Думские речи. Войны темных сил

Глава II Каноническое положение Митрополита Евлогия

Защитники образа действий Митрополита Евлогия приводят в его оправдание три акта, произвольно именуемые актами Святейшего Патриарха Тихона. Из смысла этих трех актов будто бы вытекает право Митрополита Евлогия на единоличное и неподчиненное Высшей Церковной Власти за границей управление русской заграничной Церковью.

Эти акты следующие:

1) Указ Священного Синода от 26 марта (8 апреля) 1921 г. № 424 за подписью члена Синода архиепископа Евсевия3;

2) Указ Священного Синода от 17/30 января 1922 г. № 94 за подписью члена Синода архиепископа Серафима4;

3) Указы Священного Синода от 22 апреля (5 мая) 1922 г. № 347 и № 348 за подписью члена Синода Архиепископа Фаддея.

Как видите, ни одного акта, лично от Патриарха Тихона исходящего или им подписанного, среди этих поступивших за границу документов не имеется.

Приводим резолютивные части сих Указов, то есть все то, что так или иначе подлежало исполнению.

В первом Указе постановлено: «Ввиду состоявшегося постановления Высшего Церковного Управления за границей считать Православные Русские Церкви в Западной Европе находящимися временно, впредь до возобновления правильных и беспрепятственных сношений означенных Церквей с Петроградом, под управлением Преосвященного Волынского Евлогия, имя которого должно возноситься в названных храмах взамен имени Преосвященного Митрополита Петроградского, о чем и уведомляем Ваше Преосвященство».

Во втором Указе постановлено: «Согласно настоящему предложению Святейшего Патриарха, Ваше Преосвященство, во внимание к традиции отлично усердной службы Вашей и другим отмеченным в предложении Святейшего Патриарха обстоятельствам возвести в сан Митрополита с предоставлением права ношения белого клобука и креста на митре. О чем уведомить Ваше Преосвященство».

В третьем Указе (посланном за № 347 – Митрополиту Евлогию и за № 348 – Митрополиту Антонию) по обсуждении изложенного предложения Святейшего Патриарха постановлено: 1) признать «Послание Всезаграничного Собора чадам Русской Православной Церкви в рассеянии и изгнании сущим» о восстановлении в России монархии с Царем из Дома Романовых, напечатанное в «Новом Времени» от 3 дек‹абря› 1921 г. за № 184, и «Послание мировой конференции» от имени Русского Всезаграничного Церковного Собора, напечатанное в том же «Новом Времени» от 1 марта сего года за № 254 за подписью Вашего Преосвященства (Митрополита Антония5), актами, не выражающими официального голоса Российской Православной Церкви, и ввиду их чисто политического характера – не имеющими церковно-канонического значения; 2) ввиду допущенных высшим Русским Церковным Управлением за границей означенных политических от имени Церкви выступлений и принимая во внимание, что за назначением тем же Управлением Преосвященного Митрополита Евлогия заведывающим

Русскими Православными Церквами за границей собственно для Высшего Церковного Управления там не останется уже области, в которой оно могло бы проявить свою деятельность, означенное Выс‹шее› Церковн‹ое› Управление упразднить, сохранив временно Управление русскими заграничными приходами за Митрополитом Евлогием и поручить ему представить соображения о порядке управления названными Церквами; 3) для суждения о церковной ответственности некоторых духовных лиц за границей за их политические от имени Церкви выступления озаботиться получением необходимых для сего материалов и само суждение ввиду принадлежности некоторых указанных лиц к епископату иметь по возобновлении нормальной деятельности Свящ‹енного› Синода при полном указанном в соборных правилах числе его членов, о чем для зависящих по предмету данного постановления распоряжений уведомить Ваше Преосвященство».

Первое из сих постановлений Священного Синода содержит отнюдь не какое-либо новое назначение, а лишь ссылку на прежнее назначение Архиепископа Евлогия, сделанное Карло-вацким Высш‹им› Церковн‹ым› Управлением за границей6, и подтверждение этого назначения. Разъяснительный Указ этот последовал из Москвы по той причине, что настоятель Парижской Церкви протоиерей Иаков Смирнов сомневается в правах Митрополита Евлогия на управление приходами Западной Европы и отказывается подчиняться, пока не получит из Москвы утвердительного Указа. Из сего разъяснительного Указа вытекало, что Архиепископу Волынскому Евлогию было поручено временное управление заграничными Западноевропейскими приходами Петроградской епархии и что никакой особой епархии из этих приходов образовано не было, и потому ни этим актом, ни позднейшими двумя Архиепископ Евлогий не был наименован Епископом Западноевропейским, как то долженствовало, если бы он был назначен епархиальным епископом на самостоятельную епархию.

Церковные каноны не допускают, чтобы два полноправных епархиальных епископа одновременно владели одной и той же епархией. Также канонически недопустимо, чтобы один епархиальный епископ полноправно владел двумя епархиями. Поэтому архиепископ Евлогий и не мог получить постоянной епархии за границей до той поры, пока не был законно и формально уволен со своей постоянной Волынской епархии.

Второй Указ (№ 64) Священного Синода в Москве совсем не касался какого-либо должностного назначения и содержал лишь уведомление Архиепископа Волынского Евлогия о возведении его в сан Митрополита. Этот сан никаких особых административных прав не давал.

Наконец, в третьем Указе Священного Синода в Москве от 22 апреля 1922 г. по отношению к Митрополиту Евлогию была сделана новая ссылка на прежнее назначение его Карловацким Высшим Церковным Управлением за границей и было указано, что это временное управление русскими заграничными приходами сохраняется за Митрополитом Евлогием и после упразднения самого Высшего Церковного Управления за границей.

Указ Московского Священного Синода от 22 апреля 1922 г. был последним актом церковного управления, поступившим из Москвы за границу; на другой же день, то есть

23 апреля, Святейший Тихон был лишен свободы, а Высшее Церковное Управление в Москве перестало существовать. И вот идет уже пятый год, как Зарубежная Русская церковь не имеет никаких легальных сношений с фактическими заместителями в Бозе почившего Патриарха и Местоблюстителя Патриаршего Престола.

23 апреля 1922 г. вместе с большевистским разгромом Высшего Церковного Управления в Москве практически прервалась административная связь церковной Москвы с церковным Зарубежьем. С этого дня закончилась эра нормального непосредственного церковного управления из Москвы, и для Зарубежья вступило в действие чрезвычайное церковно-административное Положение, мудро предусмотренное и регламентированное Постановлением Соединенного Присутствия Священного Синода и Высшего Церковного Совета в Москве 20 ноября 1920 г.

Помеченный 22 апреля 1922 г. Указ Московского Высшего Церковного Управления, подписанный бывшим викарием Волынской Епархии Архиепископом Фаддеем, представлялся не только по существу, но и по форме весьма сомнительным. Ссылка, сделанная в тексте Указа, на ненормальность обстановки, в которой протекает деятельность московских высших установлений, и указание на отсутствие в Московском Синоде законного состава членов для суждения о политической деятельности заграничных епископов, по нашему глубокому убеждению, должна была временно приостановить исполнение сего необычного акта и повлечь запрос в Москву, было ли Соединенное Присутствие Священного Синода и Высшего Церковного Совета 22 апреля 1922 г. в законном составе, кто из членов подписал постановление и кто председательствовал. По ст. 22 и 23 Отд. III Положения о Высш‹ем› Церковном Управлении действительность постановлений обязательно свидетельствуется подписями всех участвовавших в таковом. И прямой обязанностью Карловацкого Высшего Церковного Управления было проверить и убедиться в законной подлинности и действительности подписанного Архиепископом Фаддеем акта чрезвычайной важности. Это было тем более обязательно, что как раз в это время в Москве многие епископы и даже митрополиты отпали от Православной Церкви и бунтовали против Патриарха. Сам же Святейший Тихон в это время был в заточении.

Особую осторожность надлежало проявить по отношению к Указу от 22 апреля 1922 г. и потому, что в нем содержались совершенно недопустимые для официального документа такой большой важности неточности и несообразности. Так, в этом Указе Московский Синод ссылался на прежнее назначение Митрополита Евлогия «заведывающим Русскими Православными Церквами за границей», тогда как в действительности Митрополит Евлогий, согласно подтверждающим актам того же Священного Синода в Москве, был временно управляющим Православными Церквами в Западной Европе. Была ли эта заведомо неверная ссылка на никогда не бывшее назначение простой опискою, сделанной в состоянии смятения, столь естественного для тех дней обысков, арестов, угроз и ссылок духовных лиц в Соловки и Сибирь? Скрывалось ли в этих словах действительное намерение распространить власть Митрополита Евлогия на все заграничные епархии, духовные миссии и приходы Европы, Азии, Африки и Австралии и таким неслыханным приемом сразу передать в единоличное и бесконтрольное управление одного епископа все заграничные церковные учреждения, бывшие в управлении девяти епископов и четырех викариев, и вместе с ними два миллиона верующих? И если верно это второе предположение, то в какое положение попадали эти девять епископов и четыре викария, о которых в Указе не говорилось ни слова, которые не увольнялись ни от епархий, ни от миссий своих, притом иные из них в карловацких политических выступлениях совсем не участвовали и отвечать за таковые никак не могли?

Также и эта анонимная угроза суждением о вине некоторых духовных лиц, в числе которых имеются лица, принадлежащие к епископату… Если эта угроза не являлась пустой отпиской в угоду товарищу Тучкову7 – большевистскому комиссару по церковным делам, – то кого же разумел московский Указ? Очевидно, не некоторых, а всех духовных лиц и всех епископов, участвовавших в деянии Карловацкого Церковного Собора, ибо все они, и Митрополит Евлогий вместе со всеми, единогласно выносили постановления «явно политического свойства»: и обращение к Генуэзской конференции8, и приветствие Белой Армии, и о необходимости восстановления монархии для блага Православной Церкви. Если часть духовенства с Митрополитом Евлогием во главе при единодушном принятии последнего постановления все-таки высказалась против дополнения «Монарх из Дома Романовых», то это не могло иметь никакого значения для тех, кто собирались судить духовенство (если собирались) за политические выступления: монархия без Романовых была такая же «политика», как и монархия с Романовыми.

По нашему глубокому убеждению, этот загадочный Указ от 22 апреля 1922 г. был составлен в Москве намеренно с таким расчетом, чтобы формально удовлетворить требования пристававшей с ножом к горлу большевистской власти и в то же время запутанностью текста, неопределенностью выражений, явной несообразностью требуемых действий внушить заграничным получателям Указа воздержание от исполнения впредь до получения дальнейших разъяснений. Собравшиеся в Сремских Карловцах в августе 1922 г. заграничные епископы, Митрополит Евлогий в том числе, единодушно это признали, и это признание выразили, написав в протоколе от 19 августа 1922 г. (п. 4), что «Указ этот, несомненно, написан под давлением большевиков и врагов Церкви».

Невзирая на все это признание, Карловацкий Собор Епископов 1922 года поступил исключительно формально, принял московский Указ от 22 апреля 1922 г. к исполнению и закрыл заграничное Высшее Церковное Управление. Раз Отцы Церкви так решили, то и мы, миряне, должны сему решению подчиниться, и потому в дальнейших наших рассуждениях мы будем исходить из Указа от 22 апреля 1922 г. как документа подлинного и законного. Тут необходимо оговориться: закрытое в сентябре 1922 г. Высшее Церковное Управление за границей и по происхождению своему, и по составу из епископов, клириков и мирян являлось учреждением, вполне отличным от образованного впоследствии Заграничного Архиерейского Синода, избранного Собором Епископов и составленного из одних архиереев. Однако на умышленном смешении упраздненного учреждения с вновь образованным Архиерейским Синодом впоследствии было основано недобросовестное обвинение Собора заграничных епископов якобы в неисполнении воли Святейшего Патриарха. Столь же недобросовестны были утверждения, широко распространенные среди неосведомленной публики, будто московский Указ от 22 апреля 1922 г. отменил все постановления Карловацкого Церковного Собора 1921 года или даже будто бы признал сам этот Собор неканоничным. Все это вымысел. Из текста московского Указа от 22 апреля 1922 г. ясно видно, что неканоничными и подлежащими отмене были признаны лишь два точно указанные постановления, а всех постановлений этого Собора было около ста. Разумеется, все остальные, кроме двух отмененных из Москвы, постановления сохраняли свою силу, а сам Карловацкий Церковный Собор, конечно, не утратил своей бесспорной законности.

Итак, после закрытия Высшего Церковного Управления за границей Митрополит Евлогий сохранил «временное управление русскими заграничными приходами». И Собор заграничных Епископов 1922 года, и сам Митрополит Евлогий истолковали это место московского Указа в смысле сохранения права на заведование приходами Западной Европы. В этом смысле за подписью Митрополита Евлогия было разослано протокольное сообщение от 31 августа 1922 г. за № 1 Святейшему Патриарху Тихону, всем Православным Патриархам, российским посланникам и всем русским заграничным епархиям и миссиям.

Как известно, со времени разгрома в Москве органов Высшей Церковной Власти всякая легальная связь между Зарубежной Церковью и церковной властью в Москве фактически прервалась, и после 23 апреля 1922 г. не поступало из Москвы ни одного официального документа от законной церковной власти. Отсюда возникал настоятельный вопрос, как быть далее – по истечении годичного срока временного управления Митрополитом Евлогием приходами Западной Европы. Невозможно было явно нарушать точный смысл канона, который гласит (См. 85 Правило Карфагенского Собора9): «Такожде определено, да не будет изволено никакому временно управляющему епископу удерживать за собою престол, который ему поручен, яко временно управляющему, по причине разногласия и распрей в народе: но да тщится он в течение года избрати ему епископа. Аще же вознерадит о сем, то, по окончании года, иной временно управляющий да изберется…»

Если бы в течение года с 22 апреля 1922 г. в Западную Европу не был ни избран, ни назначен постоянный епархиальный Епископ, то по силе канона Митрополит Евлогий потерял бы с 22 апреля 1923 г. право удерживать за собой этот епископский престол. И канонически долженствовало бы избрать для Западной Европы иного временно управляющего.

Выход из положения был найден: преемственно действовавшая законная Высшая Церковная Власть за границей в лице Карловацкого Заграничного Архиерейского Собора 1923 года назначила Митрополита Евлогия постоянным Епархиальным Епископом Западноевропейским. С 1923 г. Митрополит Евлогий стал управлять Епархией исключительно на основании полномочий, данных ему Заграничным Собором Епископов, а все ссылки на временное поручение, данное московским Указом Священного Синода 22 апреля 1922 г., ныне являются ссылками на акт, уже утративший каноническую силу и имеющий лишь историческое значение.

Утверждать, что Святейший Патриарх и московский Священный Синод предоставили Митрополиту Евлогию временное управление приходами Западной Европы на неопределенно долгое время, могут только те, кто утратили представление о силе святых канонов в строе Православной Церкви. Не только Святейший Патриарх, но и Всероссийский Церковный Собор не может законно учинить что-либо противное Правилу каноническому.