Его маленький чертёнок

Глава 20

Демьян

– Папочка.

Услышал я сквозь сладкую дремоту шепот на ухо.

– Я знаю, сто ты узе не спишь!

Почувствовал, как мои щеки обхватили горячие ладошки дочурки. Стрекоза забралась на меня верхом и смачно чмокнула в нос. Я невнятно пробормотал что-то отдаленно похожее на:

– Доброе утро, принцесса…

И мелочь от меня отстала. Переключилась на Анфису. Со своим умилительным террором. Подползая по широкой кровати к девушке под бок и громко выдав:

– Фиса-а-а… я плоснулась!

Вот уже третье утро подряд, мы с Анфисой просыпаемся без будильника. С момента возвращения в город, Ника взяла за привычку прибегать к нам в начале восьмого утра и своими “принудительными ласками” настойчиво будить.

С ее упертостью даже мертвого можно поднять!

После чего мы еще добрые тридцать минут дружно валялись в кровати, дурачились и смеялись до боли в животе. Наверно, это были самые невероятные и любимые мною тридцать минут в день. Исключая, конечно, ночь, когда мы могли остаться с Фисой наедине и любить друг друга до умопомрачения.

Но потом звонил будильник на моем телефоне, грубо вторгаясь в нашу уютную семейную идиллию напоминанием, что кому-то пора включаться в рабочие будни. Меня неумолимо настигал вал дел, и приходилось идти, собираться, умываться и, наскоро выпив кофе, расцеловав своих девчонок в обе щеки, оставлять их одних до самого вечера. Скрепя сердце и проклиная свой плотный рабочий график. Вот уже третье утро подряд обещая себе, что, как только пройдет открытие отеля, ради которого, собственно, я сюда и прилетал, сгребу Фису с Никой и увезу их на море. Где будем только мы втроем двадцать четыре часа семь дней в неделю.

Сегодня, кстати, предстояли последние мелочи по подготовке к открытию отеля и, собственно, само открытие, назначенное на семь часов.

Вечером в отель должен приехать отец со своей нынешней женой, если очень “повезет”, Серега и еще пара-тройка не успевших прибыть раньше компаньонов, напрямую причастных к столь важному для моей фирмы событию. В их числе, кстати говоря, и отец Кэм.

Саму девушку, после долгих споров, Анфиса уговорила меня отпустить с миром. Забрать заявление и вычеркнуть ее из жизни как неважный эпизод. Настояла на том, что если я доведу дело с “лже-кражей” до конца, то поломанная судьба интриганки бывшей будет на моей душе висеть балластом.

Честно? Я хотел психануть. Ну, нельзя быть такой милой и все понимающей! Но спокойствие любимой женщины и идиллия в наших взаимоотношениях была для меня в тысячи раз важнее, и чтобы Камилла снова не встала между нами невидимой стеной, я отозвал заявление. Мы сошлись с отцом девушки на том, что ни при каких обстоятельствах я не должен увидеть его дочь рядом с моей Анфисой. Денис Валерьевич все понял, к сведению принял. Дочь свою обещал от сегодняшнего мероприятия держать подальше. Да и не только сегодняшнего.

А вот что касается разговора со своим отцом, тут возникли сложности. Он для меня все эти три дня был какой-то “неуловимой птицей”. Вечно занят, а то и вовсе недоступен. Если взять скидку на разницу во времени, часов, когда я мог бы ему набрать, оставалась и так не много, а с сего бешеным графиком получилось, что вообще ни черта их не оставалось! Как итог – поговорить не удалось. Это злило жутко, что в итоге вчера вечером я отправил ему СМС. Короткое и лаконичное:

“Свадьбы Сереги с Анфисой Граф не будет. Позвони, как сможешь”.

Ни ответа, ни привета. До сих пор.

– Демьян, привет.

В кабинет бывшего управляющего зашел Бурменцев.

– Доброе, Ром, – пожал протянутую другом руку. – Чего такой хмурый?

– Да что-то ребята у меня намудрили. Сорвался контракт. Ну, да неважно, я чего зашел. Нашел я надежного человека на должность управляющего. Хороший малый, у меня на фирме долгое время работал, потом в Штаты переехал. Готов подойти на собеседование.

– Отлично. А то я тут зашиваюсь. Еще не весь персонал укомплектован в новом отеле, а тут вон… в старом шапки послетали. Домой послезавтра возвращаться, а у меня отель без управляющего остался.

– Тогда я ему звоню?

– Звони.

Ромка кивнул, уже развернулся, собравшись выйти, когда неожиданно завис на пороге. Помялся, что для него редкость, и обернулся, заложив руки в карманы клетчатых брюк.

– Нагорный, слушай. Не сочти за наглость или самоуправство, но я тут попросил знакомых ребят на фирме Графа порыться в старых документах. Когда мы пересекались последний раз, Анфиса, конечно, еще пешком под стол ходила, и точно я сказать не могу, вообще она ли это была, но предчувствие какое-то дурацкое. Не могу объяснить.

Я оторвал взгляд от бумаг, поднимая его на друга. Даже и не думал, что он запомнил наш разговор в машине. И уж тем более, что проявит какую-то инициативу.

Хотя в этом весь Бурменцев. От того из него и друг такой настоящий получился. В любое время дня и ночи, как говорится. Если уж я кому мог бы и довериться в этой жизни, так ему.

– И что нашли?

– Пока ничего. Только сегодня с ними связался. Но просто предупреждаю, чтобы потом не было недоразумений, – поднял руки Ромыч, – не со зла. Просто не дает мне покоя фамилия матери твоей Анфисы. А я привык доверять своему чутью.

– Конечно, – кивнул, вздохнув, – спасибо, Ромыч! Если вдруг что…

– Само собой разумеется. Ты будешь первый, кто узнает.

На этом друг вышел из кабинета, а я откинул спину на спинку кресла и задумчиво покрутил пальцами шариковую ручку. Каким боком к фирме Графа может иметь отношение мама Фисы, можно только гадать. Но в любом случае, хоть какая-то информация лишней не будет.

Анфиса

– Так, – уперла кулачки в бока маленькая принцесса, – Света, не длыгайся, а то полуситься не класиво!

Доминика схватилась за кисточку и совершенно не умело, но запредельно старательно накрасила Светке веки ярко-зеленым, кислотным цветом. Да так обильно, что аж “вырви глаз”!

– Красотка! – хохотнула я, сидя в сторонке, будучи уже при боевом раскрасе.

– М-м-м, милочка, все женихи твои! – прокомментировала, еле сдерживая смех, Фло.

– Не отклывай глазки, есе не все! – выдала командным тоном Ника. – Есе надо накласить лесницы. Наплимел, темно-синей тушью. Мозно?

– Тебе можно все, принцесса.

– Тогда сиди смилно!

Светка покорно замерла.

– Как скажите, Доминика Демьяновна, – отрапортовала, и пока маленький мастер макияжа отвернулась, открыла один глаз и подмигнула нам с Флоренцией довольно.

Мы сидели в кабинете бывшего супервайзера Наташки, нынешнего супервайзера Светланы, и пили чай.

Сразу после увольнения Натальи Леонидовны вакантное место оказалось свободным, а стаж работы и образование моей подруги оказались как никогда кстати подходящими. И Нагорный, недолго думая, назначил Светлану на эту должность. Вот уже пошел второй день, как подруга, сбиваясь с ног, с утра и до вечера вникает в премудрости новой солидной должности, а в редкие минутки перерыва с воодушевлением бросается в придуманные Никой авантюры.

Видели бы вы глаза работников, когда позавчера в обеденный перерыв мы втроем рассекали по служебным коридорам на скейтбордах! О-о-о эти выражения лиц – они были бесценны.

Вчера носились по двум этажам и играли в прятки, а сегодня выбрали более мирное времяпрепровождение. Сидели, гоняли чаи и трещали обо всем и ни о чем, обмениваясь новостями за последние дни, и позволяли принцессе развлекаться с нашими косметичками, которые оказались в ее полном и безоговорочном рабстве.

– Что-то я волнуюсь, – озвучила я то, что не давало покоя с самого утра.

– Отчего же? – спросила невозмутимая Фло.

– Вечер. Отель. Я не привыкла и не люблю быть на таких мероприятиях. Вообще не люблю быть в центре внимания, а с Демьяном иначе и быть не может.

– Да, сынок у меня фигура заметная, – гордо стрельнула глазами Флоренция. – Балбес, правда, иногда, но это-то только мы с вами знаем, девоньки. А вообще, я тебя понимаю, Фисочка. Тоже терпеть не могу это чопорное сборище, но что делать? Положение обязывает.

– Вот-вот, любишь или нет, привыкай, подруга, – сказала Светка, не открывая глаз. – У тебя теперь суженый – шишка в мире большого бизнеса. Ему нужна твоя поддержка.

– А кто такой сузеный? – полюбопытствовала Ника.

– Принц для принцессы, – улыбнулась я.

– М-м-м, Свет, а у тебя есть сузеный?

– Эм… нет, – немного подумав, ответила подруга. Да еще и незаметно поморщилась, видать, вспомнив своего Колю, с которым они на этот раз разошлись окончательно и бесповоротно. По крайней мере, в этот раз Светлана была настроена решительно в своем намерении избавить себя от этих токсичных отношений.

– Плохо. А у нас есть дядя Лома, и у него тозе нет своей плинцессы, – высунула язычок Ника, старательно с размахом “малюя” губы Светке. – Давай мы тебя с ним познакомим, м? Он колосый! Я могу его позвать, кочешь?

Светка поперхнулась воздухом. Флоренция хохотнула, отхлебнув чай. А я просто разулыбалась, представляя себе этот момент “знакомства” ярко и красочно. А уж Доминика людей сводить умела! Мы вон с Демьяном живое тому доказательство. Если она за это дело бралась, то все. Труба. Видать, и Светлана подумала об этом и побледнела под тонной румян. А потом покраснела, как помидор.

– Нет уж, принцесса. Давай отложим знакомство на… потом?

– Зля! – выдала многозначительно Доминика. – Все, готово! – с деловым видом отступила на пару шагов назад, рассматривая свое творение. – Ты бы ему такая класивая очень понлавилась!

Мы с Фло переглянулись и посмотрели на Светку, едва сдерживаясь от разрывающего изнутри смеха. Зеленые тени, синяя тушь, тона румян на щеках и оранжевая помада аля морковка на губах. Принцесса во всей своей красе! Рома бы не то, что влюбился, а увидев суженую в такой “раскраске”, сознание бы от счастья потерял.

– Знаете, что самое смешное? – хохотнула Светка, разглядывая себя в маленьком зеркальце. – У меня через десять минут встреча с новым управляющим и Демьяном Романовичем. Вот кто сознание от счастья потеряет, так это они.

Ну, тут уже просто было невозможно не захохотать.

И как бы уютно нам не сиделось в сугубо женской компании, но хорошего помаленьку. И пока Светлана с Демьяном трудились на благо отеля, а именно торчали на очередном совещании, мы с Никой и тетушкой Фло отправились по магазинам.

Шопинг – мой личный ад. Тем более, когда дело касается платьев! Все чуть проще обстояло с джинсами и спортивными костюмами, но боюсь, коллеги Нагорного такого своеволия не одобрят. А так как открытие было не за горами, а ни у меня, ни у маленькой принцессы не было вечернего наряда, пришлось смириться с неизбежным. В нашем трио, как всегда, готова к бою была только Флоренция. Которая всю дорогу до именитой улицы с дорогими бутиками, всем известной как Пятая авеню, без умолку причитала, какой мы позор на ее седую голову.

Мы с Никой переглядывались и посмеивались. Беззлобно и любя, подшучивая над женщиной. Кто ж знал, что ей в невестки и внучки такие пацанки достанутся?

– Нузно сто-то ялкое! – заявила с порога в первом же салоне Доминика.

– Нежное, – вторила ей Флоренция.

– Мамочки-и-и… – взвыла я, закатывая глаза.

– Думаю, мы сможем что-то подобрать, чтобы угодить вкусам всех трех дам, – улыбнулась дипломатично девушка-консультант, отступая и предоставляя моему взору бесконечные ряды вечерних платье. Длинных, коротких, пестрых, блеклых, пышных…

– Несите. Будем мерить все! – довольно хлопнула в ладоши Фло, – и будьте добры, чашечку кофе, – вспорхнула крыльями, читай, руками, мать Нагорного и вальяжно уселась на кожаный диванчик. – Анфиса, деточка, ну, что ты замерла? Времени не так уж и много.

Я выдавила из себя улыбку и, молча выругавшись, потопала в примерочную.

Ну... понеслось.

Платья, платья, платья…

Много платьев! От красных до черных, от длинных до коротких. Честно говоря, после десятого я сбилась со счета, сколько мне пришлось их на себя нацепить. А консультанты все без устали закидывали мне в примерочную все новые и новые модели.

Я молча и терпеливо мерила каждое, а мои “спутницы” морщились и корчились, безапелляционно отметая вариант за вариантом.

– Вот такое, м?

– Слиском “бе”.

– Пестрое, как новогодняя елка!

– Ну, а это? Вроде ничего...

– А это как месок калтоски.

– Да, и цвет соответствующий.

– О-о-о, а это как? Нежненькое.

– Ты шутишь, деточка? Ты в нем как в ночной сорочке. Снимай!

– А мозет, костюм, бабуль?

– Костюм на прием? Это моветон, внученька.

Как итог, в этом бутике мы ничего не выбрали. Только довели продавцов до нервного тика и дергающегося глаза. Как они в спину не сыпали нам проклятия – удивительно!

Такое же фиаско потерпел следующий бутик.

В третьем внимание временно переключилось на Доминику, и она явно испытывала больше удовольствия от примерки, чем я. Но и ей мы тоже выбрать ничего не смогли. То принцессе не нравилось, то бабушка-королева была против. Я же смотрела на весь этот пестрый, яркий хоровод и тихонько скулила от усталости и резко накатившего чувства безысходности. Все казалось таким вычурным, таким пафосным, таким кричащим и ужасно громоздким, что с каждой минутой мои надежды найти что-то подходящее таяли на глазах.

Мне хотелось чего-то легкого, воздушного и летящего. Чего-то нежного, но в то же время элегантного. Совершенно не похожего на прошлую меня, Анфису Граф.

Спустя почти два часа торчания в магазинах судьба оказалась к нам благосклонна.

Я заметила его сразу. Стоило только переступить порог “фиг-знает-какого-по-счету” салона именитого дома моды. Дыхание перехватило от летящей красоты. Оно словно парило на манекене, и я тут же решительно заявила:

– Хочу его примерить!

А когда натянула на себя нежное произведение искусства и вынырнула из-за шторки в зал, услышала тихий шепот на выдохе:

– Ва-а-ау! Ты в нем как плинцесса, Фиса!

– Потрясно! Глаз не оторвать, малышка!

В унисон выдали Ника с Фло.

– Ручная работа. Единственный экземпляр, – улыбнулась консультант. А мне даже и сказать было нечего. Слова просто исчезли, и от макушки до пят охватила щекотка волнения.

Я крутанулось вокруг себя и посмотрела в зеркало. Глаза с этим нежно-голубым цветом заиграли по-новому. Засияли! А волосы так и просились в элегантную прическу, чтобы оголить длинную шею.

Я была невероятна. Сногсшибательна. И я уже предвкушала, какой будет устремлен в мою сторону полный желания взгляд Нагорного, когда он увидит этот шедевр. А главное, с каким наслаждением мы потом будем это платье… снимать!

– Мы его берем, – сказала я, решительно.

– У нас есть к этому платью нечто похожее для вашей дочурки. Посмотрим?

“Дочурка” буквально подпрыгнула на месте, ответив за нас с бабушкой решительным:

– Несите. Будем мелить!

– Сегодня у нас на вечере будет сразу две принцессы, – потрепала я за кудрявый хвостик непоседу, мысленно для себя отмечая, как приятно сердцу стало после сказанного девушкой-консультантом “дочь”.

Демьян

Встретиться с моими девчонками мы договорились сразу в новом отеле на побережье, куда их должен доставить водитель из моей фирмы.

Пока мать с Никой и Фисой готовятся к вечеру и, как сказала дочь, “наводят малафет” в окружении стилистов, визажистов, парикмахеров, я выехал на место проведения мероприятия. Немного раньше, чем они, чтобы проконтролировать готовность организаторов и персонала к приему гостей.

Да и, честно говоря, никогда не любил эти чисто женские штучки, и для меня проще было завалить себя работой, чем пережить тот хаос, что творился в нашем люксе.

На месте закрутился настолько, что менял джинсы на смокинг, доставленный помощницей из химчистки, практически на бегу в одном из номеров. Торопливо приглаживал рукой спутанные волосы и, уже спускаясь по лестнице, завязывал бабочку, которую терпеть не мог.

В половине седьмого организаторы торжественно разрезали ленточку, и первые приглашенные хлынули в зал для приемов, смежный с фуршетным. Мимо то и дело мелькали знакомые лица партнеров, коллег и просто хороших знакомых, с которыми я здоровался и перекидывался парой-тройкой фраз.

Сам же то и дело оглядывался, выискивая глазами свое “убойное женское трио”. Поглядывая на наручные часы, уже начинал не на шутку волноваться, когда стрелка показывала почти без десяти семь, а моих девчонок во главе с матерью не было.

Собственно, так же, как и Бурменцева.

Зато я выцепил взглядом вошедшего в двери отеля отца. Как всегда гладко выбрит, одет с иголочки в темно-серый костюм, волосы с проседью модно уложены, и в свои шестьдесят с хвостиком отцу едва ли можно было дать полтинник. Решительная походка, прицельный взгляд – все как обычно. Единственное, что меня удивило, его нынешней жены – матери Сереги – с ним не было. Отец приехал на открытие один.

Анфиса

Я потеряла счет времени.

Сколько я уже крутилась перед зеркалом, рассматривая в отражении напольного зеркала незнакомку с моими карими глазами? Не представляю! Глаза – это, кстати, единственное, что напоминало в этой утонченной особе, молодой и невероятно красивой девушке меня.

Поразительно, как юбка меняет человека! Бабуля была бы в восторге, узнав, что ее дражайшей Флоренции удалось-таки сделать из меня девочку. Да что там девочку? Леди! Всю жизнь отдавая предпочтение несколько другому стилю одежды, пакуя свою фигуру в джинсы и футболки, я даже и представить себе не могла, какой я могу быть. Надобности не было наряжаться. Да и желания тоже. А вот с появлением Демьяна во мне проснулась настоящая женщина, готовая убивать часы напролет, только чтобы глаза ее мужчины засияли от восторга.

Я тихонько рассмеялась, прикладывая холодные от волнения ладошки к горящим щекам.

Уф! Нервы не к черту.

До сих пор не верилось, в какого прекрасного лебедя команда стилистов и визажистов под руководством Фло превратили меня.

Еще разок крутанулась вокруг своей оси, поведя подолом платья. Дух захватывает, мурашки по рукам бегут! Целый день приготовлений прошёл не зря.

Зато вот оставлять меня один на один со своими мыслями очень даже не стоило…

Сердце екнуло. Да резко так – бежало-бежало, а потом ка-а-ак звезданется! Сделает сальто через голову (или что у него там?) и свалится. А потом поднимется и давай бежать дальше во сто крат быстрее.

Мамочки, страшно-то как!

Во всей кутерьме бояться или думать о самом мероприятии было особо некогда, зато сейчас, когда Флоренция с Никой пошли за забытой в “президентском люксе” диадемой маленькой принцессы, меня неожиданно охватила дрожь. Улыбка с губ сползла. Мысли пришли в беспорядок. Мое эмоциональное состояние, подобно маятнику, качалось из крайности в крайность слишком стремительно. А разлет от улыбки до паники был в считанные секунды! Вжу-у-ух, и из охваченной чарами любви принцессы перед зеркалом стояла дрожащая… нет, пока не истеричка, но близко.

Дурацкое волнение ледяной коркой сковало все внутри, и меня обуял легкий мандраж перед предстоящим грандиозным вечером. Никогда я еще не имела чести участвовать в подобных мероприятиях. По своей воле так точно! И сейчас страх ударить в грязь лицом был настолько велик, что в какой-то момент колени подогнулись. А бросив взгляд на аккуратные туфли на высокой шпильке, стоящие рядом, я даже, стоя босиком, пошатнулась, с ужасом подумав, что на таком высоком каблуке и с платьем в пол можно убиться в два счета!

Ох, а вдруг запнусь?

Так, стоп, Анфиса!

И подол длинный. А вырез?!

Тпр-р-у! Вдох-выдох, девочка.

Развела руки, прикрыла глаза. Вдохнула полной грудью. Не помогло. Покусала губы и нервно прошлась взад-вперед, тряся ладошками. Стало чуточку, но легче. Сейчас бы мне очень не помешал Демьян. Его сильные руки, любимые губы и тихое:

– Я с тобой.

Но, как назло, ему пришлось уехать чуть раньше.

Где там Фло? И Ника? Мне срочно они нужны рядом, пока я не скатилась в истерику. А нельзя. Нельзя, я сказала! Рыкнула, шикнула, ногой топнула, силу воли взяла в кулак и, как знаменитый барон Мюнхгаузен, мысленно за собственные волосы вытащила себя из болота под названием паническая атака. Главное – без паники, остальное приложится.

Соберись, тряпка!

Пара мысленных подзатыльников, и утвердительная мысль, мне всего лишь надо доехать до отеля вместе с Доминикой и Флоренций, а там станет легче – рядом с Демьяном точно станет легче! И я уняла свое трепыхающееся в волнении сердечко.

Решено. Выдвигаемся. Тем более, время уже подбиралось к половине седьмого. Я бросила взгляд на экран телефона – машина с водителем уже были на месте. Засуетилась в поисках сумочки, босиком бегая по номеру, а когда нашла, вылетела обратно в гостиную за туфлями, которые надеть было тоже тем еще квестом из-за бесчисленных тонких ремешков!

Пока возилась с каблуками, настолько закрутилась и ушла в себя, что не сразу сообразила, что в номере я не одна. Даже не заметила, как открылась входная дверь в люкс Фло, в котором мы сегодня весь день и проторчали, и послышались шаги. В уме не сложила, что они были тяжелые и грузные, не в пример легкой поступи Флоренции или суетливого топота Ники. Мозг аналитические способности свои отложил, и они вместе с сердцем нервно дымили в сторонке, поэтому я без задней мысли сказала:

– Девчонки, вы вовремя, – крикнула, выбегая в коридор, – нам уже пора вы…

Запнулась. Чуть не пробороздила носом пол. Схватилась за косяк, сжимая пальцы до боли. Слова застряли в глотке тугим комком, а сердце, сжавшись, спикировало в пятки. Оно сегодня вообще демонстрирует потрясающие таланты по части полета.

– Какого...

– Соскучилась, деточка? – пробирающий до мурашек знакомый с детства голос. – Разве мать тебя не научила, что бросать трубки невежливо, Анфиса?

Пол под ногами зашатался. Ну, или это меня повело.

Думаю, и говорить не надо, кто передо мной стоял? Отец. Своей собственной, злющей, недовольной персоной. Здесь. Напротив. Стоит и улыбается. Недобро так, страшно, что кровь в жилах леденеет, и бояться я начинаю уже не вечера в отеле, а не попасть в отель в принципе!

За всего год, что мы не виделись, он заметно исхудал. Под глазами залегли тени и совершенно неблагородные мешки. А еще, кажется, волос седых поболее стало. И если бы я хоть на сотую долю была уверена, что у отца ко мне есть крепкие отеческие чувства, решила бы, что это из-за моего побега его так… подкосило. Вот только вопреки осунувшемуся виду взгляд его был леденющий. Колючий был и тон, точно не выражающий радости от встречи с любимым чадом.

Мгновение замешательства. Сменяется леденящим душу страхом. Хоть и нет на то веских причин, но привычка бояться Олега Георгиевича Графа уже въелась и сидела где-то на подкорке. Автоматические настройки при рождении – считать мнение родителей авторитетными. Хоть все мы знаем, что кто-кто, а этот человек в жизни не сделал ничего, чтобы я могла с гордостью назвать его отцом. Вот и сейчас… поморщилась.

– Что ты здесь делаешь? – удивительно, но удается вытолкнуть слова из пересохшего горла. Да ровно, абсолютно обезличено.

– Решил самолично проверить, как ты тут. Отцовское сердце, оно ведь такое – переживает. Спать ночами не дает. А ты, чадо мое неблагодарное, еще и трубки бросаешь. Не хорошо, – прицокнул отец.

– Много чести с тобой вести беседы.

– Дерзишь?

Я предпочла не отвечать и решительно рванула вперед в попытке выбежать из номера, гордо задрав нос. Не прокатило. Олег Граф преградил путь своей хоть и исхудавшей, но внушительной фигурой, больно схватив меня за локоть.

– Ай!

– Не визжи!

– Пусти!

– Только после того, как ты сделаешь одно одолжение, дочурка, – прорычал и потащил меня обратно, запихивая в гостиную как мешок картошки. – Ни раньше, ни позже. Пара минут твоего драгоценного времени, и можешь быть свободна.

– Я опаздываю и не собираюсь делать тебе никаких одолжений! Ты не имеешь права держать меня здесь, ясно?

– Я смотрю, ты тут хорошо устроилась, – будто совсем не слыша меня, прошел по номеру Фло отец, с наигранным любопытством рассматривая его. – Отель чей? Демьяна Нагорного, насколько я знаю. Смотрю, кандидатура младшего брата тебя не устроила, и ты решила поймать птицу более высокого полета? – отец криво усмехнулся. – Моя школа!

– Что ты несешь? Никого я не ловила! По-хорошему прошу: исчезни из моей жизни! Хватит уже отравлять мне ее своими приказами, мне уже не четырнадцать!

– Надо же. А ты, однако, за этот год успела зубы отрастить? И, судя по всему, забыла, кто дал тебе крышу над головой, кров, образование. Кто тебя воспитал?

– Я уже давно не маленькая девочка, и меня таким не проймешь. Я прекрасно справилась и без тебя. Без твоей “фантастической опеки” и твоих грязных денег. Уйди с моей дороги и не заставляй меня ненавидеть тебя еще больше, – прошипела в сердцах, в бессилии поджимая губы. Хотелось бесноваться, крушить, громить и обрушить чертов отель на его голову. В такой день, в такой момент появиться и все испортить! Ненавижу!

– Если бы я хотел, то вернул бы тебя в дом в первый же день после твоего наивного, детского побега, дорогая дочь. Так что не забывайся, думая, будто твоя глупая авантюра со сменой фамилии прошла удачно. Слишком рано ты начала во взрослую играть!

Я догадывалась. Нет, правда, догадывалась, что отец знает, где я. Именно поэтому с ужасом двенадцать месяцев ждала, когда он объявиться и силой потащит под венец. Гадала, каждый день открывая глаза, почему не сегодня? А он, выходит, что же? Ждал момент? И он выбрал его, как никогда “удачно”.

– Так что же тогда не вернул? Отпустил? Наблюдал? Как за рыбкой в аквариуме, смотрел, как скоро мне надоест биться в стеклянные стены?

– Дал возможность перебеситься.

– Считай, что я все еще бешусь. Я хочу жить своей жизнью сама! Без твоих договорных браков, упреков и указок: куда мне идти и с кем дружить, ясно?! Забудь про брак с Сергеем. Его не будет. Оставь. Меня. В покое.

Отец усмехнулся. Я попятилась, упираясь попой в подоконники, и только сейчас обратила внимание на зажатую в его руке темную папку. Которую в этот момент он поднял и помахал ею практически у меня перед глазами с видом победителя, сказав:

– Предлагаю уговор.

– Ч-что? – растерялась я от такой резкой смены в настроении нашего яростного диалога.

Пульс зашкаливал, кровь бухала в висках, а ладони мои вцепились в подол платья. Было чувство, будто я загнанная в угол мышь, которая лихорадочно искала глазами лазейку, чтобы сбежать. Ко всему этому убивала мысль, что мы опаздываем к началу мероприятия в отеле, и Демьян наверняка уже сходит с ума и нервничает.

Где там Флоренцию с Доминикой носит?!

– Здесь очень важные документы, Анфиса. Нужно, чтобы ты просто подписала.

– С чего бы это?

– Слишком много лишних вопросов. Хочешь свободу? Вот она, – взмахнул папкой отец. – Подписывай, и так уж и быть – живи свою жизнь сама. Обещаю не вмешиваться и не лезть к тебе со своими, – поджал губы, выплюнув недовольно, – указами.

– Ч-что там? – от волнения я, как обычно, начала заикаться, шаря глазами по номеру. Выигрывая время, соображая, что бы придумать…

Как бы…

И тут глаза зацепились за напольную вазу с декоративными цветами. Один шаг, и я могла бы до нее дотянуться. Дело осложняло платье и каблуки, но это лучше, чем ничего, правда? Ведь вполне очевидно, что просто так отсюда я не выйду. Не выпустит.

– Если не подпишешь, то силой затолкаю в машину и верну домой. Мачеха с сестрами по тебе “ужасно соскучились”, – словно мысли мои прочитав, ехидно улыбнулся отец.

– Что за документы?

– Какая тебе разница, – рыкнул отец. – Две закорючки, и можешь быть свободна. Мне такие испорченные гены рядом не нужны.

Вот, значит, как?!

Гены испорченные?!

Я вспыхнула вмиг. Как факел! Рассвирепела и не сдержала горькой усмешки.

– Ничего я не буду подписывать! – практически выплюнула отцу в лицо, – я не собираюсь играть в твои грязные игры, – бросила, сверля его яростным взглядом. – И ввязаться в твои махинации я тоже не собираюсь!

Уже примерялась и готовилась к прыжку в сторону вазы, когда краем глаза заметила мельтешение за спиной отца. Из-за угла высунулась любопытная моська Ники. Судя по взгляду, нахмуренным бровям и надутым щечкам, ей Олег Граф совершенно не понравился, и я была с ней солидарна!

– А я тебя не прошу, а приказываю, если ты еще не поняла. Анфиса, не тяни! – бросил на кофейный столик папку отец, а следом за ней и ручку, которую рванул из нагрудного кармана пиджака. – Подписывай, я сказал! По-хорошему.

Ага.

Да-да, щас!

Разбежалась: волосы назад.

– Я уже сказала, я ничего не буду подписывать. Тем более, вслепую! Хочешь повесить на меня свои долги? Обязанности? Ищи другую дуру! У тебя целых две малолетних пигалицы, ими будешь командовать!

– Осмелела, я смотрю? – дернул меня за руку отец, да так ощутимо, вышибая дух, что перед глазами мушки заплясали.

– Не трогай меня! Осмелела. Да! – задрала нос и, улучив момент, пока папенька отвернулся, стрельнула глазами в сторону папки и махнула Нике ладошкой из-за спины “родственничка”. Мелочь была ужасно сообразительна и, деловито кивнув, подхватила подол своего пышного платья, вышла из-за угла, сказав:

– Дласте, дяденька!

Отец растерянно крутанулся, оборачиваясь, но руку мою так и не отпустил. Рыкнул:

– Уйди отсюда, ребенок!

Но не на ту напал. Доминика не подумала даже с места сдвинуться.

– Фу, как невезливо, – сморщила носик принцесса. – Бубля говолит, сто везливый человек всегда долзен говолить: здлавствуй, спасибо и позалуйста. А иначе это плямо моветун.

– Моветон, – кивнула я и прикусила губу, сдерживая рвущийся наружу смех. Второй рукой пробралась отцу за спину, цепляясь пальцами за его пиджак. Чтобы в случае чего, хотя бы на доли секунды, но задержать его.

– Деточка, моветон – это лезть в разговоры взрослых, когда тебя не спрашивают. А ну, брысь!

– Я вам не коска! – надула губы Доминика. – Вы злой!

– Это я еще добрый. Не зли меня, ребенок, пойти прочь к своим родителям. По-хорошему прошу!

– Не могу, – пожала плечами Доминика, сложив ручки за спиной. С диадемой на голове и царской осанкой, прогуливаясь неторопливо по номеру, подбираясь ближе к кофейному столику, на котором все еще тоскливо лежала памятная папка.

– Это почему это?

– Папочка уехал. И он лугается, если я хозу по отелю одна.

– Но сюда же ты как-то пришла? Как? – кажется, отвлекающий маневр на отца подействовал как нельзя лучше. Он уже и думать забыл про документы и отпустил мою руку, наблюдая за принцессой.

– Как-как?! Нозками! – топнула каблучком туфельки Ника. – Дяденька, вы еще и глупый, оказывается.

Господи, когда все это закончится, я ее расцелую и затискаю!

Я уже в открытую лыбилась, а отец зеленел, бледнел, краснел и, в конце концов, грозно рявкнул:

– Вон отсюда!

Я машинально вздрогнула и насупилась.

– Не рычи на ребенка! – зашипела на отца, а вот Нику совсем не проняло рычание Олега Георгиевича. Она подошла к нам и, задрав взгляд снизу вверх, с ангельской улыбкой пропела:

– Кто последний, тот дулак!

– Что это значит?!

Но ответом отцу послужил удар маленькой проказницы каблуком в ботинок.

– У-у-уй! Дьявол! – скрючился папа с выражением вселенской боли на лице, скача на одной ноге.

– Вообсе-то я челтенок! – возразила дерзкая мартышка.

– Ника, хватай и беги! – крикнула я, и мелочь, подорвавшись с места, хватанула со стола папку и ураганом, шурша платьем и стуча маленькими каблучками туфелек, полетела вон из гостиной.

– Стой, мелкая!

Отец попытался рвануть следом, но я на чистых рефлексах, мертвой хваткой вцепилась в его пиджак. Притормаживая, отодвигая в сторону и уворачиваясь от взмаха его грузной руки, когда он, запнувшись, чуть не повалился на диван, а я резко рванула в сторону вазы. Долетев в один размашистый шаг и схватив ту тяжеленную бедолагу, хорошенько этой глиняной штукой приложила по спине “любимого папеньку”. Ваза скатилась, упала на мраморный пол и с обжигающим сердце треском раскололась. Сыплющий проклятиями Олег Георгиевич, пыхтя, на считанные мгновения потерялся в пространстве и схватился за спину, красный, как рак, вереща:

– Мерзавка! На собственного отца подняла руку!

– Надо было уходить по-хорошему. Па-по-чка! – бросила я.

Крутанулась, подхватила подол платья и побежала следом за ребенком, путаясь в длинной юбке и шатаясь на каблуках, как заправский пьянчужка, чуть пару раз не навернулась. Едва ли не кубарем вылетев из гостиной, заметила, что Ника схватила стоящий в углу скейт. Мелочь на всех парах, в платье и с папкой под мышкой, вскочила на доску и вылетела в коридор, помчалась, шелестя колесами по мраморному полу, куда глаза глядят, прокричав мне:

– Фиса, догоняй!

Мое сердце бухало в груди, а на лице, как приклеенная, сияла дурацкая улыбка. Хотелось взять и расхохотаться: громко, заливисто и от души! И я обязательно вернусь к этому шкодливому желанию. Но позже. А сейчас позади уже слышались тяжелые шаги опомнившегося родственничка, пыхтение, ворчание, и все эта звуковая какофония становилась ближе. Я, сделав глубокий вдох, снова задрала юбки, закатывая глаза, и прибавила скорости.

– Стой! Анфиса!

– Угу.

– Вернись, кому говорю!

– Ага, уже бегу!

Юркнула в открытую дверь, вываливаясь в коридор. Проскользив туфлями по полу, чуть не налетела на Флоренцию, которая скомандовала:

– Беги отсюда! Живо!

Бежать, так бежать.

Спринтерский марафон еще не завершен, финиш далеко, подхватываем подол и перебираем отсюда ногами, дорогуша.

Только далеко уйти не позволило любопытство. Я припустила вперед, а уже буквально через пару-тройку метров услышала жутчайший грохот и насмешливое:

– Олег Георгиевич, какая встреча! А что ж вы сразу в ноги-то падаете?

Я удивленно притормозила, обернулась, судя по всему, Флоренция поставила отцу подножку, и тот, вылетая следом за мной из номера, в прямом смысле слова пролетел по коридору, в данный момент распластавшись на полу.

Ох, жестоко!

Но, черт побери, никто не давал ему права нас с чертенком обижать! Будет знать, как связываться с женщинами семьи Нагорных! Это вам не тепличные ромашки, а самый что ни на есть боевой отряд!

– Флоренция, сколько лет, сколько зим! – съязвил отец, а я, не теряя времени, воспользовавшись организованной мне Фло форой, снова срываюсь на бег, догоняя завернувшую за угол на скейте Нику.

Поворот.

Еще поворот.

Платье, чертово, мешает! Туфли по полу скользят!

Куда бежать-то?!

Лифты!

Мы с Никой переглядываемся, она на добрый десяток метров впереди меня, но, просчитав свои возможности, понимаем, что заскочить в них не успеем, за спиной снова шаги и снова грузная тучная погоня.

– Что, неужто уже убегаете, Олег Георгиевич?

Нет, лифты точно не вариант. И тогда мы решаем юркнуть в маячившую впереди служебную дверь. Ника отбрасывает скейт, и мы на всех порах влетаем в…

Бассейн!

Растеряно оглядываемся, куда дальше, замирая около огромной чаши в шесть полос, когда за спиной, грохнув об косяк, открывается дверь и залетает отец. С видом разъяренного быка таращится на нас, как на красную тряпку, разве что пар из ноздрей пока не валит.

– А ну, стоять! Обе!!! – разносится эхом по огромному залу злющий голос отца. – Отдай сюда немедленно документы, ребенок!

– Не отдам.

– Тогда я сам их заберу!

Граф рванул вперед на Нику, которая стояла у самого бортика, прижимая к себе папку. Ни тени испуга на лице малышки, хоть я и бросилась отцу наперерез. Но тут случилось неожиданное. Он проскальзывает на мокром полу. Размахивая руками, как крыльями, прокатывается по скользкому полу с криком и ужасом в глаза. А мелочь, не растерявшись и захохотав, в последний момент отскакивает. Его злейшество Олег Георгиевич Граф со всей дури влетает прямо в костюме и ботинках в бассейн, поднимая фонтан брызг и ор матов. Только шумное “пдыщ!” и вышедший “из берегов” бассейн.

Мы с Никой переглядываемся и дружненько отбиваем “пять”, когда отец выныривает, принцесса гордо заявляет:

– Патамушта нильзя нашу Анфису обизать! Вот!

Мы выбегаем обратно в коридор, не дожидаясь, когда папочка-ихтиандр очухается, и налетаем в коридоре на Рому, который, взмыленный и с глазами по пять рублей, хватает нас за руки и тащит за собой:

– Опаздываем, девочки! Флоренция?

– Бегу, родной. Бегу!

– Что у вас тут происходит? Что за крики, грохот? Вы чего обе красные, как после спринтерского забега?

– Длинная истолия, дядя Лома, – крутится юла на месте.

– А ты почему еще здесь?

– В офисе задержался, у меня есть для тебя новости, Фис. Но для начала давайте доедем до отеля, иначе нас ваш Нагорный порвет на лоскутки. Он уже мне весь телефон оборвал.

– Ой, а я сумочку забыла…

– Ничего. Она тебе не понадобиться.

Я приглаживаю пару выбившихся из прически прядей, которые делают творение парикмахера только лучше, и молча радуюсь, что у меня на голове тонна лака для волос!

Вот это мы устроили папочке “взбучку”! Надеюсь, после такого фиаско он надолго запомнит, что к нам лучше не соваться? А то ведь мы можем и показательный урок преподать!

Уф!

Бросила взгляд в зеркало в лифте. Красотка! Если не считать румяных щек и горящих глаз, то “марафон” прошел незаметно. Так же, как и для Ники, которая протягивает мне злосчастные документы. Любопытство распирает узнать, что же такого собирался повесить на меня отец и что в этой так важной для него папке за бумаги, но времени смотреть, что там, нет совершенно.

Выходя из лифта, я перехватываю Светку и вручаю ей папку с просьбой придержать у себя до нашего возвращения. Никому не показывать и надежно спрятать! И, по возможности задержать, оказав “радушный прием”, отца, который решил немного поплавать в бассейне на пятом этаже.

Светка если и удивлена, то виду не подает, держится молодцом. И, коротко кивнув, забирает у меня документы, уже вдогонку пожелав “хорошего вечера”, пока мы на всех парах, лихой четверкой летим к машине.

Без двадцати семь.

Божечки, убери все пробки на нашем пути!

Демьян

– Пап, – пожимаю протянутую отцом руку, встречая его на полпути к залу.

– Демьян. Привет, сынок. Надеюсь, не опоздал?

– Вовремя. Ты получил мое сообщение? – начинаю с места и в карьер. Раз уж связаться со мной до вечера отец не посчитал нужным. А я не из тех, кто откладывает на “потом” да “после”.

– Получил, – коротко кивнул Роман Нагорный.

– И даже не появилось желания перезвонить? Я третий день до тебя достучаться не могу.

– Возникли кое-какие сложности.

– В плане?

– Я развожусь с Антониной, – вздохнул отец.

Я от такого заявления, мягко говоря, опешил. Растерял весь запал и настрой отчитать отца за продолжительное молчание. Вот чего я не ожидал, так развода в нашей семье. Насколько я знал, все в отношениях отца и Антонины было спокойно, да и в принципе она женщина была достойная. За спиной больше двадцати лет брака, и что могло послужить толчком к такому решению – можно только гадать.

– Воу. Вот это новости. Честно говоря, не знаю, что сказать. Поругались?

– Да какой там, – отмахнулся отец прям как мальчишка, – не в том мы возрасте, чтобы ругаться и запальчиво кричать о разводе.

– Да и разводиться тоже годики не те, пап.

– Устал я от нее. Идеальная, спокойная, хорошая... устал, – как-то тяжело вздохнул отец, а в глазах – я, конечно, в плане психологии профессионалом не был – но явно тоска мелькнула. Отец огляделся, пошарил взглядом по гостям, и тут меня осенило:

– Мать ищешь?

– Она приехала? – проскочила в голосе отца надежда. А я с удивлением понял в этот момент, что, похоже, Нагорные любят в своей жизни всего раз. До невозможности и исступления. До полной потери себя во второй половинке. Я даже не знаю, какая бы сила и обстоятельства могли бы отдалить меня от Ветровой. Так и отец, даже спустя столько лет…

– Приедет. Скоро. С Никой и… Анфисой, папа, – вздохнув, отвел я взгляд. Буквально физически ощутив на себе удивленно-заинтересованный взгляд отца.

В двери все еще пестрым потоком заплывали гости вечера, стягиваясь в главный зал, где должна была вот-вот начаться презентация. Вокруг стоял легкий гул от голосов, звона бокалов, шелеста вечерних платьев и музыки. Оркестр тихо наигрывал непринужденную мелодию, расслабляя гостей. Вот только на меня не действовало. Я был как на иголках, потому что ни матери, ни Ники с Фисой до сих пор видно не было. И Бурменцев, чтобы ему провалиться, где шляется?

– Так значит, Анфиса? – хохотнул отец. – Граф? А я-то и думаю, чего это ты так резко против свадьбы высказался. С Камиллой помолвку расторг. В отпуск собрался. Мне уже донесли. Все гадал, каким это ты местом тут стукнулся. Головой, значит?

– А надо было не гадать, а позвонить, – стрельнул я прямым упреком в отца. – И ничем я не стукнулся. Просто так случилось. Так бывает, и я ни капли не жалею. Ника в ней души не чает.

– А ты?

– А я? Влип я, пап. Примерно так же сильно, как ты в нашу взбалмошную Флоренцию.

– Да, сынок, – похлопал меня отец по плечу, – в войне с сердцем мы бессильны.

– Я рад, что ты меня понимаешь. И не собираешься препятствовать. Честно говоря, конфликта с тобой мне хотелось бы в последнюю очередь.

– Все серьезно?

– Более чем. Понятия не имею, какую под собой договоренность имела ваша с Олегом сделка о свадьбе Сереги и Анфисы, но придется переиграть. Я не хочу вплетать в эти отношения ни бизнес, ни деньги. Заканчивайте свои игры.

– Ох-ох-ох, – нарочито тяжело вздохнул отец. – Так и останется наш Серый волком одиночкой. Будет баб менять да деньги на ветер спускать. Мои, – буркнул отец, нервно поправляя галстук.

– Рано или поздно остепенится. Но сделать свою Анфису разменной монетой не дам.

– Да понял я уже, понял, – рассмеялся отец. – С тобой бодаться – себе дороже. Весь в мать.

– Так что, я могу надеяться на тебя в разговоре с Графом?

– Ты еще спрашиваешь? Честно говоря, сразу же, как ты мне написал, я с ним встретился. Расторгнул наш договор, без объяснения причины. Но не могу сказать, что отец твоей Анфисы был счастлив такому решению. Однако ушел молча и даже проклятиями не сыпал. Он сейчас в весьма подвешенном состоянии, – бросил вдогонку пространное отец.

– Что это значит?

– На его фирме начались серьезные передвижки. Если уж так посмотреть, это свадьба больше нужна была Графу, а не нам. Я согласился только из искреннего желания усмирить Сергея.

– А если поподробней?

– А если… – договорить отец не успел.

Его перебило звонкое, радостное:

– Дедуля!

Мы синхронно обернулись на голос, разнесшийся звонкими колокольчиками по просторному лобби. Дед расплылся в улыбке, раскинув руки, встречая летящую к нему на всех парах внучку. Принцесса в пышном, серо-голубом платье, забавных туфельках и с маленькой диадемой в пшеничного цвета копне волос, перетянула все внимание в отеле на себя. И даже я не сразу заметил, что следом за Доминикой в зал вошла Анфиса.

Поднял взгляд и…

Пропал.

Потерялся в пространстве и времени.

Все звуки и голоса исчезли. Гости растворились. Все к чертям перестало для меня существовать в этот момент!

Я видел только ее.

Свою невероятную, похожую на ангела в этом платье, Анфису. Ее грациозные шаги походкой от бедра, гордо расправленные плечи и улыбку, робкую, почти что невинную, сбивающую с толку каждого, кто не знает ее так хорошо, как знаю я. Убийственное сочетание безудержной страсти и покорной нежности. Безумие какое-то! Нельзя так терять себя!

Но я потерял.

Стоял, как памятник самому себе, и таращился на нее во все глаза с более чем глуповатым выражением на лице. Ощупывал взглядом, рассматривал каждый идеальный, словно высеченный умелым скульптором, изгиб ее податливого тела. Упакованного, как самый дорогой для меня подарок, в потрясающе нежный голубой шелк, струящийся по гибкой фигурке.

Ладони кололо от желания прикоснуться.

Я ловил каждое ее движение, плавное и грациозное. Закипал не в силах ни с места сдвинуться, ни сделать вдох. Грудь сдавило.

Я думал, сдохну на месте, когда с очередным шагом стройная ножка мелькнула в убойном вырезе аж до бедра, а шелк и шифон подола, словно лаская, обвились вокруг тонкой лодыжки, обтянутой элегантными ремешками туфли.

Дышать стало нечем.

Все мужское естество во мне закипело и забурлило, в красках рисуя, как сегодня ночью я буду стягивать с нее это летящее платье. Долго. С наслаждением. Миллиметр за миллиметром. Оно потрясающее. Почти скромное, но при этом не слабо будоражащее мужскую фантазию.

Сногсшибательная. Моя!

Глаза, ощупывая, пробежали по пышному подолу в пол, поднимаясь к декольте с россыпью бело-синих цветов, и остановились на длинной шее. Темное каре Анфиса уложила в элегантную прическу, в ушках висели длинные серьги, еще ярче подчеркивая ее открытую, длинную и изящную шейку. С нежной кожей, которую тут же захотелось поцеловать. С трудом сглотнув, я захлопнул рот, удивительно, как не закапал слюной пол! Поднял взгляд глаза в глаза. Протянул руку и обхватил тонкие пальчики, притягивая девчонку к себе, с жадностью обнимая и наконец-то целуя. Долго. Со вкусом. С дичайшим наслаждением!

– Моя, – прошептал с улыбкой, отстраняясь, забыв и про гостей, и про “зрителей” в лице родных.

– Конечно. Только твоя!

Теперь я могу быть спокоен.