Дурной ген

Глава 27 10 мая, 6:45

Погода стояла прекрасная, и Джек получил возможность хотя бы несколько минут ни о чем не думать и не тревожиться: он просто наслаждался быстрой ездой, только ветер свистел в ушах под шлемом. Джек мчался по Вест-Драйв Центрального парка на своем относительно новом шоссейном велосипеде, сильно разогнавшись просто для тренировки. Потом он выехал на проезжую часть неподалеку от 106-й улицы и встретился с группой существенно более молодых профессиональных велосипедистов. Все они были в дорогой экипировке, а их железные кони явно делались на заказ в Италии или во Франции. Он любил гонять с этими ребятишками, которые относились к себе чрезвычайно серьезно и смотрели свысока на него, одетого в вельветовую куртку, джинсы, клетчатую рубашку и вязаный галстук. Джек сбивал с них спесь тем, что не только не отставал, но иной раз и шел на обгон, особенно когда дорога поднималась в горку. Благодаря баскетболу сердце у него было в прекрасной форме.

Сегодня он не слишком хорошо спал, причем, как ни смешно, Лори спала отлично. Теперь, приняв решение насчет хирургического вмешательства, она почти расслабилась, а вот на Джека близость операции подействовала совершенно противоположным образом. Нынче утром пришла его очередь проснуться ни свет ни заря и бродить по квартире, украдкой бросая долгие взгляды на спящих детей. Накануне он сказал Лори, что предпочел бы сам лечь под нож хирурга, и это было правдой. Без сомнения, тогда он бы замечательно высыпался и спокойно ждал вызова на операцию, не терзаясь мрачными мыслями о здоровье жены.

В южной оконечности парка Джек кивком распрощался с попутчиками-велосипедистами: те свернули к северу, а он направился по Ист-Драйв к югу, потом доехал до площади Гранд-Арми-Плаза и ушел на Пятую авеню — его обычный маршрут, по которому Джек мог катить на автопилоте. В такое раннее утро машин на улицах было немного. Всего несколько лет назад он, бывало, соревновался с такси, но те времена прошли. Теперь, когда у него существовали обязательства перед семьей, Джек стал в этом плане более консервативным.

Наконец он свернул к востоку, чтобы выехать на Вторую авеню. Это был единственный непостоянный участок маршрута, и сегодня Джек решил поехать по 54-й улице. Как обычно, он с нетерпением ждал, когда окажется в бюро. Работа лучше всего помогала ему отвлечься от подспудных тревог, и чем сильнее его что-нибудь беспокоило, тем усерднее он трудился. Вчера он сделал четыре аутопсии, а позавчера вообще пять, поэтому на его рабочем столе громоздились документы, буквально взывая к тому, чтобы он завершил бумажную часть работы. Не в пример большинству коллег, Джек предпочитал находиться в яме и проводить вскрытия, а не сидеть за столом, подбивая материалы для заключения о смерти, во всяком случае, если дело не касалось особенно сложных случаев. Ему нравилось и работать непосредственно на месте происшествия, хотя считалось, что этим должны заниматься судебно-медицинские дознаватели. Беда в том, что в свое время Джека готовили по криминалистической программе, которая поощряла медицинских экспертов при необходимости выезжать на освидетельствование умерших, и он с первого дня в бюро роптал, что тут такое не приветствуется.

Оказавшись на Второй авеню, он свернул на юг. Сегодня машин оказалось куда меньше, чем обычно, и у Джека появилась возможность подумать. После того как вчера вечером он сбежал с баскетбольной площадки, где играл из рук вон плохо из-за тревоги за жену, они с Лори еще раз переговорили о докторе Николс. Лори сказала, что была бы совершенно не против и дальше сотрудничать с интерном по делу Якобсен, но у нее нет ни времени, ни сил справляться с проблемой, которую создает поведение этой женщины. Жена собиралась переложить задачу на Чета, однако попросила протянуть ему руку помощи, чтобы ситуация не усугублялась. Джек обещал поучаствовать, а значит, ему предстояло проявить куда больше уступчивости, чем он привык.

Как обычно, Джек проехал вдоль здания бюро по 30-й улице и зарулил на эстакаду. Потом взвалил велосипед на плечо, внес внутрь и пристегнул на обычное место неподалеку от зала для вскрытий. Оттуда он поднялся в комнату для опознании на первом этаже, где начинался день всех судмедэкспертов. Было только семь пятнадцать утра, поэтому тут оказалось всего двое сотрудников: доктор Дженнифер Эрнандес и Винни Амендола. Дженнифер была на этой неделе дежурным младшим экспертом, в обязанности которого входило просматривать поступившие за ночь дела, решить, какие передать на вскрытие, и распределить по сотрудникам. Винни, один из старших лаборантов морга, пришел, чтобы убедиться, что пересменок пройдет как по маслу, а еще — и это, возможно, было даже важнее для работников бюро — чтобы приготовить для всех кофе.

Проходя мимо, Джек шлепнул ладонью по газете, которую Амендола держал перед собой, полностью погрузившись в чтение спортивных новостей. Винни почти никак не отреагировал, потому что это происходило каждый день. Поначалу много лет назад, он в буквальном смысле подпрыгивал и возмущался, но после стольких повторений перестал — в тщетной надежде, что Джеку надоест развлекаться подобным образом.

Подойдя к столу, где сидела Дженнифер, Джек спросил:

— Как прошла ночь? Люди все еще умирают, чтобы попасть сюда?

— Очень смешно, — огрызнулась Эрнандес. — Сегодня была довольно тяжелая ночка.

Джек славился черным юмором, который некоторые находили глубоким, а некоторые — не слишком-то.

— Что-нибудь интригующее есть? — спросил Джек.

Это был его модус операнди: выбирать дела по своему вкусу; именно поэтому он взял за правило приезжать на работу раньше всех, пока в бюро нет никого, кроме дежурного судмедэксперта. Остальные мирились с этим главным образом потому, что знали: он делает больше вскрытий, чем любой другой эксперт. Гораздо больше.

— Есть даже несколько интересных дел. — ответила Дженнифер. — Особенно если тебя интересуют попавшие под поезд в метро.

— Несчастный случай или самоубийство? — поинтересовался Джек. Через бюро проходило за год не менее тридцати подобных дел, поэтому обычно они не слишком его увлекали. Когда человека сбивал поезд, вопроса по поводу причины смерти обычно не возникало, а Джек любил загадки.

— Ни то и ни другое, — покачала головой его коллега. — Там возможны кое-какие сложности, во всяком случае, так считает дознаватель, а в данном случае это был Барт Арнольд.

— Что за сложности? — немедленно оживился Джек.

— Происшествие в подземке не было ни несчастным случаем, ни самоубийством, — пояснила Дженнифер.

— Хочешь сказать, жертву кто-то столкнул? — нахмурился Джек. К сожалению, в последнее время подобное происходило все чаще.

— Да. По словам Барта, это был бомжеватого вида мужик, который сразу сбежал, — сказала Эрнандес. — Полиция до сих пор просматривает записи с видеокамер, но пока никого не задержала. Свидетели тоже есть. Но загвоздка вот в чем: между происшествием в метро и смертью прошли почти сутки, которые пациентка провела в отделении интенсивной терапии Бельвью, в основном в сознании и не дезориентированная. Она не погибла под поездом: ее убил сердечный приступ.

— Гм-м, сюжет усложняется, — поежился Джек. — Понимаю, о чем ты. Если хороший адвокат убедит присяжных, что причину смерти надо искать в больнице, тому, кто толкнул ее на рельсы, могут только пальчиком погрозить, и все.

— Есть такие опасения, — подтвердила Дженнифер.

— Дай глянуть, — попросил Джек.

Он взял у коллеги папку и быстро пробежал глазами отчет Барта Арнольда о смерти Мэдисон Брайант. Барт не зря был главой судебно-медицинских дознавателей с большим опытом за плечами: его отчеты всегда отличались безукоризненностью. Он описал случившееся в точности как Дженнифер, лишь упомянув вдобавок, что жертва была социальным консультантом больницы Нью-Йоркского университета. До рокового сердечного приступа в анамнезе у нее не обнаружилось кардиологических заболеваний. Пока жертва находилась в пункте неотложной помощи и на отделении интенсивной терапии, симптомов сердечной недостаточности тоже не было.

— Меня зацепило, — сообщил Джек. — Не против, если я возьму этот случай для затравки?

— На здоровье, — сказала Дженнифер. — Сколько еще тел хочешь забрать? У нас сегодня много чего.

— Сколько нужно, столько и заберу, — улыбнулся Джек.

При обычных обстоятельствах он просмотрел бы и остальные папки в стопке — вдруг попадется еще одно интересное вскрытие, — но дело Мэдисон Брайант показалось ему слишком интригующим. Он счел его хорошим вариантом, чтобы полностью погрузиться в работу и отвлечься от предстоящей жене операции и психиатрического освидетельствования Джей-Джея — двух перспектив, так его тяготивших.

— Есть еще старшеклассник-бейсболист, вроде бы тоже интересное дело, — сообщила Эрнандес. — Ему мячом в грудь прилетело.

— Звучит неплохо, — согласился Джек, — запиши, пожалуйста, на меня. И хочу попросить тебя об одолжении.

— Конечно.

— Если интерн доктор Николс соизволит явиться в бюро, скажешь ей, что сегодня она работает со мной в паре?

— А доктор Макговерн в курсе? — спросила Дженнифер.

— Уж конечно, — подтвердил Джек, — мы это вчера перед концом рабочего дня обсудили.

— Буду рада все ей передать, — пообещала Эрнандес.

Джек подошел к глубокому мягкому креслу, где развалился Винни, и на этот раз выхватил у него газету. Лаборант сделал движение, будто хочет отобрать ее, но даже не попытался при этом сесть прямо. Выхватывание газеты тоже являлось частью ежедневного представления. Стэплтон и Амендола так давно работали вместе, что взаимное поддразнивание превратилось у них в ритуал.

— У нас тут работа появилась, — заявил Джек, держа газету так, чтобы Винни не мог до нее дотянуться, но уже через несколько мгновений отдал ее обратно.

— Почему вы не можете вести себя как остальные судмедэксперты и цивилизованно браться за дела в восемь или даже в девять? — по привычке проворчал Винни.

— Ранняя пташка зернышки клюет, — в тысячный раз парировал Джек.

— Я еще кофе не допил, — возразил лаборант, делая вид, будто снова погрузился в спортивную газету.

— Вообще говоря, у меня для тебя сюрприз, — объявил Джек, застав приятеля врасплох: в их традиционном ритуале ничего подобного не было.

Винни опустил газету и вопросительно уставился на собеседника:

— Что за сюрприз такой?

— Помнишь хорошо воспитанную дебютантку, которая ассистировала нам вчера во время первого дела?

— Доктор Николс, что ли?

— Именно, — подтвердил Джек. — Я вызвал ее на бис.

— Зачем? — жалобно спросил Винни.

— Слишком долгая история для твоего крошечного мозга. Но я хочу, чтобы ты для разнообразия был с ней лапочкой. — Джек уронил на колени Винни папку с делом Мэдисон Брайант. — Идем, громила. — Он протянул руку и помог лаборанту встать.

Пока они спускались в лифте, Винни опять спросил, почему Джек намерен снова работать с Арьей Николс:

— Как-то странно, ведь вчера она попросту исчезла в конце дела об огнестреле.

— Я же говорю, долгая история. Но если вкратце, то она изводит доктора Макговерна, вот я и вызвался ему посодействовать.

Он не стал упоминать о просьбе Лори помочь разобраться с Арьей, чтобы ей самой не приходилось думать над этой проблемой. Джеку было известно, что жена пока объявила о предстоящей операции только своему заместителю, а значит, остальной персонал бюро ни о чем не подозревает.

Как обычно перед первым делом, Джек работал с Винни в тандеме и помог тому положить труп Мэдисон Брайант на стол номер один, а еще — вывести на экран рентгеновский снимок. Эндотрахеальная трубка, которую ввели во время попытки реанимации, все еще оставалась в теле — стандартная практика в такой ситуации. Джек удалил ее, убедившись, что она установлена без нарушений.

— Покойница выглядит чертовски хорошо для человека, который попал под поезд, — проговорил Джек, продолжая внешний осмотр. Они с Винни отметили на рентгенограмме сломанные левую плечевую кость и три ребра, также линейный перелом черепа, плюс отсутствующую левую ступню.

— Видали мы таких, кто выглядел и похуже после падения с крыльца, — согласился Винни.

— По моим ощущениям, она летела головой вперед и упала между рельсов, — сказал Джек, осматривая рваную рану на голове. В пункте неотложной помощи вокруг ссадины выбрили волосы, а саму рану зашили. — Если бы ногу не зацепило, не исключено, что девушка смогла бы встать и уйти.

— Не знаю, — засомневался Винни, — совсем не уверен. Не забывайте про перелом черепа.

— Тоже правильно, — согласился Джек. — Я говорил не в прямом смысле: пострадавшая ведь, скорее всего, отключилась. Но, черт, она выглядит гораздо лучше, чем предыдущая жертва метро, которую я вскрывал. У той был такой вид, будто с нее кожу живьем содрали.

Используя одну из цифровых камер, Джек сделал снимки ран. Он также отметил их на схеме, указав в пояснениях размеры и местоположение относительно той или иной части тела. Заканчивая забирать образцы мочи и стекловидного тела, Джек краем глаза заметил, как в распашные двери вошла доктор Николс. Его это удивило: часы показывали семь тридцать восемь, то есть стажерка явилась на час раньше, чем накануне. Он смотрел, как она приближается, заметив еще издалека, что ее окружает аура самоуверенности, почти высокомерия, словно она здесь хозяйка. Джек постарался приготовиться к тому, что утро окажется тяжелее, чем он ожидал.

Не обращая внимания ни на Джека, ни на Винни, Арья прошествовала к столу для вскрытий, уперла в бока обтянутые перчатками руки и уставилась на труп. Джек и Винни переглянулись, и лаборант закатил глаза.

— Гребаный писец, — брякнула Арья, ни к кому конкретно не обращаясь. Винни поморщился, как от пощечины, зная реакцию Джека на такие слова.

— Что? — выпалил Джек, который все прекрасно расслышал, но решил сделать вид, будто это не так. Он думал, что готов к встрече с этой особой, но, похоже, заблуждался. С большим трудом сдержав себя, он всего лишь заметил: — Доктор Николс, такие слова меня задевают, и я должен попросить вас их не произносить. Я представитель старой школы и нахожу, что это неуважение ко мне, к пациентке и к нашему учреждению.

— Я знаю эту девушку, — заявила Арья, игнорируя комментарий Джека. Она по-прежнему сердито смотрела на тело.

— Вы слышали, что я сказал? — проявил настойчивость Джек.

— Это, едрить ее налево, невероятно, — сказала Арья, будто загипнотизированная и разъяренная видом тела Мэдисон Брайант. — Я знаю эту девушку. Она собиралась помочь мне с делом Якобсен, которое я начала два дня назад. Мэдисон работала с ней и, блин, была ее лучшей подружкой. Поверить не могу! Сперва она попадает под поезд, а теперь, мать ее, умирает. Это что, заговор?

Джек ощутил, как лицо заливает румянец: кровяное давление поползло вверх. Вдобавок к лексикону, который уже довел его до белого каления, у этой женщины наблюдается еще и полное отсутствие сочувствия жертве ужасного преступления. Может, у нее все-таки проблемы с головой? Он стоял на распутье: то ли вышвырнуть нелюдимую девицу из помещения, то ли признать, что некоторые его убеждения устарели и нуждаются в пересмотре. Джек мысленно сосчитал до десяти и напомнил себе, что пообещал Лори не усугублять ситуацию с Арьей Николс. Выгнать ее из зала для вскрытий означало бы переступить черту.

— Должно быть, в реанимации Бельвью кто-то сильно обосрался, — продолжила тем временем Арья и в первый раз с тех пор, как вошла, посмотрела Джеку прямо в глаза. — Я была там вчера, и мне сказали, что она стабильна и идет на поправку. Да ну на хер, как она могла умереть? Насколько я знаю, она была здоровой молодой женщиной.

— Вот мы и должны выяснить, как она умерла, — умудрился выговорить Джек. Ему пришлось сдерживаться, чтобы не выскочить вон в поисках того, на что можно излить свой гнев, или просто дать себе время успокоиться.

— Где ее чертова папка? — спросила Арья требовательно, будто она тут главная. Стажерка явно не замечала эффекта, которое ее поведение оказывает на Джека.

— Вон на том столе лежит, — показал Винни.

Арья шагнула к столу, открыла папку, порылась в ней, нашла отчет Барта Арнольда и углубилась в чтение. Джек и Винни тем временем переглядывались, но молчали. Винни хватило одного взгляда на Джека, чтобы заметить, как отчаянно тот пытается восстановить самообладание; лаборант не хотел стать той искрой, от которой вспыхнет пожар.

— Фибрилляция желудочков! — воскликнула Арья, закончив чтение. Потом положила отчет обратно в папку и вернулась к столу с телом. Ни Джек, ни Винни не пошевелились. — Меня учили, что фибрилляция является диагностическим признаком, а не диагнозом, — добавила она.

Впервые за все время голос Арьи стал спокойным и вдумчивым, будто после прочтения отчета судебно-медицинского дознавателя весь ее гнев куда-то испарился.

— Вы правы, — выдавил Джек, чудом найдя в себе силы избежать склоки с этой бесчувственной, эгоистичной дамочкой. Не в последнюю очередь помогла внезапная смена ее тона наряду с исчезновением из речи бранных слов, заставившая его оптимистично предположить, что они, вероятно, заключили тайный негласный договор. Надеясь завязать осмысленную беседу, Джек спросил: — Что вы думаете о причинах фибрилляции желудочков?

— Опять собрались мне лекции читать? — надменно процедила Арья. — Если да, то я бы предпочла, чтобы вы воздержались, если не возражаете.

— Я просто пытаюсь понять ваши мысли, прежде чем вы начнете делать вскрытие, — сообщил Джек.

Арья с удивлением уставилась на него.

— Вы имеете в виду, что позволите мне самой провести аутопсию? — неуверенно проговорила она.

— Есть у меня такой замысел.

Это решение пришло внезапно, когда Джек вспомнил слова Лори, что практика интернов патологоанатомии слишком проста и скучна, и о том, что Арья — способный специалист. Сочетание этих двух факторов неожиданно заставило его рискнуть и дать ей больше ответственности: возможно, так будет легче справиться с ее агрессивными асоциальными вывертами.

— Ну да, это шаг в правильном направлении, — бросила Арья. — Ладно, думаю я вот что. В целом причины мерцания желудочков обычно связаны с возникшими еще раньше всевозможными кардиологическими заболеваниями вроде сердечных приступов, врожденных пороков или каналопатии. Конечно, нельзя исключать также кардиопатию, как и некоторые наркотики вроде кокаина или метамфетамина. И есть еще одна вещь, которую надо иметь в виду: возможность электротравмы от неисправного оборудования либо нарушение электролитного баланса из-за соединений калия, магния или кальция.

— Отлично, — удивленно заметил Джек. Он действительно был потрясен и мгновение смотрел на Арью, думая, что в медицине она разбирается блестяще, даром что с поведением у нее проблемы. — Учитывая сказанное, что, по-вашему, может обнаружиться во время вскрытия?

— Чисто статистически я бы поставила на сердечное заболевание, приобретенное либо врожденное, — начала Арья. — Вероятно, самая важная часть судебно-медицинской аутопсии будет включать тщательное исследование сердца. Но зная, что покойная почти сутки была в палате интенсивной терапии на внутривенных вливаниях, я бы хотела выяснить уровень электролитов и сделать токсикологическую пробу. Ну и всегда остается возможность сильного тромбоза вен и эмболии, особенно после полученных травм.

— Винни, не будешь ли ты любезен подать даме скальпель? — попросил Джек. — Время не ждет. Пора браться за дело.