Душа без признаков жизни

ГЛАВА 11. Андриан. Пирамида сверхсознания

Ваджранаг, известный как посох

Прародителя-старца, был создан самим

Творцом в эпоху Великого взрыва, из плазмы,

энергии червоточин и первородной материи.

Энциклопедия «Реликтан»

— Идиот! Какой же ты… О, бездна гуватская! — орал и бранился Гламентил, пока Андриан старался придумать: в какую дыру забиться, чтобы не слышать эти крики. — Здравствуй, карцер! Меня туда на вечность запрут!

— Ну, облажался… — простонал Андриан, тщась не смотреть на пронизанную высокомерием морду Феликса, который усиленно молчал, пока наставник хотел выпотрошить кишки Андриана и размазать по стенам пирамиды.

Гламентил заслонил лицо правой ладонью. Некоторое время он так и стоял в растерянности, усердно качая головой и причитая, как будто нытьё чем-то поможет. Его манера заунывно стонать, человека оптимистичного и подавно могла бы свести с ума.

Гидра тихо посапывала. Видимо, уже привыкла к истерикам хозяина. Три зеленые головы обвили шею наставника, как клубок змей и, улицезрев подобную картину, Андриан решил взять обратно слова, сказанные когда-то Стасу. Тарантул не самый отвратительный домашний питомец, которого он видел.

Из глотки рвались проклятья для Феликса. Но оставались внутри. Где-то между небом и затылком. Из-за недобитого грача Андриану достались тонны возмущений наставника, к тому же Гламентил перестал отвечать на вопросы, а единственное место, где довелось побывать — пыльный подвал хранилища знаний, куда они спустились за портальными свечами. И о чудо! Феликс, провались он в клоаку, оказался несколькими этажами выше. Так что после исчезновения судьи Андриан не успел узнать ничего нового.

Кроме букета экзотичных ругательств.

Теперь же перед ним раскинулось нечто огромное и удивительно… сверкающее.

Ворота пирамиды переливались в палящих лучах трех алых солнц, так что под камзолом заструились водопады пота. И зачем оставлять тело, реагирующее на погодные условия? Это же бессмыслица!

Рядом — три статуи в капюшонах, длинных мантиях и с шестью крыльями за спиной.

Феликс исследовал глазами пирамиду. Андриан сел на корточки и прочитал надпись у подножья: «Прародители Обители Джамп». Каждая статуя держала перед собой ладонь, на которой выгравирован символ, украшающий многие стены местной архитектуры. Треугольник с кругом и звездой посередине.

Андриан переглянулся с Феликсом, который нервно стучал стопой по белоснежной плитке — тот махнул головой на ворота, а на кивок в сторону оцепеневшего Глэма, Феликс ответил выразительным взглядом, означающим: «Забей, не теряй время».

И они ушли. Одни.

Как только нога Андриана ступила внутрь пирамиды, нижняя челюсть рывком полетела к полу.

В центре зала кружился голографический эскиз галактики. Со всеми планетами и звездами. Этот шедевр издавал гудение, протискивающееся сквозь гомон и топот людей.

Обитаемые планеты пари́ли размером с яблоко, а остальные шары — совсем крошечные, едва различимые. Некоторые подсвечивались. Глэм (после очередных воплей негодования) рассказал, что разными цветами горят планеты, на которых живут души из Обители. Эскизы светятся в зависимости от цвета ауры, населяющей планету касты.

Андриан высмотрел Землю — она переливалась золотистым, а вот родная планета Гламентила светилась зеленым цветом.

Просунув руку сквозь одно из солнц, Андриан взвыл и одернул кисть назад, ощутив жгучую боль. Просто раздирающую! Попятился. Стал дуть на пальцы.

Кожа обгорела и покрылась волдырями. И… запах. Что за запах? Жареное мясо?!

Глаза Феликса замигали. Наставник схватил пострадавшую кисть — без малейшего сочувствия! — и тихо что-то пробурчал, испуская вздох. Боль ослабла. Но лечить руку полностью явно никто не собирался. Прямо бесплатная медицина: от смерти спасем — если успеем, — но в дальнейшем нужна страховка, или идите к черту.

Жалобный взгляд, увы, тоже не сработал. Глэм повёл их дальше.

В зале располагались отдельные входы для осмотра «живых» планет. Для тех, кто собирается перерождаться и хочет подобрать следующее тело.

Оказалось, оно должно тебе еще подойти. Как брюки. Только речь не о размере, а об энергетике. Андриан отбился от треплющихся знакомых — они вроде увлеченно обсуждали работу каких-то судей Трибунала — и проник в одну из таких комнат. Там увидел, как темноволосая девушка попыталась наладить связь с телом младенца. Ей это не удавалось. А когда она проявила настойчивость — плод в животе женщины чуть не погиб.

Расстроенную девушку отругал наставник.

— Не хочу другое тело! Я так ждала, когда у моей сестры появится ребенок, — рыдала она.

— Это тебе не подходит. Придется выбрать другое, — успокаивали её.

Рука Гламентила за шиворот трещащего камзола потянула Андриана обратно в зал. Правая голова гидры цапнула за щеку. Наставник строго шикнул на питомца. Место укуса, правда, от этого меньше болеть не стало.

Острое желание связать головы ящерицы узлом весь день не оставляло мысли Андриана, сильнее он вожделел только пообщаться с местными. Хотел разузнать, как они живут. Где обитали до этого? Почему у одних есть крылья, у других нет? Кто такие херувимы? Пьют ли здесь кофе? Если пьют, то с сахаром или без? А кто изготавливает сахар? А кофе? Здесь есть деньги? Заводы?

Бурю вопросов в голове прервал хриплый голос:

— Вы подавали прошение на аудиенцию с серафимом? Теперь пускаем только по разрешению Трибунала. Документ!

— Какой еще документ? — прорычал наставник в лицо стража. — Развели здесь бюрократию.

Пока Глэм ругался со стражниками, Феликс взял Андриана за плечо и отвел в сторону. От хмурого взгляда карих глаз зароился холодок в желудке. Настрой этого человека меняется так часто, что Андриан не успевает реагировать. Судья то шутит, то кидается с кулаками, то улыбается, то мрачнеет — и всё за минут пятнадцать. Побочный эффект смерти? По рассказам подруги, Феликс необычайно уравновешен. Но, видимо, не со своим убийцей.

— Что у вас с Марлин? — выпалил он. — У тебя, видимо, как у талов, совсем нет совести. Спать с женой человека, которого ты убил!

— Я не спал с Марлин, — ответил Андриан, недоумевая, кто такие талы, и сбросил с плеча напряженную руку Феликса.

Хотя мог бы, она уж точно была не против.

— Пока что… Не спал.

— Ты реально сейчас вот об этом думаешь? — Андриан выставил руки и прокрутился, напоминая Феликсу, где они находятся. — Серьезно?

При этом сам Андриан и час не мог проходить, не вспомнив о Марлин. При взгляде на очередную блондинку. Целующуюся парочку…

Даже розы с серебристыми лепестками и сладким ароматом — в садах дворца — всколыхнули мысли о любимых радужках. Он не помнил, чтобы когда-то так много думал об одной девушке, чтобы вообще чувствовал нечто подобное. И это безумно напрягало. К Марлин возникает такая страсть, которую он не в состоянии контролировать, она затягивает ретивей сверхмассивной черной дыры, и самое страшное — Андриан не знает, что с этим делать.

Каждый раз, закрывая глаза, он ощущает ее запах. Жасмин и сирень… Каждый раз закапывает в подсознание, закидывая листьями и землей, чувства, которые эти ароматы вызывают. Глупо отрицать, что они есть. Чувства… И они даже взаимны. Андриан знает это. Видит в блеске плавленого серебра. Это нечто мимолетное, мягкое, обжигающее — то, что нельзя поймать или воссоздать по желанию… Это можно только обрести.

Однажды, когда Андриану было восемь лет, он пришел домой и сказал маме, будто влюбился сразу в трех девочек в классе. Она искренне рассмеялась. А ему стало обидно. Тогда мама объяснила:

«Любовь — это другое, милый. Они нравятся тебе. Нравиться могут сотни людей».

Андриан пораздумал и сказал, что любит ее, свою маму, но если любовь бывает только такая, он не сможет полюбить кого-то так же.

«Сможешь, — ответила она. — Ты не человек, если не способен любить. Когда-нибудь ты встретишь девочку, рядом с которой мир нальется красками. И ты не захочешь расставаться с этим чувством. Не при каких обстоятельствах. Это и будет любовью».

Много лет утекло. Андриан влюблялся (как ему казалось), но не «так».

— Слушай, я всё понимаю, — продолжил Феликс, — но даже если отбросить тот факт, что я тебя терпеть не могу, и если она действительно тебе нравится, то оставь ее. С твоими-то проблемами с криминалом… Чтобы не видел тебя рядом с моим домом!

Андриан прищурился и сжал кулаки, осознавая, что Феликс прав. Но как же мерзко признавать это вслух…

И он промолчал.

— Почему ты вообще так долго проходил целехонький? Я знал Дана. Не верю, что он просто спустил всё тебе с рук.

— Спустил c рук? Они всё мое добро отобрали! До сих пор не пытаюсь что-то заработать, ибо опять появятся Вильфанды и обчистят до костей.

— Но ты ведь не на улице остался. Или Дан работает по принципу судебных приставов? — Феликс рассмеялся. — Забирает всё, кроме единственного жилья?

— Это старая квартира матери. И Дан меня не трогал. Спасибо моей бывшей девушке Кире, его дочери, а вот Стас привязался, как колючка репейника.

Лицезря добродушную улыбку судьи, Андриан повеселел, хотя, видит бог, в этой ситуации нет ни черта смешного!

Их редкую идиллию вдруг прервал Гламентил.

— Так… Представляешься Августином Мрит Талуд и говоришь, что Трибунал послал тебя со срочным поручением к серафимам, понял? Тут многие слышали о тебе. Может прокатить. Если нет, то я немедленно возвращаю вас на Землю.

Андриан хотел пойти следом, но посчитал, что опять всё испортит. Как наказание — не узнает правды. Да и мозговать долго не пришлось…

Мужчина в сером капюшоне толкнул его за пьедестал, затем придавил к колонне, вцепившись ногтями в плечи.

— Это... это Августин с тобой? — зашипел незнакомец, точно королевская кобра.

Горячий пар из его ноздрей ударил в лицо. Запах пота и аммиака проник в легкие. Андриана чуть не вывернуло.

— Эм... да... наверное... вроде да.

— Что ты делаешь рядом с ним?! — ненависть асура к Феликсу, казалось, захлебнет сейчас и самого Андриана, в такой уж он был ярости. — Когда он вернулся?! Во имя Прародителей, да как такое возможно?

Андриан прикусил язык. Он успел создать уйму неприятностей Гламентилу за один день. Один! Всего парой слов! Еще несколько звуков и наставник ему голову с корнем вырвет.

— Отвали! — в гневе Андриан забрызгал незнакомца слюной и отпихнул в сторону.

Раздался треск ткани. Асур оторвал ему рукав и указал на татуировку с иероглифами. И как Андриан раньше ее не заметил?

— Ты один из нас! Такой же, как я! Августин не друг тебе. Ты...

Мужчина не закончил фразу — отпрянул и онемел.

Их окружили стражники. Незнакомца схватили под руки, сдернули капюшон. В зале поднялся гул.

— Вольгант! — проговорил шатен в черном одеянии и с разными глазами.

Глубокими, почти бездонными, режущими, будто бритва, если в них окунуться, они слепят и пугают других проницательностью, как собственное лицо в зеркале — ведь человек в отражении знает о тебе всё. Так и с этим странным незнакомцем. Завораживает.

Шатен медленно приблизился и продолжил:

— Глупо было появляться здесь.

Стражники опустили преступника на колени и вонзили несколько клинков под горло. Хруст костей. Алая кровь выплеснулась из артерий и раскрасила белый пол. Вольгант взвыл захлебываясь. Упал и разлетелся в пыль, точно пепел в ураган.

— Кто он такой?

— Преступник, — ответил разноглазый. — Проводил опыты над слиянием душ животных и манров.

Андриан хотел снова открыть рот с вопросом, но в мгновение ока Феликс с Глэмом возникли перед носом.

Стражники разошлись, возбужденно обсуждая поимку преступника, но мужчина в черном одеянии продолжал стоять и пронзать наставника взглядом разноцветных глаз, от которого становилось зябко, словно в его присутствии температура падает на несколько градусов. В остальном — облик незнакомца казался непримечательным. Солидный мужчина. Один из тех, кого можно встретить за круглым столом на собрании бизнесменов. И держится подобающе. Благородно. Гордо. Подол мантии откинут назад, и ползает следом за хозяином.

Вокруг бродили и перешептывались еще два человека, сопровождая шаги разноглазого, словно личная свита. Один с безумными черными глазами, которые безостановочно рыщут по округе, и красными растрепанными волосами — до самых бедер. Он потирал кольца на двенадцати пальцах и осматривал каждого, будто маньяк. Андриан подумал, что так ведут себя пациенты психиатрических больниц.

Второй — с белыми кудрями, зачесанными назад, но до того чернокожий, что, кажется, сама тьма космоса упала с неба и всосалась в его тело. И глаза у него — угольные.

На обоих струились красные мантии.

— Намасте́, Владарис, я всё объясню, — сказал Гламентил, соединяя ладони между собой и кланяясь. Он громко сглотнул, покрываясь потом. Андриан присмотрелся к ярко-синей ауре незнакомца и окончательно запутался. Такую энергетику он видел лишь у херувимов, а этот человек — асур. — Понимаешь, я…

— Ты приволок в Обитель живых, — перебил Владарис. — Я знаю. Кастивиль осведомил. Ведь ты привел и моего подопечного.

Феликс разинул рот.

— Они нуждались в помощи, я хотел…

Свита рассмеялась, заглушив поток объяснений, но их лидер поднял руку, заставляя всех замолчать. И покачал головой.

— Знаешь, — снова продолжил Владарис с улыбкой, — когда я услышал, что тебя хотят сделать асуром, то подумал: у Трибунала судей маразм. Асур Гламентил Ашвас Блайт, который не сдал почти ни одного предмета, кроме материализации энергии, который до сих пор не может отличить одного духа от другого и совершенно не разбирается во временных парадоксах, зато приводит сюда живых.

— Я хотел…

— Посидеть в карцере? Ты мог хотя бы нам с Касти ситуацию обрисовать?

— Мне не хватило…

— Мозгов?

— Ну хорош, — обиженно пробулькал Глэм. — Не хватило времени сообщить. Я привел их всего на пару часов!

Владарис скривился, словно ему приходится играть в шахматы со слабоумным, а остальные отзеркалили его гримасу. Глэм согнулся корягой, и разноглазый устало вздохнул, мельком осмотрев Андриана. Затем приблизился к Феликсу.

— Ты не должен быть здесь, Фел, как и твой… друг, — сказал он, кивнув в сторону Андриана. — Я возвращаю вас обратно.

— Мы хотели узнать правду, — закричал Андриан, понимая, что сейчас потеряет последний шанс. Товарищ молча пучил глаза на новоприобретённого наставника. — Феликс уже давно не в теле человека!

— Да, потому что ты его убил, — невозмутимо протянул Владарис. Наверное, если по нему стучать молотком на каждом слове, будет откалываться нечто каменное, вроде защитной стены, но лицо останется холодно-расчетливым. — И по ошибке Феликс временно вселился в птицу, но это не дает вам право наведываться в Обитель раньше времени. Есть Закон.

Андриан забрыкался. Его взяли под локти и повели к выходу. Сапоги скрипели о мрамор. Так уж он упирался. Неужели снова всё испортил? У самой цели! А вот Феликс шел спокойно — рядом с наставником. Что-то обдумывал. Ополоумел, что ли? Вернуться без единого ответа!

Их выпроводили из пирамиды.

Стараясь отбиться, Андриан по инерции упал в палисадник и по пояс утонул в жесткой траве. В пальцы вонзилось несколько колючек. К спине прилип слизняк. Гламентил помог подняться, зато Феликс на его конфуз и смотреть не стал. Не царское дело.

Асуры одновременно сомкнули свои средние и большие пальцы.

С громовым раскатом образовалась червоточина.

— Погодите! Я… я был на твоей лекции и хотел кое-что спросить, но не успел, — выпалил Феликс.

На лице его наставника проявилось удивление.

О голову Андриана разбилась очередная волна замешательства. Сложно сказать, какая по счету. Вокруг уже образовалось море из абсурда. Почему Феликс спрашивает о чем угодно, кроме собственной смерти?

— Надо чаще присматриваться к студентам, — обескураженно отозвался Владарис. — И что же ты хотел спросить? Обещаю, ты и так узнаешь ответы, когда вернешься, но сейчас…

— Почему до сих пор никто не смог узнать, что есть такое место, как Обитель? Ученые столько времени тратят на создание техники, изучение физики, астрономии, но всё равно ходят по кругу...

— Знание подвластно тем, кто не будет его использовать для личной выгоды. Человек забывает прошлые жизни после перерождения не просто так. Если будет всё помнить, то ничему не научится. Ничего не прочувствует. Поэтому я запрещаю посещать раньше времени эту пирамиду. А ваша земная наука… Попытки глухого на ощупь познать музыку.

Разговор не о том. Однако показался Андриану интересным.

— Но... зачем? — встрял он.

— Зачем?

— Да. Зачем душа всё время перерождается?

Желтый кошачий глаз Владариса вспыхнул, а зрачок второго — закрутился спиралями. Задумчиво погладив острый подбородок, он ответил:

— Страдания, перерождения — они укрепляют силу духа. Лишь имея сильную энергетику, можно стать дэвой. Когда поймешь суть вещей — сможешь отправиться дальше. Выше.

— Что там… выше? — перебил Андриан.

— Там души живут иначе. Но все они когда-то были на вашем месте. Только от нас самих зависит, где мы останемся.

— И какой он? Тот мир.

— Разговор окончен, Феликс. Вам пора. Но я кое-что тебе подарю, — сказал Владарис и вынул из кармана подобие ожерелья. — Это пектораль. Я понимаю, как тебе тяжело сейчас, но с помощью пектораля ты сможешь выходить из тела животного.

— Но разве эта вещь сохранится, когда я вернусь?

— Да, сольётся с твоей энергетикой. Так работает большинство артефактов Обители.

Разноглазый перевел взгляд. За спиной Феликса возник Кастивиль. Именно возник. Как молния — одной вспышкой. Он под невидимой завесой стоял? Белые пряди волос учителя резвились на ветру, а камень на посохе горел зеленым пламенем.

— Дарис, — сказал он, ворча и хмурясь, — почему я до сих пор вижу столько осознанности в их глазах? Во имя какого демона ты им это рассказываешь? Забыл про правила?

— И впрямь, сглупил.

— В смысле? — воскликнул Андриан и тут же помрачнел.

— Нам придется подправить вашу память. Без обид. Особенно твою, Андри.

Без обид? Они шутят? Нет, ему не обидно стало, а невыносимо страшно, ладони похолодели и затряслись, в груди застыло нечто тяжелое. Страх сменился болью. Сначала сильной. Потом просто невыносимой! Словно он мальчик, которого другие дети позвали играть, а затем передумали, а он ждал этого приглашения долгие месяцы.

Феликс отступил. Ему тоже стало не по себе. Надежду на спесивом лице заслонила паника, хотя нет… Надменность сопровождает любую эмоцию судьи. По теории Андриана, Феликс сохранит императорский взгляд, даже если упадет в выгребную яму, будет казаться, что это просто такое королевство там у него — империя дерьма. Может, кто-то даже захочет к нему прыгнуть.

Пока Андриан старался поймать взгляд Глэма, товарищ по загробному променаду упорно пятился. В итоге оказался прижатым спиной к янтарной стене пирамиды. Неудивительно. Если бы самому предстояло вернуться в птичье тело, Андриан бы уже умолял всех убить его.

Хотя чем моя ситуация лучше? Вернусь, чтобы гнить…

Он с надеждой посмотрел на Гламентила, который усиленно что-то обдумывал, а затем склонился к уху Андриана:

— Пускай это будет моим подарком, — прошептал он, а потом громко выдал: — Я сам сотру им память. Умоляю. Дайте исправить содеянное.

Ладони наставника вспыхнули зеленым пламенем.

Если вы читаете эту историю, поддержите, пожалуйста, лайком или комментарием. Они бесплатные :)