Думские речи. Войны темных сил

Предисловие

Николай Евгеньевич Марков родился в субботу Светлой Седмицы 2 апреля (ст. ст.) 1866 г. в селе Александровка Щигровского уезда Курской губернии1 в дворянской семье. Историк М. Б. Смолин пишет, что далекий предок Н. Е. Маркова принимал участие в Куликовской битве. Было ли это на самом деле – достоверно сказать трудно. Как бы то ни было, род Марковых был весьма древним. По одним сведениям, он вел свое происхождение от литовского дворянина, перешедшего на службу к русскому царю и получившему в XVII веке поместья около Курска. По другой версии, род Марковых вел свое начало от волошанина (то есть молдаванина или румына) Марко Росса, который служил при великокняжеском дворе еще во второй половине XV века. Сам же Н. Е. Марков в 1915 г. в «Вестнике Союза Русского Народа» изложил еще одну версию происхождения своего рода. Версия эта была им высказана в ответ на обвинения со стороны либералов в его якобы немецком происхождении. Вот что писал по этому поводу сам политик: «Род мой древне-дворянский и со времен Великого князя Московского Ивана Васильевича III, пожаловавшего родоначальника нашего Марка Толмача поместьем в московском уделе, – род наш в течение 400 лет неизменно русский… Правда ‹…› было у меня в роду по женским линиям немало предков немецкой крови, но ‹…› выводить из сего, будто я не русский, а немец, может только помешанный на чистых кровях мозг… национал-психопата»2.

Отец Н. Е. Маркова – Евгений Львович Марков (всего у Евгения Львовича было пять сыновей от двух браков) – был видным писателем, публицистом, литературным критиком и педагогом. Известно, что в молодости он придерживался весьма либеральных взглядов, некоторое время (в 1858- 1862 гг.) сотрудничал в «Русском вестнике», «Отечественных записках» (редакторы – Н. А. Некрасов и М. Е. Салтыков-Щедрин) и «Вестнике Европы». Однако впоследствии, после злодейского убийства 1 марта 1881 г. Императора Александра II, он резко изменил свои взгляды, стал приверженцем консервативных убеждений, был сотрудником журналов «Русское обозрение», «Русский вестник», «Неделя», газеты «Новое Время» А. С. Суворина и «Русь» И. С. Аксакова. Кроме того, Е. Л. Марков был автором нашумевшего в свое время романа «Черноземные поля». Консервативных взглядов придерживался и брат отца – дядя Н. Е. Маркова, известный писатель-беллетрист Владислав Львович Марков. Вне всякого сомнения, консервативные убеждения родственников Н. Е. Маркова повлияли на формирование политических взглядов его самого.

Н. Е. Марков окончил Московский кадетский корпус, а затем в 1888 г. – Институт гражданских инженеров. Вскоре после окончания института он женился и служил инженером на железной дороге3. В 1903 г. скончался отец Н. Е. Маркова, и Николай Евгеньевич унаследовал имение (368 десятин, по другим данным – 250) при селе Охочевка Щигровского уезда Курской губернии. Тогда же Марков занялся сельским хозяйством, избирался гласным Щигровского уездного и Курского губернского земских собраний, членом Щигровской уездной, а затем и Курской губернской земской управы. В 1905 г. в чине коллежского советника он оставил службу4. Его старший брат Лев Евгеньевич Марков в той же Курской губернии являлся предводителем дворянства Щигровского уезда. Следует отметить, что Марковы в то время пользовались в Курской губернии большим влиянием.

С начала 1900-х годов Н. Е. Марков начинает заниматься активной политической деятельностью. Так, с 1904 г. он являлся членом кружка консервативно настроенных курских дворян, который сложился вокруг Белгородского уездного предводителя дворянства графа В. Ф. Доррера (в этот кружок входили такие видные впоследствии правые деятели, как М. Я. Говорухо-Отрок, князь Н. Д. Касаткин-Ростовский, Г. А. Шечков, Я. В. Кривцов, Н. Е. и Г. Е. Мухановы и др.). В декабре 1904 г. Н. Е. Марков от имени Курского земского собрания составил адрес Императору Николаю II, в котором подчеркивалась необходимость сохранять незыблемость самодержавной власти.

Впоследствии сам Марков так описывал события, которые произошли во время принятия адреса: «Служащие в то время кадетской Губернской земской управы ворвались к нам во время заседания, угрожая стульями и палками, выгнали наше земское собрание из земского дома и, оставшись победителями, влезли на столы и стали петь рабочую “Марсельезу”. Возмущенный наглостью революционеров, я вошел в их круг и провозгласил “ура!” Самодержцу Всероссийскому. Мой возглас был поддержан большей частью публики, и испуганное патриотическим порывом народа разбойничье племя постыдно бежало на улицу»5. Этот пример наглядно характеризует Н. Е. Маркова как решительного человека и убежденного консерватора.

В дальнейшем именно кружок курских дворян стал ядром учрежденной 5 сентября 1904 г. и организационно оформленной в сентябре 1905 г. Курской народной партии порядка (КНПП)6, в которой состояли около 500 членов. Н. Е. Марков являлся одним из учредителей этой партии, стал вице-председателем ее Щигровского отдела. После того как в декабре 1906 г. эта партия была преобразована в Курский отдел Союза Русского Народа (СРН), Н. Е. Марков стал членом Совета его Курского отдела, который состоял примерно из 1770 человек, а также основал и возглавил Щигровский уездный отдел СРН (в феврале 1912 г. он оставил пост председателя этого отдела, оставшись его почетным председателем). С августа 1909 г. Н. Е. Марков также являлся председателем Курского губернского отдела Союза Русского Народа.

Кроме того, с 1905 г. Н. Е. Марков участвовал в деятельности съездов Объединенного дворянства, являлся членом комиссии по еврейскому вопросу при его Постоянном совете. Вне всякого сомнения, уже в те годы он являлся признанным всеми правыми знатоком еврейского вопроса.

20 июня 1905 г. в жизни Н. Е. Маркова произошло еще одно весьма важное событие. В этот день в числе дворян Курской губернии Николай Евгеньевич участвовал в депутации к Царю. Представители курского дворянства требовали сохранить в новом государственном строе два основных сословия (крестьянство и дворянство), а так же отстаивали сословные начала выборов и неприкосновенность самодержавной власти7.

Помимо политической деятельности Н. Е. Марков активно занимался публицистикой, в частности издавал газету «Курская быль», а в 1907-1908 гг. сотрудничал с право-монархической газетой «Свет». Позднее он стал постоянным автором и издателем «Земщины» и «Вестника Союза Русского Народа», печатаясь под псевдонимами «Буй-Тур» и «Гой».

На выборах во II Государственную Думу (1907 г.) Н. Е. Марков был избран выборщиком в губернское избирательное собрание, однако баллотировался в депутаты безуспешно, хотя и получил наибольшее количество голосов среди правых кандидатов. Летом 1907 г. Марков принял участие в деятельности Всероссийских съездов земских деятелей в Москве и был на этом съезде одним из самых активных правых ораторов.

С 1907 г. Н. Е. Марков являлся депутатом III Государственной Думы от Курской губернии. В Думе он стал известен как Марков 2-й, так как депутаты-однофамильцы в зависимости от старшинства получали порядковый номер. А за внешнее сходство с Императором Петром I Марков удостоился прозвища «Медный всадник». Нередко его также называли и «курским зубром» – после того как он сравнил русских правых с этими вымирающими животными. В III Думе Н. Е. Марков был избран членом Совета фракции правых, стал одним из ее лидеров, активно работал в ряде думских комиссий (по государственной обороне, по Наказу, бюджетной, финансовой, о путях сообщения, финляндской).

Н. Е. Марков, как и его супруга Надежда Владимировна, являлся членом старейшей петербургской монархической организации «Русское Собрание» (РС), был в числе членов-учредителей созданного известным правым политиком В. М. Пуришкевичем Всероссийского Филаретовского общества народного образования, возникшего в 1914 г. в противовес либеральной Лиге народного образования, посещал петербургский право-монархический салон генерала от инфантерии Е. В. Богдановича, а с 1915 г. был членом правого кружка А. А. Римского-Корсакова.

Довольно интересна я характеристика личности Н. Е. Маркова содержится в отзыве курского губернатора Н. П. Муратова: «Это был, несомненно, умный, даже очень умный человек с большим характером, твердой волей, убежденный, искренний, упорный в достижении цели, но не добрый, не мягкий, а, напротив, злобный и мстительный. Политически развитый, с достаточной эрудицией, доктринер, как всякий парламентский деятель, но не сухой, а с большой способностью к концепции, хороший оратор, с иронией в речах, всегда умных, тонких, порой очень остроумных и всегда интересных, но при этом Маркову очень многого недоставало. Строгий догматик – он никаких отклонений от догм не признавал: или союзник, или пошел вон, и не просто вон, а с заушением, с улюлюканьем. Формула, что все не сочувствующие СРН или не разделяющие его исповедания веры – левые или кадеты, было чем-то незыблемым, проводимым в жизнь с неуклонным упорством, достойным лучшего назначения»8.

Смелость, решительность, твердость консервативных убеждений, лидерские качества – все это способствовало тому, что очень быстро возрос авторитет Н. Е. Маркова, и он стал весьма заметной фигурой в правоконсервативном движении не только в самой Курской губернии, но и по всей России.

После ухода в декабре 1907 г. В. М. Пуришкевича из Союза Русского Народа и создания им Русского Народного Союза имени Михаила Архангела Н. Е. Марков наряду с В. Ф. Доррером стал самым влиятельным думцем – членом Главного Совета (ГС) СРН. В итоге именно Марков стал лидером так называемого «земско-соборнического» направления в Союзе. Сторонники этого направления в отличие от А. И. Дубровина и его последователей признавали новое государственное устройство России, введенное Манифестом 17 октября 1905 г., в котором определенное место отводилось Государственной Думе, созданной волей Императора. Открытое противостояние двух течений внутри СРН – «дубровинского» и «марковского» – п р ои зош ло у же о с е н ью 19 08 г., когда 23 октября началось рассмотрение в Думе нового земельного законодательства, а именно закона от 9 ноября 1906 г. – важнейшего государственного акта, относящегося к проведению столыпинской аграрной реформы. В ходе обсуждения мнения членов правой фракции Думы и тогдашнего руководства СРН разделились. Многие правые поддержали А. И. Дубровина, который считал, что «хуторская реформа есть огромная фабрика пролетариата… если до реформы пролетариата насчитывалось сотни тысяч – теперь его насчитывается миллионы, а в ближайшем будущем будет насчитываться десятки миллионов»9. В противоположность А. И. Дубровину Н. Е. Марков и его последователи полагали, что «…земля главным образом должна принадлежать тем, кто больше из нее извлекает питательных продуктов»10.

Н. Е. Марков приветствовал столыпинскую политику, направленную на выделение крестьян из общины: «Я со своей стороны приветствую появление нового класса крестьян – мелких собственников или крестьян-помещиков»11. Вот что говорил он по поводу общины: «Общинное землевладение есть не что иное, как крепостное землевладение, где свободная воля каждого отдельного крестьянина закрепощена волею тех, которых… называют анархической толпой… пьяной сплошь и рядом. Отдельный русский крестьянин – прекрасный, добрый, хороший отзывчивый человек. Но когда они собираются толпой, когда они составляют из себя общину, когда эту общину разные писаря споят водкой, тогда действительно эта община является зверем, и с этим зверем надо бороться»12.

Простолыпинская позиция Н. Е. Маркова по аграрному вопросу, судя по всему, была связана с тем, что он был землевладельцем, а для осуществления сельскохозяйственных работ ему были нужны наемные работники, которых как раз и можно было бы получить путем радикального разрушения общины и при появлении социального слоя зажиточных «кулаков» и весьма значительной «армии» наемных работников, батраков.

После обсуждения аграрного вопроса в стенах Думы расхождения между различными течениями в самом СРН только еще более обострялись. А. И. Дубровин и его сторонники в периодической печати и в публичных выступлениях жестко критиковали столыпинский аграрный курс, когда как Н. Е. Марков и его последователи, наоборот, всеми силами его пропагандировали, при этом выступая также за ужесточение избирательного закона и ограничение прав Думы.

В феврале 1909 г. на пятом съезде уполномоченных губернских дворянских обществ Н. Е. Марков выступал с крайне консервативных позиций, отрицательно отнесся к допуску любых представителей печати (за исключением правой) на заседания съезда: «Если… желаете ознакомить народ с тем, что действительно здесь происходит, то предоставьте нашему Совету выбирать добросовестных корреспондентов». Кроме того, касаясь весьма плачевного на тот момент положения сельского хозяйства, политик требовал от Совета министров оказания «самой усиленной активной помощи как сельскому хозяйству, так и промышленности и не увлекаться политическими реформами государственного управления, так как экономические и финансовые вопросы несравненно важнее». Также Марков настаивал на усилении позиций дворянства, ибо, как он считал, «без дворянства русский народ не может существовать». Губернаторы же, по мысли Н. Е. Маркова, должны всегда оставаться представителями верховной власти, «Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского», а не Правительства13.

Таким образом, Н. Е. Марков, как и некоторые другие консерваторы-традиционалисты, считал необходимым проведение в России экономических реформ при сохранении в незыблемости духовной и политической составляющей. Впрочем, эта установка, как мы увидим, потерпела полный крах, ибо в условиях Императорской России оказалось совершенно невозможным совместить новый капиталистический уклад с традиционным сословным строем.

Летом 1909 г. Н. Е. Марков и его сторонники – депутаты Государственной Думы – начали издавать ежедневную монархическую газету «Земщина» – одно из самых влиятельных и популярных патриотических изданий накануне революции 1917 года. Именно она на протяжении многих лет фактически являлась неофициальным органом правой фракции Государственной Думы III и IV созывов и «обновленного» Главного Совета Союза Русского Народа. Следует отметить, что уже ранее издававшаяся Н. Е. Марковым газета «Курская быль» (это издание выходило с 1905 по 1917 г.) в отличие от «Земщины» не имела широкого распространения за пределами Курской губернии.

О «Земщине» – этом детище Н. Е. Маркова – следует сказать несколько слов отдельно. Газета начала выходить с 3 июня 1909 г., ее первым издателем был депутат III Государственной Думы C. А. Володимеров, а практически бессменным редактором (с 3 июня 1909 г.) – известный правый публицист С. К. Глинка-Янчевский (только в 1912 г. несколько номеров газеты – №№ 1022-1047 – вышли под ред. Н. П. Тихменева). Кроме того, выходило иллюстрированное приложение «Земщины» (в 1913-1915 гг.), а с августа 1913 г. – газета «Верность», тесно связанная с «Земщиной».

Первоначально выпуск «Земщины» был связан с внутрипартийной борьбой в СРН между сторонниками А. И. Дубровина и его противниками («обновленцами»14 – сторонниками Н. Е. Маркова). По словам исследователя Д. Д. Богоявленского, «открытие “своего” издательства в Петербурге позволяло начать борьбу с Дубровиным в новом качестве, так как до этого у сторонников Маркова и Коновницына фактически не было своего печатного органа»15. В связи с выходом в свет «Земщины», однако, приветственная телеграмма была направлена и в адрес Дубровина, болевшего в то время: «верному и неизменному слуге Царя и вождю великого СРН» желали «скорого выздоровления… и полного восстановления сил»16.

В годы премьерства П. А. Столыпина «Земщина» субсидировалась из секретных фондов Министерства внутренних дел. Академик А. И. Соболевский еще в 1910 г. утверждал, что газета субсидировалась Правительством. Согласно допросу С. Е. Крыжановского в Чрезвычайной следственной комиссии (ЧСК) Временного правительства на издание «Земщины» Н. Е. Маркову выдавалось 10 000-12 000 руб.17 П. А. Столыпин, однако, всеми возможными способами отрицал факт субсидирования газеты. «Никакой субсидии “Земщина” от Главного управления по делам печати не получает, и, кроме штрафов (и то по охране – через градоначальника), других мер воздействия на газету у Главного управления не имеется», – писал он министру иностранных дел А. П. Извольскому 1 июля 1910 г.18

В ответ на обвинения А. И. Соболевского Н. Е. Марков также заявлял, что «никакими казенными субсидиями ни от Правительства, ниже от каких бы то ни было правительственных учреждений или лиц ни в каком размере, ни в какой форме “Земщина” не пользовалась и не пользуется»19.

Публично отрицая факт финансирования «Земщины», П. А. Столыпин также старался внешне дистанцироваться от издания. Так, в письме к министру иностранных дел А. П. Извольскому от 1 июля 1910 г. Столыпин пригрозил «Земщине» неприятностями в связи с «непристойными выходками» против Извольского со стороны издания, которое критиковало политику министра: «Я сегодня по телеграфу сделал соответствующее распоряжение, и “Земщине” пригрозят всякими неприятностями, что, надеюсь, даст результаты»20. Кроме того, Столыпин утверждал, что на «Земщину» и другие газеты (партийные), исключая левых, влияет «исключительно через лидеров политических партий, которым, конечно, с Правительством ссориться не выгодно»21.

Позже, с осени 1915 г., когда С. А. Володимеров был назначен томским вице-губернатором, а издание «Вестника Союза Русского Народа» было прекращено, издателем «Земщины» стал Н. Е. Марков. С того времени и вплоть до февраля 1917 г., то есть до самого закрытия газеты, она фактически являлась органом печати «обновленческого» Союза Русского Народа, хотя формально таковой не была.

В 1909-1911 гг. в Союзе Русского Народа произошли драматические события, определившие весь дальнейший ход истории черносотенного движения. Летом 1909 г. в связи с вынужденным отсутствием длительное время А. И. Дубровина в Петербурге по причине обострения его болезни политическая борьба за лидерство в Союзе Русского Народа вступает в новую фазу. На этот раз именно Н. Е. Марков явился одним из наиболее активных участников этой борьбы, возглавив движение «обновленцев» в СРН, противников Дубровина, выдвигавших тезис о необходимости обновления руководства Союза. «Обновленцы» первым делом организовали переезд Главного Совета из дома Дубровина, где он размещался изначально, в Басков переулок. Это произошло уже 20 июля 1909 г., то есть вскоре после вынужденного отъезда лидера СРН. 3 ноября 1909 г. состав Главного Совета пополнился противниками Дубровина, среди которых были бывший ярославский губернатор, сенатор А. А. Римский-Корсаков, член Государственного Совета М. Я. Говорухо-Отрок, член Государственной Думы священник Димитрий Машкевич. Тогда же вторым товарищем председателя ГС СРН был избран недоброжелатель Дубровина председатель Петербургского столичного Совета Союза Русского Народа граф Эммануил Иванович Коновницын, ставший фактическим главой Главного Совета. По утверждению А. Д. Степанова, «именно Коновницын был мотором антидубровинской кампании, и мотивом его действий было, видимо, честолюбие»22.

В декабре 1909 г. соперники Дубровина, воспользовавшись его отсутствием, провели решение о предоставлении доктору титула почетного председателя СРН при утрате им фактической власти. Разумеется, с таким положением вещей А. И. Дубровин, усилиями которого в течение нескольких лет фактически создавался и креп Союз, смириться не мог и выступил против этого решения. Его поддержали видные деятели Союза Русского Народа академик А. И. Соболевский, казначей Союза купчиха Е. А. Полубояринова, профессор Б. В. Никольский, редактор газеты «Гроза» Н. Н. Жеденов, врачи Г. Г. Надеждин и А. Н. Борк и др. Кроме того, многие местные отделы СРН заявили о своей лояльности Дубровину: Ярославский во главе с глазным врачом И. Н. Кацауровым, Почаевский во главе с наместником местной лавры архимандритом Виталием (Максименко), Астраханский во главе с купцом Н. Н. Тихановичем-Савицким, Воронежский во главе с купцом Р. М. Карцевым, Казанский во главе с педагогом и общественным деятелем А. Т. Соловьевым и др.

Тем временем в начале 1910 г. Н. Е. Марков и другие «обновленцы» из Главного Совета добились заключения соглашения с организацией Пуришкевича. Дубровинцы, выступившие против этого соглашения, оказались в меньшинстве. 2 февраля 1910 г. на заседании соединенного собрания Совета и Учредителей СРН усилиями сторонников Маркова был исключен из Союза видный сторонник А. И. Дубровина Лев Евфимьевич Катанский с формулировкой, что он «своими действиями позорит Союз и не может быть терпим в составе членов Союза». Таким образом, как справедливо сочли соратники А. И. Дубровина, исключение Катанского из СРН было осуществлено «без точного указания причин» 23. Согласно постановлению Главного Совета Союза, предлагалось «воспретить всем отделам Союза принимать его в свою среду и иметь с ним какое-нибудь общение», а Дубровину не допускать его, как человека вредного, к сотрудничеству в «Русском Знамени». Поводом к исключению Катанского из СРН послужили следующие обстоятельства. В июле 1907 г. Катанский выступил со статьей «Накануне баррикад» в № 60 «Вече» под псевдонимом «Наблюдатель», в которой обвинил в убийстве петербургского градоначальника В. Ф. фон дер Лауница его подчиненных – чиновников градоначальства (евреев и поляков). Статья наделала много шума, газета была оштрафована на 1000 руб., в результате в тюрьме оказалась жена редактора «Вече» В. В. Оловеникова, которая числилась издательницей газеты. Однако в канун 1908 г. Катанский выступил и против Оловеникова в ярославской газете «Русский народ», где написал, что если хорошо присмотреться, то можно увидеть у «Вече» ермолку. История с Катанским стала поводом для начала кампании против А. И. Дубровина со стороны руководства «обновленного» СРН. Противники Дубровина, в том числе и Н. Е. Марков, обвинили его в том, что он покрывал Катанского и обманывал союзников, заявляя ранее о том, что Катанский якобы уже вышел из Союза24.

Полный разрыв между «марковцами» и «дубровинцами» произошел в мае 1910 г., когда из Главного Совета вынуждены были выйти все сторонники Дубровина, а «обновленческий» Главный Совет отказался признавать органом Союза оставшуюся в руках Дубровина газету «Русское Знамя». Раскол между членами СРН углублялся и вскоре затронул практически все организации на местах.

Борьба между «дубровинцами» и «марковцами» вылилась на страницы периодической печати. В частности, вскоре под редакцией А. И. Дубровина была напечатана объемистая книга: «Куда временщики ведут Союз Русского Народа» (СПб., 1910). На заглавном листе книги фамилии составителя нет, но предисловие подписано А. И. Дубровиным. В книге и вышедшем через год втором томе под заголовком «Спутник союзника» (СПб., 1911) были собраны как статьи и циркулярные письма самого Дубровина, так и статьи, документы и прочие материалы сторонников Александра Ивановича. В этом же двухтомнике подробно разбираются инициативы «обновленцев», приводятся с необходимыми комментариями некоторые документы «обновленного» Главного Совета, в составлении которых непосредственное участие принимал и Н. Е. Марков. Практически все эти материалы ранее были опубликованы на страницах «Русского Знамени», «Вестника Союза Русского Народа» («обновленного») или других периодических изданий черносотенцев и теперь были собраны усилиями Дубровина под одной обложкой.

1 октября 1911 г. А. И. Дубровин пытался созвать съезд СРН в Киеве, однако не смог этого сделать вследствие неприбытия достаточного числа членов25. В конце ноября 1911 г. сторонникам Дубровина удалось собрать съезд в Москве, на котором они добились «упразднения» членов «обновленческого» Главного Совета и избрания нового – с председателем Дубровиным. «Марковцы» не признали это решение, и некоторое время фактически существовали два Главных совета, из которых «дубровинский» стоял правее по политическим вопросам. В августе 1912 г. фактическое существование параллельных черносотенных организаций было закреплено юридически: утвержден Устав Всероссийского дубровинского Союза Русского Народа (ВДСРН), который образовали противники «мар-ковцев» («обновленцев»)26. Чуть позже, в ноябре 1912 г., граф Э. И. Коновницын, исполнявший в то время обязанности председателя «обновленческого» Совета, был устранен от дел, а его место уже официально занимает Н. Е. Марков.

Сторонники Маркова и Пуришкевича смогли устранить Дубровина и его соратников и из руководства Русским Собранием. Произошло это следующим образом. 18 ноября 1911 г.

Один из «дубровинцев», Б. В. Никольский зачитал в стенах Русского Собрания доклад «Четвертый новый курс политики и наши убеждения». Критикуя покойного П. А. Столыпина за то, что тот проводил политику, направленную на дискредитацию правых партий, докладчик коснулся вопроса о так называемых «темных деньгах», а именно, что «раскольническая деятельность» «обновленцев» оплачивается из неких секретных фондов. Самого Маркова в тот момент на заседании не было, но он подъехал позже. В перерыве между Марковым и Никольским возникла перепалка, закончившаяся потасовкой27. Инцидент повлек за собой перепалку на страницах правой печати между «дубровинцами» и «обновленцами». Ее итогом явилось исключение не только Никольского, но и самого А. И. Дубровина из рядов РС, которое произошло на очередном собрании организации 15 января 1912 г.28 Правда, удалось сделать это сторонникам Н. Е. Маркова не сразу и с трудом, однако агрессивная идеологическая кампания против дубровинцев, которых «обновленцы» обзывали «компанией хулиганов»29, судя по последствиям, возымела действие.

Говоря об итогах и последствиях раскола в СРН, А. Д. Степанов справедливо отмечает, что «раскол в Союзе серьезно подорвал позиции правых в обществе. Одним из следствий раскола стало обособление наиболее крупных и дееспособных местных отделов, которые, не желая участвовать в междоусобной борьбе, поспешили зарегистрироваться как самостоятельные монархические организации. Словом, политика П. А. Столыпина в отношении Союза Русского Народа привела к тому, что из мощного многочисленного Союза он превратился в конгломерат организаций, лидеры которых подозревали друг друга в тайных кознях и постоянно враждовали»30.

Деморализованный событиями, связанными с расколом в Союзе, Дубровин в 1912 г. продал свой дом в Петербурге, оставив себе в нем только квартиру, и уехал жить в деревню. К этому времени его жена купила небольшое поместье в Орловской губернии. С тех пор Дубровин, состояние здоровья которого оставляло желать лучшего, бывал в столице лишь наездами, по несколько месяцев в году31. Напротив, Н. Е. Марков в эти же годы активизирует свою политическую деятельность и становится как официальным, так и неформальным вождем значительной части черносотенцев.

Раскол СРН, а также ряд других причин нанесли непостижимый урон общему состоянию черносотенного движения. На основании данных, приводимых современным исследователем дореволюционных партий Н. Д. Постниковым32, можно сделать вывод: если в период с 1911 по 1913 г. число черносотенных организаций на местах еще уменьшалось незначительно (а в числе сельских организаций даже увеличивалось), то в период Первой мировой войны происходит резкое падение числа отделов правых партий всех типов. Процесс распада местных черносотенных организаций после 1907 г. и вплоть до 1917 г. проанализировали исследователи Ю. Г. Коргунюк и С. Е. Заславский. По их словам, «распадались местные организации СРН – в первую очередь, рабочие и крестьянские. В результате уже к 1914 г. многие местные организации СРН насчитывали всего по 2-3 десятка членов. Тиражи черносотенных газет падали, издания закрывались одно за другим»33.

Общую численность черносотенцев, ранее входивших в единый СРН, в период с 1914 по 1917 г. пока определить не представляется возможным, так как этот вопрос требует серьезного исследования. Если же определять численность «обновленческого» СРН и ВДСРН вместе взятых, оценочно, то она, возможно, могла сократиться примерно в 35 раз и составлять не более 10 000-12 000 человек. По данным Ю. И. Кирьянова, в первой половине 1916 г. численный состав всех право-монархических объединений едва превышал 45 000 человек, что, учитывая высокие показатели по 1906-1907 гг. 34, невозможно не охарактеризовать как катастрофу.

Между тем активная политическая и общественная деятельность Н. Е. Маркова продолжалась. В 1912 г. он был избран депутатом IV Государственной Думы и снова от Курской губернии. В Думе Марков занял пост товарища (заместителя) председателя фракции правых, входил в ряд комиссий: для составления проекта Всеподданнейшего адреса, бюджетную, финансовую, по исполнению государственной росписи, по военным и морским делам, для обсуждения вопроса об участии Думы в праздновании 300-летия Дома Романовых.

Серьезные коррективы в политическую деятельность Н. Е. Маркова внесли события, связанные с началом Первой мировой войны, сильно отразившиеся на характере деятельности монархических организаций. Как и другие черносотенцы, Союз Русского Народа, возглавляемый Марковым, сразу после начала войны публично выразил поддержку Правительству в борьбе с врагом. «Обновленческий» СРН, как и другие патриотические организации, также не остался в стороне от помощи фронту. Так, еще в сентябре 1914 г. Главный Совет СРН призвал «всех православных русских людей» и все отделения Союза создавать по городам Империи союзные лазареты для раненых воинов. Чуть позже, 7 октября 1914 г., в Петрограде, на Каменном острове, Главным Советом Союза по инициативе Н. Е. Маркова был открыт лазарет на 30 коек с оборудованием и полным содержанием для лечения раненых. При этом жены и дочери членов СРН исполняли обязанности медсестер и сиделок в этом лазарете35. Сам Н. Е. Марков лично внес 1000 руб. на нужды лазарета, а к концу февраля 1915 г. было собрано более 10 000 руб. частных пожертвований36. Помимо этого, как стало известно из показаний С. П. Белецкого в 1917 г., Н. Е. Марков и Г. Г. Замысловский, по крайней мере с осени 1915 г., негласно получали ежемесячные субсидии из Департамента полиции37. На эти деньги также содержались лазареты и другие благотворительные учреждения, связанные с организацией помощи раненым русским воинам.

В 1915 г. Н. Е. Марков был включен в состав Особого совещания по обороне государства38, проявив себя как специалист, хорошо разбирающийся в сложных военно-экономических вопросах. Как справедливо отмечает исследователь А. А. Иванов, ход боевых действий показал правоту думского лидера правых относительно необходимости значительно (более чем требовали другие участники Совещания) увеличить количество артиллерийских парков39.

В годы Первой мировой войны Н. Е. Марков, слывший ранее «германофилом» среди либеральных и левых политиков, не только продемонстрировал полную поддержку царскому правительству, но и крайне жестко и категорично начал высказываться по отношению к немцам и германским подданным вообще. В частности, политик заявлял, что германская идеология, обосновавшись в России полтора века назад до описываемых событий, производила «всевозможные подкопы под наши самые основные, составляющие нашу историческую силу устои ‹…›, насаждая здесь баптизм и штунду…»40. Деятельность же немцев он оценивал следующим образом: «В образе тевтонов на нас обрушилось нашествие скопищ рабов ветхозаветной морали, людей, которые живут идеалами 2000 лет до нашего времени. Мы видим людей, которые говорят: человек – это германец, человечество – это германский народ, все остальные народы – или вьючный скот для германцев, или зверье, подлежащее истреблению. “Падающего толкни” – вот философия истинного германизма»41.

Объяснения же отрицательных качеств германцев Н. Е. Марков искал в сближении немцев с еврейством, приводя доводы, связанные с похожестью еврейского жаргона (идиша) на немецкий язык, с некоей, как он отмечал, общностью лютеранства и кальвинизма с иудаизмом и т. д. «Идет война христианская с иудо-германством»42, – подчеркивал политик, выступая перед Главным Советом СРН. Примерно такой же точки зрения придерживался и С. К. Глинка-Янчевский, который утверждал, что войну развязала не собственно Германия, а «жиды», выбравшие Германскую империю в качестве орудия своих планов.

Однако нельзя не согласиться с А. А. Ивановым, что подобного рода «патриотическая риторика русских правых выглядела слабовато. Стремясь отбиться от обвинений в “германофильстве”, они порой так усердствовали в критике немцев, что невольно напрашивался вопрос: почему же перед самой войной эти же политики называли Германию лучшим союзником?»43

Вопрос об отношении правых политиков к немцам неотделим от другого, крайне болезненного в годы Первой мировой войны, а именно: вопроса о немецком засилье, то есть о наличии значительного количества этнических немцев на русской службе, в русской промышленности, торговле и т. д. Так, Н. Е. Марков, выступая на XI съезде Объединенного дворянства, который проходил в Петрограде с 10 по 14 марта 1915 г., такими словами охарактеризовал программу правых относительно борьбы с немецким засильем: «У всех этих хищных германцев надо вырвать зубы, надо отнять у них возможность пожирать русское достояние. И не следует заботиться вопросом: справедливо это или не справедливо; по германцам надо ударить одним мощным взмахом русского законодательства»44.

Кроме того, Н. Е. Марков предлагал ужесточить в стране дисциплину в связи с войной. «Касаясь повышения цен на предметы необходимости и считая причиной этого явления спекуляцию, г. Марков высказывается за необходимость применения государственною властью решительных карательных мер» 45, – говорилось в обзоре правой печати, составленном в Канцелярии Министерства внутренних дел 20 июля 1916 г. «Государственная власть должна объявить беспощадную войну мародерам тыла, укрывателям припасов, спекулянтам, иудейским банкам, финансирующим спекуляции. Государственная власть должна установить обязательные цены на все предметы необходимости, да не только установить, но и сурово карать всякое нарушение объявленной цены. В известных случаях государственная власть должна взять дело снабжения предметами необходимости всецело в свои руки. Никакие многоголовые совещания, комиссии и комитеты не в силах выполнить этого дела. Столь великую задачу посильно разрешить единой, могучей, осведомленной государственной власти»46, – говорится далее в публикации мнения Н. Е. Маркова. Однако предложения политика так и не были реализованы на практике.

Годы Первой мировой войны характеризуются появлением на политической авансцене так называемого Прогрессивного блока, состоявшего из думских депутатов, представителей различных политических партий, требовавших либеральных реформ в стране. В частности, Прогрессивный блок выступал за формирование так называемого «ответственного министерства», то есть Правительства, ответственного перед Государственной Думой, а не перед Царем. Н. Е. Марков сразу же выступил решительно против этого блока и дал ему едкое прозвище «желтый блок», подразумевая то обстоятельство, что ни «красные» (то есть левые), ни «черные» (то есть правые) в эту организацию не вошли. Вошли же в блок, по словам Маркова, «все промежуточные цвета между черным и красным», в результате смешения которых в итоге получился «желтый блок»47. Считая недопустимыми любые проявления демократии, в том числе и со стороны Прогрессивного блока, Марков даже призывал власти к диктатуре на время войны для успешного ее окончания48.

Известно, что Н. Е. Марков и другие правые депутаты Государственной Думы резко критиковали с думской трибуны различные инициативы «желтого блока». Так, они кроме всего прочего подвергли критике предложение одного из видных членов Прогрессивного блока депутата-кадета А. И. Шингарева, который, сделав доклад в военно-морской комиссии, доказывал необходимость реформы в пользу евреев. В случае ее проведения известный банкир Я. Шифф обещал выпустить заем для Русского Правительства. Лидер кадетской партии П. Н. Милюков поддержал это предложение. Н. Е. Марков отозвался на инициативу либералов следующими словами: «Вопрос ясен: его величество еврейское, его величество Яков Шифф приказывает союзникам заставить Россию провести внутри своего государства желательную его величеству реформу… Нам приказывают. Хорошо, если эти реформы вам нравятся… но ведь могут приказать и то, что вам не нравится… Вы ведь не говорите, что Яков Шифф прав, а вы говорите, что иначе нам не дадут денег. Значит, вам приказывают, иначе вас заставят!… Вот постановка, которая должна нам показаться мало приемлемой, – не только для сторонников Самодержавия, но даже для приверженцев конституционной монархии, даже для республиканцев!»49 После этого заявления в Думе возникли бурные прения.

Наступление либеральных и революционных сил на основы монархии осуществлялись различными способами. Так, авангардом антиправительственных сил в годы Первой мировой войны помимо Прогрессивного блока становятся и военно-промышленные комитеты (ВПК), состоявшие в основном из либеральных деятелей и постоянно вмешивавшиеся в политическую жизнь. В качестве противовеса военно-промышленным комитетам Правительство создало законом от 17 августа 1915 г. ряд особых совещаний, которые подчинялись непосредственно царю. Это совещания по обороне, по топливу, по продовольствию, по перевозкам и др. В целом думские правые поддержали Правительство по этому вопросу и неодобрительно отзывались о деятельности ВПК. А сам Н. Е. Марков, выступая в 1915 г. в Думе, заявил: «Еще в мае месяце раздался голос патриота из Москвы Рябушинского, в мае месяце, г‹оспода›, а сегодня уже 1 августа, а ведь до сих пор, несмотря на весь патриотизм этих людей, они еще ровно ничего не сделали для государственной обороны ‹…› все еще идет организация, идут подготовления, идут только сборы. ‹…› Легко произносить патриотические речи и очень трудно дать шрапнель, еще труднее дать ружье»50. Следует отметить также, что газета «Курская быль», которую издавал Н. Е. Марков, писала по поводу деятельности организаций, подобных ВПК: «Работа общества нужна, без содействия общественных сил на местах Правительство не может продуктивно работать, но одно дело – привлекать эти общественные силы к живому сотрудничеству с собою, и совершенно другое дело – самоупразднение правительственной власти и передоверие своих обязанностей и полномочий в руки первых встречных “спасателей” России»51.

Н. Е. Марков и другие думские правые резко выступали против различных проявлений космополитизма, русофобии, очернения русской истории и подвигов русской армии в годы Первой мировой войны. В частности, они протестовали против показа ужасов войны в кинематографе, в котором в то время задавали тон антирусские силы. Так, редактировавшаяся Н. Е. Марковым газета «Курская быль» в 1915 г. писала: «Покажите нашему народу красоту и величие подвигов наших воинов ‹…› покажите чудеса техники ‹…› покажите работу наших санитаров на поле боя и жизнь наших воинов на позициях; дайте ряд снимков, сделанных во время посещения городов нашим Державным Вождем и членами Его семьи; покажите великую самоотверженную работу наших Августейших Сестер милосердия…»52. Таким образом, правые предлагали использовать кинематограф для пробуждения в народе верноподданнических и патриотических чувств.

Помимо думской деятельности Н. Е. Марков принял непосредственное участие в подготовке и осуществлении в ноябре 1915 г. двух совещаний монархистов – Петроградского и Нижегородского. 21-23 ноября 1915 г. в Петрограде прошло совещание, на котором задавали тон лидеры «обновленческого» СРН и близкие к нему организации. Проект резолюции этого совещания предложил непосредственно сам Н. Е. Мар-ков53. В резолюции подробно разбиралась представленная Правительству «Декларация Прогрессивного блока» и отмечалась опасность и вредность интересам России всех ее положений. Особую тревогу монархистов вызвал тот факт, что некоторые сановники «столкнулись с деятелями Прогрессивного блока»54. Резолюция содержала предложение к Правительству ужесточить контроль за деятельностью Земского и Городского союзов и военно-промышленных комитетов, которые рассматривались монархистами как главные очаги антимонархического заговора55.

Н. Е. Марков также принял участие в работе совещания монархистов, которое прошло в Нижнем Новгороде с 26 по 29 ноября 1915 г. и на котором преобладали сторонники А. И. Дубровина. Тем не менее именно на этом совещании фактически произошло окончательное примирение Дубровина и Маркова. Последний выступал сразу вслед за Дубровиным и в своей речи фактически развивал идеи основателя СРН. Так, Н. Е. Марков просил не забывать, что Россия ведет борьбу не только с Германией и Австрией, но и с «Иудо-Германией»56. Он обратил внимание на то, что на сцену вышел новый враг монархистов – Прогрессивный блок. Прогрессисты «хотят завладеть казенным сундуком и грабить Россию, превратив народ в своих данников»57. Политик призвал монархистов на борьбу с «немецким и еврейским засильем», предложил выселить всех немцев-колонистов, приехавших в Россию в течение последних 50 лет, а их земли раздать раненым воинам-крестьянам58.

По итогам совещаний, проведенных в 1915 г., было решено признать желательным проведение Всероссийского съезда представителей монархического движения 1 ноября 1916 г. в Петрограде, подробную «разработку» о Съезде отложить до заседания 20 августа59. Переговоры по проведению этого съезда вел непосредственно Н. Е. Марков, который, однако, был вынужден сократить его программу, так как Правительство не соглашалось на утверждение пункта об отношении к общественным организациям и грозилось вообще запретить проведение съезда60. В итоге Правительство, во многом – вследствие бюрок ратических препон, так и не разрешило проведение съезда. Позже, в январе-феврале 1917 г., речь уже шла о том, чтобы провести съезд в конце февраля. В нем должны были принять участие до 1000 человек – членов губернских, уездных, сельских отделов черносотенных организаций61.

Готовясь в начале 1917 г. к проведению объединенного съезда монархистов, Н. Е. Марков разослал по местным отделам СРН циркуляр, в котором изложил тактику правых по отношению к левым членам Думы и Госсовета, части членов объединенного дворянства, критиковавших Правительство. Однако В. М. Пуришкевич, который буквально с каждым днем продолжал «леветь», подверг этот циркуляр, опубликованный 9 февраля в «Новом Времени», резкой критике, выступив также против созыва монархического съезда, который, по его мнению, «может посеять тревогу и смуту в умах русского народа»62. В итоге вне зависимости от позиции В. М. Пуришкевича съезд так и не состоялся: в конце февраля 1917 г. в Петрограде уже происходила революция. Тогда же, в начале 1917 г., монархисты развернули широкую подготовку к пересмотру Основных законов в пользу Самодержавия, причем одним из инициаторов такого пересмотра был Н. Е. Марков. Но и эта инициатива уже слишком запоздала.

Важное место среди думских выступлений Н. Е. Маркова явилась его речь 22 ноября 1916 г. Поводом к ее произнесению послужило, в первую очередь, выступление 19 ноября 1916 г. одного из виднейших лидеров правых В. М. Пуришкевича, который подверг резкой критике деятельность Правительства и фактически солидаризировался с либеральным думским большинством. Речь Пуришкевича вызвала смятение, тревогу и недоумение в стане монархистов. Отметим, что после того, как позиция лидера Русского народного союза имени Михаила Архангела (РНСМА) была подвергнута критике на заседании фракции правых, Пуришкевич заявил о своем выходе из фракции и покинул фракционное заседание63. Н. Е. Марков, выступая с думской кафедры 22 ноября 1916 г., назвал В. М. Пуришкевича «новоявленным прогрессистом» и защищал Правительство от нападок Прогрессивного блока. Выступление Маркова закончилось скандалом: неоднократно прерываемый окриками и замечаниями со стороны леволиберального думского большинства, лидер СРН, уже сходя с кафедры, приблизился к председателю Думы М. В. Родзянко и трижды назвал его «мерзавцем». Объясняя причину своего демарша, Марков заявил: «Я сделал это сознательно, с этой кафедры осмелились оскорблять высоких лиц безнаказанно, и я в лице вашего председателя (М. В. Родзянко. – Д. С.), пристрастного и непорядочного, оскорбил вас»64. Затем Н. Е. Марков с единомышленниками покинул зал заседаний Государственной Думы65.

В итоге лидер СРН был наказан следующим образом: его удалили из Думы на 15 заседаний, что являлось высшей мерой взыскания для депутатов. За эту меру голосовали все члены Думы, кроме единомышленников Маркова из фракции правых, покинувших зал заседаний во главе с Г. Г. За-мысловским66.

Выступление Н. Е. Маркова с думской кафедры, в которой он обрушился на В. М. Пуришкевича, принесло лидеру СРН еще большую популярность в стане правых. Со всех концов страны ему шли приветствия и телеграммы, его кабинет был заставлен цветами, и даже А. Н. Хвостов поспешил выразить ему сочувствие67.

Между тем объективности ради следует отметить, что именно это же выступление правого политика способствовало скорому расколу думской фракции правых68. Всего из фракции правых (в то время она составляла 53 человека) вышли 34 (или 35) человека69. В результате из этой фракции, ранее некоторое время возглавляемой Н. Е. Марковым (изначально в Совет старейшин IV Государственной Думы, кроме самого Н. Е. Маркова, входил также А. Н. Хвостов70), вышла большая ее часть, оформившаяся в конце ноября – начале декабря 1916 г. в группу независимых правых, которые в отличие от сторонников Маркова допускали свободную критику действий Правительства. Новую фракцию возглавил князь Б. А. Голицын, товарищем председателя стал А. А. Радкевич, секретарем – священник С. А. Попов71.

После раскола фракции Н. Е. Марков фактически прекратил всякую политическую деятельность. Как утверждает А. А. Иванов, «около 20 правых депутатов, как оставшихся во фракции, так и образовавших группу независимых правых, вообще перестали посещать заседания Государственной Думы»72. Исследователь также отмечает, что «единственно возможной тактикой правых стало молчаливое сидение на думских скамьях, имеющее целью показать Правительству, до чего может дойти не сдерживаемая правыми оппозиция, и таким образом заставить власть распустить крамольную Думу»73.

После свержения Самодержавия в феврале 1917 г. монархисты оказались теми партиями, которые подверглись политическому преследованию в первую очередь. 5 марта 1917 г. исполком Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов запретил издание печатного органа дубровинского СРН – газеты «Русское Знамя». Прекратился выпуск и других черносотенных газет, в том числе и «Земщины», газеты Н. Е. Маркова. В связи с этим бывший лидер фракции правых в марте 1917 г. с сарказмом заметил, что черносотенная пресса оказалась загнанной свободой печати в подполье: «Ныне, как нам известно, полная свобода печати, и потому редакция и типография “Земщины” конфискованы, редактор и издательница “Русского Знамени” сидят в тюрьме, а остальным правым изданиям, во имя равноправия, воспрещено выходить в свет»74.

Сам Н. Е. Марков в первые дни Февральского переворота боялся ареста и бежал из Петрограда. Однако между 27 мая и 9 июня 1917 г., несмотря на измененную внешность (Марков коротко остригся и отпустил бороду, которая, как писали очевидцы, его сильно состарила), он был арестован в Финляндии и доставлен в Петроград для дачи показаний Чрезвычайной следственной комиссии (ЧСК) Временного правительства, которая допрашивала его как свидетеля «преступлений» старого режима75. На допросах Н. Е. Марков вел себя спокойно, высказывался весьма смело и даже подчас вел себя вызывающе. Анализируя стенограмму допроса, опубликованную в многотомнике «Падение царского режима»76, мы можем прийти к выводу, что он не отрекся от своих взглядов и убеждений. В итоге ЧСК, так и не найдя в действиях Маркова состава преступления, вынуждена была освободить его.

Позже в своей известной книге «Войны темных сил» он так оценивал происходившее в стране в 1917 г.: «Да, Россия рухнула на пороге уже готовой победы, рухнула потому, что была заживо, изнутри пожрана червями… Эти черви были сознательные и бессознательные агенты темной силы иудо-масонства, которое более всего опасалось победы России и для которого ее поражение являлось величайшим достижением. Эту гнусную и отвратительную роль червей, разъевших белое тело родной Матери-России, сыграли деятели “прогрессивного блока”»77.

Также Н. Е. Марков полагал, что русское Самодержавие привели к падению не только «темные силы», ибо «за дело взялись не бомбометатели из еврейского Бунда, не изуверы социальных вымыслов, не поносители чести Русской Армии Якубзоны, а самые заправские российские помещики, богатейшие купцы, чиновники, адвокаты, инженеры, священники, князья, графы, камергеры и всех Российских орденов кавалеры» 78. «Монархия пала не потому, что слишком сильны были ее враги, – писал Марков в эмиграции, – а потому, что слишком слабы были ее защитники»79.

Уже летом 1917 г. Н. Е. Марков создает в Петрограде подпольную организацию «Великая единая Россия», которая ставила перед собой цель спасти Царскую Семью (в эту организацию также входили видные правые деятели Г. Г. Замысловский, Н. Д. Тальберг, некоторые правые депутаты Государственной Думы, гвардейские офицеры). Кроме того, политик вошел в состав руководства конспиративной «Объединенной офицерской организации», главой которой являлся генерал Е. К. Арсеньев. Наряду с Великим Князем Павлом Александровичем и бывшим Председателем Совета министров А. Ф. Треповым с весны 1918 г. Марков входил в состав «Комитета петроградской антибольшевистской организации», которая являлась филиалом московского «Правого центра», и действовал под конспиративным псевдонимом «Tante Ivette». Планировалось привлечь германские войска и немецких военнопленных к планируемому государственному перевороту с целью последующего восстановления в России монархии. Лично Марков вел переговоры с доверенным лицом немецкого генерала Пауля фон Гинденбурга, однако из-за непомерных требований германской стороны достигнуть соглашения не удалось.

В это время Н. Е. Марков, по его собственному признанию, «переезжал из Петербурга в Москву и обратно, ночевал по пустым квартирам, каждый день рисковал быть узнанным на улице и арестованным». Вот как позднее он описывал этот период своей деятельности: «С малыми, случайно добываемыми средствами мы вынуждены были вести работу в сокращенных размерах, действовать с перебоями и промедлениями, располагали недостаточными силами, там, где требовались сотни людей, мы имели десятки. Но все же до последнего дня мы добивались и делали все, что было в наших силах для освобождения Государя и Его Семьи… Государя мы не спасли. В этом мы, монархисты, конечно, виноваты, и в первую голову виноват в этом я, Марков 2-й. Мы виноваты в том, что хотели, пытались, но не сумели спасти нашего Царя и Его Семью. Но в одном мы не виноваты – не виноваты в безучастии к судьбе нашего Государя. В этом виноваты не мы, а другие…»80.

8 ноября 1918 г., то есть уже после провала всех планов по спасению Царской Семьи и в разгар «красного террора», Н. Е. Марков уезжает из Петрограда и перебирается в соседнюю Финляндию. С конца того же года он активно участвует в Белом движении на северо-западе России: под именем Л. Н. Чернякова служит обер-офицером для поручений при Военно-гражданском управлении Северо-Западной армии. В 1918-1919 гг. он являлся членом «Братства Белого креста Великой единой России», стоял во главе монархического «Союза верных», в котором в основном преобладали офицеры, а также редактировал выходившую в Ямбурге газету «Белый крест», вскоре запрещенную за монархизм командующим армией генералом А. П. Родзянко. Следует также отметить, что в мае 1919 г., спасаясь от грозившего ему ареста, Н. Е. Марков при помощи гвардейских офицеров Александра и Сергея Гершель-манов (сыновей известного покровителя «Черной сотни» московского генерал-губернатора С. К. Гершельмана) покинул Финляндию и пересек Финский залив.

Созданный Н. Е. Марковым на территории Эстонии «Союз верных» в основном считал необходимым вести активную работу в Красной армии, которая, по мнению Маркова, должна была осуществить военный переворот, возглавляемый внедренными в Красную армию членами Союза. Отметим, что своим предшественником «Союз верных» считал Союз Русского Народа и другие прежние черносотенные организации. Руководящим органом Союза был «Тайный верх», в который входили сам Н. Е. Марков, князь А. А. Ширинский-Шихматов, сенатор А. А. Римский-Корсаков, генералы П. Н. Краснов и В. И. Гурко. Членство в Союзе имело две степени: «латники» и «воины». Как правило, открыто Союз не выступал, а предпочитал влиять на политику через своих членов. «Союз верных» активно действовал не только на северо-западе России, но и на Украине. В Украинский отдел Союза вошли полковник Александр Хомутов, бывший член Государственной Думы, националист Александр Гижицкий, черносотенцы Николай Родзевич, Борис Пеликан, Ефим Котов-Коношенко и др. Возглавлял этот отдел заместитель Маркова в Главном Совете СРН и последний редактор «Вестника СРН» Виктор Соколов, именовавшийся в то время Соколовым-Баранским. Кроме того, с монархической группой Н. Е. Маркова поддерживал активную связь и Киевский Cовет обороны при графе Ф. А. Келлере, в который входили члены «Союза верных» – полковники Андрей Пантелеев и Федор Безак.

Весной 1920 г., после того как армия Н. Н. Юденича потерпела поражение от большевиков под Петроградом, Н. Е. Марков вынужден был эмигрировать в Германию, где стал одним из организаторов берлинского «Русского общественного собрания», на базе которого соединялись русские правые монархисты. В конце того же года он вместе со своими соратниками создал Берлинское монархическое объединение, в орбиту влияния которого постепенно вошло преобладающее количество эмигрантских монархических групп. По словам А. В. Серегина, это объединение «пыталось предпринять шаги по выдвижению новых претендентов на престол, однако не смогло вдохнуть новый импульс в распадавшуюся “Рейхенгалльскую платформу”»81. Впоследствии «отстранение от руководства монархическим движением такого опытного политика, как Марков, привело к постепенной деградации “Рейхенгалльской платформы” к началу 1930-х годов»82. Кроме того, Марков являлся редактором монархического журнала «Двуглавый орел» (сентябрь 1920-1922 гг., Берлин; 1926-1931 гг., Париж), был одним из главных организаторов Съезда хозяйственного восстановления России в баварском городе Бад Рейхенгалль в 1921 г. – объединительного съезда право-монархической эмиграции. На этом же съезде Марков был избран председателем Высшего Монархического Совета (ВМС) и занимал эту должность в период с 1921 по 1927 г. В это же время Н. Е. Марков придерживался точки зрения, согласно которой русские монархисты должны в значительной степени дистанцироваться от Белого движения, встать между красными и белыми и «связать их». Также политик полагал, что возрождение России начнется с Земского Собора, который и призовет нового Царя.

Современный исследователь А. В. Серегин так пишет об этом периоде деятельности Н. Е. Маркова: «Возглавляя с 1912 г. СРН обновленческий, Н. Е. Марков предпринял попытку в эмиграции занять ту же политическую нишу, которую его организация занимала в дореволюционной России. Он стремился к воссозданию и пополнению путем жесткого отбора дореволюционного “Черного Блока” (объединение депутатов Государственной Думы и членов Государственного Совета, стоявших на платформе СРН), который в будущей России обладал бы всей полнотой законодательной власти. На этой основе им подбирался начальный состав ВМС. Всякие кооптации «со стороны» воспринимались Н. Е. Марковым крайне болезненно, так как они размывали четкую структуру “Черного Блока” в эмиграции»83. Думается, однако, что историк не совсем прав. На основании его выводов получается, что Н. Е. Марков, выражаясь словами А. В. Серегина, «воссоздавал» так никогда в реальности и не существовавший «Черный блок»!

Н. Е. Марков также был активным участником церковного Всезарубежного Собора, который проходил в 1921 г. в Сремских Карловцах (Сербия, Югославия). На этом Соборе под его руководством был разработан проект «Послания чадам Русской Православной Церкви, в рассеянии и изгнании сущим», содержавший следующие слова: Господь «да вернет на Всероссийский престол Помазанника, сильного любовью народной, законного православного Царя из дома Романовых». Позже, в 1926 г., Н. Е. Марков участвовал в объединительном съезде правой и правоцентристской эмиграции в Париже (так называемый «Зарубежный съезд»). Отметим, кстати, что к этому времени Марков сильно изменился внешне: он отрастил окладистую бороду и изменил прическу, так что былое его сходство с Царем Петром Великим совершенно исчезло, на что в то время указывала эмигрантская пресса.

После завершения этого съезда Марков оставил пост председателя ВМС и переехал во Францию. В 1931 г. он председательствовал на монархическом съезде в Париже. На этом съезде, однако, конфликт вокруг вопроса о престолонаследии вынудил его покинуть ВМС. Дело в том, что после смерти Великого Князя Николая Николаевича Марков признал «законность» претензий на Престол Великого Князя Кирилла Владимировича, что вызвало противостояние большинства делегатов съезда и членов ВМС. Кроме того, в конце 1920-х – начале 1930-х годов Н. Е. Марков участвовал в работе Русской монархической партии, Комитета призыва к объединению вокруг главы Императорского Дома (кирилловцы), Союза «За Веру, Царя и Отечество», общества «Российское Согласие», Российского Имперского Союза-Ордена.

В 1934 г. Н. Е. Марков был привлечен в качестве эксперта защиты для участия в Бернском процессе, организованном еврейскими организациями с целью попытаться доказать подложность Протоколов сионских мудрецов и запретить их дальнейшее распространение. Следует отметить, что в те годы Марков высказывал идеи, согласно которым фашистский режим Бенито Муссолини в Италии, а позже – и национал-социалистский режим Адольфа Гитлера в Германии использовали в своей основе переработанные черносотенные идеи. Однако одновременно Марков полагал, что фашистские диктатуры со временем сменятся наследственными монархиями. В частности, он писал: «В самом воздухе носятся микробы фашизма, и вот один народ за другим отбрасывают свои “великие демократии” и преклоняются перед “великими вождями”. От того, что величие и тех и других весьма сомнительно, положение фактически не меняется… Теперь “милы” вожди, а не демократии. За вождями несомненно придут монархи. Таков непременный закон исторического цикла». Подобного рода идеи Марков распространял не только на фашистские режимы, но и на советский строй во главе с И. В. Сталиным. Так, он высказал мысль, что «сверхдержава Джугашвили» сменится православной монархией84.

В этот же период Н. Е. Марков продолжал активное изучение еврейского вопроса. Так, в 1935 г., переехав в Эрфурт (Германия), он по приглашению У. Флейшгауэра поступил в русскую секцию «Мировой службы», с 1936 г. редактировал русский выпуск бюллетеня «Мировая служба. Международная корреспонденция по просвещению в еврейском вопросе». В эти же годы Марков участвовал в создании энциклопедии «Сегила Вери», в которой планировалось собрать все, что «думают и знают о евреях арийцы». В 1938 г. Марков участвовал в деятельности II Зарубежного съезда в Югославии.

Во избежание недоразумений и возможных превратностей в толковании фактов, связанных с сотрудничеством Н. Е. Маркова с германскими национал-социалистами, следует подчеркнуть, что он и в этот период времени оставался убежденным монархистом, считая идеологию нацизма неприемлемой для России: «Никакие новые “измы”, хотя бы и фашизм, не способны спасти Россию. Необходим мистический переворот в духовном настроении, необходимо воскрешение искренней, почти младенческой веры в Бога и Царя, Помазанника Божия»85. Более того, Н. Е. Марков жестко критиковал германский национал-социализм за его антихристианские, оккультные, языческие идеи и писал в частном письме: «Превращать антисемитизм в антихристианство я ни в каком роде не стану, хотя бы и пришлось подохнуть с голода»86.

Вместе с тем, судя по его высказыванию относительно агрессивных планов Германии, направленных против СССР, Н. Е. Марков занял по этому вопросу двойственную, несколько противоречивую позицию: «Мы должны готовиться к тяжелой операции и, увы, не можем и не должны мешать этой операции: без операции грозит ведь смерть от гнилостного заражения социалистическим интернационализмом. Пусть уж режут нас по живому мясу!»87 С другой стороны, справедливости ради надо отметить, что, согласно некоторым источникам, после вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз Н. Е. Марков совершенно отошел от политической деятельности и прекратил сотрудничество с гитлеровскими властями. Впрочем, сведения о последних годах жизни политика крайне ограничены. Неизвестна даже точная дата его смерти. Считается, что скончался Марков между 22 и 24 апреля 1945 г. в Висбадене на 80-м году жизни88.

Рассмотрим более подробно политические взгляды Николая Евгеньевича Маркова, его отношение к тем или иным важнейшим социально-политическим проблемам, являвшимся важнейшими для России начала ХХ века. Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что Н. Е. Марков всю свою жизнь оставался убежденным монархистом и ни на йоту не отходил от принципов православной монархии – Православия, Самодержавия и Русской народности. В связи с этим характерны высказывания политика о Православной Церкви, русской государственной власти и русском народе.

Безусловно, Н. Е. Марков как убежденный черносотенец был человеком верующим, православным и на протяжении всей своей жизни горячо исповедовал Православную веру. Как ревностный православный христианин, он предостерегал соотечественников от популярных и в те времена, и сегодня весьма модных увлечений «папизмом», то есть западными, католическими веяниями, которые подчас заносятся на русскую почву и затем произрастают в России своими гнилыми плодами, разъедая тело Православной Церкви изнутри. «Православная Церковь состоит из епископов, клириков и мирян, а не из одного духовенства. Православие тем и отличается от папизма, что дело святой Церкви отнюдь не сдается на попечение одних епископов, тем более одного епископа, но соборно творится епископами, клириками и мирянами. А потому отказ мирян от деятельного и законного соучастия в строе жизни церковной не согласуется с духом Православия»89, – писал, в частности, Николай Евгеньевич уже в эмиграции.

Как ревностный сторонник Русской Зарубежной церкви Марков осудил ушедших в раскол «демократических» митрополитов Евлогия и Платона, о чем написал целую брошюру «Правда о смуте церковной», опубликованную в 1926 г. в Париже. Необходимость появления этого труда, в котором автор демонстрирует свою эрудицию, знание постановлений Вселенских Соборов и канонического права, Николай Евгеньевич объяснял следующим образом: «Возникшее в Зарубежной церкви нестроение и смута резко разделили православное русское общество на два взаимно враждующих стана, а в дальнейшем угрожают настоящим церковным расколом. Началось из-за побуждений личного свойства, а разрослось в столкновение двух церковно-религиозных мировоззрений: западного и восточного, римского и византийского, теории церковного единовластия с правилом церковной соборности. Естественно и логично к первому течению примкнули все западники, либералы, свободные мыслители, церковные новаторы и масонствующие «аполитики» – вообще левые, а на стороне соборности остались староправославные, противники церковных новшеств и нового стиля, поклонники православной государственности и московско-византийской церковной традиции – вообще, правые»90.

Николай Евгеньевич Марков до конца своих дней оставался убежденным монархистом. Несмотря на его подчас неоднозначные политические ходы, которые он делал на протяжении своей долгой политической жизни (например, провоцирование раскола внутри Союза Русского Народа, сотрудничество с нацистским режимом в Германии и др.), Марков всегда оставался сторонником сохранения или (уже в послереволюционные годы) воссоздания самодержавной монархии. Отсюда легко объяснима та гневная отповедь, которой удостоились из уст Маркова либеральные деятели Государственной Думы, объединившиеся в Прогрессивный блок и требовавшие немедленного проведения в стране «реформ»: «Вы хотите перевернуть историю: везде умные народы вводили на время войн диктаторскую власть, а вы хотите существующую законную, вековую, Верховную, Самодержавную власть превратить в народовластие во время ужаснейшей войны, во время, когда вражеские войска занимают 15 губерний, во время, когда весь народ дрожит от ужаса, чтобы не прорвалась эта злобная лавина и не задавила нас насмерть, в такое время вы хотите раздергивать высшую власть…»91.

Что же касается обвинений в отношении Н. Е. Маркова со стороны отдельных крайне правых, которые критиковали его за поддержку столыпинских реформ и третьеиюньской политической системы (думской монархии) в целом, то, отвечая на эти реплики, лидер «обновленческого» Союза Русского Народа подчеркивал, что на проведение такого рода реформ была воля самого Самодержца, а значит, П. А. Столыпин и его сторонники лишь исполняют волю Императора. «Вы упрекаете меня за то, что я “не брезгаю бюрократическими вечеринками”. Если Вы разумеете однажды принятое мною приглашение на вечер к первому царскому министру П. А. Столыпину, то я заявляю Вам, что считаю для себя такое приглашение за великую честь, и что брезговать подобным приглашением могут одни лишь крамольники и царские недруги»92, – писал, в частности, Н. Е. Марков своему обвинителю Н. Н. Жеденову.

Как убежденный черносотенец, Н. Е. Марков ревностно отстаивал интересы титульной нации – русского народа. При этом политик подчеркивал, что интересы русского, коренного народа в Империи не должны ни в коем случае нарушаться. Так, в своей речи о Финляндии, произнесенной в Государственной Думе в 1908 г., Н. Е. Марков возмущался поведением финляндских сепаратистов, а также деятельностью ряда государственных мужей Российской Империи, оказывавших покровительство финским националистам. При этом, как и другие правые, он требовал «приведения законодательства Финляндии и России в общую планомерную систему», чтобы на территории Империи более не существовало «государства в государстве», рассадника сепаратизма и логова для государственных преступников, террористов и прочих революционеров, многие из которых находили себе убежище на финской территории. Обращаясь к депутатам Думы, политик с пафосом восклицал: «Если вы дорожите благом России, если вы желаете действительно, чтобы государство наше было мощным, великим и могучим, то отбросьте все эти притязания финляндских изменников и сепаратистов и скажите могучее русское слово – Россия для русских, – все остальное да подчинится русским интересам!»93.

Подобного рода воззрения отнюдь не означают, что Н. Е. Марков выступал за дискриминацию других народов; он лишь требовал, чтобы не титульные народы России обладали такими же, но не большими правами, чем русский народ. Что же касается того факта, что Марков выступал за сохранение черты оседлости и прочих ограничительных мер для еврейского населения, то эта позиция вполне объяснима особой ролью евреев, которую они играли в мировой и отечественной истории; Н. Е. Марков предвидел, что ликвидация еврейской осед-лости ударит прежде всего именно по русскому народу.

Так, евреев Н. Е. Марков рассматривал как «расу человеконенавистническую… преступающую все… нормы христианского права»94. В 1911 г. Николай Евгеньевич принял участие в разработке постановления Объединенного дворянства по еврейскому вопросу, который, как он выразился, является «важнейшим историческим и государственным вопросом». Тогда политик заявил, что «во имя государственной пользы, во имя сознания нашего долга перед Отечеством и Государем» следует «евреев… согнать в черту еврейской оседлости, а когда это будет выполнено, приступить ко второму акту – изгнанию евреев вовсе из России»95. Марков призывал не допускать евреев к государственной службе, законодательной, педагогической деятельности, к отбыванию воинской повинности, обучению в вузах (кроме определенных учебных заведений), участию в судопроизводстве, городском или земском самоуправлении, получению прав вступления в дворянство, владению недвижимостью или ее аренде, кроме городских поселений в черте еврейской оседлости, которая не должна расширяться96. Итак, антисемитизм Н. Е. Маркова – отнюдь не расовый, не «пещерный» и не «зоологический», он вполне объясняется боязнью за судьбу русского народа. Последующие революционные события, в которых представители еврейского населения приняли самое непосредственное и живое участие, во многом показали правоту столь категоричных суждений Н. Е. Маркова относительно евреев.

Вполне объяснимо и весьма негативное отношение черносотенного лидера к полякам. В частности, 20 июля 1916 г. один из обзоров периодической печати касался непосредственно деятельности монархических организаций. В нем говорилось, что в «Петроградской газете» было опубликовано мнение члена Государственной Думы Н. Е. Маркова, в котором тот следующим образом охарактеризовал настроения поляков во время войны: «Одни вместе с членом русской Государственной Думы Л. Я. Гарусевичем произносят речи о единении славян против Германии, другие устраивают под властью Германии самоуправление в захваченных у России губерниях, а член Русской Государственной Думы А. И. Парчевский получает от кайзера орден за усердие. Третьи составляют вольные боевые дружины, бьются с русскими войсками, вешают сторонников России и поручают члену Русской Государственной Думы д‹ействительному› с‹татскому› с‹оветнику› Лимницкому возводить на Россию чудовищную ложь и клевету и призывать американцев к разгрому варварской Московии». «На таком ли разброде мыслей, чувств и деяний братья-поляки мнят установить челокупную Польшу?»97 – вопрошал Н. Е. Марков.

Как мы уже видели на примере высказываний Н. Е. Маркова о германском народе, политик был далек и от германофобии; скорее наоборот – еще до Первой мировой войны, в мае 1914 г., выступая с думской трибуны, он заявил: «Лучше вместо большой дружбы с Англией иметь маленький союз с Германией. ‹…› С Германией мы не воевали ‹…› со времени Елизаветы Петровны. У нас нет причин для войны; нужна война между Францией и Германией; нужна война между Англией и Германией – да, но между Россией и Германией не нужна ни для России, ни для Германии, это очевидно»98. Да и впоследствии, уже в 1920-1930-е годы, он активно сотрудничал с немцами и даже с нацистскими властями. Его жесткое отношение к немцам в годы Первой мировой войны вполне объяснимо той роковой ролью, которую сыграла кайзеровская власть в разжигании войны, в натравливании крупнейших народов Европы друг на друга.

Необходимо также подробнее остановиться на позиции Н. Е. Маркова по отношению к путям решения в России аграрного (земельного) вопроса. Как уже отмечалось, политик полностью поддержал аграрные преобразования П. А. Столыпина. А так как урожайность частновладельческих земель больше урожайности земель общинных, то, по мнению политика, следует способствовать выделению крестьян из общины. Ратуя за «хозяйственного кулака», Н. Е. Марков выступал против общины99.

Как уже указывалось, такая позиция политика вполне объяснима его личными интересами, если учитывать то, что он был крупным землевладельцем и полагал, что крупные хозяйства, подобные тем, которыми он владел сам, возможно перестроить на капиталистический лад. Впрочем, проведение радикальных экономических реформ по западному образцу, без учета национальной специфики русского народа, для которого всегда была характерна общинность, соборность, осуществление производственной деятельности путем создания артелей и т. д., явилось абсолютной утопией. В итоге, как известно, столыпинская аграрная реформа вскоре потерпела фактически полный крах. И здесь в отличие от Маркова куда более прав был А. И. Дубровин, говоривший, что столыпинская аграрная реформа приведет лишь к созданию огромной фабрики пролетариата, что обернется в итоге новыми социальными потрясениями.

Н. Е. Марков, как и другие политики того времени, подчеркивал необходимость решения рабочего вопроса, однако в отличие от левых деятелей видел пути его решения в достижении компромисса, классового мира между буржуазией и пролетариатом. В частности, политик, говоря о волнениях на Путиловском заводе, заявил буквально следующее: «В настоящее время это преступно. ‹…› Благожелательность должна быть и от власти, и от заводоуправления, и от рабочих. Вот когда все три элемента без лицемерия, без обмана будут действительно благонадежно друг к другу относиться, выйдет толк, и можно будет найти выход из теперешнего положения, но если один из элементов будет разбойничать, тогда другой элемент должен вешать»100.

Венцом литературно-публицистического творчества Н. Е. Маркова явилась его фундаментальная книга «Войны темных сил», состоящая из двух книг (первая книга вышла в Париже в издательстве светлейшего князя М. К. Горчакова «Долой зло», а вторая – там же, но уже в 1930 г.). В ней Николай Евгеньевич рассмотрел историю претворения в жизнь «иудейской мессианской доктрины», ставящей пред собой цель осуществления мирового господства евреев. Н. Е. Марков рассматривает историю Ближнего Востока в древности, средневековую историю Западной Европы, век просвещения и распространения масонства, революции во Франции конца XVIII – первой половины XIX века, события в России в XIX-XX веках как отдельные этапы борьбы иудеев за реализацию этой доктрины, а в последних главах второй книги «Войн темных сил» Н. Е. Марков описал леденящие душу сатанинские ритуалы, так называемые «черные мессы». В последних главах первой книги Марков высказал свое мнение по поводу событий, непосредственным участником которых он был. По его словам, единственными, кто протянул руку помощи Правительству в борьбе с революцией 1905 года, организованной иудо-масонами, были черносотенцы, в том числе Союз Русского Народа. Любопытно, как к концу своей жизни Марков стал объяснять причины раскола СРН, одной из движущих сил которого был он сам. По его мнению, благодаря стараниям «…либеральной министерской мелочи» Союз «… стали теснить, принижать и вести его к разложению»101. Фактически Марков признал роковую роль в расколе Союза Русского Народа столыпинских министров, которых он сам в свое время так горячо поддерживал.

К сожалению, объективности ради следует отметить, что Н. Е. Марков не избежал свойственного многим его современникам, а подчас и нынешним правоконсервативным, патриотически настроенным политикам стремления бороться с талмудическим иудаизмом путем осуществления критики Священного Писания, книг Ветхого Завета. Такой подход характерен для небольшой по объему работы Маркова «Лик Израиля», вышедшей в свет в Эрфурте в 1938 г. Еще до революции с подобного рода критикой священных книг Ветхого Завета выступали известные правые публицисты С. Ф. Шарапов, Г. В. Бутми, М. О. Меньшиков, М. И. Драгомиров и др.

С другой стороны, в свое время од ин из активных у частников черносотенного движения архиепископ Старорусский Димитрий (Сперовский) написал статью «Святою Библиею нужно пользоваться благоговейно и осторожно», основанную на выступлении владыки в общем собрании Одесского Союза русских людей 3 декабря 1906 г., в руководство которого и входил тогдашний епископ Новомиргородский. Владыка Димитрий вполне справедливо обращал внимание слишком ревностных русских патриотов на недопустимость смешивания идей Ветхозаветной Церкви с идеями талмудического жидовства: «Русские писатели, публицисты, горячо преданные Православной Церкви и русскому народу, не могут, конечно, обойти молчанием еврейский вопрос. Они ясно видят ту грозную опасность, которая надвигается на святую Церковь Христову и русское Царство со стороны воинствующего Израиля. Они спешат спасти своих дорогих соотечественников от погибели. А для сего они сочиняют статьи, выясняющие степень участия евреев во всех современных нам смутах и злоключениях. Такую деятельность русских патриотов можно только похвалить. Но дело вот в чем. При разъяснении и разработке еврейского вопроса патриоты нередко пользуются Священным Писанием, преимущественно Ветхого Завета. Это еще не беда. Почему же не обратиться и к Священному Писанию, когда оно значительно поможет нам в уяснении современного жгучего еврейского вопроса. Но горе наше в том, что и патриоты, ревнующие о славе Церкви Божией и о благоденствии русского народа, не умеют пользоваться Священным Писанием. Главная ошибка патриотических писателей в данном случае состоит в том, что они пятикнижие Моисеево, а также все прочие книги Ветхого Завета иногда смешивают с талмудом, а современных нам жидов отожествляют с ветхозаветными израильтянами и к последним предъявляют такие же нравственные требования, какие обязательны только для нас, новозаветных последователей пришедшего в мир Христа Спасителя»102.

В 1930-е годы Марков посетил с лекциями ряд мест, где компактно проживали представители русской Белой эмиграции. В своих многочисленных выступлениях бывший лидер черносотенцев рассматривал вопросы, затронутые в книге «Войны темных сил». Позже, в 1937 г., русские правые издали в Харбине доклад Н. Е. Маркова «История еврейского штурма в России», который в общих чертах повторяет последние главы «Войн темных сил».

Не будем вдаваться в размышления, насколько конспирологическая теория Н. Е. Маркова полностью соответствует действительности, или же она заключает в себе какие-то неверные положения. Не будем также обращать внимание на отдельные несуразности и ошибки, допущенные им при написании книги «Войны темных сил». Предоставим право читателю самому сделать вывод о содержании этой книги и актуальности ее в наше время. Обратим лишь пристальное внимание на то, с какой горечью, с какой неподдельной болью отзывался Н. Е. Марков на все, происходившее в мире вообще и в России в частности. По сути, целью всей своей жизни он поставил разоблачение сатанинских планов определенных сил, которые покушались и покушаются на христианскую цивилизацию, пытались и пытаются уничтожить ее. Плоды деятельности этих сил мы сегодня наблюдаем, что называется, воочию. В Западной Европе уже давно наступил полный кризис христианской цивилизации, жители европейских стран в большинстве своем отступили от веры своих отцов, а многие вообще обратились к оккультным, мистическим, откровенно сатанинским течениям. Точно такая же язва вседозволенности, прагматизма, секуляризма постепенно накрывает и разлагает и нынешнюю «демократическую» Россию…

Книга Н. Е. Маркова «Войны темных сил» – это во многом и предостережение грядущим поколениям о том, что может произойти с нами, если мы отойдем от христианских заповедей, от истинной Православной Веры, если будем потворствовать любым антихристианским силам, будь то масоны или представители тоталитарных сект и раскольнических группировок, воинствующие атеисты-безбожники и т. д. «Не для отчаяния, не для внедрения духа безнадежности выводятся на свет злобные деяния темной силы, а для обнаружения и указания для многих невидимого врага, потому и опасного, что невидимого, до тех пор опасного, пока люди его не замечают. В лучах живительного света быстро гибнут тлетворные зародыши тьмы, порока и преступления»103, – такими словами заканчивает Н. Е. Марков вторую книгу своего капитального труда, посвященного мировой закулисе.

В настоящее издание произведений Н. Е. Маркова вошли несколько его наиболее ярких речей, произнесенных политиком в разное время с трибуны Государственной Думы. В них четко показаны его воззрения по аграрному вопросу, национальной политике и внешней политике и отношению к участию России в Первой мировой войне, а также по отношению к либеральному Прогрессивному блоку и солидаризировавшимся с ним деятелям.

Кроме того, представлены некоторые работы Н. Е. Маркова, связанные с политической борьбой в Союзе Русского Народа в 1910-1911 гг. и характеризующие его как активного участника этой борьбы. Также публикуется фрагмент речи политика на Нижегородском совещании 1915 года, на котором была осуществлена попытка консолидировать правые, монархические силы перед лицом военной и революционной опасности. В этой речи Марков призывал правых встать единым фронтом на борьбу с Прогрессивным блоком, немецким и еврейским засильем.

Несомненный интерес представляет и работа Н. Е. Маркова «Правда о смуте церковной», написанная уже в эмиграции, в которой автор четко отстаивает каноническое Православие, борется с попытками определенных сил (выражаясь современным языком, церковных либералов) расколоть Русскую Зарубежную Церковь.

Наконец, в полном объеме представлена книга Н. Е. Маркова «Войны темных сил». Это уже третье полное издание книги, осуществленное в России. Как дополнение к этой работе Н. Е. Маркова представлены и другие его эмигрантские труды, посвященные проблемам, связанным с масонством и еврейством. Это «История еврейского штурма России» и «Лик Израиля».

Д. Стогов