Его выбор (СИ)

Глава 32

— Это я нашел у Навала, — сказал Кирион, протягивая мне замызганную салфетку.

Я не спешила брать ее в руки и вопросительно посмотрела на брата.

— Можешь пересказать своими словами, я тебе верю.

— Ммм… — Кирион немного замялся.

— Да ладно, выкладывай уже, — я устало откинулась на спинку кресла.

— Там пишут про тебя и Теодора, — наконец, произнес брат. — В очень пикантных подробностях.

— О.

Я чуть нахмурилась, пытаясь сообразить, откуда растут ноги у этой сплетни. А потом вспомнила нулевое испытание.

— Аааа! — протянула я. — Так это кто-то из женихов постарался.

У старшего брата нехорошо полыхнули глаза:

— Ты ничего не хочешь рассказать, невестушка?

— Ммм… — тут уже я замялась, подбирая слова. И даже немного отодвинулась от нависшего над столом брата. Он был не в курсе моей маленькой выходки тогда и оказался страшно недоволен этим.

— Ну тогда на первой встрече я попросил Тео изобразить страстно влюбленного в меня… — проговорила я, постепенно переходя на шепот.

У Кириона дернулся глаз.

— За… зачем?

— Ну проверить на утечку информации, — я кивнула на салфетку.

— Ты хоть представляешь, что было бы, если эта падаль вышла в тираж?

— Навал лишился бы головы прилюдно за клевету, — спокойно проговорила я.

Брат открыл рот и закрыл рот. Немного подумал и все же ответил:

— Ты стала кровожадной, сестренка.

Я мило улыбнулась:

— Узнай, кто продал ему эту историю. Давно пора почистить ряды женихов, а то они наверняка там заскучали на королевских харчах.

Кирион кивнул и отправился исполнять мое поручение. А уже у дверей развернулся и, внимательно посмотрев на меня, спросил:

— Что будет с тем, кто не умеет держать язык за зубами?

Я выдержала взгляд старшего брата и проговорила:

— На твое усмотрение.

Кирион жестка усмехнулся, кивнул и вышел. А я подумала, что из нас двоих я — просто нежный цветочек.

А спустя два часа ко мне в кабинет вошел Теодор и передал запечатанный конверт, что прискакал с гонцом из Турреты. Я вскрыла бумагу быстрым движением призванного черно-золотого кинжала, чтобы прочесть одно-единственное имя.

Вздохнула, подняла глаза на секретаря и произнесла:

— Пусть Элиза соберет женихов, мне есть о чем поговорить с ними.

В принципе, выбирать было некого. Среди женихов остались Франклин, с которым у нас не сложилось. Рейнард, с которым мы ругались большую часть жизни. Лестер, который пекарь. И Натаниэль, который музыкант.

То есть выбирать было реально некого. И это меня пугало еще больше, чем проблемы государственного уровня. Потому что с ними, с проблемами, я могу разобраться. Там я могу потратить силы, время, ресурсы, превозмочь и поорать, но все решить. А что решать тут я понятия не имела.

Ну, разве что одного нужно точно вышибить сейчас из дворца. А может и не одного.

Этот раунд проходил в мало тронном зале, где все начиналось. Не потому что мне хотелось пафоса в этой мерзкой ситуации, а потому что хотелось морально давить на присутствующих. Гвардейцы выстроились вдоль стен идеально-ровным рядом. Четверо сопровождающих из отряда Клэр, включая Вальтера, вошли со мной в зал, и расположились у ступеней трона.

Я же села в кресло и внимательно посмотрела на присутствующих женихов, которые, кажется, не очень понимали, в чем причина такого почти что официального мероприятия. До финала ведь еще минимум два конкурса.

Вальтер стоял справа от трона. Я невольно кинула взгляд на его четко очерченный профиль и подумала, что этот бы точно не польстился на деньги. Он даже на мою протекцию не польстился, а ведь это еще лучше звонкой монету.

С трудом удержавшись от печального вздоха и еще больше испортив себе настроение, я окинула взглядом зад и заговорила:

— Сегодня мы подведем итог одного из испытаний. О нем не было заявлено вслух, но оно шло с самого начала отбора. Самое первое, нулевой испытание. Испытание на вашу чистоплотность.

Франклин приподнял бровь, Рейнард остался безучастным. Двое других казались растерянными.

— В самом начале нашего общения, я познакомила вас со своим секретарем, Теодором. Мужчиной ярким и крайне обаятельным. Очень талантливым помощником, практически моей ходячей записной книжкой, увешанной таким количеством клятв о неразглашении, что я даже не знаю, как он не искрит от магии.

Вот тут на лице у одного из присутствующих начало проступать осознание.

— А еще нужно заметить, что Теодор счастливо женат, верен жене и семье и держит круговую оборону от придворных кокеток все время службы во дворце. Собственно, большинство придворных в курсе таких милых тонкостей семейной жизни моего секретаря. Но вы об этом не знали. А потому вашим первым испытанием было испытание на сплетни. И к моему большому сожалению, один из вас испытание не прошел. Хуже того, что он разболтал сои гнусные домысли, так он еще и сделал это за деньги. Да, Лестер?

Пекарь имел вид бледный и даже немного трясущийся. Еще немного и грохнется в обморок.

— Попасть на королевский отбор и так глупо, а, главное, дешево продаться, да еще и не тому покупателю. Как замечательно, что мы об этом узнали сейчас, — я позволила себе улыбку. — Господа, проводите Лестера Стейна из дворца. Мой брат сейчас как раз в Туррете.

Двое гвардейцев подхватили пекаря под руки и повели на выход. И в этот момент Лестар очнулся и истерично завопил:

— Нет! Неееет! Это ошибка, ошибка! Ваше Высочество, милостивая принцесса!!!

Он орал и орал и орал, пока его тащили по пустому, гулкому залу, и это только усиливало его голос. Я заметила, как Вальтер поморщился, едва заметно шевельнул пальцами, и голос Лестера оборвался на высокой ноте. Парень обмяк в руках гвардейцев и из тронного зала они выволокли уже бесчувственное тело.

— Убил? — флегматично поинтересовалась я.

— Отправил подремать, — сухо ответил Вальтер, чуть склонив голову.

Я хотела вызвериться, потому что испуганный и орущий жених, которого гвардейцы волокут в Туррету — лучший аргумент против зажравшихся придворных, но не стала. Истерика у пекаря и правда была раздражающей.

— Итак, вас осталось трое, — проговорила я, рассматривая кандидатов и чувствуя злость и безысходность. — Каждый явился за выгодой. Личной выгодой. А что может быть выгоднее денег, да? Один продался, почему бы не продаться остальным?

Франклин даже не скрываясь презрительно скривился. Ну да, этот сюда пришел явно не за деньгами. Он ими подтираться может. Но он тут не один.

— Вот вам новое испытание, — проговорила я медленно, чувствуя небывалый прилив вдохновения и транжирства: — Испытания деньгами. Я дам вам столько денег или иных финансовых благ, сколько захотите. Кто берет деньги — выбывает из отбора.

Парни молчали, хотя на лицах Рейнарда и Франклина явственно читалось «Ну, удиви нас». И у меня было чем.

— Франклин, — я посмотрела на свою первую и очень неудачную любовь. — Есть одно не разработанное месторождение алроса. Хочешь, компания твоего отца получит право на добычу?

Парень закатил глаза:

— Матушка-руда, Демира, если бы я хотел добывать алрос, я бы его уже добывал. Нет и нет.

— А если к алросу добавить еще какой-нибудь золотой рудничок? — прищурилась я.

— Даже портальной арки мало, — пропел Франклин.

— Ладно, — усмехнулась я и посмотрела на Рейнарда.

— Даже не начинай, — прервал меня парень.

— Серьезно? Может у меня предложение, от которого ты не сможешь отказаться?

— Если это не твоя вечна любовь, не принимается.

— Уверен? — прищурилась я. — Оно позволит быть независимым от рода, от матриарха…

— Хотел бы быть независимым от рода и матриарха — пришел бы к тебе за протекцией, — парировал Рейнард. — Или даже лучше к Кириону.

Я хмыкнула и посмотрела на Натаниэля. Даян, конечно, начал трясти Родовую канцелярию, но пока были дела более важные и интересный, и перебирать архивы чужих родов в них точно не входило. Поэтому я исходила из гипотезы, что стоящий передо мной музыкант был каким-то очень провинившимся сыном малой ветви какого-нибудь рода, сбежавший от ответственности или за приключениями.

— Натаниэль, как на счет титула? И, например, двух деревенек? С общим годовым доходом в пятьдесят тысяч золотых.

И тут я попала, что называется, в самое яблочко. Это было видно по расширившимся зрачкам музыканта, по чуть дрогнувшим уголкам губ. Но он торговался, он хотел еще.

— Три деревеньки и сто тысяч?

Натаниэль облизал губы. Да у вас аппетиты, юноша!

— Пять деревенек и двести тысяч. Последнее предложение, — я улыбнулась, видя воочию как жадность победила амбиции.

И в гулкой тишине зала раздался мелодичный, чуть взволнованный голос музыканта.

— Я… я согласен.