Эхо войны

Глава пятнадцатая

- Больно ты востра! Смотри, не порежься! - предупредила она.

Терри Пратчетт

Успела.

Талери улыбается, щурясь на слепящее яркое солнце.

Успела!

На зубцах главных и угловых сторожевых башен сверкают снежные шапки, а над центральными воротами вывешены лазурные флаги с белым шитьем, нарядные, как на Средизимье.

Она задирает голову, рассматривая здешние постройки. Замок стремился ввысь, подобно скалам, которые к нему вели. Его зовут Инистым - за свет, которым он сверкает долгими зимними ночами, отражая свет луны.

Каждые год здесь собираются величайшие маги по эту сторону Призрачных гор - обменяться знаниями, книгами и принять в школы новых учеников, признанных достойными. Испытания, по слухам, проходили здесь же - в одной из башен.

Она спешила пересечь горы, пока чародеи не покинули эти земли, и она успела.

Талери сжала бока муфтара и тронула поводья, приближаясь к перекинутому через ров мосту. Хмурый стражник выдернул из пальцев протянутые верительные грамоты, мельком пробежал глазами и молча кивнул второму - перегородивший дорогу воин посторонился, пропуская ее.

Уже проезжая под массивными зубцами поднятой между двойными воротами решетки, Талери удивленно думает о том, что еще не встречала места, где грамотными были бы даже стражники на мосту.

Четыре шага вдоль, три - поперек.

Моя свежеиспеченная палата была похожа на конуру - такая же большая. В смежной комнате Ремо что-то колдовал с новым заживляющим раствором, выписанным из города, вымачивая в лоточках свежую порцию бинтов.

Дверь в медблок распахнулась неожиданно и стремительно, без стука и прочих церемоний. Я обернулась на звук.

Вошедший застыл, будто влетев с размаху в стену.

Просила же Ремо не снимать мне повязки с лица...

- Здравствуйте, комендант.

Я вытащила из-под куртки жесткий футляр и протянула мужчине, замершему на пороге:

- Экспедиция была удачной.

Торрили недоуменно скривил губы, глядя почему-то на грязные бинты, перетягивающие мои пальцы:

- Удачной?...

- Я привезла то, за чем меня посылали, разве нет?...

- Вы что, не видели себя в зеркале? - резко перебил он.

- Видела. И?...

- И вы считаете это удачей? - Торрили рассматривал меня с брезгливым удивлением биолога, которого в очередной раз неприятно поразила природа. - Вы сознательно притворяетесь святой или действительно блаженная?

- Солдаты по-другому смотрят на вещи. Я жива. У меня на месте все конечности, а внутренности там, где им и положено - внутри. Я не лишилась глаз, и вполне удовлетворительно слышу одним ухом. Вы считаете, что мне не повезло?

- Куда вы вляпались? - вопросом на вопрос ответил он.

- Туда, где в дополнение к тому, чего уже нет, могла потерять все остальное. Разве вы не знали, что не бывает сокровищ без охраны?

Моей иронии не оценили.

- Тогда за какими эхлами вы полезли на рожон?! Я не просил доставать эти "сокровища" любой ценой! Эта ваша идиотская идея...

- А. Теперь поняла, - прервала я его тираду. - Нет, я не собираюсь предъявлять вам счет за лечение, устные или письменные претензии, взывать к вашей совести или вымогать свою долю из того состояния, что привезла - поскольку вы действительно меня ни о чем не просили. Я даже не собираюсь обременять ваше достойное учреждение своим сомнительным внешним видом - вы этого явно не хотите. Не волнуйтесь, я уеду в город. Там неплохие врачи, слух должны восстановить полностью. Хотя, думаю, вам это неинтересно. Отчет о поездке будет у вас завтра вечером. Всего хорошего.

Я встала и пошла в соседнюю комнату, к Ремо. Добравшись до двери и не услышав щелчка замка, я обернулась.

- Вы можете ходить? - комендант все еще был здесь.

- Да, - я равнодушно пожала плечами. - Более того, я могу бегать. При необходимости - быстро.

- У вас, - он бросил быстрый взгляд на мои руки, - только лицо в таком состоянии?

- У меня, - я сунула руки в карманы, - в таком состоянии еще много чего, но я вполне способна держать оружие и нажимать на спуск. Только вас это не касается, поскольку я здесь больше не работаю.

- Для этого вам еще необходимо получить мою подпись и свои документы.

- Зачем?... Меня уволили еще месяц назад. Ваша подпись и документы у меня на руках.

- Приказ был аннулирован.

- Думаю, я вполне могу проигнорировать этот факт, - я посмотрела ему в глаза. - Я сделала то, что считала правильным по отношению к этому месту, сделала все, что могла. На этом и расстанемся, ко всеобщему удовольствию. Не будем тратить время на ритуальные пляски хорошего тона - вы не хотите меня здесь видеть, и я об этом прекрасно знаю. Я сделаю вид, что не слышала об отмене приказа, вы сделаете вид, будто никогда его не отменяли.

Я повернулась и вышла в смежную комнату - к Ремо.

И попросила его вернуть, наконец, эту эхлами драную повязку мне на лицо.

***

Бросая вещи в так и не распакованный толком рюкзак в казарме, я задавала себе один вопрос: "Почему?". И ведь не хотела уезжать, а поди ж ты...

Хотя на Солярику съездить все равно бы пришлось, рано или поздно: если помириться наконец с папенькой, можно будет себе позволить и хорошую клинику, и хорошую пластику - хотя бы лица, ладно уже тело. Пугаться перестанут, и на том спасибо.

Я поставила набитый рюкзак на кровать, села на нее сама и начала составлять рапорты. Отписку в две строки - сержанту, художественное послание, обильно политое ядом - для Бэйсеррона, сухую казенную канцелярщину - коменданту. И, наконец, полное сомнений письмо для аналитического отдела Корпуса.

Ядовитые крылатые твари с равной вероятностью могли оказаться как коллективным полуразумом, так впечатлившим меня только из-за численного превосходства, так и чем-то гораздо более опасным. В любом случае, их гнездо нужно было ликвидировать, и побыстрее. Как это сделать силами провинциального форта - большой вопрос. Кроме трех десятков устойчивых к ментальному воздействию силовиков Корпуса в качественной броне и с плазменными пушками, в голову не приходило ничего.

Хотя это уже совершенно не моя проблема...

Видеть всех тех, кому предназначались отчеты, мне совершенно не хотелось, но локальная сеть за время моего отсутствия стала жертвой ремонта. В конце концов я вызвала Тео и, с видом умирающей разлегшись на кровати прямо в сапогах, бросила считыватель с отчетами ему.

Парень фыркнул, весело блеснув глазами, и протянул, явно кого-то передразнивая:

- Ради вас, фарра, все что угодно. У счетовода в приемной сидит така-а-ая дама...

Я хмыкнула.

- Осторожно. Если она всерьез обратит на тебя свое венценосное внимание, мы тебя больше не увидим. В ближайшую неделю точно.

- Учту. В крайнем случае буду молить о снисхождении к ослабленному тяжелыми испытаниями организму, - Тео улыбнулся, широко, беззаботно. Сверкнули смехом черные глаза, заиграли ямочки на щеках.

- Ну... Как ты?... Не дергали?

- Все хорошо, - он успокаивающе качнул головой. - Спасибо, фарра.

Я только вздохнула. Для нас перестал быть актуален вопрос: "Выживем ли мы?", по крайней мере - сейчас. А для него - нет. За время нашего безумного похода я поняла, что мне действительно нравится этот парень, в чем-то куда более стойкий, чем я сама. Не утративший ни жизнелюбия, ни человечности там, где они закончились у всех.

Ему хотелось помочь, даже ставя под угрозу свое личное дело.

Не на это ли ты рассчитывал, Эйра, снаряжая его со мной?...

- Скажи... У тебя есть провалы в памяти?

- ...Есть. И много, - Тео помрачнел на глазах. От беззаботной мордашки не осталось следа - внезапно стало заметно, что ему уже за семьдесят. - Я, знаете ли, был очень удивлен, узнав, какой идет год, - он поднял на меня внимательный взгляд. - Зато кое-что я помню очень хорошо. Мы все были заключенными. А еще... Эти милые зверьки, на которых мы наткнулись... Что-то есть в них такое... до боли знакомое. Местами. Небольшими такими местами.

Он постучал себя по носу, и, прощально кивнув, бесшумно направился к выходу.

Я обомлела. Если он хотел сказать именно то, что я услышала, Корпусу определенно стоило об этом знать. От всего этого несет слишком серьезными структурами. А еще - тем фактом, что голосистые твари, во-первых, не эндемики, а во-вторых, в каких-то базах данных все же есть, и кто-то этими базами активно пользуется - поразительное сходство ненормально черных для сола глаз Тео с другими, такими же матово-черными глазами, после подобных намеков не заметить было трудно.

И ведь, что самое паршивое, даже не вычислишь, что в этих подпольных лабораториях на основе их генотипа выводят - то ли биологическое оружие, то ли сверхсолдат, то ли капли от конъюктивита.

Выглянув в окно, я рассчитывала всего лишь поймать на плацу взводного, с которым, как ни крути, стоило поговорить лично, но получила гораздо больше: во дворе, подняв лицо к солнцу, со стеклянными глазами стоял Торрили.

Узнал точную стоимость пресловутого ящичка, по лицу видно.

Я отвернулась от окна и осела обратно на кровать, решив переждать - мусолить всю ту же тему с комендантом мне сейчас хотелось меньше всего.

Небесам на мои ожидания было плевать с центральной вышки - через десять минут комендант зашел в казармы сам. Подошел к койке, остановился и навис надо мной мрачной встрепанной тенью.

- Сколько денег вам нужно? - начал Торрили без предисловий.

- Мне денег не нужно, - я скосила глаза в его сторону. - Если не ошибаюсь, я это уже говорила.

- Чтобы восстановить лицо и все прочее, я имею в виду, - хмуро уточнил он.

- На "лицо и все прочее" вполне хватит состояния моего отца.

- Врете, - отрезал комендант. - Во-первых, ваша семья не настолько богата. А во-вторых... - он выразительно замолчал.

- Ну хорошо, - я раздраженно дернула ухом. - Восстановить кожу в прежнем объеме мне смогут в лучшем случае через несколько лет, и выглядеть она будет как лоскутное одеяло. Именно эти душераздирающие факты вы хотели услышать?... Вот только зачем?

- Я не хочу, чтобы вы являлись мне в кошмарах.

- Боюсь, вы просто не хотите, чтобы совесть разговаривала с вами моим голосом. С чего вдруг - я ведь всего лишь мерзкий служитель прогнившего культа?

- Разве вы не обижены?... - он странно посмотрел на меня. - Не обижены на свою Богиню? Ведь она не защитила вас.

- Защищать - это как раз моя работа, а не ее. Она всего лишь дает знания, не больше и не меньше. А обижаться на Звезду - то же самое, что обижаться на солнце, потому что оно слишком жарко светит, или на дождь, который льет на голову. Или ненавидеть смерть, забирающую у нас близких... - я осеклась на середине фразы, пораженная одной очень, очень простой мыслью, и с почти суеверным ужасом посмотрела на того, кого весь форт бездумно прозвал Мертвяком.

Очевидно, природа моего озарения была видна невооруженным глазом, потому что его лицо пошло пятнами, а потом Торрили вздернул меня с кровати за локоть, больно вывернув руку, и выволок из казармы.

Отпустил меня он, только захлопнув за нами дверь своего кабинета.

- Если вы проговоритесь хоть одной живой душе, - прошипел комендант на одном дыхании, - моя совесть будет говорить совершенно по другому поводу.

Его голос напряженно вибрировал, еще немного - и он сорвется. Безумные глаза, побелевшие губы... Звезда моя, как же он боится...

- Не надо, - тихо проговорила я, осторожно коснувшись его рукава. - Я никому не скажу...

Что нужно было потерять, чтобы отречься от служения... Нет, кого потерять.

Как же все просто в этом мире... коллега. Мы примитивны, как геометрические фигуры на рисунке ребенка. И желаний, мотивов и стремлений у нас не больше, чем у этих фигур - граней.

Любовь, ненависть и обида - нет чувств сильнее, особенно для тех, кто служит Смерти. В прочем мы ущербны, болванчики с замороженным взглядом и - вот оксюморон - рассудочной душой...

- Кому понравится видеть собственное отражение, вышедшее из зеркала, - услышала я собственный голос. - То самое, из-за которого хотелось разбить зеркало вдребезги... Прошу, не стоит добивать меня. Скажите, что вы не мора. Я же никогда не смогу оскорблять саму себя в мужском обличье.

- Идиотка! - крикнул он и отвернулся. Жалобно хрустнула в судорожно сжатых пальцах карта-ключ от двери. - Конечно, нет!...

- Сноб. Как минимум, - я присела на край стола и скрестила руки на груди. - И попробуйте только сказать, что все это - не малодушие, в просторечии прозываемом трусостью, раз уж дали мне возможность оскорблять вас со спокойной совестью.

Торрили не ответил, пустыми глазами глядя в окно.

Вот так... В Бездну это все. Гордому противятся сами боги, куда уж мне. И спасать того, кто этого страстно не хочет...

- Прощайте, - я пересекла комнату, потянулась к двери и замерла от одного слова:

- Почему?...

- Мне показалось, или здесь не нуждаются в моих услугах?... Что еще мне здесь делать? - слова срывались с губ, резкие до грубости, и именно это заставило остановиться. - Извините. Но это так.

- Идите сюда, - комендант требовательно протянул ко мне руку, опустив голову, прикрыв тусклые глаза. Волосы длинными встрепанными прядями закрыли лицо.

Видимо, я шла медленно. Видимо, он боялся передумать. Потому что сам шагнул мне навстречу, стремительно, как делает бросок змея. На лоб неожиданной тяжестью опустилась чужая рука.

- Да, я трус, - с нажимом процедил мужчина. - Я действительно боюсь, что вы будите сниться мне всю оставшуюся жизнь.

Мир покачнулся, и пол стремительно ринулся навстречу.

***

Первая мысль была о том, что Торрили уже дошел и до попытки умышленного убийства. Вторая - о том, что лучше бы он довел ее до конца.

Тело казалось стеклянной игрушкой в сетке трещин. Одно движение - и оно рассыплется в колкую труху. Невыносимо зудела кожа, на затылке пульсировала практически незаметной на фоне остального болью шишка.

Я открыла глаза и обнаружила, что сижу в кресле в приемной. Секретарши не было, поэтому вставать я не спешила, боясь, что со мной действительно что-то не в порядке.

Пытаясь почесать попеременно шею, лоб и подбородок, я окончательно сбила бинты. Да что там такое?... Я вытащила из нагрудного кармана зеркальце, ожидая увидеть новый виток кошмара пластического хирурга, и...

Зеркальный кружок выскользнул из пальцев и с жалобным звоном упал на пол, расколовшись пополам.

Я осторожно наклонилась и посмотрела в разлетевшиеся половинки. Нет, не галлюцинация. Это действительно мое лицо, то, что было у меня раньше, до того... С тонкими, почти неразличимыми ниточками шрамов. Единственное доказательство, что таким оно было не всегда...

Я принялась остервенело сдирать бинты с шеи, с рук... Та же ровная, здоровая кожа, те же волосяные ниточки шрамов.

Дальше все было очень просто. И очень сложно.

Первый раз в жизни - той, другой жизни я не сделала то, что должно. А просто поднялась и пошла в медпункт - сказать Ремо, что процедуры отменяются.

Как выяснилось, я тоже трусиха.

На лице врача был написан шок. На немой вопрос я лишь развела руками: я действительно не знала, как это объяснить. Правда, скорее с моральной, чем с физической точки зрения.

Прочие увечные из нашего "отряда" все еще лежали на обследовании в амбулатории, и я пошла с визитами - просто, чтобы заполнить чем-то время.

И не думать.

У кровати Зимы, сложив тонкие руки на коленях, сидел Коэни и что-то тихо говорил. Тот покорно слушал, ни разу не вставив ядовитый комментарий, хотя по лицу можно было подумать, что его призывают не иначе как пойти нянечкой в детский сад.

В дверях палаты в шоке застыла Тисса, изумленно созерцавшая эту противоестественную картину. Хмыкнув, я тихо дала задний ход.

Соседняя палата была не так популярна, и я осталась.

Компанию очнувшемуся поселенцу составлял вездесущий Тео и, похоже, вместо рассказа о современных релиях травил ему какие-то сомнительные байки - при виде меня чувство вины явственно проступило на улыбчивой мордашке.

- Расслабьтесь, рядовой, мы не на фронте, - я уселась на соседний стул верхом. - Да и я тебе больше не начальник. Разнес документы?

- Да. А... - он, наконец, понял, что именно было не так. На меня пролился очередной дождик из поздравительных словес. Недоуменно разводить руки и благословлять небеса пришлось вторично.

- Как вы? - спросила я у того, к кому, собственно, пришла.

- Неплохо, - тихо ответил ремен. Его звали Шеско Тауче, и, как я поняла из короткого нашего разговора на корабле, он был из псионов, приставленных к информационным архивам - говорил ремен на сильно устаревшем всеобщем, который и сам знал не слишком хорошо, поэтому в некоторых областях понять его было сложно. - Это всего лишь анабиоз, травм у меня нет. Мне сказали, что на корабле больше... не выжил никто? - мужчина внимательно посмотрел на меня.

- Скорее всего. Проверить, не находится ли кто-нибудь в таком же состоянии, что и вы, у нас не было возможности, а больше... Если бы после нападения остались выжившие, думаю, корабли Солярики в свое время здесь бы встретила ременская колония.

- Эта планета... Деррин... Разве она не была уже колонизирована? До нашего прилета?

- По официальным реестрам колонизации - нет, - удивленно ответила я. - Почему вы так решили?

- Мне показалось... Не обращайте внимания, - ремен нахмурил светлые брови и спустя несколько секунд сказал: - Ведь это военный форт? Вы... собираетесь вернуться?...

Я не спросила, куда.

- Если бы решала я, то вернулась бы, с ротой солдат. Но такие вопросы вне моей компетенции.

- Не возвращайтесь, - он подался вперед, привстав с постели. - Он убьет вас. Даже если вас будет две сотни. Или две тысячи - это не имеет значения.

Я не спросила, кто.

- Прошло больше пятисот лет. И броня, и оружие теперь другие, поверьте.

- Вы не знаете, о чем и о ком говорите, - Шеско качнул головой.

- Я-то как раз знаю, - вздохнула я. - Но если что-то упустила при личном общении с этой тварью, восполните этот пробел.

- Вы... видели его?... - ремен смотрел на меня расширившимися глазами, в которых вдруг мелькнуло... сочувствие?

Я кивнула.

- Убить, к сожалению, не удалось, но будь нас там хотя бы двое... Это ведь их вожак? Или есть рыба покрупнее?

- Не знаю, - Шеско внимательно посмотрел на меня. - Я даже не уверен, что он с ними одного биологического вида. Но, в конце концов, я не генетик - а всего лишь посредственный псион.

Я поблагодарила за информацию и откланялась, попросив ремена по возможности записать свои впечатления и выводы, и прислать мне. Никаких прав у меня на это не было - только скверные предчувствия.

А с ними, в отличие от свидетельских показаний, к руководству не пойдешь...

В голове роились тяжелые мысли. Я снова лезу не в своем дело, снова делаю как должно, а не как проще. Но кому, как не служителю божьему...

Тридцать лет назад ты сама встала на этот путь - теперь иди, иди до конца.

Ты выбрала служение, и никогда не жалела о выборе.

Казармы и храмовые купола вместо дорогих особняков и банкетных залов, тяжелая броня вместо бальных платьев, знание вместо боли - вполне равноценный обмен.

Жаль, не обменяешь память, не забудешь, чье обличье принимал вожак, не зная, в какой лезет омут, какую взвесь поднимает со дна...

Перед глазами мелькают кадры той, другой жизни. В ней молодой военный в щеголевато наглаженном мундире многообещающе улыбается, отвешивая изящный поклон дочери посла. Глазами он говорит лучше, чем словами.

По мне взгляд этих глаз скользит равнодушно.

- Моя жена. Орие.

Я молча киваю роскошной, ухоженной красавице. Опять. Опять...

Наверное, меня уже не душит ревность. И то, каким взглядом он провожает вслед за посольской дочерью работницу ресторана, уже не имеет особого значения.

Всего полгода назад я смотрела на него так же, как и добрая половина женщин в этом зале - со смесью восхищения и черной зависти к той, что сможет назвать его своим. Теперь - нет. Наверное, устала...

Он был высок и строен, но не был ослепительно красив, вовсе нет. У него были слишком коротко остриженные черные волосы и слишком темные для сола глаза, но женщины готовы были упасть, нет, не в его объятья - к его ногам. Как готова была я. До сих пор...

- Советник... - я кланяюсь согласно своему статусу подошедшему мужчине.

- Орие, деточка!... - он добродушно улыбается и сцепляет пальцы на намечающемся животе. - Я смотрю, сорванец вырос в весьма симпатичную барышню. Старик Морровер еще не гоняет с ружьем твоих кавалеров?

- В этом уже нет необходимости, фарр, - я улыбаюсь в ответ. Улыбка выходит печальной. - Познакомьтесь, это Рой, мой муж.

Мужчины приветственно раскланиваются друг с другом.

- Военный?...

- Так точно, - с готовностью отзывается Рой. - Капитан силовых войск, фарр советник.

- Ну что ж, капитан, всегда буду рад помочь семейству этой красотки. Как-никак - родня, - советник заговорщицки подмигивает. - Тем более, что путь военного тернист и труден.

Рой рассыпается в благодарностях, зарабатывая отеческую улыбку и покровительственное похлопывание по плечу. Советник отходит, а на лице моего мужа начинает блуждать хищная улыбка предвкушения.

Прием тянется, как тоскливый, бесцветный сон.

- Рой, давай поедем домой. Я устала. Такая тоска...

- Кто ходит в такие места развлекаться? Не маленькая, должна бы знать, - муж раздраженно цедит сквозь зубы, вынужденный обратить на меня внимание. Его взгляд скользит поверх голов, выискивая нужные лица. - Мне нужно еще кое с кем поговорить. Если хочешь - можешь ехать одна. Бери гравилет.

- А ты?...

Он отмахивается: "Возьму такси", и почти сразу же исчезает в толпе. Я смотрю ему вслед, чувствуя, как дрожат губы.

В ту ночь я впервые спросила Богиню, что мне делать со своей жизнью.

Жизнью, в которой я вышла замуж из-за политики высокопоставленных семей. А еще потому, что любила без памяти.

Рой женился, потому что я была дочерью своего отца. О том, что он изменяет мне, я узнала через неделю после свадьбы. О том, что не любит - через год. Когда решилась спросить.

***

Реакция на мои доклады последовала отнюдь не мгновенно - Шеско успел черкануть несколько абзацев текста в стилистике исторических романов, я - их прочесть, снабдить ядовитыми дополнениями, отослать дальше и благополучно уснуть, прежде чем до проблем космозоологии хоть кто-то снизошел.

Случилось это посреди ночи, чему я рада совсем не была - как и поднявший меня с койки взводный.

- Поднимай свой зад, и к Бэйсеррону - шагом марш! - приглушенно цыкнул он на мои попытки выяснить, что происходит. И, более того, пошел вместе со мной.

В кабинете счетовода не было никого, кроме него самого, и я даже не знала, радоваться этому или нет. Хотя в том, что комендант в курсе моей ночной побудки, сомневаться не приходилось - Эйра выглядел если не так же потрепанно, то, по крайней мере, так же недовольно, как и я.

Мягко говоря.

- Фарра Морровер, я потрясен вашей глупостью, - с места в карьер начал он, явно перебарщивая с пафосом.

- Да ну? - агрессивно процедила я, глядя на счетовода в упор. Не его одного здесь подняли среди ночи. - И в чем же состояла моя так называемая глупость: в том, что я привезла то, что от меня требовалось, или в том, что вернулась вообще?...

Счевод недовольно посмотрел на меня и неожиданно угрюмо заметил:

- Класть жизнь на алтарь правого дела, тем более, чужого, вас никто не просил.

- О боги! - я воздела руки к потолку, не в силах больше выносить этот цирк. - Знаете, фарр Бэйсеррон, этот вопрос мы уже обсуждали. Честно. Лично с комендантом, если вам это интересно. Поэтому, ради всех эйра из Бездны, избавьте меня от продолжения банкета.

- Я заметил, - сухо отреагировал он на мою тираду. - Беседа с комендантом, несомненно, пошла вам на пользу.

- Мне - да.

Многозначительная фраза повисла в воздухе. Взводный недоуменно стриг ушами: мое поведение не лезло ни в какие рамки, как и реакция на него, а точнее, ее отсутствие, со стороны нашего великого и ужасного интригана.

На выходе отсюда мне припишут еще одного любовника и однозначное пристрастие к невысоким мужчинам.

- Что, собственно, из того художественного бреда, что вы мне прислали, является правдой? - прервал счетовод затянувшуюся паузу.

- Я полагала, что все. Вы думаете иначе?

- Я, - с нажимом начал он, - надеялся, что вы приврали. Потому что иначе я, как государственный служащий и в каком-то смысле военный, обязан на это все среагировать, хотя бы из чувства гражданского долга... И сядьте вы, наконец!

- Рада слышать, - я села на жесткий, как подошва десантного ботинка, стул для посетителей, и криво улыбнулась: - Поверьте, мне, как пообщавшейся с "этим всем" лично, кажется именно так. Это потенциально разумная раса... Либо полуразумная с чрезвычайно высокоразвитыми инстинктами, что мало что меняет.

- Были бы они разумными, боюсь, я бы не имел удовольствия видеть вас в своем кабинете еще когда-либо.

- Может быть, - легко согласилась я. - Проводить исследования на эту тему - дело ученых из Академии. Мне другое интересно: что вы собираетесь с этим де...

Завыл на одной тревожной ноте переговорник за ухом. Я нажала на кнопку сброса.

- Извините.

- Мы собираемся, - сухо начал он, - если вы это хотели спросить, дать делу ход. Именно поэтому помимо вас в моем кабинете находятся ваш взводный, - Бэйсеррон перевел на него взгляд. - Вас, фарр, как командира элитного отряда, я бы попросил произвести инструктаж своих солдат в соответствии с этим документом, - он протянул взводному считыватель, - и начать подготовку отряда к возможному участию в уничтожении этой... Гм... формы жизни. Вашему командованию об этом сообщат.

- Так точно, - взводный кивнул с непроницаемым лицом.

- Я же, в свою очередь, - невыразительным тоном продолжил счетовод, глядя почему-то на меня, - собираюсь послать запрос в столичную Академию. Очень жаль, что нет генетического материала для анализа, но, надеюсь, что факультет ксенологии в курсе, с чем вы имели дело... Прошение на помощь регулярных войск уже подано, но не факт, что нам ответят. В связи с этим, фарра Морровер, я бы попросил вас обдумать возможность вмешательства в эту проблему Корпуса, если никакой другой помощи нам не предоставят.

- Вы не боитесь обращаться за помощью настолько специфической?

- Идет война, - Бэйсеррон принялся вертеть в пальцах световое перо, поджав губы. - Для уничтожения настолько неявной угрозы Центр не пошлет ни одного солдата. Если нам не помогут ближайшие соседи - все это так и останется лежать на Корке. И, думаю, вы вполне осознаете, какой бомбой замедленного действия оно может оказаться. Корпуса я опасаюсь, пожалуй, меньше.

- Зря. Но я попробую.

- В таком случае вы оба свободны. Обо всем, что касается этого дела, докладывать лично мне.

Взводный попрощался и исчез за дверью, отправившись досыпать. Я же задержалась на пороге:

- Почему это говорите нам вы? Почему не комендант?

- Он не в состоянии. Думаю, вы знаете, почему, - безжалостно припечатал Бэйсеррон. - Но если вы хотели узнать, чьи решения я здесь привношу в жизнь, то - его. Впрочем, я их поддерживаю.

- Как всегда, - пробормотала я и вышла, коротко поклонившись.

"Знаете, почему"... Знаю. Или догадываюсь. Но я никого ничего делать не принуждала.

Плохо только, что эта фраза почему-то кажется мне знакомой... Как и совесть, говорящая отнюдь не абстрактным голосом.

Мы снова в одной лодке, и это вовсе не кажется мне хорошим знаком, фарр Торрили.

Я медленно пошла по коридору, набирая номер Ремо - звонил мне он. Врач ответил сразу же, будто дежурил с рукой у уха.

- Орие? Подойди в амбулаторию.

- Что случилось? Что-нибудь срочное?

- Вскрытие - вещь не слишком срочная, - нарочито легкомысленный тон разбили нервные нотки. Я встревожилась.

- Ремо, кто умер?...

- Шеско.