчивые эти мужчины, сами едва ноги волочат под грузом прожитых лет, а еще пытаются обсуждать женские морщинки!»

– Но, скажи, пожалуйста, отчего ты удивлен нашей встрече? Где мне еще быть, если не здесь? У меня нет своего дома, и Сильвия пригласила по твоей просьбе… Я безмерно тебе благодарна, Тит Сергий, ты знаешь.

– Гм… я лишь воздал должное твоим многочисленным талантам, прекрасная Валия. И эта малая часть того, чем бы я мог посодействовать тебе взамен за твою мудрость и решительность.

Ответ его звучал уклончиво и невольно возвращал меня к страшным событиям недельной давности. Катон считает, что я оказала услугу Риму, будто бы благодаря мне кровавый тиран Фурий сейчас находится в семейном склепе Августов, а не развязывает гражданскую войну, сплотив возле себя пару когорт верных гвардейцев.

Между тем Катон продолжал весьма волнующую меня тему:

– Твой славный солдат пару дней назад был отчислен из императорской претории и по моему ходатайству переведен на должность декуриона в центурию Кара. Служба его теперь будет проходить у Фламиниевых ворот. Если, конечно, он не передумает оставить ее совсем, поскольку срок выслуги это позволяет. Кхм… с учетом всевозможных заслуг перед отечеством.

Полагаю, Борат Пелегрин должен в ближайшее время получить приличное жалование и сможет купить себе подходящее жилье или пустить деньги в рост, а также заняться торговлей, как его родственник. Разве он не советовался с тобой?

Я судорожно вздохнула, до боли сжимая руки под тонким покрывалом.

– Нет, мы не встречались с той ночи.

Катон удивленно округлил губы и зачем-то захлопал в ладоши.

– Прекрасно! Самое время оставить в прошлом былые привязанности и начать новую жизнь. Один из моих клиентов крайне обеспокоен твоей судьбой, дорогая Валия, он мог бы обеспечить тебе достойное будущее. Это почтенный человек, бездетный вдовец, он занимается поставками мрамора, сам неплохой резчик, притом очень ценит в женщине скромность и благонравие.

Я сдержанно улыбнулась, принимая явный комплимент, но даже на секунду не могла представить себя супругой незнакомого пожилого торговца.

– Прошу великодушно простить, я бы хотела остаться в доме Сильвии и скрасить ее одиночество. Надеюсь, не буду в тягость.

– Ты рано даешь обеты безбрачия, к чему напрасные жертвы? Неужели все дело в том отважном, но не слишком сметливом солдате? Валия, он тебе не подходит. Ты достойна лучшего. Пускай скучающая Сильвия снисходит до мускулистых плебеев с горячей кровью, но тебе нужно подниматься наверх, а я сумею помочь.

– Полагаю, ты во всем прав, почтенный Катон и я не знаю, какими еще словами высказать свою признательность за заботу, но… – голос мой предательски задрожал, – однажды я уже была так близко к Солнцу, что чуть не обожглась и теперь боюсь поднимать глаза, чтобы не ослепнуть. Состоятельным мужам нужны состоятельные уважаемые невесты, а быть для кого-то новой игрушкой я не хочу. Мне до смерти надоела роль певчей содержанки, я устала играть и улыбаться ради чьего-то расположения и вкусного обеда.

– Тише, тише, довольно плакать, я все понимаю и не настаиваю. Тебе нужно время подумать, осмотреться и принять выгодное решение.

– Я не плакса… мне даже стыдно так раскисать. Но я соберусь с силами и найду себе какое-то дело, надо как-то жить дальше. Я еще неплохо устроилась… скажи, а… Мелину так и не отыскали?

– Вот глупышка, нашла о ком горевать! – ворчал Катон, немного обескураженный моей реакцией на его предложение.

– Насколько я знаю, наша знакомая без особых потерь прошла некоторые испытания и получила расположение одного из управляющих гладиаторской школы. Мелина сейчас обитает в предместье Рима, можно сказать, на природе, как и положено славной рабочей лошадке. С нее давно надо было сбить золотую пыль и надеть на шею добротный хомут.

– Ах, Като-он! Я не верю, что она желала мне смерти.

– Как знать… как знать… порой ты бываешь так неопытна и наивна, несмотря на не слишком уж юный возраст. Чтобы еще немного утешить тебя, дорогая, могу сообщить, что Клавдий отменяет приказ Фурия об изгнании ряда уличных гистрионов, значит, твой приятель-мим сможет вновь потешать голытьбу выкрутасами.

А для серьезной публики будет построен новый театр, цезарь уже дал соответствующие указания. Ты не знала? Клавдий обожает смотреть на сцене легкий фарс и не против тонкой сатиры даже в адрес государственных деятелей. Однако Сенека пишет новую пьесу о свержении мифического тирана, думаю, постановку ожидает большой успех. Людям для встряски нужна трагедия с хорошим финалом. А вот гладиаторские и звериные состязания Клавдию не по нраву, к тому же они так разорительны для казны.

– Похоже, ты в восторге от нового патрона, – кивнула я, справившись с недавним волнением.

– Мы быстро нашли общий язык и честно будем служить Риму!

– Благо Рима превыше всего, – подтвердила я. – А забывшего о том государя можно всегда поменять.

– Твой язычок по-прежнему не в меру болтлив, надо бы поскорее найти тебе мужа… хм… хм… Впрочем, думаю, ты и сама справишься. Да, чуть не забыл, хочу передать тебе одну вещицу на память о нашей дружбе, а содержимое ее послужит тебе хорошим приданым. И если вдруг твой будущий муж надумает покупать дом для тебя, может, вы обойдетесь и без кредита. Ты ведь завтра еще будешь в этом шелковом гнездышке, птичка?

– О! Ты на что намекаешь? Странно… куда же мне деться…

– Отлично! Пришлю сюда шкатулку с посыльным, возможно, немного порадует тебя и решит часть забот. Дождись! Это лишь мой малый дар посланнице небес, да благословят тебя боги, Валия!

Я так поняла, что речь идет о деньгах, а деньги никогда не бывают лишними, особенно для девушки без родственных корней и связей. Вскоре к нашей беседе присоединилась Сильвия, с тоскующим видом она передала Катону связку потрепанных папирусных листов, небрежно уговаривала остаться на ужин, но советник спешил возвратиться к государственным делам, которые требовали мудрых раздумий даже в темную пору.

Простившись к Катоном, мы коротали остаток вечера в конклаве Сильвии. Рабыни играли на лютнях и по приказу госпожи примеряли различные наряды – импровизированный показ мод, но идея скоро меня увлекла настолько, что я посоветовала матроне в следующий раз пригласить подруг и устроить чудесный девичник.

А вот подруг-то у Сильвии как раз и не было. Мало кто из семейных дам желал проводить время в компании вдовушки, путавшейся с гладиаторами, так недолго и репутацию подмочить.

К тому же Катон в чем-то был прав, Сильвия обожала говорить только о себе и своих невзгодах, и не слишком интересовалась нуждами собеседницы. И все же в ее доме я отдыхала от суеты и напряженной атмосферы дворца. Вот только приходится разделять все привычки и склонности моей патронессы…

Нам принесли дорогое кантаберское вино – оно густое, тяжелое, со вкусом корицы и здорово туманит голову, Сильвия недаром предпочитает его прочим винам, желая отвлечься от всех мировых проблем и личных неурядиц. И даже на время забыть о любовном томлении. Или напротив, лишь разогреть кровь…

– Из-за этой смены власти у преторианцев опять отменили выходные, а Квадрантусу нужен отдых, его раны еще дают о себе знать.

Я сочувственно вздыхала, запустив руку в корзинку с печеными сладостями. Предполагаю, что наша беседа затянется до полуночи, можно отвлечь себя угощением и перебродившим виноградным соком. Но равнодушно поддакивая Сильвии и вполглаза оценивая хозяйские платья и шарфы на рабынях, мыслями я была далеко.

Я пыталась угадать, где он сейчас… Отмечает увольнение в таверне с товарищами? Рыжий Марк, наверняка, со всей дури хлопает его по спине и пускает скупую мужскую слезу, предчувствуя скорую разлуку. Или тратит новенькие сестерции на раскрашенных блудниц? Нет, не хочу даже думать о таком! После сытного ужина преспокойно спит в доме дяди Вескулария? Подобный вариант меня бы устроил.

Вспоминает ли он обо мне? Ай, а вдруг ему опять кто-то наговорил гадостей, будто я уже согласилась стать подружкой важного богача…

Марс-покровитель воинов! Подари нам хотя бы одну последнюю встречу, чтобы я могла убедиться, что у Бората все складывается хорошо.