Двенадцатая жена, или Выжить после...

ГЛАВА 6. ВТОРАЯ НОЧЬ

— Слева! – крикнула я, смеясь и спряталась за статуей, столкнувшись нос к носу с каким-то юношей, который похоже тоже решил найти укрытие.

Не раздумывая, я тут же кинула в него снежок и побежала, чтобы он не смог ранить меня в ответ. В меня уже попали два раза, и если попадут еще раз, то я проиграю. А это было бы совсем не весело.

Удивительно, как быстро к нашей маленькой игре присоединилось столько людей. И взрослые, и дети носились по площади, веселясь и смеясь. У нас даже выделилось несколько судей, которые следили за тем, чтобы те, в кого попали три раза не халтурили и покидали игровую площадку.

Краем глаза я заметила, как дорогие сани въехали на площадь, но не придала этому значения. Гораздо важнее было то, что в меня целилось сразу несколько людей, и мне нужно было двигаться, чтобы в меня не попали.

Я прищурила глаз, наугад бросила снежок, рассмеялась и отбежала.

— Попала! – закричала восторженно.

— И что здесь происходит?

Леденящий, спокойный тон голоса мужа было трудно с чем-то перепутать.

Люди на площади постепенно перестали бегать и стали оглядываться на дорогие сани, в которых сидел Малкольм, стало раздаваться почтительное: «Милорд», народ отвешивал поясной поклон и собирался вокруг него. Лорд же смотрел на меня, с ничего не выражающим лицом. Я не могла понять злиться он или нет.

Я стряхнула с воротника налетевший снег.

— Я играю в снежки, милорд, — усмехнувшись, произнесла, глядя ему в глаза.

Ноль реакции.

— Садитесь в сани, леди Габриэль.

Ну вот, все веселье обломал! Не зря я от брака ничего хорошего не ждала!

— Вы не хотите присоединиться? – спросила его и сдула с лица рыжую прядь, выбившуюся из-под меховой шапки.

— Нет.

Я вздохнула и обиженно надула губы, но делать было нечего. Рассерженно топая, подошла к крытым саням, украшенным золочеными узорами, приняла руку муженька и села на сиденье.

— Вы такой зануда, милорд! – не сдержалась я и отвернулась к окну.

Народ на площади провожал нас криками и маханиями.

— А ты довольно не сдержана для леди, - парировал он небрежно.

Все еще удерживая на лице обиженную гримаску, посмотрела на него.

— Зачем ты приехал за мной? Ты волновался?

Он не отвечал некоторое время, взгляд его льдистых глаз скользнул по стенке саней, обитой белоснежной тканью.

— Да.

Ту-дум. Ту-дум. Ту-дум.

Погодите-ка! Это что еще за «ту-дум»?!

Почему мое сердце забилось чуточку сильнее, когда он признался, что беспокоился обо мне? И щеки покраснели…

Это, наверное, простуда… Точно! Я слишком долго была на холоде с непривычки!

— Ты мог бы просто послать за мной, - проговорила я.

Постойте… Это я сейчас сказала? А почему тон такой странно-мягкий? И кто мне, черт возьми, объяснит, почему так горит лицо?!

— Да, - просто сказал Малкольм и закрыл глаза. — Я хотел приехать за тобой.

Ту-дум-ту-дум-ту-дум.

— Ах… Эм… - к своему стыду я не нашла, что ответить и просто резко отвернулась к окну.

Зачем он это сказал? Нет, намного важнее, почему он так сказал? Что он имел в виду?

Осторожно скосила глаза на него и заметила, что он внимательно на меня смотрит, изучает. И так уже не в первый раз! Все мое непонятно откуда взявшееся смущение, как рукой смыло.

— Да хватит на меня смотреть, как на насекомое под лупой! – возмутилась я.

Мне показалось, или он будто бы выдохнул? Едва заметное напряжение исчезло из его плеч.

— Я не смотрю на тебя так.

— Угу, конечно! – буркнула я. — Чувствую себя подопытным кроликом.

Вдруг я вспомнила, при каких обстоятельствах оказалась на площади, играющей в снежки. Из-за внезапно озверевшей достопочтенной леди Астайн.

— Малкольм, а что с твоей матерью?

На лицо мужа набежала едва заметная тень, и он посмотрел в окно.

— Не беспокойся об этом.

Я, прищурившись, вглядывалась в его профиль.

Мне-то он сказал не беспокоится, а сам похоже был не на шутку встревожен, если это даже проявилось на его лице. Насколько я могла судить, Малкольм – прекрасно контролирует свои эмоции. А значит какие они должны быть сильными, если он не смог их сдержать.

И тут я задумалась о том, позволяет ли Малкольм себе хоть иногда расслабляться? Он всегда так сдержан… Так… Несчастен?

Я прикусила губу и повернула голову, а затем неосознанно потянулась к нему и взяла его за руку.

— Эй, не раскисай, Снежная Королева. А то все сани своей плохой аурой затопишь! – веселым тоном произнесла я.

Я ожидала, что он отнимет руку сразу же. Но, клянусь Всевышним, муж на мгновение сжал мои пальцы, прежде чем вырвать ладонь.

— Не говори глупостей.

Так-так-так, господин лорд Ледяных гор, а вы не так уж и холодны, как показывает практика, и через вашу броню можно пробиться. Что ж… Это любопытно.

Кто-нибудь! Верните, черт бы вас всех побрал, мою подругу!

Как только мы оказались во дворце на вершине горы, мою Эрику будто подменили! Ходит задумчивая, отвлеченная, почти не разговаривает, губы кусает. И вот что мне с ней делать?

А сейчас сидит на самом краешке кровати, как бедная родственница, руками себя обнимает и качается! Нет, вы понимаете?! Качается из стороны в сторону, будто у нее я даже не знаю, что случилось!

Я осторожно тыкнула в нее пальцем.

— Э-ге-гей!

Ноль реакции… Новый тык.

— Ау!

Снова нет ответа.

— Эрика, блин! – воскликнула я.

Девушка встрепенулась, вздрогнула и испуганно посмотрела на меня.

— Что такое?

Я нахмурилась и сложила руки на груди. Так-так-так… И что же у нас происходит?

Погодите… Это что? У нее глаза накрашены?! С чего бы вдруг?..

— Эрика… - очень недобро начала я. — А ты ничего не хочешь мне рассказать?

Она виновато опустила глаза. Скрывать свои эмоции, в отличие от некоторых, она не умела совсем. Это и к лучшему. Высматривать на каменной маске, вместо лица, проблески эмоций – очень утомительно. И работа эта, скажем прямо, неблагодарная.

— Давай уже, рассказывай, что там у вас с Густавом случилось и для кого ты тут марафет навела…

Подруга вместо ответа странным взглядом посмотрела на свои ладони и резко их сжала.

И что это должно значить, черт возьми?!

— Ничего. Мы просто немного поругались перед моим отъездом. Он сказал, что моя поездка с тобой в горы прекрасная возможность проверить чувства… Густав был действительно рад, говоря эти слова. И хотя он сказал, что мы поженимся, как только я приеду, но… Я не уверена, что он все еще хочет этого.

— А ты? – спросила я, пристально глядя на нее.

— Я все еще люблю его, — прошептала она.

Вздохнула и откинулась на кровать, глядя в потолок.

— Да я не об этом тебя спрашивала, вы были друзьями несколько лет, а потом вдруг стали тайно встречаться… Все произошло довольно стремительно. Вот и спрашиваю, ты хочешь выйти за него?

Я поднялась на нее и, прищурившись, посмотрела ей в глаза, подмечая печально изогнутую линию губ.

— Хватит тут изображать из себя памятник великой скорби. Надоела уже. Просто ответь мне. Не убью же я тебя за это!

— Да, я выйду за него.

Я застонала и, перенеся вес на один локоть, ударила себя по лицу.

— Прекрасно, я и так знаю, что ты выйдешь за него, потому что… Правильно, я принесла великую жертву и согласилась выйти за Малкольма, чтобы ты смогла счастливо жить вместе со своим ненаглядным. А теперь, внимание, вопрос. Послушай его внимательно! Тыхочешьза Густава замуж?

Она открыла рот, но не произнесла ни слова.

— Понятно. Ты не уверена?

Эрика прикрыла лицо рукой.

— Если бы он был здесь… Все было бы намного проще. Если бы наше прощание было таким, как я его себе представляла… Если бы…

Ох чует мое сердце, что вот это последнее «если бы…» явно непростое. Но сегодня она мне об этом «если бы» точно не расскажет.

— Так, ладушки. Потом посокрушаешься. А вообще, если ты хочешь знать мое мнение, то Густав – действительно хороший парень, который любит тебя. Не знаю, что там у него щелкнуло в голове перед твоим отъездом, но я уверена, его чувства – настоящий и сильные.

— Ты совсем не помогаешь… - устало прошептала она.

Я довольно фыркнула.

- Ха, а когда я вообще тебе помогала в таких делах? За помощью – по коридору налево, - снова упала на спину. — Ты знаешь, что случилось с матерью Алека?

Несколько мгновений, в течение которых Эрика не отвечала, показались мне несколько подозрительными.

— Я слышала разговор между Алеком и милордом. Они говорили, что она сошла с ума. И будто здесь примешано какое-то проклятье.

Я потерла лоб, который внезапно стал болеть.

— Леди Астайн говорила мне о двух проклятьях… Но разве они действительно существуют? – задала вопрос, но потом нахмурилась и отмахнулась. — Нет, не отвечай. Тут драконы живые летают, так что почему бы не существовать проклятьям, да? Настоящий сумасшедший дом!

— А леди Астайн не говорила тебе, что это за проклятья?

— Нет…

Я вспомнила ее, озверевшую, дикую, с жаждой убийства в глазах, и вздрогнула. Жуткое зрелище.

— Не будем об этом. Кстати, я хотела спросить… У тебя нет одной книги?..

В моих взаимоотношениях с Альташем наметился некоторый прогресс… Ну, как сказать… Маленький такой прогрессик…

Дракон все еще презрительно на меня косился, когда я выходила на балкон. Отворачивался и не позволял быть там дольше десяти минут. Однако сегодня я была во все оружия.

Закутавшись в шубу, я открыла дверь и смело шагнула вперед. Альташ фыркнул, не глядя на меня, и, грациозно развернувшись, сел, уставившись вдаль.

Я полюбовалась на него несколько мгновений, но потом прошла чуть дальше и откашлялась.

— Эм… Альташ!

Шипение.

— Я тут подумала… Тебе, наверное, довольно скучно сидеть здесь целыми днями…

Шипение.

— И…

Шипение.

— Я принесла…

Шипение.

Да… Разговорчик так себе. Бывало и получше.

— Книгу! – громко крикнула я, стараясь перебить его недовольство.

Он замолчал.

— Она о приключениях рыцаря и его дракона. Моя подруга Эрика очень хвалила эту историю. Хочешь, я тебе почитаю?

Альташ никак не выражал своего согласия, и даже головы не повернул, но и не шипел больше. Я сочла это хорошим знаком и улыбнулась.

Облокотившись на перила балкона, я открыла книгу на первой странице и принялась читать.

Я уже готовилась ко сну, когда в соседней комнате вдруг послышался грохот. И не просто какой-нибудь бум. Создавалось ощущение, что там было настоящее землетрясение.

Билось стекло. Падала мебель. Предметы ударялись о стену.

Я повернулась к двери, раздумывая, стоит ли мне пойти и проверить, что там за слон появился, который громит дом. В конце концов – как в принципе и всегда – пятая точка победила над светлым разумом и инстинктом самосохранения в придачу, и я потопала по направлению к эпицентру землетрясение.

Прекрасная спальня, в которой я была только вчера, и чью красоту я не смогла не отметить была полностью разрушена. Я не знаю как за такое короткое время можно было устроить такой погром, но вот они факты – прямо перед моими глазами. Даже столбики кровати были сломаны.

И посреди этого погрома стоял никто иной, как мой дорогой муженек. Ну… В принципе этого стоило ожидать.

— Ты бы хоть позвал, - хмыкнула, осторожно пробираясь через осколки стекла. — Я, может, тоже хотела твою комнату покрушить. Так нечестно, знаешь ли. Маленькими радостями нужно делиться.

Он резко повернулся в мою сторону, и я отшатнулась. Под его прекрасными льдистыми глазами пролегли глубокие тени, а глаза горели лихорадочным огнем.

Я сглотнула.

— Эм, я поняла. Не вмешиваюсь. Тогда рядом постою, в качестве группы поддержки. Ну, знаешь, из серии: «Мал-кольм! Впе-ред! Ура-ура!», - я потрясла руками над головой, и муженек посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

Мужчина разжал руку, выпуская из сомкнутых пальцев дорогую на вид вазу, и та упала, осколки хрусталя разлетелись по комнате в звенящей тишине. Муж провел рукой по лицу.

Да что же с ним творится?

Я тайком покосилась на него с подозрением во взгляде. Да… Что-то они все здесь нервные. Пожалуй, не помешает им выписать столичного психиатра, такой хороший дяденька. У нас полстолицы у него побывало. В основном женщины, конечно. Явно не от блаженной жизни.

Вдруг раздался треск, и кровать с громким скрипом и грохотом обрушилась. Пыль и осколки поднялись с пола и медленно опали. Наступила тишина.

Я почесала щеку и неуверенно взглянула на мужа, раздумывая над тем, хочу ли я быть великодушной или нет. В конце концов вздохнула и решилась.

— Слушай… Тебе… Эм… Теперь же негде спать?

Малкольм перевел на меня взгляд, и мне как-то стало не по себе от этого его пристального взора. Вообще, сразу создалось такое нехорошее ощущение, будто это я тут все сломала, а теперь над ним еще и издеваюсь.

— У меня большая кровать, и кусочка перины мне для тебя не жалко, - улыбнулась я.

Он снова посмотрел себе под ноги.

— Обещаю ночью не приставать с детскими просьбами спасти меня от монстра под кроватью! – вскинула я руки в клятвенном жесте.

Все еще ни говоря ни слова муженек прошел мимо меня в сторону моей комнаты, я развернулась, следя за ним взглядом. Дойдя до двери, он остановился и, откинув со лба волосы, посмотрел на меня.

— Чего ты ждешь? Время позднее, детям пора спать.

Я прищурила глаза.

Ох уж мне эта затянувшаяся шутка про мой возраст! Ну, я ему сейчас устрою.

Когда этим вечером приготовили мне ночное одеяние, я смотрела на него несколько скептично. Когда я его надела и подошла к зеркалу, мой скептизм возрос, потому что…

Нежный шел с тончайшим кружевом обрисовывал мою стройную фигурку, ненавязчиво подчеркивая изгибы. Без всякого сомнения выглядела я… Эротично. Но кому на все это дело любоваться? Разве что какой-нибудь умник под окна к дракону под бок заберется и станет подглядывать. Поэтому тогда я посмеялась над ситуацией и набросила на плечи теплый халат.

Но сейчас…

Сейчас мне захотелось вредненько так похихикать. Надо же в конце концов ненавязчиво намекнуть мужу, что я - как бы, не ребенок. Зачем они мне эти намеки нужны – я не знаю, не спрашивайте. Просто хочется.

Но когда муж вошел в комнату, развязал тесемки на рубашке и, изящно сняв ее, повернулся ко мне лицом, мне стало как-то совсем не до намеков. Потому что атмосфера вокруг нас вдруг накалилась и защекотала мои нервы.

В горле пересохло.

А его взгляд… Он наблюдал за мной, будто ожидая, что я сделаю. И все это… Все это слегка напоминало начало брачной ночи, и от осознания этого я занервничала только сильнее.

Желание развязывать поясок халата и представать перед мужем в коротенькой шелковой, полупрозрачной ночной рубашке как-то пропало совсем.

Тем временем, не сводя с меня взгляда, он расстегнул брюки и медленно потянул их вниз… Тут мои нервы сдали окончательно, и я закрыла глаза ладошкой.

Да уж… Вот и показала, что я не ребенок.

Услышав шелест простыней, я осторожно убрала ладонь от лица и с облегчением увидела, что Малкольм уже забрался в кровать.

Он лежал, закинув одну руку за голову, а вторую положив на грудь. Я снова поразилась белизне его кожи, которая едва ли не сияла, освещенная светом луны, льющимся из окна. А затем я посмотрела в его льдистые глаза и остро пожалела о своем предложении спасть вдвоем. Кровать, разумеется, огромна, но все же это одна кровать… И она, моя прекрасная колыбель, прямо сейчас перестала быть спокойным и безопасным местом.

Я снова занервничала и как можно быстрее пошла к своей половине.

— Ты так и будешь спать в халате? – спросил он своим ледяным голосом.

— Да, - буркнула я, разглядывая единственное одеяло и обнаруживая в его исключительности новую проблему. — И вообще, не разговаривай. Не заставляй меня пожалеть о своей доброте.

Малкольм повернул голову в мою сторону и в очередной раз за этот вечер поймал мой взгляд.

— Благими намерениями…

Я фыркнула и взбила подушку.

— Да-да, вымощена дорого в ад. Я знаю. Но будем надеяться, что это не наш случай.

Он промолчал, но за этим молчанием, как мне показалось, скрывалось что-то вроде скептичного «ну-ну». Я посмотрела на постель, затем на него, снова на постель и, плюнув на все, принялась развязывать пояс.

Халат, скользнув по бедрам и икрам, упал на пол.

Бросила быстрый взгляд на мужа и испытала смесь облегчения и разочарования, когда поняла, что он не смотрел на меня. Все еще пребывая во власти этих чувств, я забралась под одеяло и сжалась на краешке.

Но постепенно звук его спокойного дыхания стал убаюкивать меня, и я расслабилась. Уже проваливаясь в сон, вдруг неожиданно пробормотала:

— Если ты специально разгромил свою комнату, чтобы забраться ко мне в постель, я тебя поколочу.

И высказав все, что хотела, я преспокойно уснула, вдыхая приятный свежий запах мороза и горькой мяты, исходивший от моего мужа, который лежал на противоположной стороне кровати и с легкой задумчивостью смотрел на меня.