Другой сценарий

Глава 28

Несколько следующих дней остались памяти чем-то сумбурным и невнятным.

Фред, кстати, не обманул. Он дал мне два телефонных номера. Мужчины и женщины. Я, естественно, позвонил женщине. Мы встретились. Все достаточно просто. Я даю ей деньги, а она организует для меня вызов от дальней родственницы из Финляндии. Есть тонкость. Несколько лет назад была запущена, как сказали бы в двадцать первом веке, программа коммуникаций малых народов. Трудно сказать, какой профит имел Союз. Но контакты и поездки между представителями скандинавских малых племен существенно упростились. Женщина, с которой я встретился, делала не только приглашение, а еще и справку, что я, на десятую часть — вепс. То есть мой прапрадедушка — вепс. Это такая народность распространенная на востоке Финляндии, на Карельском перешейке, и вокруг Ладожского озера. По аналогичной схеме будет вызов и у Суркова. Нас заверили, что не мы первые, и все отлично работает. Мы внесли авансом по сто рублей, договорившись, что сам вызов нам организуют в сентябре. Фред, в лучших традициях денег не взял.

После операции по изъятию денег на Ракова, я представил Суркова Софье Игоревне. Проще говоря, я переехал в квартиру на Грибоедова. И занял гостевую комнату. Пару дней обживался. Потом Софья Игоревна сообщила, что не прочь продать и гараж, что расположен во дворе. Вместе с авто, Коля, ты же, вроде бы, спрашивал. И я представил Серегу.

Так мы и оказались с Сурковым у гаража. Внутри, покрытая пылью веков, стояла белая Волга ГАЗ-21. На спущенных шинах. Два с половиной года она там стоит. Но мы подготовлены. Приехали не только с насосом, но и с мощным аккумулятором. Это была нелегкая битва. Но мы её не только завели, но даже прокачали тормоза. И отогнали в Таксопарк № 1 что на Конюшенной. Там, соблюдая все правила конспирации, мы загнали Волгу на ТО. В общем, Сурков теперь со своим авто.

А я затеял легкий ремонт на кухне. То есть нашел в местном ЖЭКе людей, что согласились покрасить стены, и повесить и установить мебель.

С мебелью вышло выбешивающе. Я, по-простому, приехал на Лиговку к Верке и говорю, нужна простая мебель для кухни. Выяснилось, что это эпичная история. Просто зайти в магазин неподалеку и купить — нереально. Запись, очередь, бери что дают. В общем, по Веркиной протекции, еду на Черную речку. Встречаюсь с продавцом. Он, методом подмигиваний и движений щек, сообщает, что за две цены, есть кое-что. Но не здесь, а на Тореза. Но деньги отдай здесь. Сгоняй туда, выбери, и приезжай оплати. Но зато, на Тореза мне впарили даже финский холодильник Розенлев.

Короче, привезли, заскладировали в гостиной. Потом пришли усталые с утра работяги жека и вынесли хлам с кухни. И начали красить. Тут старуха заявила, что всю жизнь проводила август на даче в Сестрорецке. Коля, ты не мог бы меня отвезти.

И на следующее утро я отвез старуху в Сестрорецк.

В быту и общении она оказалась легкой и ненапряжной. Сидела себе тихо в своей спальне и читала русских классиков. В частности Лажечникова и прочих Гаршиных. Но очень любит поболтать. И, минимум час в день, мы пьем чай и болтаем за жизнь. Не скажу, что сильно от этого страдаю. Болтать с ней интересно. Но стук-грюк и запахи краски повлекли её на дачу.

Дачный кооператив института, где работал Гейнгольц, в козырном месте. Улица Пляжная, с видом на залив. По дороге Софья Игоревна меня просветила. Два года она не отдыхала на даче, не было средств. Но теперь она едет не скучать в одиночку. А там у нее есть женщина, что она нанимала на лето. Я созвонилась, Коля, Ирина должна нас ждать.

Так и оказалось. У маленького щитового домика, на вполне приличном участке, нас ожидала еще одна бабка. Открыла ворота, я загнал Волгу и перетаскал барахло в дом. Двухкомнатный домик, с огромной остекленной верандой. Старухи начали трещать о своем. А я был благосклонно отпущен. Сел в машину, и поехал обратно в Ленинград.

На обратной дороге я слегка заблудился, и проехал поворот к ж/д-платформе. В результате, оказался на грунтовке в густом лесу. Там увидел стоящую на обочине Волгу ГАЗ-24. Рядом мужчина и женщина, со смутно знакомыми лицами. И маленькая девочка, лет четырех.

Увидев меня мужик, замахал руками, и я его узнал. Анатолий Александрович Собчак, собственной персоной. Дама — скорее всего Нарусова. А ребенок — Ксюша, будущая королева гламура, эпатажа, и вообще. Я не смог проехать мимо.

— Здравствуйте, — затараторил Собчак. — У вас нет домкрата? Мой что-то не справляется.

Я проехал вперед и стал на обочине. Вылез и подошел к их Волге. Спустило левое заднее. А Собчак у нас — рукожоп. Хотя, реечным домкратом, на грунте не всякий воспользуется.

— А запаска-то есть?

— Да! Сейчас достанем.

Дальше, без каких-либо распросов с моей стороны, он рассказал, что они снимали дачу неподалеку, сегодня уезжали обратно в город. Неподалеку действительно виднелись крыши дачных домиков.

Я открыл свой багажник, и достал нормальный гидравлический домкрат. Собчак открыл свой багажник и начал вытаскивать сумки. Под ними у него запаска. Баллонный ключ сейчас, это не изогнутая загогулина. А именно ключ, в который вставляется монтировка. Я сорвал гайки, сунул домкрат, и поддомкратил. Руками скрутил гайки, и откатил колесо. И понял, что дело плохо. Обернулся. По дороге, не очень и торопясь, приближались трое. В резине сидел ёж — сваренный из половинок трех гвоздей-соток прибамбас, что кидают на дорогу. Как бы ни упал, все равно острием вверх.

— Анатолий Александрович! Прошу вас. Возьмите ребенка, жену и встаньте за машиной, — сказал я. Вытащил монтировку из ключа, и элегантно ею помахивая развернулся к троим уголовникам.

— Далеко уехал, бля! — прорычал самый крепкий из них.

— Вы меня знаете? — удивился Собчак. Потом обернулся к парням. — Прекратите выражаться!

Нарусова сообразила все гораздо быстрее. Схватила Ксюшу, споро отошла за машину, и усадила ребенка на заднее сиденье.

— Рот закрой, бля! — сказал старший, доставая нож. Они встали передо мной, двое разошлись по сторонам.

— Пацан! — обратился он ко мне. — К тебе у нас дел нет, можешь ехать.

— И поеду, — ответил я, доброжелательно улыбнувшись. — Помогу, вот, мужику, и вперед.

Дальше произошло сразу несколько событий. Собчак воскликнул традиционно-интеллигентское. — Вы что себе позволяете, и направился в их сторону. Нарусова закричала: «Толя!» А я ногой кинул песок в глаза правому, монтировку в левого и, присев, пробил кулаком по шарам самому крепкому. Он, к его чести, успел махнуть ножом. Но я, не останавливаясь, докрутил влево и, вставая, крюком снизу положил второго. Только продравшего глаза третьего, я вырубил локтем по почкам. И лишь теперь почувствовал, что по шее течет кровь. Твою мать! Он задел все же ножиком ухо! Впрочем, не сильно. Тут подошел Собчак. И замер.

— У вас носового платка не будет? — спросил я, поднимая монтировку. Он, вовсе не растерянно, а несколько отстраненно разглядывал натюрморт. Нарусова опять сообразила быстрее. Она полезла в машину, достала сумочку, а из нее, белый носовик. Что самолично приложила к моему уху.

— Спасибо, Людмила Борисовна, — сказал я, убирая её руку, и прижимая платок. — А воды у вас нет? Просто воды?

Она снова пошла к своей машине. А я ждал развития. Мужики зашевелились. Я, левой рукой, подобрал из травы нож. Главный бандит тихо скулил. Левый сел на земле и мрачно смотрел на меня. Правый тяжело задышал и блеванул.

— Забирай их, и вали, — сказал я. Левый встал, подхватил обоих под руки, и они ухромали обратно в лес.

— Внимательней, нужно, Анатолий Александрович, — сказал я. Нарусова принесла стеклянную бутылку с водой. Отобрала у меня платок, и принялась вытирать кровь.

— Ничего страшного, кровь уже остановилась, — сказала она. — Спасибо вам.

Снова пошла к машине.

— А как вы поняли, что они уголовники? — спросил Собчак.

Я показал ему ежа. Тут прибежала Нарусова с пластырем. И заклеила мне ухо. Идиотизм. Дальше я помог поставить колесо, и спустил домкрат. Сунул в багажник.

— Вы так и не сказал, откуда меня знаете. И как вас зовут?

— Зовут меня Коля, — засмеялся я. — Я ходил в универ вас послушать, Анатолий Александрович. Заодно мне вас, и вашу жену показали.

Между ними всунула нос маленькая Ксюша.

— А вы, маленькая леди, Ксюша?

Нарусова заулыбалась. И я вдруг понял, что Людмила Борисовна — ничего такая. Справная барышня.

— Да! Я — Ксюса! — важно заявила девочка.

Собчак сложил баулы обратно в багажник. Потом повернулся и задумчиво посмотрел на меня. Протянул визитку. Сейчас визитки — это типо круто.

— Большое вам спасибо, Николай. Я думаю, денег вы не возьмете? Но при любой нужде, вы можете мне смело звонить, и домой и на работу. Договорились?

— Договорились. Вам лучше ехать впереди.

Выехав на плошадь возле ж/д-платформы, они остановились. А я бибикнул, и поехал уже в город.