Двенадцатая жена, или Выжить после...

ГЛАВА 16. ДА ЗДРАВСТВУЕТ РАЗУМ

Передо мной лежал листок, а в чернильнице торчало перо.

Не думайте, что я собралась составлять завещание или, что еще хуже, писать мемуары. Нет, мое дело было намного прозаичнее.

Я хотела понять, что творится в моей голове.

Ночь маскарада до сих осталась для меня страшным сном. Просто потому, что в ней было столько всего странного, что, казалось, просто не могло произойти в действительности. Начиная от таинственной атмосферы самого бала, заканчивая очень подозрительной старухой.

Точнее, как…

Эта старухатеперьказалась мне подозрительной, а тогда я смотрела на нее, как на матушку родную. И это тоже было ненормально. Я бы не сказала, что вот так вот просто ни с того, ни с сего начинаю доверять людям, особенно тем, кто вышел из непонятно-каким-образом-двигающихся-теней, произнося слова из моих кошмаров.

А что еще более странно - эти мысли стали приходить ко мне в голову только недавно, буквально сегодня утром. А все два дня до этого, не учитывая трех дней дороги, я провела в состоянии «готова разбиться от любого прикосновения». И я, конечно, понимаю - у меня первая любовь, разбитое сердце… Но почему вчера, я еще скорбно выла, оплакивая утраченные надежды и мечты, а сегодня вдруг чувствую себя более-менее сносно и жажду разобраться во всем и докопаться до истины?.. Ибо было у меня огромное подозрение, что эту самую истину мне никто не сказал.

Пела бабушка складно, и вроде, если особо не придираться, все сходилось. Но…

Что это были за кошмары?

Я сначала думала, что это обычные плохие сны – пережитки стресса, усталости и бог знает чего еще. Но потом вспомнила, что бабуська говорила про возлюбленную Малкольма - чтоб ей пусто было - и поняла, что девушка из сна как-то подозрительно подходила под описание, предоставленное мне ведьмой.

Соответственно...

Если бабуська – сама доброта, которую все не поняли и не приняли, зачем она насылала на меня кошмары? А то, что насылала их она, я не сомневалась. А еще подозрительнее то, что все странные сны, которые у меня были раньше, на меня никак не действовали, и только после того, как мне приснился сон с падением Малкольма, со мной стало твориться странное. Как будто он смог разрушить какую-то защиту или типа того.

Дальше – больше.

Поразмыслив на трезвую голову, я абсолютно точно решила, что Малкольм, даже если бы у него умерла возлюбленная, не пошел бы ни к какой колдунье, чтобы та заморозила его сердце. Во-первых, это звучало как бред. А во-вторых, даже если бы сердце все-таки гипотетически можно было превратить в лед, Малкольм не стал бы так делать, потому что такой поступок был бы совершенно не в его характере.

И этот вывод ставил под сомнение в принципе вообще все, что сказала мне колдунья. Ведь если никакой возлюбленной не было, то и во мне он видел меня, как бы это парадоксально не звучало.

Но опять же, нельзя сказать, что этой златоглазой красавицы не было вовсе, просто я уверена, что история, связанная с ней, несколько отличается от того, что рассказала мне бабуська.

А значит, Малкольм хотел, чтобы я уехала только потому, что действительно волновался за меня. И, в сущности, был прав. Может, проклятье на меня и не действовало, зато определенно действовало что-то другое, потому что последние недели две я была сама не своя, и смогла это заметить только оказавшись вдали от Ледяных гор.

И, наконец, последнее.

Бабушка сказала, что приглашение она купила. С самого утра мне не давали покоя ее слова. Потом я поняла, что мне не нравилось. Лидок говорила, что выменяла отраву у колдуньи, на какую-то безделушку. А учитывая, что именно она занималась подготовкой приглашений, написать еще одно, действительно, не составило бы никакого труда.

И того - если я правильно подумала - то я имела честь встретиться с той самой колдуньей, которая чуть меня не убила.

Вдруг меня как молнией ударило. Перо скрипнуло по бумаге и остановилось. Я подняла голову.

Что если мою какую-то непонятную защиту ослабил не сон, где Малкольм сигает с балкона, а зелье, которое любезно споила мне Лидок?! Тогда все сходится. Ведь зачем колдунье меня отравлять, а взамен просить приглашение на бал-маскарад, чтобы увидеться со мной же? Не думаю, что это старушка балуется еще и поднятием трупов.

Черт возьми…

Перо бегал, записывая все мои мысли.

Итого.

Во-первых, Малкольм не был влюблен ни в какую златоглазую красоту, и если сердце его до встречи со мной и было заморожено, то совершенно по другой причине. Но вот какой?

Во-вторых, бабуська - совершенно точно не божий посланец, явившийся меня спасти, скорее уж засланец того, кто сидит пониже. Ее мотивы намного мрачнее и непонятнее. Сны она на меня насылала скорее всего для того, чтобы моя бедная психика, и без того атакуемая зельем, истрепалась под их натиском. Но зачем ей нужен был мой отъезд?

Рассуждать о материях, в которых я не разбиралась, было довольно-таки тяжело. А точнее я бы сказала – выматывающе.

Я помассировала виски и, потянувшись, поднялась.

На моем столе лежал камушек, подаренные мне мамой. Он был прекрасного светло-голубого цвета. Совсем как глаза Малкольма. Сердце кольнула тоска.

Не та всепоглощающая боль, которая похоже и моей-то не была. А именно тоска. Я скучала по нему. Я хотела его увидеть.

Резкий короткий стук в дверь разнесся по комнате, заставив меня вздрогнуть. Затем, не дожидаясь позволения войти, дядюшка – а это был никто иной как он – просочился в мою комнату.

— Как ты себя чувствуешь?

Когда дядя вчера приехал к нам и увидел меня – разбитую, зареванную, с потухшим взглядом – он очень испугался. Я никогда его таким не видела. Он даже порывался отправиться в Ледяные горы на разборки, вопя что-то о том, что он отправил туда жизнерадостную бойкую малышку, а ему вернули какого-то заморыша.

То, что меня назвали заморышем, конечно, не льстило, но его забота обо мне согрела сердце.

— Да нормально уже все. Смотри не надорвись, переживая за меня, — усмехнулась я.

Клянусь, дядюшка облегченно выдохнул и вытер лоб, а потом достал из-за спины сложенную шахматную доску, держа ее одной рукой.

— Может, сыграем партийку?

Никогда не отказывалась от игры. Никогда.

— Когда ты собираешься ехать назад? — спросил дядя, расставляя фигурки.

Я взяла в руку короля и задумчиво его потерла.

— С чего ты решил, что я вернусь?

Дядя поднял голову и сверкнул такими же, как и у меня синими глазами.

— Да брось, - усмехнулся он. — Ты же – Варнес. А Варнесы никогда не убегают, поджав хвост.

Я широко улыбнулась.

Что - верно, то - верно.

Ну, что ж, Малкольм, будем считать, что бабуська помогла тебе осуществить твое желание, ведь без нее я точно бы не уехала. Потому что я – Астайн. И этого уже никто не изменит.

Этим же вечером, сидя на своем месте, я внимательно наблюдала за Эрикой и Густавом, глядя на них через воду в стакане. Изображение казалось искаженным, их лица размывались, но даже так я видела, что подруга совсем не смотрит на своего жениха.

Пока тот, не отрывая от нее восторженного взгляда, подавал ей разные кушанья, Эри только мягко улыбалась и старалась незаметно отодвинуться от него, когда он склонялся слишком близко.

Я прищурилась. Ну разумеется, вполне посредственный Густав ни в какое сравнение не шел в сравнение с ярким Алеком.

Как я уже говорила, в нашей стране в принципе не было красивых мужчин, и жених подруги не был исключением. Он имел русые волосы, курносый нос, пухлые губы и круглые серо-зеленые глаза. Не урод, конечно, но и красавцем его никак нельзя. Да и характер у него – нерешительный, мягкий. Я до сих пор удивляюсь тому, что мы с Эрикой смогли уговорить его сбежать, чтобы в тайне от родственников обвенчаться с ней.

Не удивительно, что после того, как их поймали и с позором возвратили домой, он обрадовался тому, что свадьба отложилась.

И опять же… На его фоне – обаятельный повеса Алек, который наверняка вскружил голову не одному десятку дам, а может их цифра исчислялась сотнями. Тут, пожалуй, будешь уворачиваться от объятий любого мужчины после него. Только тогда не понятно, почему она с ним не осталась? Ой, чувствую разговор между нами назревает нешуточный. Я не хочу лезть не в свое дело, но и позволить Эрике совершить глупость не могу. Наверняка она опять запудрила себе же мозги мыслями о чувстве долга и прочей чепухе.

— Эри, скушаешь грушу? — проговорил Густав.

Я помню, что раньше ее очень трогала его забота.

Сейчас же девушка чуть поджала губы, выдавая свое раздражение, но потом растянула губы в улыбке и послушно открыла рот, позволяя жениху ее покормить.

— Чудесная пара, не правда ли, Лиса? — склонился ко мне дядюшка.

— На что ты намекаешь, дядя? — сразу в лоб спросила я, зная, как не понравится ему, что я не приняла его вызов в словесной дуэли. Он хотел обменяться со мной взаимными остротами, пройти по острому лезвию разговора и выйти победителем. И следующая его реплика только подтвердила мое предположение.

— Как я могу, дорогая племянница? Я лишь заметил, как счастливо выглядит твоя подруга рядом со своим женихом, — его губы растянулись в усмешке.

— Ну, конечно. Говори, что хотел, любезный дядюшка. Я подхватила какую-то заразу в Ледяных горах и еще не совсем оправилась.

То было правдой. На меня периодически «находило», и способность здраво соображать почти полностью отключалась, уступая место почти невыносимой острой боли, которая понукала забиться под оделяло в своей комнате и не высовываться оттуда никуда, топя все вокруг в своих слезах.

— Я лишь хотел сказать, что мне пришлось дернуть не за одну ниточку, чтобы родственники лорда Густава согласились на этот брак. Единственный сын графа с легкостью мог найти себе более подходящую жену. Надеюсь, Эрика понимает положение вещей.

— Эрика понимает его, как никто другой, — буркнула я, глядя как она сильно пытается выглядеть счастливой.

— Тогда она должна понимать, что, если откажется от этой свадьбы, другого шанса у нее уже не будет.

Я фыркнула и обернулась к дядюшке, который щурился с выражением хитрющего лиса, забравшегося в курятник.

— Ты не поверишь, но мы сможем обойтись без твоих замечаний!

— Тише-тише, — он положил руку мне на плечо. — Не стоит привлекать к себе излишнее внимание.

Я снова фыркнула на этот раз более раздраженно – вот точно Альташ меня плохому научил.

— Как будто на меня без этого не таращатся. Надо было сидеть в комнате.

— Это же ужин с семьей лорда Густава. Ты не могла его пропустить и оставить нашу дорогую Эрику без поддержки.

— Ну да… — кисло процедила я и, сделав еще один глоток воды, поднялась.

— Эрика, не могла бы ты отойти со мной ненадолго?

Девушка повернулась ко мне, и я прочитала на ее лице облегчение, однако она тут же справилась с собой и состроила строгое выражение.

— Леди Габриэль, неужели ваше дело так срочно и не может подождать некоторое время?

— Нет, не может. Мне нужно уйти прямо сейчас!

— Ничего страшного, любимая, — Густав поцеловал Эри руки – сначала одну, потом другую – и прижал их к своему лицу. — Я подожду тебя.

Не дожидаясь, пока подруга обойдет стол, я сама направилась к ним и услышала, как жених тихо произносит: «Кажется, ты стала еще прекраснее».

Эри, демонстрируя нехилый талант актрисы, мягко и нежно улыбнулась и, наклонившись, оставила легкий и многообещающий поцелуй на губах мужчины, а затем, бросив на него последний взгляд, пошла в мою сторону.

— Ну, наконец-то… — схватила девушку за руку и повела в коридор, а затем вверх по лестнице - подальше от любопытных ушей

— Что ты хотела мне сказать? — спросила Эрика, потирая плечи, когда мы оказались в моей комнате.

Я изобразила на лице задумчивость.

— Действительно, что?

Эри обернулась ко мне, хмуря брови и давая понять, что ей не нравится мой сарказм. Что ж, мне тоже кое-что не нравилось.

— Что происходит?! Объясни мне. Я не давила на тебя в Ледяных горах, думала, ты сама захочешь мне рассказать. Но ситуация только усложняется, а ты все молчишь!

Девушка прижала руку ко лбу и покачала головой.

— Ничего здесь сложного нет. Я просто выхожу замуж за Густава.

— Да ты ведь едва терпишь его прикосновения! — воскликнула я. — Я всегда хотела, чтобы ты была счастлива, и знаешь, я видела тебя счастливой. Но только не с этим мужчиной.

— Перестань, Лиса, — глухо проговорила она и сжала горло, будто бы ей было больно говорить. — Ты ведь ничего не знаешь.

— Так расскажи мне! — возмутилась я. — Я ведь вижу, что ты больше не любишь Густава, и я даже не уверена, что ты искренне любила его когда-то. Так почему ты вернулась? Почему не осталась с Алеком?

— В роли кого? — на лице ее скользнула грустная улыбка. — Он ничего не обещал и не предлагал мне, Лиса. Не думай, что я хочу задеть или упрекнуть тебя, но ты не понимаешь, что я не такая, как ты. Выгодный брак – это единственный способ выжить для меня. Раньше я чувствовала к Густаву что-то похожее на любовь – и это было подарком судьбы. Потому что мое сердце выбрало не просто хорошего мужчину, но мужчину, который сможет обеспечить мое будущее. И пусть я сейчас не испытываю к нему тех же чувств, что и раньше. Но я все еще собираюсь стать его женой, потому что знаю, что поступаю правильно.

— Но как же Алек?! — в отчаянии достучаться до нее воскликнула я.

— Алек стал для меня лишь воспоминанием. И все что было между нами – тоже.

Я мгновение молчала.

— То есть, если бы он предложил выйти за него замуж, ты бы согласилась?

Эрика моргнула и посмотрела на меня. Потом по ее губам скользнула улыбка.

— Как из всего, что я сказала, ты сделала именно такой вывод?

Я нахмурилась.

— Я просто знаю тебя. Так я права?

— Не знаю, Лиса. Я не хочу об этом думать, не хочу даже позволять себе об этом думать. Этого все равно никогда не произойдет, мы больше не встретимся, так зачем бередить рану?

Я вздохнула.

В конце концов, она – взрослый человек. И может сама за себя решать.

Девушка отвернулась к окну, и я увидела, как она сглатывает, дрожащей рукой касаясь живота. Это был лишь мимолетный жест, но меня от него бросило в дрожь. Я почувствовала нарастающую боль в голове и сделала шаг назад, прижимая пальцы ко лбу.

— О нет, только не говори мне этого, Эрика! — прошептала я испуганно.

— Что? — спросила она, обернувшись.

— Ты… — боль застучала в висках. — Ты ждешь ребенка?

— Что?! — воскликнула она и побелела. — Нет, я не… Я не уверена.

— О боже!

Мне захотелось приложиться пару раз головой об дверной косяк. А может даже пару десятков. Мир вокруг меня определенно сошел с ума.

Но сейчас совершенно не время растекаться. Мне нужно многое сделать.

— И кто отец?

— Я не уверена, что беременна.

— Хорошо. Кто предполагаемый отец? — со вздохом спросила я, почесывая щеку и по виноватому выражения лица Эрики, поняла каким будет ответ. — Ты уверена?

— Больше у меня никого не было.

Прекрасно. Просто прекрасно. Я потерла двумя пальцами переносицу и ущипнула за нее – совсем как делал дядюшка, когда думал. Удивительно, но это и правда помогало собраться.

— И если ты все же… Эм… В положении… То ты планируешь выставить Густава отцом ребенка?

Девушка закусила губу.

— А что мне еще делать?

— Кажется, этот вопрос нужно было задавать немного раньше! — сорвалась я и отвернулась. — Как тебе вообще пришло в голову сделать это с человеком, от которого ты собиралась уехать через несколько дней? Хотя не отвечай. Я, наверное, не пойму.

Кажется, мне не хватало воздуха.

Подумать только! Вот от кого-кого, а от Эрики я этого не ожидала. От слова совсем.

Я готова был поставить свою левую почку, что Эри – один из самых трезвомыслящих и просчитанных людей. А тут – бац! - и сюрприз! И Алек тоже молодец. Совратил невинную девушку – и сидит довольный! Хоть бы предложение, что ли сделал!

— Просто скажи мне, пожалуйста, что вероятность твоей беременности один к ста, — попросила я как-то жалобно.

Молчание говорило громче слов, и я застонала.

— А если он родится похожим на Алека? Что ты будешь делать? Как мы объясним его ярко-зеленые глазки?

— Об этом рано думать.

— А, по-моему, в самый раз! — воскликнула я. — Как минимум, Алек должен взять ответственность за то, что сделал! Вот вернусь в Ледяные горы, и я ему…

— Нет! — прервала меня Эрика, ее брови были сведены, а взгляд бы недовольным. — Не лезь в это, Лиса. Я справлюсь сама. Разберись сначала с собственными отношениями.

Мы долго смотрели друг на друга. Очень долго.

Наконец, я вздохнула и обняла ее.

— Хорошо. Хорошо. Я не буду говорить ему про ребенка.

— Спасибо, — прошептала она.

Про ребенка говорить, конечно, не буду, но поболтаю с ним точно! Черта с два я позволю тебе вот так просто отвернуться от собственного счастья, Эрика. И даже если ты меня после этого возненавидишь, я буду рада просто от того, что сделала для тебя все, что могла.

Мы бы еще долго стояли обнявшись, но нас прервали крики, раздающиеся снизу. Что именно кричали было не разобрать, но вопли были очень напуганные.

Нахмурившись, я отстранилась от Эрики, распахнула дверь и замерла, удивленно приподняв брови.

По лестнице, задрав юбки чуть ли не до бедер бежала мать Густава, вереща на все лады.

— Что… — начала я.

— Дракон! — завопила она и, пронесшись мимо меня, нырнула под стол.

Я пару мгновений наблюдала, как ее совсем не маленькая пятая точка безуспешно пытается влезть в узкое пространство между полом и столешницей, а затем до меня дошло.

Дракон!

Не чуя ног, я тоже побежала, только неотдракона, акнему! Проносясь мимо окон, я не могла не заглядывать в них, пытаясь высмотреть незваного гостя, и чуть не упала с лестницы от радости, когда заметила блики солнца, играющие на белом кожистом крыле.

Воодушевившись, едва удерживая широченную улыбку, я выбежала на задний двор, и замерла. Стража дядюшки, держа мечи наготове, наступала на Альташа. Тот смотрел на них откровенно презрительно, не видя в них даже намека на угрозу. Но когда он почуял меня, и его алый взгляд метнулся в мою сторону, он вдруг взревел, вставая на лапы и махая крыльями.

То, как побелели и присели от страха стражники, побросав оружие, а затем стали отползать в дом – надо было видеть. Но я не видела. Позволив себе краткую передышку, я бросилась к дракону, и тот, вытянув шею, позволил мне упасть на его морду, крепко-крепко обнимая.

— Альташик! — всхлипнула, уткнувшись в его кожу.

Я хотела спросить, зачем он прилетел, но дракон вдруг отодвинулся от меня и, фыркнув, кивнул в сторону своей спины. Несомненно, он требовал сесть. Не просил. Требовал.

Я, разумеется, была безумно рада его видеть. А также я постоянно раздумывала над тем, как же мне вернуться назад. Хотя я и угрожала Малкольму, что, если он меня отошлет, я все равно приеду в Ледяные горы, но на деле это было не так просто. Снайтэдж открывает свои ворота далеко не для каждого, как я узнала недавно. Путник должен был предоставить свидетельство, что он проживает в этом городе, торговое разрешение, приглашение от жителя города, заверенное печатью, или еще какую-нибудь бумажку, свидетельствующую о том, что он не просто пришел сюда – ни пришей, ни пристегни.

Был, конечно, день, когда ворота города были открыты для любого, но да этого дня оставалось еще два месяца. И я, честно говоря, даже не надеялась вернуться раньше этого срока.

Поэтому прилет Альташа был для меня чудом, но, с другой стороны, он не мало насторожил. Я очень сомневалась, что Малкольм послал за мной, а значит то была инициатива самого дракона. И здесь, конечно, можно было бы раскатать губу и помечтать о том, что тот соскучился по мне и решил больше не давать мне прохлаждаться черт знает где. Я не отрицала возможность, что Альташ скучал, но… Во-первых, он не признался бы в этом и страдал в гордом одиночестве. А во-вторых, он бы не посмел ослушаться Малкольма – и это уже факт.

А значит, что-то произошло.

Я поджала губы.

Чем быстрее я окажусь в Ледяных горах, тем лучше. И это тоже факт.

— Мгновение, Альташ! Я переоденусь и тут же вернусь! — крикнула я дракону.

Тот в ответ одарил меня неодобрительным взглядом, будто бы я должна была, не раздумывая тут же прыгнуть ему на спину, буквально, в чем мать родила и умчаться в дали далекие. Я лишь усмехнулась на это – приятно знать, что некоторые вещи, такие как самооценка Альташа, не меняются – и побежала назад в дом, по пути столкнувшись с Эрикой, которая видимо тоже решила выяснить, что происходит. Позади нее был Густав, глаза которого были огромными от ужаса, но он старался держать лицо как мог.

— Лиса, что там?.. Это Альташ?!

— Да, — крикнула на бегу я.

— Ты что летишь назад?

— Да!

Я забежала в свою комнату и стала искать шубу, которую бросила где-то, вернувшись из Ледяных гор. Я тогда была в состоянии не состояния, и поэтому она могла оказаться, где угодно. Заглянув под кровать, совершенно не удивилась, обнаружив там мягкий мех.

— Лиса!

Схватив шубу, я поднялась и обернулась к Эрике.

— Что? — сдув со лба челку, спросила я.

Подруга мягко улыбнулась и, сморгнув слезы, прислонилась к дверному косяку.

— Удачи, — тихо сказала она.

Подойдя к ней, я чмокнула ее в щеку и прошептала: «Я приеду на твою свадьбу, не сомневайся. Так что - до встречи».

Альташ оттолкнулся от земли и поднялся в воздух, пофыркивая. Наверное, ему показалось, что я копалась слишком долго.

Когда мы поднялись уже высоко, настолько, что все батюшкино поместье было видно, я заметила, как на лужайке, на которой совсем недавно был дракон, стоит одинокая фигура.

Я даже не сомневалась, кто это был.

— До встречи, дядюшка, — пробормотала я и вздохнула.

На душе было неспокойно. Я даже представить не могла, что ждало меня по возвращению, но вряд ли это было что-то хорошее.