Его не ждали, но он приперся - 2

Интерлюдия шестая: "Старческие дрязги"

Ночь в тихой провинции совершенно не похожа на таковую в столичном городе, что сразу бросается в глаза. Вернее, не в глаза, а в уши - ибо самое главное отличие скрыто именно в восприятии на слух. Ставроск - шумный город, не замолкающий даже ночью, пусть и услышать эти звуки крайне тяжело, если не страдать бессонницей. Тихие шаги поздних прохожих или ночных лиходеев, грузный звон патрулирующей округу стражи, едва различимый далекий крик кого-то, кому не повезло зайти немного не туда - романтика улиц очень своеобразна, но что-то в ней, несомненно, есть.

В провинции, а еще лучше в какой-то глухой деревушке, да еще и в доме, стоящем на отшибе, слышно совсем другое. Шум ветра, шорохи листвы, рычание зверей и вой волков, а то и монстров пострашнее. Ну и, конечно же, нельзя забывать о неповторимом скрипе половиц и перекрытий, что наличествуют в стенах каждого старого здания. Иногда, самым внимательным слушателям начинает казаться, что дом пытается сказать что-то, рассказать свою историю, свою тайну, что была с ним многие годы и пребудет еще дольше. Будет эта история страшной, кошмарной и пугающей? Или окажется доброй сказкой, рассказанной матерью своему ребенку?

Этот дом был уже достаточно старым, чтобы иметь в запасе несколько страшных сказок, но, увы, жители его не слишком желали их слушать. Да и позаботились они о том, чтобы стены не рассказывали лишнего первому встречному. Большое, сложенное из хорошего камня строение больше напоминало усадьбу весьма богатого аристократа, чем простой домик горожанина. Внимательный взгляд мог бы заметить следы недавней перестройки, когда оставшийся от изначального здания фундамент был приведен в порядок, а после на него нарастили саму усадьбу.

Внимательных взглядов здесь давно не встречалось - не любил обитатель усадьбы излишнее внимание, как и гостей, что предпочитали бродить под окнами, вместо того, чтобы просто постучать в дверь. Таких гостей, вообще-то, многие не любили, но в этом конкретном случае, хозяин дома имел все возможности выразить свое неудовольствие в ультимативной форме. Место, как говорится, глухое, тут человеку потеряться раз и навсегда не просто легко, а слишком легко. И даже могилы не найдут, ибо ее не будет.

Жители окрестных деревень этого места боялись до дрожи в коленях и приступов медвежьей болезни, благо оснований на то хватало. В иных случаях можно было бы наблюдать попытку, если не взять усадьбу на вилы, то массово покинуть окрестности, не дожидаясь беды. В иных, а не в этом, ведь именно усадьба, как и ее страшные обитатели, стали причиной процветания упомянутых деревенек. Монстры сюда ходить откровенно опасались, если разумные, и быстро перерабатывались на мертвечину, если разумом не обладали.

Вот и стоит особняк на отшибе, в окнах его темно и только одно-единственное окошко излучает едва различимый свет, словно от зажженной настольной лампы. Будь здесь кто-то обладающий поэтическим складом ума, он нашел бы множество красочных выражений, чтобы описать эту картину, показать ее со всех возможных ракурсов.

Но таких личностей здесь не было.

Были другие.

- Количество перерабатываемой в некрос энергии увеличено в шесть раз, запятая, однако паразитные потери приводят к чрезмерно большому изнашиванию внешних ритуальных контуров, запятая, что ведет к ослаблению общей конструкции, точка. - Слова звучали четко и выверено, пусть и с едва различимым проглатыванием последних слогов, словно говорящий долго и старательно изживал из себя западный акцент. - Для дальнейшего развития комплекса Шал'Тор предлагается увеличение пробных поднятий по таким шаблонам, двоеточие, дальше цифровыми индексами. Кхм, так... Двадцать дробь сорок два, восемь дробь сорок два, шестнадцать дробь пятьдесят один и, отдельной строкой, сигма тридцать три, второй тип реанимации. Точка, новая страница. Перерисовать диаграмму ат'лай с дополнениями из отчета кан'тай тринадцать.

Лекторский тон принадлежал благообразному пожилому мужчине, невысокого роста, обладающему ухоженной бородкой и кустистыми бровями. Состояние прически и несколько птичья походка делали его похожим на маленького взъерошенного филина. Старый и не единожды латаный сюртук, да надетый поверх него лабораторный халат, составляющие его одежду, завершали образ пожилого писаря или, возможно, небогатого ученого мужа, из тех, что добывают пропитание, обучая отпрысков благородных господ. Не слишком зажиточных благородных господ, стоит отметить, ибо слишком уж поношенный вид у такой одежды, а оборванцев в богатых домах не приветствуют и триста раз плевать на ученость.

Впрочем, внимательное око и ухо тут же найдут множество несоответствий самому очевидному варианту. Да и не очень внимательные, пожалуй, тоже. А если подумать, то о подвохе может догадаться даже подслеповатый и глухой деревенский дурачок. Дело даже не в очень богатой и экзотической обстановке огромного кабинета, который и мерил шагами старичок. И не в несколько необычных речах, надиктовывающего свою науку лектора. Пожалуй, самым заметным "подвохом" являлся трехметровый костяной монстр, с множеством конечностей, в каждой из которых были сжаты всевозможные писчие принадлежности. Собственно, именно этот костяной конструкт и занимался записыванием слов вдохновенно вещающего старца.

В руках его были сжаты различные типы перьевых ручек, пюпитры, тряпочки для подсушивания чернил, приборы для черчения и демоны знают что еще. Общее количество противоестественно длинных рук превышало два десятка, а постоянное движение, в котором конечности пребывали в ходе работы, мешало точному подсчету. Нормальный человек, ученый он там или нет, должен был при виде такого чудища испортить портки и стремительно убежать в ужасе, если не отправиться к предкам сразу из-за слабого сердца. И уж точно не надиктовывать послушно работающей нежити научный труд по высшей ритуальной некромантии.

Необычный старик для необычного дома, что ни говори. И все те, кто имел счастье (или несчастье) знать этого старика, прекрасно понимали, насколько напускное его благодушие, насколько обманчива внешность и насколько тонкая оболочка скрывает таящегося в куцем теле мастера одной из самых страшных школ магии. Насколько мало в нем осталось от простого человека.

Кому попало не судьба достичь его высот, несмотря на все попытки помешать, запугать, купить или просто украсть разработки. Кто попало не удостоится чести получить официальный ордер на упокоение от одного из известнейших межгосударственных орденов Алурея. А тех, кого эти воинствующие фанатики предпочитают не трогать, несмотря на наличие такого ордера, даже зная точное место его проживания, можно посчитать по пальцам. Потому что это сейчас он спокойно сидит в глуши, диктуя очередную монографию ручному чудовищу. Многие помнят ту бойню, которую кажущийся мирным и неопасным (зато обладающий шикарной библиотекой и большим количеством ценностей, для которых уже нашли новых владельцев) Каспиан Барглор устроил пришедшим за его головой.

Потому и живет он тут, в глуши дикой, совершенно спокойно, скупая трупы пейзан да разбирая на органы случайно забредших татей или монстров. Потому и не находят его, очень старательно не находят, ни фанатики из Ордена Неба, ни королевская канцелярия, ни изрядно прореженные "запланированные владельцы" его богатств. Потому и диктует старик свои исследования личному писарю, пусть и давно неживому, думать не думая о далекой столице.

- Основой для дальнейшего продвижения ритуальной схемы принят восемнадцатый подтип разветвленной гексаграммы Аантали, запятая, использованный в дублирующем контуре, точка. Перерисовать схему ритуала из соответствующей папки. Дополнить пометками из предыдущей статьи. Выделить полужирным шрифтом предварительные поправки к основному ритуалу.

Казалось, что старик таким темпами протопчет траншею, но он продолжал упрямо мерять кабинет шагами, не отвлекаясь от своих размышлений. Кабинет был весьма примечательным, как минимум из-за своего размера - огромная комната, больше десяти метров в длину и ширину, заставленная полками и столами, на которых в кажущемся беспорядке лежали всевозможные вещи, зловещие и не очень. Смешно, но единственным островком порядка в этом бушующем море творческого хаоса был уголок, отведенный многорукому скелету, ибо тот не забывал за собой убирать, следуя вложенным директивам.

- Основная нагрузка, запятая, как заявлено в четвертой сноске, запятая, будет положена на вторичный контур, запятая, который нужно создавать с использованием особых реагентов восьмой группы. Точка. Дальше с новой страницы... А, и прикончи этот мусор, Джаан.

Джаан - это такая транслитерация ящеролюдского имени, что переводится как "многорукий змей". Каспиан в свое время посчитал такое наименование весьма поэтичным, пусть у его творения и не было ни единой змеиной черты. Ну, зато с количеством рук никаких нехваток не наблюдалось, как и боевой эффективности.

Говоря о том, что его Мертвый Скриптор однажды уничтожил троих убийц, что проникли в его комнату, он забывал уточнить, что эта троица была оснащена весьма дорогими амулетами и упита уникальными зельями, которые им выдали прямиком из сокровищницы Короны. Не упоминал он и о том, что противники Джаана имели тридцать восьмой и тридцать девятый уровни, состоя во все той же королевской тайной страже. Поговаривали даже, что после ухода Меченого, считавшегося ранее лучшим клинком королевских душегубов, в религию, именно этой троице пророчили его должность и статус.

В общем, его тогда в очередной раз недооценили - ну очень уж неконфликтным человеком был Каспиан Барглор, предпочитая ждать и искать компромисс там, где даже более слабые мастера начинали гнуть гонор. Не из-за бесхарактерности, нет, а просто потому, что именно таким образом удавалось протестировать новые разработки и собрать самые лучшие тела пришедших за ним идиотов. После таинственного исчезновения Тройки Плетей, которые из его столичного особняка не вышли обратно, штурмовать его пришли уже официально, с орденским приказом, подтвержденным королевским эдиктом. Еще раз, да на те же грабли, как поговаривают в общинах Сыктыварских полуросликов - а ведь вроде бы не самые глупые люди сидят в верхах. Неужели так сложно было умерить собственную жадность-то?

Пришедшие за его головой горлорезы, сигнатуры жизней которых сигнальные чары засекли еще двенадцать часов тому назад, были в своих классах, оснастке и уровнях куда скромнее. Обычные, если можно так сказать, как бы элитные клинки какой-то из ночных гильдий, судя по манере вскрытия защитных контуров, из Карнхольма. Но во имя Перста Указующего, неужели нельзя понять, что если первый слой обороны вскрывается слишком легко, то это лишь значит, что под ним прячется второй, куда более надежный?

Это же почти оскорбительно! Он, Каспиан, даже не траппер, чтобы в ловушках разбираться, но этих полудурков он мог умертвить раз сорок, еще до того момента, как они к стенам особняка подойдут! Если бы ему не было лень идти за телами наружу, то так он бы и сделал. Вместо этого пришлось приоткрыть для них дверцу, дав им войти в свой кабинет, а после отдать на растерзание Джаану. Все же удачное имечко он тогда выбрал, и плевать на то, что почти никто, кроме него, имен конструктам не дает! Во-первых, так повышается вероятность потери контроля, а во-вторых, это, как бы, не в стиле некромантов. Как будто он не плевал на эти замшелые обычаи с верхушки пирамиды из собственных научных трудов.

Скриптор не подвел, быстро превратив своих противников в трупы - сорок шестой уровень все же. Первый убийца, закрепившийся на потолке, умер от пробития черепа тяжелым золотым пером, запущенным меткой рукой. Второй, ближе всего расположившийся (буквально под стеночкой) получил в лицо выплеснутую чернильницу. Он почему золотые перья писарю своему выдал? А потому что заряженные некросом чернила обычную сталь, даже зачарованную, ржавят быстрее, чем горячий чай плавит сахар. Пришлось зачаровывать золото, пусть и дорого вышло. Зато противник превратился в высушенную мумию быстрее, чем успел протухнуть - чернила были чудо как концентрированными.

Третий, поняв, что раскрыт, сумел отклониться от броска второго пера, выйдя на траекторию удара и метнув пару заряженных умением кинжалов прямиком в лицо даже не сменившего позы мага. Верхняя пуговица старого сюртука обратилась прахом, а перед каждым из кинжалов возник тончайший экран из упомянутого костного праха. Несмотря на ничтожную массу, эти щитки не просто отбили сияющие кровавой краснотой клинки, но еще и собрались обратно в пуговицу, вновь перейдя в ждущий режим.

Второго удара убийца уже не совершил, ведь Скриптор, успевший поставить на стол содержимое всех своих ладоней, развил предельную для себя скорость, мигом спеленав незваного гостя. Каспиан только и сделал, что требовательно протянул руку вперед, а нежить мигом оторвала голову своей жертве, отбросив тело подальше в угол - чтобы не пачкала кровью ковры. Они и так уже поизносились, нечего им лишнюю чистку переносить.

- Так-так-так... - Протянул некромант, покрепче хватаясь за шевелюру весьма недурно выглядящей дамочки, которой голова принадлежала. - Что ты мне расскажешь, дорогуша?

Только полные неучи и профаны страдают необходимостью реально слушать ответы анимированного трупа. Для профессионалов его уровня и ранга подобная мишура давно не нужна. Не нужно ни тело целиком, ни полноценное поднятие - наличия хотя бы частички плоти убитого уже хватит для полноценного допроса, причем без всяких слов. Всего лишь чистая воля мага, позволяющая буквально вырвать знания из мертвого тела - очень своеобразная форма ясновидения, с которым у некромантов традиционно хорошие отношения. От жертвенных гаданий на кишках тридцатилетних девственников, - найти таких та еще морока, ибо товар дорогой и редкий, - до видений об оборванных нитях жизни. Многие видящие как раз из плана Смерти силы и черпают, а не из популярного и менее опасного Астрала. Живут, правда, недолго, но и умирают нечасто - просто переходят на новую форму существования.

Еще теплая голова убийцы не сказала ему ничего.

Но вместе с тем, это молчание было кладезем ответов, раскрыв всю необходимую информацию да еще и с огромным запасом. Да, души как таковой в этом теле уже не было, причем неделю минимум, а мертвая плоть не желала давать ответы, несмотря на все мастерство Барглора. Вероятно оттого, что не была в полной мере ни мертвой, ни плотью.

И все же ответы он получил. Не мог не получить! Быстрое сканирование и анализ тела, и вот он уже знает. О том, что, несмотря на средний двадцатый уровень этой троицы, их характеристики соответствовали, по меньшей мере, тридцать девятому. Ценой усилению были ужасные мутации на физическом и энергетическом уровнях - словно кто-то каким-то образом сплавил мышцы, сосуды и кости воедино, а вместо крови залил какую-то странную и ядовитую дрянь. Тоже красную, но во всем остальном являющуюся этаким сжиженным зеркалом. Да и сама энергия в телах погибших была красноречиво-узнаваемой, особенно после недавнего визита юной змейки, служащей герцогу Ланорскому личным мастером тишины.

Голова попыталась раскрыться, подобно бутону, выпуская в него заложенную ловушку, но превратилась в прах куда быстрее, чем успела полностью напитаться обманчиво мягкой силой грез. Тем временем кровь из тел убитых (не считая полностью иссушенного некросом) начала медленно стекаться к ростовому зеркалу, стоящему в дальнем углу.

Приглашение поговорить? Ну, Каспиан всегда был за разумные разговоры. Жаль только, что говорить с ним разумно могли не многие, а желали и того меньше.

Фигурка старого некроманта спокойно приблизилась к зеркалу, остановившись в шести шагах от ставшей чем-то иным зеркальной глади. Оттуда в свою очередь начало проглядывать нечто, что простым отражением не являлось. В голове же некроманта бродили весьма разобщенные мысли, большая часть из которых оценивала забавную придумку с превращением крови в еще живых телах в полноценный якорь для создания окна связи.

Но мысли быстры, как и течение времени.

Уже спустя несколько секунд из зеркала выглянуло бесформенное нечто, ожившее облако фиолетового тумана в котором повисли расплавленные осколки зеркал. Нечто ушедшее от человека настолько далеко, насколько это возможно. И это нечто заговорило, а вместе с его словами зашептала каждая отражающая поверхность в кажущемся неприступным доме. Вместе со словами доносился шепот и шелест тысяч листьев, тысяч покачивающихся на ветру сетей, призванных ловить в себя спящие души.

- Мне нужны ответы.

Любой человек, будь он там мастером некромантии или простым пахарем, услышь он силу, стоящую за этими словами, принялся бы лихорадочно выдавать все, что только знает. Говорить и говорить, надеясь, если не обмануть неминуемую гибель, так хотя бы отложить кошмарный конец хоть на немного. Каспиан любым не был, иначе он давно бы помер - с таким-то характером. Но и ссоры он пока что не искал, особенно с персоной такого калибра, как решивший поговорить с ним реликт древних эпох.

- Приветствую, Ткач. - Ответил он сухо и без всяких попыток подмешать в свои слова Смерть. - Для того чтобы передать мне список вопросов, совсем не обязательно устраивать подобный фарс. Спрашивай, я внимательно слушаю.

Скрытый за гранью отражения собеседник явно слегка обескуражился. Нет, ему доводилось встречать тех, кто обладал достаточной волей, чтобы не сломаться от одного лишь отражения его истинного облика, от одного лишь его слова. Доводилось встречать и доводилось убивать, доказывая заблуждения, доказывая, что смелость и бравада их пусты. Но очень редко его встречали подобным... равнодушием. Удержать лицо при плохих гранях выпавших костей некроманту удалось даже слишком легко, впрочем, это ничего не меняло. Ни его судьбы, ни его ошибок - концы всегда должны быть обрублены, а этот человек знал слишком многое.

- Имена всех, кто спрашивал обо мне. Всех, кто знает обо мне. Всех, кто меня еще помнит. Все книги и свитки. Если желаешь быть.

Многих из этого списка он знает и так, но не трогает. Кто-то не представляет угрозы, знает слишком мало, либо его знание ошибочно и служит лишь дополнительным преимуществом. Кто-то может быть полезным ему самому. А кого-то он и сам не стал бы трогать без веской нужды - не он один помнит древние знания, не он один дожил до своих лет.

Пожалуй, если труповод окажется действительно полезным, он не станет его убивать, попросту заменив его, подселив к нему свое дитя. Тихо и незаметно, он будет верить в то, что судьба его миновала. Тихо и незаметно одним утром он уже не проснется, или же проснется не он. У него таких игрушек не так уж и много, но все они полезны и интересны. Он не станет даровать детей своих серым ничтожествам, ради которых и плевка тратить жалко. Но этот экземпляр стоил потраченного времени, как есть стоил.

- То есть, если я не ошибаюсь, ты приказываешь мне, именно приказываешь, а не просишь, выдать тебе все мои контакты и часть собственной библиотеки, не предлагая взамен ничего, кроме откровенной угрозы? Да и в гости придя без приглашения и использовав вместо стука в ворота подосланные куклы? - Короткая пауза, кажущаяся не столько угрожающей, сколько недоуменной. - Я, конечно, не специалист в подобных культурных вопросах, но в нижних бедняцких районах Ставроска за такие предъявы обычно дают по е*алу.

Грубость из уст будущего покойника не разозлила и даже не расстроила. Он пришел сюда убивать, и только что его жертва сама приняла свою судьбу. Он мог бы спастись, мог бы стать чем-то большим, чем простая плененная и поглощенная душа сильного мага, но свою судьбу он избрал сам. Все они избирают ее сами, а ему остается лишь привести их выбор к единственно верному итогу.

- Значит, ты сгинешь. - Только и ответило существо, явившееся из зазеркалья, нанося свой удар.

Некромант допустил множество ошибок, среди которых самыми глупыми и страшными были лишь несколько. Глупейшая из них заключалась в том, что зря он взялся за расследование выданной ему путеводной нити. Все следы своего существования существо зачищало очень старательно, раз за разом. Доводилось ему знавать провалы куда более страшные, чем та ошибка с потерявшейся во Мгле крепостью, доводилось. И всегда он успевал стереть, забрать с собой все и всех, кто мог вывести на него внимательные очи врагов и недругов.

Та же ищейка, которую послал герцог Ланорский, выжила только из-за того, что ее ликвидацию взял на себя текущий "покровитель" существа. Притворяющаяся стариком сущность не стала спорить, резонно полагая, что мастерства и умения одного из влиятельнейших аристократов королевства хватит для зачистки. Но не хватило, из-за чего мастеру снов пришлось вмешиваться самому.

Плевать на ищейку, тем более что ее саму он уже нашел, прикрепив к ней наблюдателя и палача. Она пройдет в твердыню Ланорских и оборвет навсегда нить рода слишком дерзких выскочек. Давно пора было это сделать, еще когда пало его дитя... но он слишком сосредоточился на поиске убийцы, не желая выдавать себя перед врагом своим. Потому и оставил в живых щенка, потому и ограничился простым наблюдением, да созданными ищейками.

Нашел.

Отследил.

Выманил.

Поймал.

И сам попался в расставленные сети. Кем бы ни был таинственный Спящий, но он был силен, хитер и опасен, что просто естественно для пользователя Грезы его ранга. Но, самое поганое, он совсем не спешил сразиться с наверняка намеренно спровоцированным старым мастером. Существо знало, чуяло своей сутью, что оно сильнее, если и не лично, то собственной сворой, но враг его выбрал самую подходящую тактику сражения.

О, теперь существо не сомневалось - враг готовил удар очень долго, спланировав его за годы, если не десятилетия заранее. Легкий толчок, один акт вмешательства умертвил его дитя, заставил впасть в ярость и предаться ненависти. Заставил искать. И как же точно был угадан момент раскрытия - когда бой на королевском объекте перешел в заключительную фазу, когда стая ищеек уже нашла цель, а само существо не могло, не успевало, да и не желало отступить. И два врага таинственного мастера столкнулись, вцепились друг в друга! А сам враг остался неузнанным, лишь только один неясный образ, тень облика, белоснежный лик и кровавый хохот, был уловлен погибшей ищейкой. Навсегда погибшей, без остатка.

О, как существо ярилось!

Как хохотало над своей глупостью!

Как восхищалось хитростью и продуманностью Ткача, что воистину стоил того, чтобы звать его врагом, а не еще одной жертвой. Сильный противник, достойный того, чтобы забирая его сны, забирая и навсегда перековывая его отражение, испытывать подлинную гордость. Существо приняло удар, приняло малое поражение и признало начало не охоты, но войны. Войны, что закончится так же, как и всегда - очередной охотой и очередным пожранным образом того, кто оказался достоин. Пусть враг, скорее всего, готовился к своему последнему поединку всю жизнь, скрупулезно собирая те крохи информации, что проходили мимо сетей существа, но это ничего не значит. Он убивал и не таких, пожирал и менял всех, кто смел вызвать его на поединок.

Пожалуй, смотря в глаза этому глупцу, видя в них признание собственного превосходства, видя униженную просьбу о пощаде, он соизволит сказать глупцу о том, что признает его силу. Признает, что у врага действительно были шансы.

Но это будет потом, намного позже. Пока жалкий человечишка, просьбы которого пока что исполняет Ткач, ищет таинственного агента, что сумел уничтожить посланную за прыткой ищейкой группу, само существо затирало следы. Оно уже допустило ошибку, уже позволило противнику столкнуть себя лбами с королевской властью, а значит, пора было менять правила. Все, кто знал или догадывался о его существовании, чье знание превышало определенный предел, должны были замолчать.

Последняя ниточка - та самая ищейка, что теперь должна будет оборвать жизни проблемного щенка и породившего его старика, - уже почти забыта. Но остались те, кого она невольно всколыхнула, пусть и ненароком. Среди них отыскалась даже такая жемчужина, как уже сгинувший в глазах существа некромант. Вроде бы его даже раньше пытался убить (ради злата и книг) глупый "покровитель", но прогадал. Значит, существо закончит за него работу, позволив вышедшим к указанной точке людям ограбить ставший бесхозным дом. Материала потрачено много, нужно простимулировать увеличение подвоза свежих душ.

Легкое сожаление о потерянной кукле - все, чего удостоился жалкий могильный червь, не сумевший склонить свою голову, то ли глупую, то ли гордую. Неважно. Удар уже нанесен и даже сама Смерть его не остановит. Ведь второй, по степени глупости, ошибкой стало то, что некромант подошел слишком близко к ставшему порталом зеркалу, дав заглянуть через него тому, кто стоял на совсем другом уровне могущества.

Из фиолетового тумана провала, в котором виднелись невозможные формы истинного облика существа, вырвалась огромная, с раму двухметрового зеркала шириной, конечность, словно состоящая из обломков зеркала и клочков тумана. Вырвалась, и, не медля ни единого мгновения, ударила в беспечно стоящего и даже не успевающего защититься некроманта.

Одним из множества правил, которые Каспиан усвоил за время своей карьеры, было стойкое убеждение, что разговор лицом к лицу, конечно, очень хорошее подспорье ко взаимному пониманию, но лучше им не злоупотреблять. Скорость реакции у него всегда хромала, а множество защитных артефактов, несомненно, могли выиграть время, но лучше бы не доводить до самой "игры". А потому искусство создания двойника праха было освоено им до совершенства.

Он даже научился помещать в центр материальной иллюзии одну из трофейных душ, предварительно пропитав ее Смертью в достаточной мере, чтобы ее можно было принять за душу мастера некромантии. Здоровая предосторожность, не единожды спасавшая ему жизнь, когда важные переговоры переставали быть просто переговорами. Иногда Каспиан с легким раздражением думал, что все эти властные идиоты учились в одной приходской школе для тупых злодеев, прямиком из детских сказочек.

Сначала пригласить на встречу для разговора, а когда не имеющий покровителей и особой силы маг, внезапно, не пожелает отдавать даром все, что у него "вежливо попросят", пожертвовав попрошенное за какие-то эфемерные обещания поддержки... тут же попытаться убить на месте забывшего свое место. Столпы Бесконечности ему в свидетели! Они бы хоть выйти из места переговоров дали, а уже потом убивали! Это уже даже не глупо, а просто непорядочно!

Ну, зато он отлично научился перестраховываться.

Вот, например, как услышал о масштабе зачисток среди всех, кто мог знать хотя бы азы о возможностях сноходцев, как и о самых известных их представителях на территории Меларета, так сразу и начал готовиться к проблемам. Самая мякота была в том, что к сражению с таким врагом подготовиться не выйдет - у Каспиана не было ни опыта, ни даже методичек о том, как дьяволовы сноходцы высокого уровня сражаются. А тут оный уровень явно перешагнул все здравые и не здравые пределы, всерьез угрожая сделать с мирным исследователем что-то противоестественное.

В то же время, его противник отлично знает о том, что может продемонстрировать Каспиан - некроманты редкими птицами никогда не считались. Скорее даже наоборот - каждый молодой дурак, зачерпнувший кроху сил из-за грани жизни, начинал мнить себя могучим чернокнижником, грезя о полчищах нежити, послушно следующих к цели по его указке. Скольких он таких видел, скольких упокоил навеки...

Противник знал его, готовился к сражению с ним, а значит, находился в априори выигрышном положении. Пусть в рукавах Каспиана хватало крапленых карт, пусть он мог по праву считать себя одним из тех, кто мог делать со Смертью очень многое, но все это меркло перед голой мощью произведенной на него атаки. Потому он даже не стал пытаться отбить вражеский удар почти что родной силой Смерти.

У него и другие способы имелись.

Огромная, противоестественно зыбкая конечность, в которой замерли сверкающими алмазами осколки почившего смертью храбрых зеркала, нахлынула на неподвижную фигурку быстрее вздоха, быстрее самой мысли. Очередное доказательство пользы перестраховки - двойника разметало на мельчайшие частицы, а скрытую в нем душу скомкали и обратили в еще несколько влившихся в конечность осколков зеркала. Выглядело это очень даже мерзко, - из уст дипломированного некроманта такая характеристика внушает, - а в энергетическом плане воспринималось мерзостно вдвойне.

Самое время добавить немножечко пустоты в эту симфонию страданий, не так ли? Вообще-то адептов Грани достаточно много, так что удивления они не вызывают. Другое дело, что очень мало тех, кто может не просто коснуться этого плана, но и сколь-либо сносно использовать его силы. Среди элиты наемных бретеров почти каждый старается получить класс того же Фантома, и многим даже удается - хороший класс, мощный и даже относительно безопасный. Если знать меру и не лезть глубже имеющегося предела.

Грань опасна тем, что там нет ничего. Абсолютная пустота, конец бытия, место, где заканчивается сама вселенная, та самая граница, которой Творец обвел свое творение, очертив его начало и конец. В плане чистого урона это один из самых мощных планов - не владея концептуальными трюками, отражать даже простейшие атаки силой Грани можно только с огромным везением. Пытаясь же нанести такой удар, вероятность гибели, причем глупой гибели, возрастает с каждой попыткой. Грань всегда берет плату, забирая у пользователя частичку его сути. Причем здесь план тоже выделяется, ведь отразить такую хватку куда сложнее, чем в случае пользования той же Смертью. Смерть - часть мира, неотъемлемая и незыблемая, но Грань находится за его пределами. Сначала пропадут воспоминания о всяких ненужных мелочах, затем потускнеют эмоции, исчезнут цели и желания, а когда платить за новую порцию могущества станет нечем... исчезнешь и ты сам. Просто не вернешься из очередных шагов пустоты, став еще одной сухой строчкой в статистике.

Если и будет для Грезы, сама суть которой состоит в зыбкости и изменчивости, в накоплении слишком большого количества бытия и слиянии его с отголосками древних снов и событий, идеальный противник, то этим противником станет именно Грань. Может быть, где-то в далеких восточных городах на бамбуковых сваях есть мудрецы, что знают более подходящий антипод для столь редкого и малоизученного плана, но они не стали сообщать о своих выводах Каспиану.

Потому работать пришлось с тем, что было.

Этот одноразовый амулет он снял с одного из подосланных к нему убийц долгие годы тому назад, еще до его приезда в столицу. Он искренне жалел, что не смог допросить того наглого барончика, что отправил к нему оных убийц - средство подобной мощи стоило дороже всего его баронства вместе взятого. Увы, но пришлось магу тогда бежать, а потом обладатель нужных знаний таинственно исчез, не оставив даже тела. Когда, многие годы спустя, после того, как Каспиан крепко встал на ноги, дух барона не откликнулся на зов, некромант даже не удивился. Только расстроился.

Впрочем, у него все равно остался трофейный амулет, что окупало часть пережитых проблем и очередную смену места жительства. Долгие годы эта игрушка служила частью его коллекции. Она пережила много побегов и переездов, но момента для ее использования так и не случилось - хватало либо собственных сил, либо другие экспонаты его коллекции были в тех ситуациях полезнее. А вот сейчас он все же не пожалел памятной игрушки против слишком опасного противника.

Увы, хоть он и надеялся на то, что одноразовая атака решит его проблемы с давно и прочно обосновавшимся на территории Меларета сноходцем, то оценив мощь давно потерявшего человечность мага, пусть даже оценка та шла самым краешком, вынужден был признать, что тут и десятка таких может не хватить. Он-то ждал кого-то калибром намного меньше, да и запросами поскромнее. Ну, не всегда же его ожиданиям сбываться, верно?

Каспиан разместился в дальнем углу кабинета, за спиной верного Джаана, скрывая свою энергетическую сигнатуру в излучаемом скелетом фоне, но своего двойника он из виду не терял. Ударил маг ровно тогда, когда душа-приманка была поглощена. Будь сноходец демоном, то он бы еще и мощное некроотравление словил от заряженной духовным ядом приманки, но Греза, увы, не жрала души, а перековывала их, меняла. Это изменение вытравило все яды и проклятия, что он навесил на приманку.

Зато атака Гранью прошла не просто отлично, а где-то даже великолепно! Сухая старческая ладонь направила обычную деревянную палочку с небольшим черным кристаллом на конце прямиком на громадную конечность, чей владелец еще только начал понимать, каким образом его обули, после чего раздался сухонький треск, с которым кристалл обратился в пыль. Никаких других эффектов не наблюдалось - ни внешних, ни даже в магическом восприятии.

Отсутствие внешних проявлений волшбы не мешало наблюдать ее эффект, выраженный в мгновенном исчезновении двух третей от громадной конечности, что проникла в его дом. Срез вышел ровным и идеально чистым, как на конечности, так и на окружающей мебели. Словно кто-то вырезал участок пространства, разом заставив его перестать быть. В спину легонько толкнула волна воздуха, что занимал освободившееся пространство, а потом раздался вой.

Если бы Каспиан не вывел всю имеющуюся защиту, в том числе и ментальную, на максимум еще загодя, то тут бы ему и настал конец. А так ничего, лишь уши и голова заболели. Под панцирем из его барьеров и артефактов он и не такую атаку сдержит. Смущает только понимание того, что этот вопль и атакой-то не был.

Хорошо, что никаких поселений поблизости нет - Каспиан не любил наличие пейзан поблизости. Ему на их жизни, которые крик с гарантией погубил бы, наплевать, но ведь пораженных Грезой болванчиков можно использовать для чего-то опасного. Сам не раз был свидетелем тому, как внезапные низшие мертвяки в тылу сражения склоняли чаши весов судьбы на нужную сторону.

Остатки конечности скрылись обратно в зеркале, а сам раритет осыпался оземь серой пылью, заставив поморщить лицо в раздражении - зеркало было дорогим и статусным, а еще подарком. Каспиан не любил терять подарки, особенно такие, к которым успел привыкнуть. С другой стороны, зеркало все равно пришлось бы уничтожить. Он ведь ждал появления мастера снов и зеркал, ждал и был к нему относительно готовым. Пусть даже уровень у жданого гостя куда как выше запланированного.

Сейчас враг немного повизжит, а потом вернется и уже не станет недооценивать бедного Каспиана, и лучше бы старому мастеру не медлить, не тянуть время. Со вздохом он вышел из-за спины Скриптора, вдохнул полной грудью и начал нараспев читать заранее заготовленный активатор ритуала. Ритуала, проведенного заранее, заранее запитанного силой и едва ли не спущенного с тетивы. Он уже был активирован, осталось только снять запоры, не дающие развернуть поле изменения реальности.

Последний слог активатора прозвучал, и легчайший флер магии Смерти начал свою работу. Это не было боевым усилением, не было мощным щитом или площадным замкнутым полем - их время пока не пришло. Этот ритуал был до смешного неопасным, низкоэнергетическим, несмотря на тонкость его структуры. Просто на каждую отражающую поверхность в доме и в прилегающих к нему садах и площадках упал серый прах. Слой-то его небольшой, но его с лихвой хватило, чтобы превратить все поверхности могущие стать основой для пролома в совершенно неопасные участки. Зеркала, правда, придется заказывать заново, но с учетом его противника тут бы хоть сегодня отбиться суметь, не говоря уж о более дальних планах.

Еще один вопль, в котором было гораздо меньше боли, но куда больше ярости и обещания мучений, дал понять Каспиану, что его труд оценили по достоинству. Прямо загордился бы, если бы не был так занят - вместе со Скриптором, он стремительно направлялся к своей лаборатории, к сердцу имения, где расположились основные ритуальные контуры и управляющая сеть для отдельных элементов защиты. Именно там он был эффективнее всего, именно там у него был шанс пережить эту ночь.

Некромант не тешил себя пустыми убеждениями - пришедший за ним Ткач намного сильнее. Даже тех крох информации, что он умудрился найти на эту сущность, хватало, чтобы оценить если и не силу, то хотя бы возраст и пришедший с ним опыт. Короткая стычка, в свою очередь, показала стоящую между ними пропасть в голых силах. Спасало Каспиана только расстояние между их территориями и преимущество родной земли, укрепленной лаборатории, которую он зачаровывал долгие годы. Напади Ткач в чистом поле, и Барглор даже пискнуть не успеет, просто нет у него ничего, что могло бы отразить неостановимую мощь. Но Каспиан не в чистом поле, он все еще в доме своем. И ему найдется чем отвечать, если хочет дожить до утра.

Упали на пол мягкие тапочки, быстро отброшенные пинками, оставив покрытые странными символами ступни обнаженными - для задуманного он должен соприкасаться с полом как можно плотнее. Точно так же были сняты лишние артефакты и амулеты, которые могли бы внести помехи в ритуал или просто бесполезные против его противника. Разминка была закончена - настало время показать миру, чего стоит вся его магия.

Сразу десяток призраков, уровнем не ниже пятнадцатого, могли наблюдать центр скопления сил сноходца - небольшое озерцо в пяти километрах от имения. Озерцо полностью замерзшее и превратившееся в одно огромное зеркало, сквозь которое в реальность лилось такое, чему даже имени не было. Любая нежить воспринимает мир весьма специфическим образом, а конкретно этих призраков умело модернизировали, превратив в громадные очи, что могли заметить даже очень хорошо спрятанное. Пятнадцатый уровень и один двадцать пятый у центрального привидения - это, может быть, и не много, но вот модификации... Любого из этих призраков мог убить решительно настроенный подросток с мешком соли и посеребренным ножиком, зато спрятаться от их взора было очень непростой задачей.

Каспиан не сомневался в том, что противник мог бы спрятать от него многое, но тот, видимо, не посчитал нужным скрывать свои действия. Или скрыл, выставив озеро напоказ - до тех пор, когда враг подойдет к основному слою сигнальных экранов, он об этом просто не узнает. Зато он точно знал о многом другом, тоже неприятном.

Округа была отрезана от внешнего мира, а все сигнальные или связные амулеты просто не подавали знаков активности. Было это воздействие Грезы, или кто-то сейчас помогал Ткачу, оставалось всего лишь пустым вопросом. Даже работай связь - никто бы не кинулся на помощь старому некроманту, а даже попытайся, то просто не успел бы. Плюсы и минусы профессии, да и затворнического образа жизни тоже.

Призраки тем временем наблюдали, как от ближайшей к имению деревеньки приближалась быстро бегущая колона пейзан. Все жители Малых Любинских, от мала до велика. Детей и стариков тащат на руках, бегут не щадя тела и связки, не обращая внимания на боль. Бегут с закрытыми глазами, не просыпаясь от последнего в своей жизни кошмара.

Глубоко в груди Каспиана клокотало возмущение - ведь смерти пейзан повесят на него, причем даже если он выживет. Не то чтобы некромант не вырезал ранее множество людей, но ведь он искренне старался не гадить там, где жил! Пока маг возмущался такой беспардонной краже людского ресурса, добежавшие до озера люди замедлились, а после начали один за другим прыгать в сиреневый провал, исчезая без остатка. Почему-то старик не сомневался, что они вылезут обратно, только уже не пейзанами.

Работа над живым материалом продолжалась, а Каспиан тем временем пробовал на прочность окруживший его имение барьер, одновременно накладывая и разворачивая в полную мощь свою защиту. С куполом против связи это был чистый академический интерес - хотелось знать, было ли это воздействием Грезы, или все же какого-то артефакта. Узнать, увы, не вышло. Нет, он бы справился, но остальные задачи были важнее, а такая мелочь казалась на фоне происходящего недостойной больших усилий.

Тем временем раздался очередной вопль, только уже хоровой - вопило то, что получилось из пейзан, вырываясь из зеркальной глади и стремительно направляясь строго к особняку некроманта. Одновременно с этим из озера вырвался поток сизого тумана, попытавшись махом сбить и развоплотить всех до единого хрупких призраков. Половина упокоилась сразу, но остальные успели разлететься широким фронтом.

Гладь озера, превратившаяся в какой-то стационарный атакующий артефакт, начала швырять в них комками враждебной энергии, причем с удивительной точностью. Подтвердилась информация о том, что Греза стимулирует развитие навыков предвидения во всех их модификациях. Без подобных навыков выцеливать юрких и небольших призраков с такой точностью невозможно, для не отличающегося высоким восприятием мага так уж точно.

Спустя минуту погас навеки последний наблюдающий за озером призрак, но зато один из множества его коллег, витающий над территорией, засек нечто интересное. Не группу, выходящую Каспиану в тыл, а следы оной группы - словно что-то коснулось листьев куста, сплавив их воедино. Не будь этот призрак в прошлом следопытом и не сохрани Каспиан большую часть его умений, едва ли удалось бы различить такую мелочь.

Отправив мертвого соглядатая по следу, он, внезапно уперся в собственные поднятые барьеры. Вот и оправдалось подозрение о том, что озером его просто отвлекают. Множество следящих чар не показывали ничего, что могло бы быть рядом с особняком, но подозрение только крепло. Активация нескольких одноразовых артефактов была мгновенна - не до экономии сегодня.

Глаза множества сенсоров, ставших материалом для некроманта, были разбросаны по всей прилегающей земле, служа своеобразными камерами. Смотреть сквозь них было тяжелее, чем через полноценную нежить, да и ресурс их стремительно изнашивался. Пришлось отвлечься от укрепления барьеров, мельком просмотрев их все.

Нашел.

Они были прямо на глазах его и его нежити, зависнув буквально перед воротами, но до этого момента ни нежить, ни следящие заклятия не желали их видеть. Смотрели, но не понимали, не замечали, словно одурманенные. И это при том, что заморочить нежить та еще задача, не говоря уж о смотрящем через их глаза некроманте! Ткач воистину знал, куда пришел и успел подготовиться.

Ну, не повезло, наверное.

Четыре красивых и словно цветущих своей красотой девы водили хоровод вокруг пятой, самой прекрасной из всех. Они не имели четкого облика, но каждое око мертвеца видело свой идеал красоты и чувственности. Видимо, сказывался посмертный оттиск личности тех, кто пошел на материал для очей. Они тихонечко кружились и едва слышно напевали какую-то колыбельную. Накапливали мощь, сливали ее с барьерами Каспиана. Промедли он еще часик и это пение могло бы достигнуть его ушей. Тихо и незаметно, но достигнуть и подточить волю мага. Или хотя бы нарушить концентрацию - слишком много Смерти сейчас в нем, чтобы его так легко удалось подчинить.

Вместо любования парящими девами, Каспиан атаковал заранее заготовленным ритуальным ударом. Очень сильным ударом, сравнимым с тактическим крепостным артефактом весьма высокого пошиба. Удар не очень обширный, зато какой сильный! Точечный пинок для самой мощной и бронированной атакующей формации - подобным ударами полноценные круги магов выносят. Пятерка тварей, рангом явно выше редкого, а уровнем не ниже тридцати, не сильно уступала оному кругу в плане смертоносности, если не превосходила вообще.

Но выбор времени и места решает многое.

Пение прервалось посмертным криком и воем, воплем и плачем о потерянной судьбе, когда свое веское слово сказал Гейзер Праха. Ударивший из-под земли поток серого могильного праха был столь плотно насыщен холодом, распадом и некроэнергиями разных типов, что четверо из пяти растворились сразу - без малейшего остатка в материальном и духовном плане. Пятая тоже оказалась уничтоженной, но основа твари успела вернуться туда, откуда ее прислали.

Нового воя не последовало, но тишина была такой красноречивой, что будь Каспиан помоложе, подавить дрожь он бы не сумел. Вместо кукловода зарычала его свора, ждущая у самой границы сенсорных полей. Судя по количеству засветок - около трех десятков, судя по интуитивному ощущению от сродства с родной мастерской - раза в два больше. Все до единого имели материальную основу, созданную из пейзан. Все до единого были полны сил и желания рвать. Каждое из созданий могло быть приравнено к эпическому рангу, пусть и к нижней его планке.

Каспиану, стоящему в глубине своего подвала, прямиком в центре невероятно сложной многомерной ритуальной фигуры, стало как-то очень грустно и одиноко. Самое время добавить веселой компании на этот скучный званый вечер!

Нежить восставала.

Нежить подымалась из могил, из замаскированных склепов, из кажущихся деталью садового интерьера помещений, из открывшихся лестничных проходов, что вели в глубину подземных хранилищ. Нежити было много, очень много - глупцами были те, кто считал, мол, Каспиана убивать нужно армейским корпусом. Минимум тремя и желательно при поддержке элитных частей, а то и кого-то из призванных со свитой. Собственно, именно к подобному исходу и готовился Каспиан, заготавливая и подымая своих миньонов.

В основном орки и прочие гуманоидные и не очень монстры, которых добыть было проще всего - знай только снаряжай экспедиции в леса и жди возвращения. И никаких финансовых трат, если все экспедиторы будут заранее мертвыми! Даже из трупа низкоуровневого гоблина, при наличии мастерства, реагентов, ритуального зала и времени, можно поднять драугра двадцать пятого уровня.

У Каспиана было все, кроме неистощимого источника реактивов и расходников, так что из низкоуровневого мяса он подымал просто качественных мертвецов уровнем до пятнадцатого. Драугров, умертвий, гончих, когтегривых, некроголемов и прочие, более редкие, разновидности он создавал из материала уровнем повыше и качеством получше. А такового тоже хватало, пусть и в меньшем объеме. Может быть, его нежить и была не самой сильной и самой мощной в регионе, но ее было действительно много. В чем заключалось мастерство Каспиана, так это в филигранном контроле больших масс мертвецов, умении качественно прописывать необходимые алгоритмы взаимодействия отрядов друг с другом и чрезвычайно крепких массовых управляющих контурах. Он действительно мог управлять огромными толпами нежити - сладкая мечта всех тех, кто на тропу некроманта ступает. Возможность самолично стать человеком-армией, очередным Владыкой Смерти... как будто подобный идиотизм интересовал подлинного исследователя!

Впрочем, сейчас ему таки приходилось примерять на себя роль генерала армии мертвых, спасая собственную старую шкуру. Вся нежить просто не помещалась на прикрытой барьерами и усиливающими аурами площади, а выводить свои силы за их границу было глупой тратой ресурсов. Ограничился тем, что использовал максимально возможное число, увеличив количество элиты и убрав часть расходной нежити. Теперь мешать они друг дружке не станут, двигаться будут свободнее, да и нагрузка на Каспиана будет пониже.

Пред сворой Ткача стояла настоящая армия.

Слаженная.

Готовая.

Неподвижная.

Мертвая.

С диким воем, плачем и хохотом твари продавили внешний защитный барьер, получив лишь слабенькие ожоги, ворвавшись на территорию некроманта и бросившись в битву. Безымянное сражение, о котором никто не сложит легенд и рассказов, началось.

Самой мерзкой деталью в этой ситуации было то, что противник упокаивал нежить с гарантией - то, что оставалось от мертвых тел после касаний Грезы, поднять заново было невозможно. Это уже не мертвые тела, это было чем-то совсем другим, иным по своей природе. В то же время, сами твари умирать не желали - получив достаточное количество ран, они просто отступали, давая оным ранам затянуться, и снова рвались в бой. Прямая подпитка от родного плана, осуществляемая по воле их создателя и хозяина, что так и не подавал никаких знаков о собственном присутствии, чем изрядно нервировал Каспиана.

Старик потел, старик дышал хрипло и часто, но он стоял все так же крепко, а ритуальные линии сияли могильным светом, свидетельствуя о высокой концентрации и предельном контроле над сражением. Если у него и был предел, за которым ошибки начнут падать одна за другой, то этот предел был еще очень далек. Ситуаций хуже этой в жизни некроманта, пожалуй, не случалось, но он очень хотел иметь право в будущем говорить что-то вроде "у меня бывало и опасней", вспоминая именно эту ночь. А для этого нужно было только выжить, отразить атаку - каким бы сильным не являлся Ткач, но он тоже тратит свою мощь, причем намного обильнее, чем некромант.

Ткачу нужно не просто поддерживать и напитывать силой своих миньонов, но еще и давить на барьеры, подпитывать блокировку и тщательно контролировать свою свору. Ткач справлялся, казалось, даже играючи, но у всего есть предел. Если Каспиан не сможет отразить этот натиск на своей земле, на подготовленной площадке и с целой немертвой армией под боком, то он не сможет отразить его нигде и никогда. А потому сцепи зубы, некромант, сцепи и колдуй, управляй и мертви, как делал это всегда.

Нежить падала одна за другой, но большей частью это была низшая нежить, тут же восполняемая. Стоило только очередному мертвяку перестать быть, как по ведущим под землю лестницам подымались новые, а оставшиеся боеспособными группы перестраивались, встраивая новоприбывших в свой контур. В воздухе летали сонмы призраков, духов и привидений, опасаясь, однако, подниматься слишком высоко вверх. Возле пропитанной некросом земли они еще могли поддерживать материальную нежить, но в воздухе прочно властвовали порожденные Грезой твари.

Внешние барьеры тоже не имели даже секунды продыху, ведь зеркальное озеро продолжало выплевывать комки структурированной во что-то очень неприятное энергии, давя и продавливая защиту на самом особняке. И это с дистанции в пять километров! Плевки эти выглядели комками нитей и стремились они опоясать купол барьера, проникнуть под него, сшить его с собою, отдав контроль над ним хозяину нитей. Барьер же огрызался потоками некроса, просто выжигая все посторонние элементы, но это требовало новой порции сил. Имение уже давно превратилось в могильник, черпать силы из которого одно удовольствие, но даже у подобного источника могущества есть дно. Рано или поздно, но накопители иссякнут, земля станет просто землей и тогда удары Ткача уже достигнут цели.

Среди тварей тоже наблюдались потери - не меньше десятка визжащих и рыдающих сущностей были развоплощены, пусть даже их основы и смогли сбежать куда-то по созданной их владыкой связи. Регулярно активировались многочисленные ритуальные комплексы и магические мины, раня и отгоняя врага... а иногда и уничтожая его с гарантией. Но размен все равно выходил слишком неприятный, пусть даже среди настоящей элиты его войска потери были терпимыми, пусть даже не вся элита еще успела вступить в бой.

Сражение продолжалось.

Каспиан не давал себе такой роскоши, как возможность недооценивать противника. Пусть тот и вовсю пользовался превосходством в грубой силе, но он был ничуть не менее хитрым и искусным, чем сам Каспиан. Даже более, наверное. Просто сейчас ему было выгодно не хитрить, рискуя раскрытием хитрости, а банально давить силой, побеждая более слабого и загнанного в угол противника.

Маг не мог винить себя за то, что расслабился, ведь он и не расслаблялся. Не мог он упрекнуть себя в недостаточной внимательности, просто потому, что заметить что-то было не в его силах и возможностях. Но даже знай он о задумке Ткача, то помешать ей он бы не смог, ибо попытка помешать стоила бы даже больше, чем бездействие.

Уничтоженные в начале сражения пять поющих дев были не только диверсантами, вернее, они не только пели. Они еще и оставили что-то, что можно было использовать потом. Основной удар тварей был направлен на участок, ведущий прямиком к воротам, оттого и павшей нежити там было больше всего. Трупы оттаскивать было попросту некогда, хоть они временами и мешались, замедляя еще функционирующих мертвецов. Трупы оказались не трупами, но заложенными минами. Оставленное поющими девами, чем бы оно ни было, служило активатором мин.

В один миг, на ткани пространства словно появился огромный раскол и слом. Будто трещина на гигантском зеркале, будто окно в чей-то кошмарный сон. Вся попавшая под удар нежить туда и ухнула, вместе со стационарными защитами и якорями для общих барьеров. Хороший купол, конечно, от выбывания одного-двух якорей не рухнет, но и приятного тут мало. А беды все множились и множились, как грибы после теплого дождя.

Все твари одним махом нырнули в самый дальний край разлома, тут же вынырнув обратно, но уже возле начавших раскаляться под воздействием враждебной среды ворот. Полностью восстановленными и прибавившими в численности вынырнули - если изначально их было около шести десятков, да с вычетом тех, кого нежить все же достала, то сейчас их число приближалось к восьмидесяти. Такую толпу остановить простой нежитью не выйдет, а созданий, могущих сражаться на равных с эпической тварью, у него слишком мало.

Как будто всего этого не хватало, свое веское слово сказал непрерывный огонь со стороны озера. Очередной комок энергии рассыпался сразу десятком отдельных комков нитей, что тут же сплелись в одну сеть, обладающую собственной подпиткой, из-за чего та отказывалась выжигаться некросом. Два из трех защитных куполов начали стремительно сшиваться друг с другом, грозя наслоиться и детонировать. И едва ли третий и последний купол выдержит синхронную детонацию последних, да еще и под продолжившимся обстрелом.

Оставшаяся не у дел нежить бессильна помешать противнику - она слишком рассредоточена, а близость к разлому ослабляет некромантию и усиливает тварей из грез. Вообще-то, сила Смерти весьма неудобный противник для Грезы, ведь сама концепция умирания очень уж статична, неумолима... незыблема. Суть магии грез состоит в искажении, изменении всего и вся, незаметном и неотвратимом. Нежить априори гораздо проще сломать грезами, чем переплавить во что-то иное.

Жаль, что Ткачу об этом сообщить забыли - вон какую ловушку подготовил. Теперь защита внешнего периметра не простоит дольше нескольких минут. Сломят и продавят, пользуясь исчезновением давления мертвой земли и близостью к разрыву реальности. Но если уж защите суждено пасть, то почему бы не устроить это падение на собственных условиях?

Каспиан упал на колени и уткнулся ладонями в засиявшие пуще прежнего линии ритуала. Свечение постоянно меняло интенсивность, а сами линии будто танцевали, меняясь, перестаиваясь, искажаясь. Он много успел сделать, многое скопил и подготовил, очень многое. К тому же маг изначально готовил это место к отражению штурма, пусть и рассчитывал на других штурмовиков. Среди всех запасенных козырей слишком мало было таких, что могли бы всерьез повредить бушующим под стенами тварям.

Но все же были.

Вся нежить на внешнем периметре, включая даже элитную, одним махом прекратила посмертное существование, обратившись в настоящее облако праха и некроса. Из-под земли ударили сразу десятки гейзеров, заключая всю территорию в один огромный купол. В котелок, куда уже заботливо положили все необходимые ингредиенты. Суп выйдет на загляденье.

Ткач среагировал мгновенно, что в очередной раз подтвердило наличие у него навыков видящих, как и многовековой опыт. Но иногда даже мгновенной реакции не хватает - трудно предвидеть саму Смерть. Он успел бы... да он действительно успел, если уж на то пошло! Все твари собрались в какую-то сложную геометрическую фигуру, закрывшись непонятным барьером, похожим на жидкое зеркало. Бушующий некрос словно уходил куда-то в сторону, не желая приближаться к постепенно истончающемуся разлому в Грезу.

Он бы позволил своей своре выстоять вообще без потерь, точно позволил бы! Наверняка заранее готовился к такому удару, слишком уж он напрашивался. Несомненно, он мог собой гордиться, заслужено считая, что обыграл юного (для него) труповода. Мог бы, если бы труповод не подготовил аргумент и на этот случай.

Ткача подвела все та же готовность к работе с некромантом, которая и позволила ему провести удачную комбинацию. Он ведь и ждал-то исключительно потока Смерти в ответ. Да, некоторые ловушки имели иную природу, атакуя стихиями, Астралом, даже пару раз Тенью, но это были мелочи. Просто труповод где-то раздобыл несколько чужих игрушек, только и всего. Он помнил о том трюке с энергией Грани, но догадывался и о том, что больше таких зарядов у некроманта нет. Правильно догадывался - таких нет, но есть другие.

В своих странствиях некромант побывал во многих местах, в которые возвращаться не хотел ни за какие обещания и сокровища. Довелось ему в свое время даже разорить весьма солидной силы Культ Глубины, откуда у него остались на память не только горы золота и каменьев, но еще и часть их артефактов. Жертвенники и пыточные инструменты он пустил на переплавку почти не раздумывая. Себе оставил только часть арсенала, оружие из которого вручал сильнейшей нежити (если оно не было проклятым) или хранил на крайний случай.

Поцелуй Безумия был артефактом, запрещенным в Меларете... потому как Корона не желала давать такое оружие в руки кому-то, кроме самой себя. Не полноценная дезинтеграция Грани, но что-то очень похожее. Чистейшая Тьма, спущенная с цепи и пожирающая все на своем пути. Сила опасная и, отметим, совсем не похожая на Смерть, от которой Ткач защитился по всем фронтам.

В дальнем углу подвала, в отдельной комнатке, в которую никто кроме самой дешевой нежити не заходил с момента постройки, рассыпались прахом восемь стеклянных шариков, в каждом из которых словно кружился черный туман. Если присмотреться, то движения его были похожи на копошение клубка червей. Шарики лопнули, а черви нашли свой корм.

Атака отдельного Поцелуя выглядит подобно рою тонких летающих червей, вгрызающихся в защитные барьеры и скрытые под ними тела и начинающих стремительно размножаться. Магическая и жизненная сила служила им материалом для возобновления численности, а души любых существ - самым изысканным деликатесом. Тьма характерна тем, что ее энергия лучше всех остальных перерабатывает постороннюю силу в свое подобие. Именно из-за этого такую популярность обрели кровавые жертвоприношения ее адептов - отобрать чужую мощь и пришить ее к себе, став сильнее и опаснее. Безумие и постепенная потеря человечности идут в комплекте, наслаждайтесь, господа. Не будь этого безумия, то и сам Каспиан пошел бы в ряды адептов Тьмы, а не смерти, но мозги и знания ему были дороже голой силы, которую и деть-то некуда: большая часть пользователей Тьмы со временем перестает желать чего-либо, кроме очередной порции силы. В смысле, чаще пользователей других планов перестает.

Греза далека от обычной нейтральной магии, чтобы сожрать ее так же легко, но эффект внезапности творит чудеса. Выбить удалось не так уж много, - около десятка, - тварей, прежде чем Ткач вновь вмешался, поспешно выжигая черных червей из тел своих игрушек. Большего было не нужно, можно даже меньше - удерживаемый зеркальный купол пал, открыв дорогу буре из светящегося зеленым и серым светом праха. Она довершила дело, под вой стремительно истончающихся тварей.

Каспиан с наслаждением наблюдал за тем, как жалкие полтора десятка сущностей взлетали вверх, все же выбравшись из западни. Даже с учетом их накачки и стремительной регенерации, он уже мог работать с таким числом - у него еще оставалась нежить, включая припасенных до случая рыцарей и самых развитых умертвий. Всего-то пятнадцать...

Ой.

Вернувшиеся к наблюдению за переставшим стрелять озером призраки показывали новые отряды тварей, непрерывным потоком выплескивающихся в реальность. И было их лишь немногим меньше прошлого количества - шесть или даже шесть с половиной десятков. Если очи мертвецов его не обманывают, и там не прячется вдвое большее число противника.

- Я слишком стар для всего этого... - Только и смог протянуть уставший некромант.

Каспиан Барглор прожил долгую, насыщенную жизнь, которой мог по праву гордиться. А потому, поняв, что конец ее близок, встретил Предвечную так, как и подобает некроманту - спокойно и с легкой ироничной улыбкой. Ну и матом еще, правда, мат был направлен в противоположную сторону. Вот же закавыка - ресурсы для продолжения сражения еще остались, причем немалые, но ресурс изношенного тела не позволял и дальше эффективно работать с оставшейся нежитью и ритуалами.

На решение он потратил меньше секунды. Несколько больший срок заняло полное высказывание первых восьми связок знаменитого Вандирского Загиба, принадлежащего устам первого из Королей-Пиратов Рамадона, Вандира Великого (в историю все равно вошедшего не под собственноручно придуманным прозвищем, а под общеизвестным Вандир Матерщинник). Заканчивается все, даже Вандирский Загиб, тем более неполный.

Дальнейшие действия были сухими и безэмоциональными, все же он такой ритуал проводил уже не раз, даром, что не на себе. Волевое усилие остановило сердце и прервало жизнь, воля некроманта удержала душу в теле, его же воля сшила не успевшую начать распадаться ауру в мертвую душу, а мощный и непрерывный поток некроса, мертвящий еще живые ткани, подстегнул трансформацию.

Спустя несколько секунд посреди лаборатории стоял двухметровый гуманоид, одетый в доспехи из чистого праха и настолько плотно начиненный убойной магией, что иные легендарные монстры такое жрать бы побоялись - не убьет, так подавишься. Рта у существа не было, но для приказов немертвым он был не нужен - все функции нового тела новорожденной нежити были направлены на скоротечное сражение с одним-единственным врагом.

Из камер хранения выходили все шесть Рыцарей Смерти, трое Плачущих Вестников, а из-под сада с уже засохшей вишней выкапывался гигантский Костяной Ужас. Все они от сорокового до сорок восьмого уровня. Все они запитаны и усилены множеством аур, взаимодополняющих друг друга. Все они готовы сражаться по воле его.

Коридоры дома наполнялись умертвиями и драуграми, как и все прилегающие территории, где еще оставались незатронутые буйством сражения защитные чары. То есть, только небольшой сад возле имения и его внутренняя поверхность. Множество ловушек и зачарований тоже перешли в режим паранойи. Каждый кирпичик этого дома был отдельным амулетом, пусть и не самым сильным, но работающим совместно друг с другом. Это место взять можно было только огромной кровью и он, Каспиан Барглор собирался эту кровь взять сполна.

За спиной новоиспеченного Порождения Праха стоял верный Джаан, а вокруг него все сильнее разгонялись мелькающие и переливающиеся могильной зеленью ауры усиления. Он был готов принять этот бой и победить в нем, как был готов к этому каждую секунду своей жизни. Такова судьба каждого, кто прошел по его пути столь далеко.

Судьбу нельзя отменить.

Спустя еще час с хвостиком последняя нежить в этом месте пала, а отчаянно отбивающийся некромант не дал забрать себя Грезе, буквально детонировав собственную душу, пожертвовав ее плану Смерти. Удар посмертных чар разметал ближайших тварей, но перманентного уничтожения их сущностей не случилось. Последних вообще было очень немного - меньше двух с половиной десятков, причем половина от этого числа приходилась на атаку артефактами Тьмы.

В остальных случаях разрушены были только материальные тела носителей, что заставляло существо, называемое Ткачом, немного успокоиться. Пусть враг и оказался сильнее, чем ожидалось изначально, но большую часть его ударов удалось перевести в несмертельные, а из оставшихся многие ударили и вовсе вхолостую. Что его детям разорванные тела, если суть их вернулась в его сети? Он сошьет их заново, наделит новыми телами, лучше прежних, и они продолжат петь его и свою песню. Во веки вечные.

Тот злосчастный удар Гранью был скорее внезапным и обидным, оскорбительным даже, чем действительно опасным. Для того, чтобы повредить основное тело Ткача всерьез, нужно бить не по конечностям, нет. Нужно нырнуть в саму Грезу, отыскать основу его тела и ударить по нему. Задача, которая, по его мнению, по силам считанным единицам. В Меларете таковых не было вообще.

Стремительно летающие создания быстро и решительно затирали все следы своего пребывания в реальности. Для любого, кроме совсем уж легендарного, следователя прошедшее здесь сражение не будет нести ни единого следа присутствия Ткача. А так, ничего необычного - очередной труповод откусил больше, чем смог прожевать. Согнал пейзан из ближайших сел под нож, провел какой-то ритуал, а оно возьми и взорвись ко всем Пеклам. Сколько раз такое было, сколько раз такое еще будет?

К утру все было закончено, а Ткач вернулся в свое логово, лечить пострадавших детей своих и создавать новых взамен павших в бою. Каждая из этих потерь была ему болезненней лезвия ножа в сердце, но месть за их страдания уже свершилась. Следы зачищены, оборваны и затерты - теперь ему нужно выжидать, пока враг проявит себя вновь.

И на этот раз Ткач не позволит себя обмануть.

На этот раз он обрушит всю свою боль на ее виновника.

Он подождет.

Он победит.

Как и всегда до этого.

Город под названием Остмарк славен... ничем. Вот буквально ничем, если не считать того, что когда-то он был крайним пунктом перед выходом в дикие земли. Те времена, однако, давно прошли, оставив после себя... все то же самое ничего. В этом городе не было никаких особых характеристик, кроме разве что отсутствия большого числа королевских чиновников. Их вообще никогда много тут не было - банально из-за отсутствия сколь-либо значительных интересов для Короны.

Заправляли здесь торговая гильдия да благородные дома, что покрывали их деятельность. С недавних пор, после прошедшего здесь скандала и целого ряда жесточайших чисток, заказных убийств и утоплений конкурентов, примечательного здесь стало еще меньше. Обычные будни обычного города, слишком далеко от столицы находящегося.

Впрочем, интересующую взор возможного искателя странностей вещь сюда доставили лет так пятнадцать тому назад. Обычный деревянный контейнер, формой напоминающий какой-то мебельный комплект, вроде так любимых столичными модниками массивных сервантов. Впрочем, реши кто-то вскрыть оный контейнер, то... именно дешевый и явно бракованный сервант он бы и нашел. А после умер бы от контактного проклятия, но сейчас мы не об этом.

В глубине этого серванта был скрыт еще один контейнер, сделанный из крайне редкого и запрещенного законом Меларета к распространению и продаже материала. Материал этот создавал своеобразную слепую зону для ясновидящих и, если не искать конкретно известную вещь или личность, то даже могучий ясновидец рисковал пропустить его при поиске.

Внутри же контейнера, чем-то напоминающего банальный гроб, лежало тело обычного с виду подростка - умеренно благородные черты подошли бы и небогатому дворянину и стряпчему городской администрации или даже обычному сыну зажиточного торговца. Наложенные на "гроб" благословения и чары не позволяли телу оного подростка умереть, несмотря на отсутствие души.

Вернее, временное отсутствие.

Глаза подростка открылись, а из уст его слетел тихий шепот, заканчивающий оставшиеся двадцать три цикла Вандирского Загиба. Душа опытного мага стремительно оживляла тело, слишком долго пребывающее в клинической смерти. Да, некромантия не очень подходила для таких вещей, но хороший контроль и сродство со Смертью позволяют исцеляться даже такой агрессивной силой.

Каспиан Барглор прожил долгую, насыщенную жизнь, которой мог по праву гордиться... как и прошлой. Теперь, вот, можно начинать работать над тем, чтобы можно было гордиться еще и третьей по счету жизнью. Пусть уровень у него вновь первый, но все навыки и титулы остались нетронутыми - прогресс, и немалый, ведь после первой смены тела половину всего имеющегося Смерть забрала с собой.

- И эти остолопы еще смели говорить мне о том, что мои исследования бесполезны? - Язвительно прошептал уже совсем не старик. - Все им боевую мощь развивать, глубже в план нырять, сродство повышать, армию мертвечины накапливать! Тьфу, аж тошнит! А, нет, это пищеварительная система запускается.

Подсунуть вместо себя несколько десятков плененных душ, по аналогии с обманом двойника, было не так уж сложно. Главное было, детонировать их раньше, чем Ткач или его твари успеют попробовать обманку на вкус. Куда сложнее было за столь короткий срок настроиться на далекий маяк, единственный из уцелевших, который обладал столь надежной защитой от ясновидения. Вот уж смешно - растыканные по далеким пещерам и диким углам маяки с готовыми телами все же разрушились, несмотря на все старания. А оставленный на удачу, и без особой надежды на успех замаскированный под мебель, не просто уцелел, но и смог притянуть лишившуюся тела душу обратно к себе.

Счастье-то какое!

Если бы не резь в желудке, было бы вообще великолепно - ему еще хотя бы пару суток тут полежать нужно, чтобы не нашли недоброжелатели, которые будут проверять ясновидением место его последней битвы. Ничего-ничего, он уже "умирал", чтобы потом отомстить убийцам. Тогда, правда, враг был намного слабее, но и он с тех пор изрядно заматерел.

Главное сейчас выжить первые месяцы, пока тело окончательно не приживется к вошедшей в него душе. Придется устроиться на работу, чтобы не вызывать подозрений и примелькаться, благо писать и читать он умеет, как и подсчеты вести. Какой-то мелкий торговец легко наймет его на минимальную плату, а большего ему и не нужно. На крайний случай в его нынешнем убежище припрятано немного наличности. Еще пара месяцев, и он покинет город, прибившись к какому-то каравану, идущему в дикие земли. В прошлый раз он восстанавливал уровни именно там... и врагов новых нашел именно там.

Библиотеку только жалко, да и испытательных полигонов тоже. С другой стороны, у него практически идеальная память, что позволит библиотеку восстановить и продолжить прерванные эксперименты. В прошлый раз он так и сделал, если уж на то пошло.

- А ведь совсем немного не добрал до пятидесятого уровня! - Снова шепотом, но с легким разочарованием произнес будущий авантюрист. - Может быть, титул Героя тоже удалось бы перенести с собой после смерти.

Подросток лежал в гробу, спрятанном на каком-то левом складе, и давно приваленном множеством других товаров. Где-то здесь валялись и ткани, и специи, и ящики с железными гвоздями, и дубленые шкуры, и даже чьи-то алхимические принадлежности, причем не самые плохие. А подросток только-только начинал чувствовать пальцы ног. Впереди у него была целая жизнь, несомненно, столь же долгая и насыщенная, которой можно будет по праву гордиться, как и обе предыдущие. Только пусть подождет немного, да еще прочтет описание последнего своего титула, под названием Живешь Только Трижды.

- Ну, к дьяволам эту столицу. - Продолжал он ворчать свои мысли. - Получу первый класс и пойду в фермеры. Все равно у меня давно пылилась монография по поводу обеззараживания воды и скоропортящихся продуктов методом ослабленного некротического замкнутого поля. Буду консервировать солонину, чтоб ее! А под фермой начну постройку полноценного некрополя, а то прошлых укреплений, как показала практика, не хватило. Только ферму придется поближе к диким землям основать, чтобы материала хватало.

Маг все говорил и говорил, отгоняя от себя мысль о том, что в своем продуманном плане забыл о такой мелочи, как положенная в контейнер туалетная бумага. Не то чтобы она ему сильно помогла в столь ограниченном пространстве.

- И как это понимать? - Фредерик только и смог, что недовольно поморщиться из-за учиненного в помещении бардака. - Вы, если моя память меня не подводит, кажется решили все свои разногласия в прошлый раз. Не желаешь объяснить свои действия, сын?

Сын молча махнул рукой, даже не делая попытки оторвать седалище от дорогого паркета из красного дерева. Только тяжело дышал, прислонившись к стене, прямо рядом с точно так же тяжело дышащими Шааль и Ласианной.

- Я взял семнадцатый уровень. - Ответил он вместо оправданий, чем сразу сменил настрой отца своего со сварливого на деловито-озадаченный.

Взгляд сразу же зацепился за некоторые вещи, совсем не характерные для обычной потасовки, спровоцированной излишне горделивым юношой. Он, конечно, мог вспыхнуть и накинуться на Ласианну, мстя за пережитое унижение... мог. Пусть Сигизмунд и поумнел, но его сын по прежнему был способен выкинуть такой цирковой номер, что Фредерику оставалось только устало вздохнуть и подсчитывать новые седые волосы в и без того серебряной шевелюре.

Вот только откуда взялось оплавленное и полностью выжженное зеркало, стоящее в рабочем кабинете Сигизмунда? Почему Шааль, несмотря на свой уровень и силу, прикладывает руку к ребрам, а под ее камзолом видно потихоньку расплывающееся красное пятно? Почему ни один слуга и охранник не среагировал на шум, который обязан был доноситься из комнаты, пока ее разносили в хлам? Почему Ласианна, всегда собранная и неунывающая, только и может, что обнимать себя руками и мелко дрожать?

С его глаз и ума словно упала какая-то пелена, разом дав осознать серьезность ситуации, а кровь тут же начала бежать по жилам быстрее - старый хищник почуял опасность и мгновенно перешел в боевой режим.

- Рассказывайте.

Доклад Ласианны закончился ничем, как и ожидал того Фредерик. Ну не верил он в то, что странное и нелогичное задание сына его закончится чем-то кроме сухого "никаких следов не найдено". Пусть бывшая трактирная девка и вела себя слишком скованно, опасаясь возможного разноса, но устраивать его Фредерик причин не видел. Хотя должен был заметить другое, очень многое заметить.

Неправильную пластику и моторику, слишком скованные движения, длинные паузы перед ответами на вопросы и, конечно же, странное покалывание чувства опасности, словно пытающееся докричаться до внезапно оглохшего разума. Если бы не проходящее в то же время совещание с капитанами дружины, из-за которого в его кабинете было не протолкнуться от боеспособной охраны, то там бы он и умер.

Повезло.

А вот Сигизмунду, которого подменыш выбрала второй приоритетной целью, совсем не повезло - в его кабинете был только он сам и Шааль, делающая ему массаж плеч, которая спасти его не смогла... бы. Шааль и не среагировала, внезапно перестав думать о чем-либо, кроме необходимости продолжать массаж, словно ее мысли зациклило на одной цели. Они были должны умереть так, беззаботно и внезапно, но случилось непредвиденное, причем уже для подменыша.

Стоило только убийце войти в дверь, как читающий какую-то документацию юноша ударил. Ударил не думая, не мысля, не сомневаясь, ударил так, что сам мэтр Росси удивленно приподнял бы бровь от такой скорости. И удар его, каким-то непонятным образом, вскрыл не Ласианну, а то, что пряталось в ее теле, запихнув саму шпионку в глубину собственного разума.

Очнувшаяся от наваждения Шааль поддержала подопечного скорее рефлекторно, чем осознанно, но она смогла отразить ответный смертельный удар. Сбросившее маскировку существо должно было разорвать их двоих быстрее пары вдохов, но не смогло. Одно прикосновение Сигизмунда к обнаженной шее Ласианны буквально парализовало чудовище. А потом юноша сделал точно то же самое, что когда-то уже смог сотворить, пусть даже и с помощью таинственного наемника.

- Ты сделал что? - Переспросил Фредерик.

- Убил поглотивший ее кошмар. - Ответил его наследник.

Тварь попыталась сбежать через отражение, одновременно атакуя через него же, но нарвалась на собственную хитрость. Будь она лишенной своей маскировки, или убей она Ласианну изначально, то песенка Сигизмунда и Шааль была бы спета - уж больно специфичны его навыки и умения. Но благодаря тому, что тварь захватила чужое тело, жила в нем, питаясь отчаянием и страхом не могущей освободиться шпионки...

- В общем, оно умерло. - Только и резюмировал уставший и едва держащийся в сознании юный Ланорский.

Фредерик дал себе зарок все же надавить на сына и заставить его подробно рассказать о собственном классе, а не отделаться несколькими общими фразами. Да, он и сам не спешил делиться со своим отцом подробным Статусом, но ведь и сами классы у Фредерика были куда обычнее и понятнее. Сделанное его сыном понятным не было, как и обычным.

- Я вызову охрану. - Рука уже потянулся к тревожному амулету. - Вопрос будет решен до утра.

Ласианна только вздрогнула, но даже не попыталась ни защититься, ни оправдаться, ни хотя бы сбежать. Провал ее был полным и окончательным, после такого не прощают - даже если покушение и не удалось. Как минимум потому, что неясно она ли она, аль что-то еще. Допрос, трибунал и, в лучшем случае, просто забвение, если в процессе допроса не раскроются другие ее тайны, что будут вредны для Дома. Все равно она слишком уж долго на своей должности, да и верность ее никогда не была абсолютной.

- Нет. - Только выдержка придворного интригана не позволила Фредерику показать удивление. - Она чиста.

- Защищаешь ее? Ты? - Скепсис в голосе старого лорда можно было намазывать на хлеб и наливать в бокалы. - Мне приказать проверить тебя на влияние с ее стороны?

Последнее было скорее шуткой, но лишь отчасти - отец не понимал хода мыслей своего сына. Еще вчера он бы обрадовался такой возможности умертвить презираемую им шпионку, мерзкую и низкую двуличную тварь, а сейчас, смотри же, защищает ее перед собственным отцом. Невольно закрадываются нехорошие мысли.

- Уже сказал. - Отмахнулся Сигизмунд, потихонечку вставая на ноги. - Она теперь чиста. А еще она теперь такая же цель для того, кто когда-то пытался забрать меня самого.

- Нет никаких следов того, о чем ты запрашивал информа... - Сказал, да так и остановился на полуслове, едва сдерживая ругательства на собственную глупость.

В конце концов, кто именно делал этот доклад? Кто или что говорило устами Соблазняющей нужную правду, убеждая в ее верности, правильности и достоверности с помощью какой-то разновидности внушения?

- Ласианна. - От такого тона дрожащая шпионка все же смогла взять себя в руки, выпрямить спину и нацепить на лицо нейтральное выражение. - А теперь я желаю слышать настоящий отчет о проделанной работе.

И она рассказала.

Право носить на челе Солнечный Венец это не только множество прав и привилегий, не только страх и уважение окружающих и почти неограниченная власть в пределах собственной страны, но еще и необходимость принимать непростые решения. Порою выбирать приходилось из плохого и еще более плохого, в то время как совсем скверный выбор подпирает тебя в спину.

Он знал о тяжелых моральных дилеммах куда больше, чем хотел, и, по правде говоря, полагал, что таких выборов впереди еще много. Провал в Шелковой Клетке был не просто провалом - это была катастрофа. Дело даже не в том, что скользкие ушастые змеи снова смогли вывернуться из, казалось бы, безнадежной для них ситуации. И не в том, что у этих трусливых снобов, оказывается, нашлись контакты и контракты с очень даже сильной планарной тварью, напрямую назвать которую Легендой в отчете побоялись, но намеки сквозили в каждой строке.

Пленение Принца Первой Крови было именно что крахом. Именно оно, а не побег одной пленницы или гибель десятков дворцовых свитских, было самой мерзкой новостью дня. Что тот побег - эльфы потеряли почти всю свою агентуру, буквально оставшись с голым задом! Подобный размен даже попыткой вывести партию на ничью не назовешь. Контракт с планарной тварью тоже не проблема - Солнце по-прежнему с ними, а мощи его хватит для отражения даже самых страшных порождений иных измерений. Куда вероятнее, что такие контракты укусят самих эльфов, чем его родное государство. Потери людей зарастают быстро, в то время как лишенные солнечного блага эльфы трясутся и рыдают над каждым трупом, словно курица наседка над цыплятами.

А вот Ансарг...

Его вернули буквально спустя три дня, потребовав взамен не сломанных и перекованных бл*дей, бывших их сородичами, а вполне конкретных материальных благ - несколько артефактов, пылящихся в сокровищнице и баснословную сумму золота. Оскорбительно малый выкуп с одной стороны, но достаточно низкий для того, чтобы его действительно могли бы выплатить.

Король дураком не был, прекрасно понимая причину (как минимум самую очевидную, ибо сложно судить об истинных планах эльфов) такого "великодушия". Ансарга учили на совесть и за три дня сломить его волю так, чтобы придворные мастера разума и ясновидцы не заметили вражеских закладок... можно, если говорить об эльфах. Пусть он не знал, как именно такое можно сотворить, но не сомневался в том, что эльфы не стали бы просто так отдавать обратно такого врага. Слишком много крови из них выпил его род, его страна и он лично. Слишком много.

Но все же, но все же... Всего лишь три дня, а ведь Ансарг всегда был талантливейшим из его отпрысков. Именно ему предстояло взять в руки Венец, когда пришло бы время. Всего три дня...

Именно в этом ведь и был план их! Заставить сомневаться, заставить решать, выбирать между плохим и еще худшим, заставить оборвать собственную кровь, даже без уверенности в необходимости такого решения. И сам мальчишка не мог того не понимать - он всегда был умным, не мог не понимать, что его тут же попытаются задвинуть и устранить. А еще он был мальчиком гордым и честолюбивым, а потому никогда не откажется от гонки за власть, ни за что не уступит вожделенный венец кому-то другому.

Итогом станет если и не гражданская война, то раскол во дворце солнечном. Первый за все время от основания Сорца. И, если эльфы сумеют вовремя расшатать получившуюся трещину, спровоцировать лавину событий, то еще и последний. А ведь они сумеют, наверняка сумеют, ведь подготовку этого плана могли начать еще тогда, когда сам Ансарг даже не родился, если не раньше.

Выбирай, о Король Солнечный!

Выбирай, о лучами Его отмеченный!

Выбирай, а мы посмотрим.

Выбирай, а мы все равно победим.

Тяжелая, жгучая, как раскаленная сталь, ненависть заполняла все его естество, но он не давал себе права даже на единую эмоцию, даже на единый момент слабости. Король всегда безупречен, словно само Солнце. Король не может быть слабым, или он уже не Король. Его ненависть только что стала сильнее, топлива для нее стало еще больше, а кара осталась столь же неотвратимой. Придет день, придет час и он отплатит ушастым ублюдкам сполна.

За все отплатит.

Старший его наследник, тот, что должен был быть первым на очереди к венцу, если бы не более талантливый третий сын, покоривший сердца придворных своим умом и волей, предлагал сделать красивый жест. Получить пленного обратно и тут же казнить, как потерявшего доверие. Едва не захлебывался слюной от желания наконец-то увидеть смерть ненавистного конкурента, даже просил разрешения самому провести казнь.

Если Ансарг походил своим характером на ядовитую гадюку, то Бармей недалеко ушел от степного шакала. В глубине души не самый глупый мужчина понимал, что даже умри Ансарг, то Венец ему все равно не достанется, но ненависть к опередившим его от этого только крепла. По правде говоря, именно так и стоило бы поступить, будь Ансарг менее ценным.

Но почти готовый принять Венец наследник...

Но всего три дня...

Сам пленник не сомневался ни секунды, явно предвидя желания старшего брата, как и оценив терпение окружающих и собственную полезность. Первыми его словами было требование проверить его в храме Солнца, да пусть его лучи осветят достойных и сожгут презренных. Отказать такому требованию было бы глупо, пусть даже возможность обмануть храмовую проверку оставалась.

Бармей был действительно не глупым, а речь свою заранее заготовил. Чего уж там - раз уж ты, братец, желаешь быть судимым самим Солнцем, то не стоит беспокоить его по пустякам. Предложение войти в Сердце Первого Храма было не озвучено, но понятно всем до единого. Любой недостойный оттуда просто не выйдет, причем неважно будут там какие-то закладки или нет. По выходу их точно не будет, если останешься хотя бы ты сам.

За все время существования Сорца лишь Первый из Королей сумел войти туда и вернуться обратно. Вернуться новым, более сильным и умелым, вернуться тем, кто станет величайшей личностью в истории Сорца. Многие пробовали повторить, да только никому не удалось. А находящемуся в заведомо проигрышном положении Ансаргу не удалось отказаться от величайшей чести умереть с достоинством.

Король мог бы его спасти.

Но не стал.

Выбор между плохим и еще худшим, извечный и неотвратимый выбор. Он не мог рисковать, а значит, вынужден был послать свою кровь на почти гарантированную смерть. Или самому умертвить его своим приказом. Король никого из своих отпрысков не любил привычной отеческой любовью, но воистину гордился их достижениями. И чем больше достижений, чем они значимее, тем сильней была его гордость.

Была...

Сейчас, стоя вместе со своей свитой возле массивных врат, сокрытых в самом центре дворца, врат ведущих в Сердце, могучий Король чувствовал себя невероятно старым и уставшим. Вместе с главным претендентом на трон гибла частица его самого, частица его собственных амбиций и решений. Слишком много сил вложено было во взращивание Ансарга в будущего Короля.

Теперь все начинать сначала.

Король еще только думал над тем, кого ему придется приблизить и какие испытания для наследников создать, когда запертые врата тихонько скрипнули и начали открываться. В этот миг замерли все, а Король почему-то испытал странное веселье от вида своего старшего сына - лицо Бармея было просто бесценным. Его собственное, наверное, тоже.

Взор Короля, да еще и в пределах собственного дворца, позволял многое, так что ему не составило никакого труда увидеть новый класс, вместо старого, исчезнувшего и растворившегося в лучах самого Солнца.

Вестник Солнечной Крови

Мифический ранг.

Мысли окружающих, среди которых тоже хватало обладателей сканирующих Статус навыков (а кто не обладал, тому скажут), были настолько красноречивыми, что не нужно было быть менталистом, чтобы их прочитать. Ответ Ансарга на невысказанные вопросы был еще более обескураживающим, чем само его появление и мифический класс в качестве базового.

- Не угадали. - В словах его нет никакой силы Солнца, лишь усталое и какое-то злорадное веселье. - Я не возьму в руки Венец. Солнце показало мне другую дорогу, так что ограничусь первой... нет, второй... лучше третьей гвардейской сотней да егерским корпусом из тех, что получше. После чего пойду искать проблемы в дикие земли. Искать, так сказать, свою дорогу.

В этот раз лицо не удержали решительно все, так что потеря его Королем прошла незамеченной широкой публикой. Взяв себя в руки, Король начал говорить, тщательно подбирая слова. Спрашивать о твердости и правильности решения у того, кто был так отмечен покровительствующей его роду силой... Дураком он не был, как не были дураками большинство здесь присутствующих.

- Тебе было даровано откровение? - В отличие от сына, он не постеснялся подпустить подлинной силы в голос свой, пусть даже самый минимум.

- Можно сказать и так. - Веселье принца казалось злым и горьким одновременно. - Мне просто срочно нужно доказать самому себе, что я достоин, что я не проиграл, что кое-кто был строго неправ. А после вбить сии доказательства в эту кое-чью глотку.

Бармей внезапно начал иметь очень бледный вид, едва ли не падая в обморок. Вполне объяснимая реакция - выполнив дарованное Солнцем задание, свершив и завершив откровение, Ансарг вернется домой и не забудет о том, кто именно отправил его на верную гибель. А благословенному самим Солнцем наследнику простят даже братоубийство, особенно с учетом предыстории. Знать бы только, какое именно задание ждет новоявленного Вестника в диких землях, но лучше бы не пытаться лезть под каток высших сил. Солнце это ведь даже не божество, черпающее от него силы, вроде Нарея или Сариаллы. Солнце это сама концепция, стоящая над обычными божествами. Оно не имеет воли, но иногда в его лучах на Алурей снисходят такие вот откровения, своеобразная форма высшего ясновидения, завязанная на множество условий и факторов.

Не будет ложью предположение о том, что Ансарг был Избран, а сегодня они все наблюдали становление того, кто в будущем имеет шансы стать не Героем даже, а настоящим Избранником Судьбы. Быть отцом такового весьма значимый повод для гордости... если он выживет и не угробит себя и королевство в погоне за могуществом и славой. Так что придется подстраховаться на этот случай... В конце концов, он сам пока не спешит снимать с себя Венец и с удовольствием поносит его еще лет так двадцать.

Правда, предельно развитая интуиция почему-то подсказывала Королю, что забивать слова обратно в глотку его сын желает отнюдь не своему недалекому брату.

Где-то далеко чихнула одна эльфийская Гипномантка.

>