Дубовая Гряда

12

Полевая дорога опять уходила в лес. До сих пор ребята не видели ни одного следа немецкого сапога. На дорожном песке только отпечатки босых крестьянских ног да тоненькие цепочки, оставленные медведками. Это радовало всех: враг боится появляться в их зоне.

В лесу группу встретили пронзительные крики надоедливой сойки. Володя не хуже других деревенских ребят знал, что такими криками юркие птицы предупреждают об опасности в том или ином месте. Но сам не любил, когда сойки преследовали его. Однако сейчас, как назло, лесные стражи встречали партизан чуть ли не на каждом шагу: только оторвутся от одного выводка, как тут же второй, за ним третий. И все же из леса группа не выходила: враг мог обнаружить ее с наблюдательной вышки, построенной на слободской станции.

Лес узкой полосой подходил к железной дороге. Подрывники остановились на самой опушке редкого сосняка. Пройдя немного вперед, Володя долго рассматривал в бинокль обнесенную деревянным забором с бойницами станцию и сторожевую вышку. А Зина за это время успела переодеться и была теперь похожа на обыкновенную деревенскую девчину.

— Узнай, когда бургомистр бывает в волости, — напутствовал ее Володя. — Если спросят, зачем тебе, скажи, что нужна справка о том, сколько времени отец был старостой.

Зина ушла, и ребята видели, как все дальше и дальше мелькает ее белый головной платок. Все были уверены, что особой опасности для нее нет. А Володя уже думал о том, где устроить засаду.

Мешали женщины, дожинавшие рожь в поле недалеко от деревни. И, кроме того, от станции до деревни нет ни кустов, ни несжатых полос. А если переодеться в женское платье и отправиться на поле, делая вид, будто поправляют копны, крестьяне увидят, тотчас поднимут шум.

Взгляд молодого командира остановился на гумне, одиноко стоящем за деревней возле дороги. Дальше, на пригорке, темнел островок молодых деревьев. «Пускай вернется Зина, — подумал он, — тогда все и прояснится».

Но солнце уже заходило, а Зины не было. Володя сдерживал волнение, убеждая себя, что с ней ничего не могло случиться. И очень обрадовался, наконец-то увидев на полевой дороге белый платочек девушки.

— Долго же ты в гостях пробыла, — шутливо упрекнул он. — Рассказывай все по порядку.

— А что по порядку? Во-первых, тебе привет от твоей любимой Вали, с которой когда-то сидел в школе за одной партой. Она так расспрашивала, так интересовалась, где ты. А услышала от меня, что уехал в Германию, сразу остыла…

Почувствовав нетерпеливое ожидание ребят, Зина отбросила шутливый тон и принялась рассказывать о том, что ей удалось узнать. На станции — полицейские, в Слободе они бывают каждый день. Бодягин с немцами обычно приезжает в волость по утрам, а потом куда-то исчезает. Иногда возвращается со станции после полудня и не отлучается до вечера.

— Я волновалась: оказывается, всем выдали какие-то аусвайсы. Фашисты и полицаи задерживают тех, у кого их нет. Вот могла влипнуть!

— Да, положение немного усложняется. Отходить будет опаснее, чем я думал. Полицаи явятся в деревню раньше бургомистра. Однако волков бояться — в лес не ходить!

И Володя начал обсуждать с друзьями план засады.

Решили разделить группу на две части. Одна забирается в гумно и ждет, пока на дороге появится бургомистр. Даже если он с немцами, первую пулю — обязательно в него! В эту группу вошли сам командир, Микола и Анатолий. Вторая, во главе с Федей, должна была незаметно пробраться в кустарник на кладбище и в случае, если возле гумна завяжется бой, открыть огонь из пулемета и винтовок, тем самым дав возможность командиру и двум его хлопцам оторваться от врага. Для группы Федора непосредственной опасности нет: она легко успеет добраться до болота.

Когда стемнело, отправились поближе к железнодорожной станции и, незаметно перебежав через пути, пошли на окраину деревни. Было тихо, лишь кое-где лаяли собаки.

Двери гумна оказались запертыми, но в щите темнела дыра. Она и помогла забраться в гумно, а Федя со своими зашагал дальше. Гумно было пусто, лишь возле клети лежало несколько снопов. Микола нашел щели в стене и стал наблюдать за деревней, а Толик за дорогой. Володя залез на балку, проделал дыру в соломенной крыше, и — вот она, станция, как на ладони.

Ночь тянулась долго. Хотелось спать. Наконец начало светать, но жизни вокруг не чувствовалось. Только Володя увидел, как на сторожевую вышку полез наблюдатель. Значит, ночью на ней никого не было.

Первыми, как обычно, в деревне проснулись женщины и вот уже потянулись одна за другой с серпами на поле. Со станции проехал на велосипеде полицейский, а немного позже прошли по дороге еще двое. Внезапно Володя увидел женщину, копавшуюся напротив гумна в грядках. Ему даже показалось, что она искоса поглядывает на гумно. Неужели заметила? Кажется, нет. Разогнула спину и пошла в деревню.

Постепенно в помещении становилось душновато: солнце поднималось к зениту, а бургомистра все еще не было. Не появлялся он и в огороженном дворе на станции, потому что каждого, кто там проходил, Володя видел в бинокль. Хотелось есть. Гасла уверенность в том, что бургомистр вообще здесь проедет. И таяла напряженность.

— Ребята, Бодягин! — вдруг негромко предупредил Володя.

Во дворе станции отмахивался хвостом от мух жеребец бургомистра, но держал его под уздцы не хозяин, а один из рядовых полицаев. Немного погодя с крыльца сошел человек в немецкой форме и ловко вскочил в седло. Лицо его разглядеть было нельзя, слишком далеко. Но вот жеребец двинулся к воротам, всадник на время исчез из виду и вновь показался уже на железнодорожном переезде, метрах в двухстах от гумна. Теперь Володя сразу узнал его и спрыгнул с балки:

— Бургомистр!

Снова промах: ничего не подготовили, чтобы быстрее выскочить из гумна. Начали карабкаться на стены, подсаживая друг друга. И когда, наконец, выбрались, увидели только пыль на дороге, поднятую копытами жеребца…

Не раздумывая, Володя засунул под ремень пилотку со звездочкой и сказал:

— Пошли в волость!

Но через несколько шагов отказался от своего безрассудного решения. Если уж рисковать, так рисковать своей жизнью, не жизнью ребят.

Оставив хлопцев у околицы деревни, чтобы перехватили Бодягина, если тот поедет назад, он огородами побежал к избе, находившейся напротив волостной управы. Жеребец стоял во дворе управы около крыльца. Значит, бургомистр там. Что, если подбежать к окну и бросить в помещение гранату? Но управа большая, в ней много комнат. В какой может в эти минуты находиться предатель?

Стоя за углом избы, Володя решительным окриком поворачивал назад всех, кто шел в управу. Увидев автомат, люди беспрекословно подчинялись: господа полицейские не шутят. Вдруг со двора в коридор быстро вбежал какой-то человек, и минуту спустя вместе с ним во двор вышел Бодягин. Слушая, что ему говорит человек, бургомистр будто умышленно повернулся вполоборота к Володе. И тогда Володя, глубоко вздохнув, прижал приклад автомата к плечу…

Бургомистр качнулся, а после второй очереди рухнул на землю. Закричал и присел на корточки человек, стоявший с ним рядом. Володя бросился во двор волостной управы, а через минуту туда же примчались Микола с Анатолием. Испуганный выстрелами жеребец сорвался с привязи, и его едва удалось удержать за повод уздечки. Раненый человек стонал.

— Не стой рядом с гадом! — сердито бросил ему Володя, вытаскивая документы из карманов окровавленного мундира бургомистра. Заодно он снял и пояс с пистолетом. И, повернувшись к товарищам, приказал: — Быстрей уходите!

Хлопцы бросились бежать. Володя вскочил в седло и помчался вдоль улицы. Посередине деревни стояло несколько полицаев и крестьян. Никто даже не схватился за винтовку, когда мимо на полном скаку пролетел жеребец бургомистра с незнакомым седоком. Все четыреста дворов деревни только мелькнули в глазах Володи. Сразу за околицей он повернул к болоту. «Все в порядке», вздохнул облегченно юноша и тут же мысленно выругал себя за то, что заранее не назначил место сбора группы.

На душе было легко. Очень хотелось пить. Володя решил завернуть в знакомую деревню. Но едва поднялся на пригорок, как тут же увидел, что с поля и с огородов к болоту бегут люди. Пришлось скакать им наперерез, чтобы успокоить.

В кустах настиг первого беглеца, седого запыхавшегося старика. Тот с ужасом глянул из-под лохматых бровей и поднял руки.

— Ты что, дедуля? — рассмеялся Володя. — Думал, бургомистр? Так его уже нет!

— Вот теперь узнал… Это ж ты, сынок… Спасибо тебе…

— За что?

— Спас ты людей от нечистой силы. Позавчера он дом моей дочери в Ольховке спалил.

— Иди, дедушка, скажи людям, чтобы возвращались, а мне нужно ехать. Как бы в погоню не бросились.

В деревне Володя остановился возле колодца, вытащил ведро воды и принялся жадно пить. Жеребец тоже потянулся к ведру.

— И ты хочешь? Ну что ж, пей, пей…

На крыльцо соседнего дома вышла женщина.

— Куда вы едете? — спросила она.

— В лес.

— На переезде немцы сужают железнодорожную колею…

— А другой дороги нет?

— Кругом болото. Да и насыпь крутая, лошади не подняться.

— Да… Не возвращаться же. Была не была, проскочу!

Володя выехал из деревни, засунул пилотку под ремень и посмотрел на дорогу. Он опасался встречных фашистов: в сторону не бросишься, не позволят глубокие и широкие канавы. Но на дороге никого не было, и, подъехав поближе к железнодорожной насыпи, юноша придержал жеребца. Впереди, за кустами ольшаника, виднелся переезд, но и на нем не было ни одного немца. Только немного в стороне слышался лязг железа и глухие удары молота. Отломив гибкий ольховый прут, Володя пригнулся к шее жеребца и с места рванул в галоп. Копыта пробарабанили по шпалам, настланным на переезде, слева промелькнул замахнувшийся молотом немец, и — все, вот он, спаситель, родной лес!

В Ольховку юноша въехал шагом, чтобы не напугать людей. Возле одного из пепелищ стояли несколько мужчин, женщин и детей. И хотя Володя появился неожиданно, они сразу узнали его, обступили со всех сторон, начали расспрашивать, откуда у хлопца жеребец самого пана бургомистра.

Но надо было спешить, и, сказав, что ольховцы могут больше не бояться Бодягина, Володя поскакал дальше. Жеребец устал, неохотно шел по петляющей в лесу незнакомой дороге, и пришлось время от времени подгонять ро прутом. Но вот, наконец, и лагерь…

Первым из командирской землянки вышел Сергеев и, ни о чем не спрашивая, обнял и поцеловал Володю. Только после этого показался Илья Карпович. Он сдержанно поздравил юношу с благополучным возвращением, обошел вокруг жеребца, похвалил его:

— Хор-рош, ничего не скажешь!

— Примите в подарок, товарищ командир! — вместо рапорта сказал Володя.

— Спасибо, у нас пока нет коня с седлом. А где остальные хлопцы?

— Ушли раньше меня более безопасной дорогой. Перестрелки не было. Но обстоятельства сложились так, что даже о месте сбора не успели договориться.

— Пообедай и приходи в землянку.

— Какой обед? Это будет только вчерашний ужин, — рассмеялся Володя.

До позднего вечера пробыл он в штабной землянке, вместе с командиром рассматривая документы Бодягина. Оказалось, что тот числился не только бургомистром волости, но и начальником четвертой части СД по борьбе с партизанами.

— Теперь, Илья Карпович, дорога для диверсий расчищена, — сказал юноша.

— Правильно. А мы побаивались, как бы ты на этом матером волке зубы не сломал. Впрочем, храбрые всегда побеждают. Хотя я не думал, что вы устроите засаду в самом его логове.

— В том-то и дело, что и он этого не думал! Одно меня беспокоит: уже поздно, а ребят все нет. Наверное, они остановились около болота, а потом завернули в Дубовую Гряду. Если так, то молодцы: с вышки их отход к болоту был отлично виден.

Вернулись ребята только на следующее утро. На ногах Анатолия поблескивали хромом сапоги Бодягина, и даже зеленую ленточку, свидетельство гитлеровских наград, парень не забыл прихватить с собой. Вместе с группой пришел и учитель Деревяко, который учил почти всех ребят и девчат из Дубовой Гряды. Как раз накануне, по приказанию Бодягина, учителя арестовали за агитацию против немцев и пригнали в волость. Узнав об этом, бывшая учительница немецкого языка, которую фашисты иногда приглашали в качестве переводчицы, пришла в управу, чтобы защитить своего коллегу. Долго ждала она немцев и бургомистра, но явился только Бодягин и сразу принялся ругать крестьян за то, что они привезли на станцию мало сена. Стоя возле окна, учительница смотрела на улицу. Вдруг морщинистое лицо ее побелело, и, подойдя к Деревяко, она шепнула:

— Мы окружены.

В это время в управу прибежал сотский, которому его сестра сообщила, что рано утром, копаясь на огороде, она заметила голову какого-то человека, на мгновение показавшуюся из дыры на крыше гумна.

— Не видишь? — оборвал его бургомистр, кивнув в сторону арестованного и переводчицы. — При посторонних… Выйдем во двор.

Оба вышли, и тут началась стрельба. Полицейский, охранявший учителя, вышиб прикладом винтовки оконную раму и выскочил в огород. Следом за ним, испугавшись, что вот-вот в окно полетят гранаты, бросились все, кто находился в управе. В партизанах, совершивших нападение, многие узнали хлопцев из Дубовой Гряды. Опасаясь оставаться в Слободе, Деревяко отправился в Дубовую Гряду, где встретился со своими бывшими учениками, заглянувшими в родную деревню.

— А я думал, что Бодягин с хорошим человеком разговаривает, — выслушав рассказ учителя, сказал Володя. — Еще и посочувствовал ему, когда случайно ранил. А надо было добить гада.

— Он и так не жилец: пуля прямо в живот угодила, — махнул рукой Деревяко.

— Вот как? Ну что ж, собаке собачья смерть!

Зина была хмурая, печальная.

— Зиночка, сходим на озеро, — предложил Володя, чтобы как-то поднять ее настроение.

— Если хочешь, пойдем.

— Что с тобой?

— Как что? Видишь, докладывала не так, как хотел командир, — деланно улыбнулась девушка.

— В первую очередь я не командир, а твой…

— Не трогай меня! Я поняла, что Вале ты очень нравишься. Не зря спрашивала, как бы тебя увидеть. Может, и видела, когда ты на коне по деревне летел… Сколько времени прошло, как мы вернулись, а ты даже не поговорил со мной… Загордился? Еще бы, твоя слава растет!

— Слава эта не моя, а наша общая. К тебе же не мог подойти, потому что вон сколько партизан: каждый интересуется, расспрашивает. По-твоему, надо было задрать нос и не разговаривать ни с кем? Вместо того чтобы попусту дуться, взяла бы и рассказала о Вале.

— Хочется послушать? Еще бы: она красивее меня.

— Глупенькая, есть и парни красивее, чем я. Ну и что?

Дальше, до самого озера, они шли молча. На берегу Зина остановилась и посмотрела Володе в глаза.

— Лучше тебя никого нет, — сказала она.

Сели на ствол поваленной ветром березы. Володя прижал голову девушки к груди и начал перебирать пряди ее светлых волос. Но на тропинке появился Пылила и еще издали крикнул:

— Быстрее к командиру! Зовет!

— Вот тебе и искупался, — протянул хлопец Зине руку. — Пошли.

И, поравнявшись с поджидавшим их Павлом, спросил:

— Ну, как дела? Где ты теперь?

— Э, не спрашивай… Хотел к тебе в группу, а комиссар назначил в хозяйственный взвод.

— Что же, плохо?

Вместо ответа Пылила неопределенно повел плечами.

— Кажется, командир хочет тебя куда-то послать, — сказал он.

— Почему ты так думаешь?

— Догадываюсь.

Павел не ошибся. Илья Карпович решил создать специальную группу по выплавке тола из артиллерийских снарядов, чтобы запасти побольше взрывчатки на зиму. Вот и хотел посоветоваться с командиром подрывников, назначить ли старшим в эту группу Пылилу. Володя не возражал, даже похвалил Павла за старательность, сказал, что теперь ему можно верить. Договорились, что место, где будет спрятан тол, должна знать и диверсионная группа. Лучше всего часть взрывчатки заранее подвозить поближе к железной дороге.

— Я думаю, — сказал Илья Карпович, — что и другие отряды попросят помочь им взрывчаткой. Сделать это в нашем районе сможем только мы. Вот и пускай ребята поработают недели две.

— За такой срок можно много выплавить, — согласился Володя.

— Отлично. Кроме вашей, пора создавать и другие взрывные группы. Пожалуй, придется забрать у тебя Миколу Вересова и поставить во главе еще одной комсомольско-молодежной. Справится?

Но Володя ответил, что Микола у него заместителем, и они поклялись быть только вместе.