Другой сценарий

Глава 58

Мне однажды рассказывали, как в начале восьмидесятых, финские партнеры повели советских специалистов в баню. Переговоры прошли успешно, банкет был душевным. С утра решили попариться. Из раздевалки, группа голых мужиков направилась к парилке корпоративной сауны. А там случилось страшное. Один из членов советской делегации, первым открыв дверь в парилку, увидел сидящих там голых финских женщин. Советский специалист за рубежом — это человек, прошедший горнило собеседований, инструктажей и утверждений в инстанциях. Поэтому реакция была однозначной. Он резко захлопнул дверь, подпер её спиной для надежности, и сказал подходящим соотечественникам:

— Мужики! Назад! Провокация!!!

Слава богу, отношения с финскими партнерами были и вправду хорошими. Поэтому быстро разъяснилось, что сауна в Скандинавии — место бесполое. И парятся все голышом. И никто ничего не имел в виду. Но наши мужики, от греха, тогда ушли из сауны.

Начав бывать за рубежом с начала девяностых, я много раз попадал в такую ситуацию не только в Финляндии или Швеции. Но и в Австрии с Германией. И в Бельгии со Швейцарией. Разве что во Франции эта мода утвердилась попозже. Но, зато на средиземноморских пляжах, топлес — скорее правило, чем исключение.

А в тот раз, когда мне рассказывали эту историю, я поинтересовался, телки-то, хоть были ничего?

— Кто там на них смотрел, Коля? — ответил мне герой, предотвративший надругательство над советскими людьми. — В голове только одна мысль была — пиздец моей выездной визе! Больше не выпустят. Да еще и строгача засадят.

Я хмыкал и думал, что это какое же гавно был совок, если вполне себе активные мужики, увидев голых баб, подумали о чем угодно, кроме рассмотреть баб в подробностях? Это что нужно сделать с человеком, чтобы задушить рефлексы? Самураи этого всю жизнь добиваются, а тут — пара партийных собраний, и вуаля.

Я философствовал об этом, сидя на верхней полке парилки в сауне лайнера «Rosella», компании Viking Line. Я сурово плеснул воды на каменку и залез на верхнюю полку. Поэтому три голых женщины сидели на первой полке и о чем-то трепались по-шведски, совершенно не обращая на меня внимания. Больше народу в судовом спа-комплексе пока не было. Но, скорее всего, попозже набегут.

Скандинавские паромы пока еще не стали лицом Балтики, но до этого недалеко. Корабль, на котором я плыл в Стокгольм — первый, но далеко не последний паром, что вскоре будут связывать берега Балтийского моря. Это станет неким культурным феноменом. Выполнение сугубо утилитарных задач — перевезти из точки А в точку В грузовики и пассажиров, превратится в форму отдыха и времяпровождения. Вплоть до того, что студенты и школьники будут срываться из Хельсинки в Стокгольм, чтоб побухать и повеселиться на паромных дискотеках. Да и сейчас на корабле полно народу, всерьез намеревающегося оттянуться.

В отличие от средиземноморских или карибских круизов — публика крайне разношерстная, и все вполне демократично. Манагеры и дальнобойщики, студенты и домохозяйки, туристы и работяги — на пароме можно встретить кого угодно.

В Хельсинки я провел четыре дня. Айна, племянница моей хозяйки оказалась не по-фински бодрой. Я еще только размышлял, о том, что пока с этими визами суть да дело, можно будет покататься на горных лыжах, а меня уже привезли сначала в шведское консульство, потом в датское, и все. Я при визах и с билетом на паром. Утром, в день отправления, зашел в магазин и экипировался в туриста-походника. Ничего особенного, просто прикупил горнолыжного белья, туристические ботинки, спальник, и большой рюкзак. Погоды морозные, и прогнозы неутешительные. Даже в Дании ожидаются морозы. Не такие зверские как в Финке, но все же.

Первые Шенгенские протоколы будут подписаны еще через полгода. Но уже сейчас очевидно, что Европе надоели границы. Пришлось искать иммиграционных офицеров, перед посадкой на паром. Чтоб они шлепнули отбытие. Остальные пассажиры фигней не заморачивались, и просто ломились на корабль.

Племянница Ксении Андреевны, похоже, слупила с меня за свою работу больше, чем обычно в таких случаях. Поэтому привезла на паром на своем смешном, красном, Фиате Пунто. Заодно помогла найти паспортный контроль, который, судя по всему, прекрасно себя чувствовал, не особо утруждаясь.

Но, как бы там ни было, я наконец оказался в своей каюте. Сьют, на седьмой палубе, я занял один, собираясь загодя отоспаться. Из Стокгольма я поездом еду в Мальмё. Оттуда паромом в Копенгаген. Ну а потом перехожу на нелегальное положение.

Я много думал, как сделать лучше всего. Но так и не смог ничего толком придумать. Считаю, обращаться к шведским властям за видом на жительство, нужно уже решив все остальные вопросы.

А для реализации подвески, мне нужно оказаться в Бельгии. Это может кого-то удивить, но мне нужно не в Антверпен, а в Брюссель. Есть там место, что я знал по прошлой жизни, где у меня точно ее купят. Но, советский студент, слоняющийся по Европе, и вдруг разбогатевший? Внимание — это последнее, что мне нужно. И я слегка в затруднении.

Когда-то, я читал мемуары советских КГБшников. Они на голубом глазу признавались, что имели доступ к спискам авиапассажиров практически везде по миру. Да и все остальные спецслужбы это не особо скрывали. Так что, нефиг им облегчать жизнь. В европейском захолустье, четко отследить меня не выйдет. А я, по мере развития событий, буду решать как мне быть. Прежде всего нужно помнить, что Сурков выезжает через три недели. До этого момента мне лучше вовсе нигде не отсвечивать.

В Стокгольм паром пришел около десяти утра. Как и в Хельсинки, паспортный контроль был в стороне, и для тех, кто хочет. Остальные, спускаясь по трапу, без задержек проходили через терминал Стадсгаден. Несколько недоуменно, иммиграционный офицер спросил у меня, куда я собственно? Несколько раздраженно ответил что турист. Красоты, то се… С парома я был один, кто подошел к паспортному контролю. Чего-то я не понимаю.

Сел в такси, и поехал на вокзал. Разглядывая из окна такси Стокгольм, думал, что раздолбайство кажущееся. Все, кто плавает туда-сюда, имеют, скорее всего, многократные визы, или вообще какие-нибудь отметки. Один я — изгой, вызывающий любопытство и недоумение.

Я не то что куда-то спешу, но в Стокгольме в прошлой жизни бывал не раз, поэтому без задержек уехал на поезде в Мальмё. Глядя на уплывающий вокзал, я вспоминал как Иво поселил нас с Сурковым в бывшую Стокгольмскую тюрьму. Тюрьму перестроили в отель, оставив антураж. Слава богу, что арестантская роба там не выдавалась. А то Сурков бы слонялся в ней по Стокгольму и приставал к полицейским.

Поезд Стокгольм — Мальмё, как я понял, типа скорого, традиционного черного цвета. Идет пять с половиной часов. Скромно уселся у окна, в вагоне второго класса. Полупустой вагон. На соседнее кресло положил рюкзак, и достал томик статей философа Ильина, на русском. Его я, к полнейшему своему изумлению, купил в большом книжном магазине рядом с вокзалом. Там еще был Юлиан Семенов с его «Петровкой 38», и незнакомая мне фантастка Ольга Ларионова. Купил философа. Кроме того, что я не мог не поддержать торговлю русскоязычной продукцией, мне стало интересно почитать парня, которого в нулевые в Кремле зачитали до дыр.

Всю дорогу вдумчиво листал, заедая бутерами с креветками, купленными тоже в вокзале. И запивая колой.

А ничего такой дядя! Жжет. Или вот.

Кроме этого, у него еще много про нацизм, и Гитлера, что явился спасителем Германии от революций и социализма. И вообще он, говоря честно — свиреп, и совсем не благостный, чего ожидаешь от философа.

Вокзал Мальмё — мрачноватое кирпичное сооружение построенное, кажется, в прошлом веке. Не особо разглядывая, сел в такси и попросил отвезти к парому Мальме — Копенгаген. На который и сел, купив билет и отметившись у пограничника. Время в пути полтора часа.

Знаменитый мост между Мальме и Копенгагеном, переходящий в тоннель, и снова становящийся мостом, построят лет через десять. Пока здесь регулярно ходят паромы. Паромы Швеция — Дания, кажется, ходят ото всех пристаней Южной Швеции.

На ж/д вокзале Копенгагена я оказался в около семи вечера. Пока я двигался без сбоев и, согласно плану. И в Дании гораздо теплее. Изучив расписание, выбрал ночной поезд, и взял билет до местечка Тинглеу. В ожидании отправления, послонялся по вокзалу. Ничего особенного, за исключением бутербродов. То ли туристическая замануха, то ли и вправду. Но любимый многослойный бутер Ганса Христиана Андерсена — вещь. По крайне мере есть расхотелось совсем.

Поезд прибыл в Тинглев в полчетвертого утра. С поезда я сошел один. Дождался, пока поезд остановится, нажал зеленую кнопку на боковой стенке тамбура. Дверь открылась, и я спустился на платформу. В темноте плохо видно, но я сориентировался. Дождался когда поезд уйдет. Накинул рюкзак, перешел на другую сторону платформы, и вышел на местную дорогу, что шла на юг вдоль ж/д путей.

Граница между Федеративной республикой Германия и Датским королевством не охраняется. Как я смог разглядеть, с датской стороны по тропе вдоль границы иногда ходят. А с немецкой вообще никого.

От Тинглева в Дании, до Херислехофа в Германии шестнадцать километров. Которые я и прошел, не торопясь. Из уважения к госгранице не стал смотреть, есть пикет на шоссе, или нет. А перешел ее по деревянному, пешеходному мостику. И, для надежности, зашел в Херислехоф с юга.

Но вся моя конспирация, похоже зря. Никому до меня нет дела. За все время я видел лишь троих людей. Один из них — кассир. Я взял билет на поезд до Гамбурга.

Из интересного в дороге до Гамбурга было то, что в вагоне со мной ехало много югославов и поляков. Но вели они себя хоть и шумновато для Германии, но спокойно. И я подремал два часа до Гамбургского вокзала. Правда, где-то через час меня разбудили контролеры, проверили билет. Из Стокгольма до Гамбурга я добирался сутки. Неплохо. Только вот в Германии я незаконно. Но чего уж.

Не заморачиваясь, взял билет на ближайший поезд до Аахена. Сорок минут до отправки глазел по сторонам. Правы те, кто говорят, что Гамбург — это не Германия. Уже сейчас почти половина народу на вокзале — не европейцы. А с учетом того, что и половина европейцев — это не немцы, то и вправду.

В Аахене я не стал оглядываться. Да и обрыдли мне уже эти все вокзалы. Накинул рюкзак и пошел на выход из города. На улицах стоит сонная тишина и я совершенно не привлекаю внимания. К семнадцати часам я не только вышел из города, но и вошел в лесной парк, что расположен на границе ФРГ и Бельгии. Здесь я тоже не стал проверять, стоит ли кто на дорожке, идущей через парк, а просто прошел лесом. Хотя лес — ухоженный, без валежника. Вроде бы даже какие-то звери мелькают. А снега как раз и нет. Что меня не очень удивило. В общем, спустя три часа, я, оказался в деревне Кельми. И, не вызвав никакого интереса, сел на поезд Кельн — Брюссель. Куда и прибыл спустя еще три с половиной часа. В раздражении сложил в один карман шведские и датские кроны, и немецкие марки. Здесь же разменял сто долларов на бельгийские франки. По опять же дикому курсу, но уже хотелось в душ и пожрать.

Таксист не очень хотел везти меня в район Моленбек. В двадцать первом веке это станет аналогом негритянского гетто. Но и сейчас там живут не самые законопослушные люди. В основном гастарбайтеры и нелегальные мигранты из Африки и стран соцлагеря. В большинстве — югославы и албанцы.

Но мне было плевать, я вышел из такси на улице Коненк, и зашел в дешевую гостиницу. Без лишних вопросов, типа про документы, за двадцать пять долларов в сутки, портье мне выдал ключ, и проводил в номер на втором этаже. Небольшая комната. Санузел с душем. Полуторная кровать. Замки и дверь прочные. Окно высоко. Телевизор. Даже работает. Сунул пять франков портье, и попросил разбудить в девять утра.

После того, как портье ушел, закурил и подошел к окну. Подумал, спустился вниз, и зашел в магазин напротив. Купил сендвичей из круассанов, и колы. Еще подумал, купил бутылку виноградной водки. Когда возвращался, портье предложил кофе. Попросил подать его утром.

В номере разделся догола и пошел в душ.