Древний Рим. Честь преторианца

Глава 23. Почти бессонная ночь

Занавеси колыхнулись, – безмолвной тенью в комнату вошла рабыня. Она поставила у ног Бората миску с водой, а потом присела на колени. Мне было неловко смотреть, как пожилая женщина моет солдату ноги, а потом вытирает их тряпицей, он и сам мог отлично справиться.

Наконец мы остались одни, и когда Борат принялся стаскивать через голову тунику, я решила прояснить ситуацию до конца.

– Если полезешь ко мне – заору на весь дом, сюда сбегутся даже вигилы-пожарники!

Он прочистил горло негромким кашлем и заявил, что собирается просто лечь спать. Так я и поверила. Но Борат и в самом деле выдернул из-под меня покрывало, а потом растянулся на постели со стонами удовольствия.

– Здесь так спокойно… Я всегда отдыхаю душой и телом. А ты всю ночь будешь сидеть, сжавшись в уголке? Ну, дело твое. Погаси-ка светильник, нечего ему гореть зря, масло дорого.

Пришлось перелезать через его длинные ноги и топать к столу. Вот сейчас я потушу свет, и Борат накинется на меня. Но я думаю об этом без страха, а со странным волнением. Может, ошибаюсь, накручиваю себя, и он собирается только спать? Мы оба устали.

– Валия, хватит трястись, ложись рядом, я не трону тебя. Если сама не захочешь…

– Обещаешь? – оживилась я. – Поклянись Юпитером Громовержцем.

Со стороны кровати раздался сдавленный смешок.

– Клянусь всеми его молниями!

– Нет, ты конкретно, конкретно скажи – произнеси его имя вслух! – настаивала я, чувствуя некоторое облегчение и в то же время небывалый азарт.

Кровать заскрипела и затряслась, кажется, Борат беззвучно смеялся. А я готова была заплакать. Он мне нравится как мужчина. Он меня заводит.

Мое тело реагирует на его голос даже вопреки разуму. И сейчас мне предстоит лечь с ним рядом и притворяться спящей. О все боги Рима! Да не могу же я в самом деле разрешить себе любовную авантюру в далеком прошлом, пойти на поводу своих физических желаний.

Могут быть серьезные последствия. И не хочу я потом пить горькую отраву Мелины, препятствующую зачатию, тем более, может быть уже поздно. И если уж так получится, ребенку вредить не хочу… Ого! Вот уже куда меня фантазии завели.

– Валия! Что ты там делаешь в темноте? Я поклялся римским пантеоном, а ты все не идешь. Могу перечислить греческих богов и даже парочку германских припомнить. Варвары бежали на нас с криками «Ти-ва-аз!». Это их бог войны. А мы только плотнее сжимали ряды и крепче упирались калигами в землю, прикрываясь щитами.

– Сколько страшных историй ты знаешь!

– Иди сюда, может, и расскажу.

Я еще немного поколебалась, а потом решительно сняла платье и распустила узел на затылке.

– Как темно все-таки… до сих пор глаза не привыкли. И почему окошечко такое маленькое у самого потолка…

– Иди на мой голос.

– Помни свои обещания! И вообще, подвинься к стене, а я лягу с краю.

– Сколько с тобой хлопот, женщина!

– Я не рассчитывала на совместную ночевку!

– Кордия уступила нам свой кубикулюм, я очень ей благодарен.

– А ты раньше сюда подружку приводил?

– Никогда. И зачем же? Это приличный дом.

Я немного отодвинула покрывало с лица и даже приподнялась на локте, вглядываясь в мужской силуэт по соседству.

– Что ты хочешь сказать?

Борат немного подумал.

– Гм… ну… те женщины, с которыми я обычно имел дело… ненадолго… их же сюда не приведешь.

– Ты шлюх имеешь в виду?

Борат недовольно засопел.

– Они зарабатываю на жизнь, как умеют. Не всем же удается попасть во дворец, Валия. Не всем везет иметь сходство с любимой сестрой императора.

Вот так пристыдил, я обиженно отвернулась, пытаясь сильнее закутаться в тонкое полотнище. Борат заботливо поправил ткань у меня за спиной.

– Отдыхай, птичка. Да укройся получше, а то как бы тебе не замерзнуть под одеялом… в такую-то жару.

– Доброй ночи и тебе!

– Хорош-о-о бы… – тоскливо протянул он.

И ведь я могла бы промолчать, сделать вид, что засыпаю. Но опять захотелось узнать, что происходит сейчас в его голове. А еще оказалось, что заснуть укрытой до самых глаз весьма трудно.

– А что же не хорошо-то?

Тут Бората понесло, и ведь не поймешь, добродушно ворчит или всерьез негодует:

– Это ты можешь спать спокойно! А мне каково? Член будто каменный стал, едва я сюда поднялся! И никак не успокоится. Я даже проклятых германцев вспомнил, их косматые головы, насаженные на пики, и тот день, когда мы нашли разорванное конями тело Тарбия… Но сейчас ты рядом, и я ни о чем другом думать не могу. А тебе все равно, что я промучаюсь полночи! Вырвала у меня эти глупые клятвы, болтушка!

– Не ори, ты всех перебудишь! Позорище!

Уже не замечая съехавшего одеяла, я зажала ему рот рукой, и он сердито что-то промычал:

– М-м-н-м…

– Ты сам виноват! Я к тебе в постель не напрашивалась. Я сейчас пойду вниз и где-то устроюсь… Фира подскажет, да хотя бы на кухне.

Он легко отодвинул мою ладонь со своего лица и хрипло ответил:

– Почему ты все время хочешь от меня сбежать? Ты солгала про мужа, Валия, ты не любишь его, тут дело в чем-то другом. Я для тебя слишком беден или стар, скажи прямо. Катон обещал одного из своих слуг?

– Нет, все не то, не то… Это объяснить сложно, долго… Ты мне нравишься, но я не могу быть ближе. Пока не могу, но, может, когда-нибудь потом… подожди…

– Год я не выдержу, у меня член в деревяшку превратится или в каменный столб.

– Лишь бы не такой огромный, как там на улице!

Я сама не поняла, как оказалась в его руках. Сначала он целовал меня, держа над собой, гладил мои голые плечи и спину, на мгновение замер, наткнувшись на трусики, потом забрался ладонями под них и довольно ощутимо сжал ягодицы. Он силищу свою не соразмерял, у меня точно останутся синяки, но не было даже мысли протестовать. Я попросту взмокла. И только слабо пискнула, когда он резко опустил меня на постель и оказался сверху.

Это был яркий, волшебный сон-безумие, внизу живота у меня все пульсировало и горело, а Борат продолжал яростно целовать в губы, засасывал кожу на подбородке и шее, переместился ниже на грудь, стал втягивать в рот напряженные соски.

Я всхлипывала и ерзала под ним, изнемогая от желания, уже ничего не стеснялась, сама приподнимаясь навстречу, отвечала на поцелуи.

Он был такой тяжелый, но и это мне нравилось… Я обхватила его бедра коленями и, кажется, вцепилась ногтями в спину. Его большое, горячее, влажное тело то накрывало меня, то давало короткую свободу. А я задыхалась от восторга.

Как это прекрасно – чувствовать внутри себя упругий мужской член подходящих размеров. Или я сейчас настолько мокрая, что все получилось легко, как по маслу. Там, в термах Фурия со страху его фаллос показался довольно большим.

Борат двигался сосредоточенно, уверенно, а мне было мало, я притягивала к себе его ягодицы и крепко стискивала внутри его плоть. И чуть не разревелась, когда он зашипел в ухо:

– Прекрати, я не хочу заканчивать быстро! Когда ты еще позволишь… Он вышел из меня и тут же, тяжело дыша, приказал развернуться и встать на колени. Я обалдела от властности тона и того, как бесцеремонно он со мной обращался. Но послушно выполнила все пожелания. Видимо, он так привык. Никто прежде не жаловался. Тем более, если заранее были обещаны монеты.

Чувствовать его в таком положении оказалось еще приятнее, и вскоре я уже не могла сдерживать сладостной дрожи, темноту ночи на миг разорвала радужная вспышка удовольствия, Борат стиснул мою грудь и глухо застонал, продолжая сотрясать тело. А потом… потом смачно шлепнул, издав при этом короткий довольный смешок.

Сжав зубы, я дернулась вперед, развернулась и ответила тем же. Я смутно видела, куда летит моя раскрытая ладонь, кажется, попала по плечу.

– Не смей так со мной поступать! Я тебе не девка кабацкая!

– Да ты что… – искренне изумился он. – Я думал, тебе понравится. Там, на улице, когда я догнал тебя у фонтана, у тебя торчали соски после моего шлепка.

– Вообще-то я разозлилась!

– Это я должен был злиться, ты заставила меня попыхтеть…

– И сейчас тоже… Вот бедненький!

– Сейчас было хорошо нам обоим, – ухмыльнулся он в темноте, укладываясь на постель и увлекая меня за собой. – Ты же содрогнулась в конце, я заметил.

И ведь не поспоришь. Я покорно улеглась ему на грудь, уже не сдерживая улыбку. Была благодарна мраку, окутавшему ложе, он прятал мое счастливое лицо. Я отчаянно не хотела, чтобы Борат видел, насколько мне «было хорошо». Но не могла избавиться от желания прочесть нотации.

– У тебя ручища тяжелая, со мной надо обращаться нежнее.

– Понимаю. У тебя гладенький славный задок. В другой раз буду осторожней.

Неловкий солдатский комплимент растрогал меня почти до слез. Но вот насчет другого раза… Нам нельзя увлекаться. Я же могу в любой момент вернуться назад, в свое время. Он должен знать.

– Борат, мне нужно сказать что-то важное.

Его рука, обнимавшая мою талию, заметно напряглась.

– Что такое?

– Я не шутила насчет воли богов, отправивших меня в Рим. Но я так же неожиданно могу отсюда исчезнуть, если их планы изменятся. Вот ты утром проснешься, а меня нет рядом… Все может быть.

– Чего-о?

Он схватил меня за плечи, снова укладывая под себя уже поперек кровати.

– Так ты не рассталась с мыслью о побеге? Хочется вернуться к бродячей жизни гистрионов?

Немного испугавшись, я пыталась выскользнуть из его рук.

– Никогда я не была актрисой, тем более бродячей! Я учила детей.

– Не похоже, чтобы тебе приходилось рожать. Грудь нетронутая.

Вот же специалист выискался!

– Я с чужими детьми занималась, за это мне платили деньги.

– Ты служила в богатом доме? И спала с хозяином, а когда его жена вас застала, тебе пришлось покинуть тот город? Я так и знал, что про мужа ты соврала!

– Да что ты выдумываешь, все было не так! Отпусти меня!

– Иначе что? Пожалуешься «чудовищу», которого развлекаешь своими сказками?

Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться, вот и поговорили… А какой реакции ждала? Хотя бы попытаться стоило.

– Я хотела, как лучше, Борат. И не могу объяснить, ты все равно не поверишь, скажешь – выдумки.

– Все я давно понял про тебя! – важно ответил он. – Сейчас привяжу к руке, чтоб не сбежала.

– Веревками или цепями? Я согласна только на поцелуи и ласки…

В конце концов – я женщина, а он не железный, не мраморный, неужели не сможем договориться полюбовно? На ощупь нахожу его лицо, глажу щеку и перехожу на плечо, потом веду ниже и касаюсь соска. Теперь уже обеими руками поглаживаю твердый живот и обнаруживаю, что пенис снова в полной боевой готовности.

Ощупываю его пальцами и легонько сжимаю, дотрагиваюсь до поджатой мошонки, кончиками пальцев щекочу, а потом обхватываю ладонью и будто пробую на вес, хихикая про себя, ведь Борат замер, прислушиваясь к ощущениям. Похоже, лишь так можно взять над ним верх.

– Решила отвлечь меня… хитрая бестия.

Его голос срывается и немного дрожит. Борат ищет мои губы, и я обнимаю его за шею, слыша над собой разочарованный вздох. Кажется, солдат был не против, чтобы я еще немного потискала его «сокровище».

А я согласна на все, потому что это наша первая и последняя ночь, больше я на такое не решусь. И как только попаду во дворец, попрошу у Мелины то самое заветное зелье. Наплету с три короба, признаюсь, что ненадолго воспылала страстью к преторианцу. Надеюсь, Мелина не осудит, не выдаст.

Он взял меня еще раз, так же сосредоточенно и сурово, только уже не просил «прекратить». Сейчас он полностью использовал выпавшее на его долю приключение. Приподнимал мои бедра и поворачивал меня на бок, останавливался на краткое время и просто трогал меня везде, а потом снова ускорял темп. Так стиснул грудь, что я впилась ногтями ему в бедро, но он тут же пробормотал сумбурные извинения.

Я заснула на боку, прижатая к его груди, и ощущая колено между раздвинутыми бедрами. Из таких крепких объятий меня могут вырвать только всесильные боги, но они явно были заняты чем-то другим.