Его Величество бомж (СИ)

Глава 14

Как промелькнула улица, даже не заметила, только ветер свистит в ушах!

Уфф! Повезло! Влетаю не глядя, дядя за рулём немного придремал, а мне некогда,

— До города довезёте?! — задыхаюсь, как астматик, он даже пугается немного, но потом, очнувшись, кивает,

— Поехали, красавица! — уж, какая из меня сейчас красавица, не знаю. Лохматая, взмыленная, щёки с мороза горят! Да и, чтобы по посёлку ходить, сильно прихорашиваться не надо, и на уколы к бабушкам тоже можно не при полном параде. Кстати, об уколах! Набираю Марию Семёновну,

— У меня форс-мажор, в больницу вызвали! Не смогу сегодня, прикройте, пожалуйста!

— Прикрою, езжай, конечно! — одно дело сделано, теперь Лёха.

А рыжик долго и упорно не отвечает, чем доводит меня чуть ли не до истерики, сначала названивал, теперь ушёл в подполье! За полчаса езды с ума бы не сойти! Не в силах спокойно усидеть, набираю Ирину Геннадьевну, в это время вклинивается Лёха, наконец-то!

— Танюха, ну где тебя носит?! — ни фига себе, наезд! — гони скорей в больницу!

— Гоню, Лёха! Уже в такси! Что там у вас стряслось, не томи? Что с Костей?

— Ой, Тань, тут такое! — а дальше, как из пулемёта, — Костяна сначала в ментовку хотели, потом в дурку, в общем, полный треш!

— За что?! Лёха, можешь членораздельно? Он жив?

— Он жив, и почти здоров! — рыжий старается членораздельно.

— Что значит, почти?

— Так ноги-то ещё не совсем зажили! Забыла, что ли с чем он поступил?

— А, это! Ладно, что дальше?

— Тут медсеструха такая шкура, Катька, она не в твою смену, к Костяну подкатывать начала, как только он очухался немного, а ты его ещё и приодела…

— Знаю я эту Катьку, её вся больница знает!

— Но как-то обходилось без эксцессов, а сегодня не обошлось…

— В, чём эксцесс? — убила бы сучку! Хоть впереди такси беги, еле ползём!

— Костян её послал!

— Как?! Он что, заговорил, ради такого случая?

— Если бы, — вздыхает в трубку, — послал вручную! — представляю, как этот громила может послать вручную…

— Избил?!

— Сдурела?! — Лёха на том конце аж задохнулся негодованием, что я могла подумать, — Костя мухи не обидит, он же душка! Так, помял чуток для острастки.

— И-ии?!

— И она нажаловалась, что он на неё напал, когда за градусником зашла в палату, и хотел изнасиловать!

— Мать честная! Костя? Изнасиловать?! — таксист косится на меня, но молчит. Вроде скорость прибавил.

— Да! Я тебе звонил, звонил, а ты трубку не брала! — орёт на меня рыжий, — куда податься? Кого просить? Побежал в приёмник! Там старшая ваша, кажется, Ирина Геннадьевна остановила, чего, говорит, мечешься тут?

— А, ты?

— Спрашиваю, Татьяну знаете? Она — да! Ну и рассказал ей всё! Она наверх со мной! Там нашла старшую медсестру травмы, что-то кричали у неё в кабинете, потом за доктором сходили, старенький такой…

— Николай Иваныч?

— Не знаю, кажется, да! Пришёл! Катька всем руки в синяках демонстрирует, кричит, плачет, типа надругаться хотел над честной женщиной!

— Ага, знаю я эту честную женщину!

— Ну, вот и врач сказал, чтобы обороты снизила, мол, разбираться будем!

— Как? Костя же молчит!

— Я всё видел, они не слушают! Собрались полицию вызывать!

— Вызвали?!

— Ирина Геннадьевна попросила тебя дождаться, согласились, только не просто так!

— Что значит, не просто так?

— Прикрутили Костяна к койке за руки, как будто он псих, буйный!

— Зафиксировали, значит! Он дался? — его невозможно прикрутить насильно, не поверю.

— Дался, — вздыхает сокрушённо, — а что ещё оставалось? Доктор сказал, до твоего приезда, а там, тебе решать! Всё эта стерва Катька! Типа все женщины больницы в опасности, когда маньяк спокойно разгуливает! Тань, она ещё и судом грозится!

— Я поговорю с ней, — денег предложу в конце концов, не верю я ни одному её слову! Может, Костю и мало знаю, но зато эту нашу звезду с пониженной социальной ответственностью, прекрасно!

— Давай! Я тут с ним сижу, никого не подпускаю.

— А Костя как?

— Никак, ему вкололи какой-то дряни, так что овощ!

— Он что, буйствовал?

— Нет, сказали — это условие, чтобы до тебя никого не вызывать, типа для безопасности окружающих, он не сопротивлялся…

— Какой-то ужас! Никуда не уходи, слышишь, Лёха? Даже в туалет не отлучайся!

— Не отлучусь! Жду!..

Влетаю в приёмник, сразу к Ирине Геннадьевне,

— Молодец, Танюшка, оперативно! — встречает с порога, не до приветствий, не до церемоний!

— Что там? — я сбрасываю пальто и бегу в раздевалку, старшая за мной, — насчёт Катьки в теме!

— Да, кто ж его знает? Парень молчит, зато Катька верещит за двоих, и не в его пользу.

— Она всё врёт! — не видела ничего, но сейчас реально уверена, что Костя не виновен!

— А, как доказать? — осаживает Ирина Геннадьевна, — ты не кипишуй, постарайся миром уладить, у Катьки все козыри на руках. В прямом смысле на руках! Свежие синяки, и видно, что от пальцев! Он уже показала всем и фоток наделала! В суд собралась!

— Я наверх! Спасибо, Ирина Геннадьевна, что позвонили!

— Не за что! Давай там не накосячь!..

Как обычно пешком до третьего, сегодня через три ступеньки, ещё немного и взлечу, как ракета! Только во мне вместо топлива кипит злость, но главное, не накосячить! Бабуля всегда говорила, злость и обида — плохие советчики.

Поэтому я, не попадаясь никому на глаза, слава Богу, персонала на этаже не видать, промчалась тенью сразу до палаты. Кажется, рыжик говорил, что видел что-то, но от него отмахнулись!

Значит, сначала мне нужен,

— Лёха! — влетаю в палату. Он ко мне, как родной,

— Танюха, ну, наконец-то, приехала!

— Я живу в посёлке, как узнала, сразу в такси! — кидаюсь к Косте.

Спит. Просто спит. Лицо бледное, спокойное, волосы россыпью по подушке, дыхание ровное. Правда, руки накрепко прикручены к металлическим планкам кровати.

Так-то ничего удивительного. Особенно часто бузят раненные в голову, как их ещё усмирить? Они, мало того, что другим могут навредить, так и себе не меньше. Пока укол подействует, или психбригада приедет, так и выходим из положения.

А у нас в приёмнике и подавно! Наркоман под дозой или пьяный в белогорячечном бреду способен на что угодно, а потом очухается и не вспомнит, так что обычная практика. Но Костя не наркоман, не алкаш! Его-то за что?

— Рассказывай! — Лёха — моя главная надежда!

— Меня не было, когда началось, я там с Виталькой поспорил…

— Про Витальку в следующий раз, — а то это надолго затянется.

— Короче, подхожу к палате, дверь приоткрыта, хотел зайти, но слышу хрень какая-то! Костян же молчит, а тут бабский смех, противный такой! Ну, я потихоньку заглядываю, а там сучка эта на кровать к Косте запрыгнула и уже чуть ли не на нём! И щебечет, типа: сладенький какой, ещё и смущаешься и бла, бла, бла…

— А, он смущался? Или отбивался?

— Я думаю, он матерился… в душе! Да чего я тебе рассказываю, смотри! — и Лёха включает видео на телефоне, — правда, из-за Катькиной спины мало что понятно, но кое-что разобрать можно! А если спецу дать, он и звук усилит, и чёткость сделает!

И я смотрю! Сначала вообще стена, но потом появляется окно и слева Костина кровать. Потом он сам с гневным лицом, глаза молнии мечут, и, какая-то баба на нём на ногах уселась.

Конечно, это наша местная Чичолина! Что-то там пищит, могу разобрать только «хочешь»? Потому что повторяется через слово! Чего она делает, не видно, но по разведённым полам халата, которые держит в руках, ясно, что решила покорить комиссарским телом! Там хоть лифчик с трусами есть? Или подготовилась?

Далее частично видно, что она, оставив халат в покое, заводит руки Косте под футболку, пытается его раздеть! Ага, человека, который готов был прибить Лёху, за то, что тот увидел его голую спину, а тут вот так вам и разделся! Костя отдирает её клешни, пытается халат вернуть обратно, но она сопротивляется!

А он, плюнув, в конце концов, на все церемонии, прямо за руки стаскивает Катьку с себя! Вот откуда синяки!

Она, конечно, валится на пол, материт его визгливо по-бабски, по-базарному! Так и есть, трусов нема! Обидно, однако, для такой самоуверенной девушки! Отказов ведь раньше не поступало! Как он устоял бедолага?! Или герой?

Тут, среди Катькиного визга, слышится Лёхин смешок, она оборачивается и ещё до того, как оказалась лицом, экран показывает темноту.

— Прости, не удержался! — винится рыжий. — Пришлось в карман прятать, чтобы не заметила.

— Уже достаточно, — настроение моё резко улучшается, и я сейчас кому-то накручу хвоста! — показывал кому-нибудь?

— Кому?! — взвивается Лёха, — кроме тебя никому не верю! У них тут бабская порука, а Костян, сама понимаешь, и так шифруется! Покажу не тому, заставят удалить, или, вообще, мобилу отберут!

— И то, верно! — какой же всё-таки нам сосед разумный попался и ушлый, — кидай мне в контакт, я сама разбираться буду. И смотри, никуда не заливай! Надеюсь, не успел ещё?

— Тань, ты совсем что ли? — вот этот укоризненный взгляд заставляет меня зауважать Лёху ещё сильней. И я целую его в щёку от всей души, парень смущается и гордится собой, несомненно.

Мой престарелый гаджет переполнен всякими непосильными для него обновлениями, и я молю его не умереть сегодня, чтобы правда восторжествовала. Он медленно и со скрипом открывает соцсеть, сообщение от Лёхи, ставшего моим другом в прошлую смену, теперь думаю, лучшим другом, уже прилетело!

Ну что ж, Катенька, как говорится «À la guerre comme à la guerre», и пленных не берём!..