Эхо войны

Глава шестая

Вы, право, не мужчины, а дети, если женщина может внушать вам такой страх!

Александр Дюма

Посланник до ломоты в пальцах сжимает рвущиеся из рук поводья. Муфтар нервничает и приседает на задние лапы. Приходится изо всех сил тянуть за задубевшие ремни, чтобы он не улегся прямо на снег.

На то, чтобы обогнуть крутобокую скалу размером всего лишь с дом, уходит почти четыре лучины - а ведь впереди еще почти два дневных перегона.

Солнце садится, и посланник поднимает голову в слабой надежде, что поднимающийся ветер разгонит низкие облака. Но пришедший Ветер приводит за собой подругу-Воду. Та смеется, взмахивает снежными рукавами - и на землю слетает метель.

Резкие порывы рвут с головы капюшон, а муфтар норовит развернуться и убежать в узкую расселину. Не зря говаривали старейшины, что муфтары чуют бурю...

Посланник вжимает голову в плечи и посылает зверя вперед - к горной долине, где заканчивается тореная тропа перевала и начинается путаница извилистых тропок. Завтра поутру он достанет карту и будет угадывать, которая из них нужная. А сегодня - хоть бы добраться туда...

Темнота опускается неспешно, отгоняемая безумной снежной пляской, так и норовящей выдернуть из седла, подвернуть ноги муфтару, запутать и заплутать.

Впереди показываются две скалы, почти сомкнувшиеся в арку. Посланник подгоняет зверя, но тот недовольно крутит головой, нехотя вползая в долину. Шаг, другой - и он оседает на брюхо, подбирая лапы под себя.

Посланник бросает поводья и соскальзывает с седла. Закоченевшие пальцы начинают отвязывать от седла мешки - рядом есть пещеры, где можно переждать непогоду, зверь же сегодня никуда больше не пойдет.

Снег застилает глаза, но темная дыра пещеры - вот она, рядом. Посланник опускает на каменный пол свою ношу, сует рукавицы за пояс и откидывает капюшон. Длинная снежно-белая коса, перевязанная по-женски, падает на плечо. Посланница вздрагивает - болезненно обостренный слух доносит едва слышный вздох за спиной.

Ее коса взвивается в воздух от резкого разворота, и яркие глаза, зеленые, как листья лицинии по весне, успевают заметить мелькнувшую у входа фигуру со сжатыми кулаками, щетинящимися когтями парных картайт.

И цеховым клеймом Деревянной гильдии на запястье.

Убийца бросается вперед, жалея, что уже слишком темно, чтобы стрелять. А посланница только и успевает, что наотмашь ударить мужчину подхваченным за лямки мешком. Удар "когтей" приходится в дубленую кожу, вспарывая ее на ленты. Из разрезов начинают струйками сыпаться самоцветы, разлетаясь по каменному полу.

Посланница падает на колени, и сразу же бросается вперед, в ноги убийце, ныряя под взвившуюся в ударе карайту. Когти второй вцепляются в тяжелый меховой плащ, пробираясь глубже, через куртку, рубахи и накидку к живому телу.

Она всем телом толкает убийцу назад, и мужчина падает на спину, не удержавшись на влажном камне. Посланница обеими руками хватает его за свободное запястье и колотит о скалу, плача от боли в раздираемой карайтой спине.

Разбитый до кости кулак наконец разжимается, и оружие падает на измазанный кровью пол. Она откидывает ее подальше, не глядя, уже почти не думая - мужчина вырывает из захвата руку и швыряет посланницу о стену. Неровный выступ приходится в затылок, и она затихает.

Карайта на правую руку с едва слышным звоном отлетает в дальний угол и ложится поверх рассыпавшихся самоцветов, забытая за торопливым обыском тела - у убийцы не так уж много времени. Сроки тоже прописаны в контракте.

На тумбочке у койки надрывался переговорник.

Я с трудом открыла глаза и обнаружила, что спала поперек кровати, не раздеваясь и не снимая сапог. А еще - что меня не подняли по общей побудке. С чего бы это?...

Переговорник продолжал верещать.

- Небеса не принимают, - процедила я в микрофон. - Так что звоните завтра или обращайтесь в Бездну.

- Так-то вы приводите души прихожан к гармонии с Миром? - узнаваемо хмыкнуло в переговорнике. Я подавила малодушный порыв засунуть гарнитуру под подушку и больше никогда оттуда не доставать.

- Вы что-то хотели, фарр Бэйсеррон? - от безупречно-вежливого тона у меня свело челюсти.

- Что я хотел, я, кажется, сообщил вам еще вчера. И просил быть до завтрака - у меня, знаете ли, масса других дел. Сейчас первая дневная вахта, и я начинаю понимать, за что вас так не любит Этан.

- Десять минут, - я упала лицом в подушку. Этан - это комендант. Даже у Мертвяка, как ни странно, есть имя. - Столько вы подождете?

В переговорнике недовольно, но согласно гмыкнуло. Что б тебя эйра в Бездну унесли...

В приемную счетовода я вошла не особенно бодро, но уже, по крайней мере, не спала на ходу. И уже там внезапно поняла, что забыла еще кое о чем.

За секретарским столом восседала незабвенная фарра Тисса и обсуждала с Зимой виды на отдельную квартиру в черте города. В одной руке у нее было изящное зеркальце, пальчиками другой Тисса приглаживала брови.

Широким строевым шагом я подошла к этой парочке вплотную. Зима вскинул одну бровь, меряя меня взглядом, но почел за лучшее отодвинуться вместе со стулом. Я перегнулась через стол и аккуратно забрала у Тиссы зеркальце.

У меня очень, очень чесались руки схватить пук шикарных черных волос и несколько раз от души приложить их обладательницу о пластиковую столешницу. Размеренно и методично разбить точеный носик, полные губы - может, когда красота придет в негодность, она хоть на время успокоится.

С Тиссой я устала бороться. Просто устала.

- Фарра, вынуждена сообщить, что на вас поступила жалоба, - скучно и холодно сообщила я, равнодушно глядя в томные желтые глаза. Разжала пальцы - и наступила на упавшее зеркальце тяжелым ботинком. - Какая досада. Прошу прощения.

- Разве я что-то сделала плохого? - она развернула изящные уши в притворном изумлении, тщательно начесанный хвост выгнулся вопросительной дугой. - На меня наговаривают, клянусь Звездой.

- Не клянитесь, фарра. Клятвопреступление - это отдельный проступок. А ваша вина у меня сомнений не вызывает. Интересно, почему?...

Тисса наклонилась вперед, навалившись внушительным бюстом на стол.

- И за чей донос меня будут песочить?

- Если вам интересно, кто мог бы обвинить вас в такого рода действиях, то могу сказать - большая часть форта. Та, которая мужская. Или уже и не только она?

- А-а-а, так бы и сказали, фарра Морровер. Только, - она вальяжно усмехнулась, - не помню, чтобы кому-то хотелось после этого жаловаться. Скорее наоборот... - Тисса почти мурлыкала. - В этом я действительно готова поклясться.

- В таком случае настоятельно советую вам ограничить круг... общения теми, кто не возражает против вашего общества. И, фарра, - я наклонилась к самому ее уху и ласково сказала: - Если хоть раз поймаю с несовершеннолетними, подниму такой скандал, что вылетишь из форта пулей, с черной меткой в регистрационной карте.

Секретарша хмыкнула, но небрежно подняла руки в знак сдачи.

- Хорошо, хорошо, все поняла. Буду хорошей девочкой и все такое. Знала бы, что Отшельник бучу поднимет, на выстрел бы к нему не подошла...

- А, так это тот хлюпик! - презрительно процедил Зима, сунув в зубы палочку тифы, пропитанную иференом. Кончик палочки вспыхнул и закурился дымком. - Ну у тебя и вкус, Тисса.

- Молодой человек, если не ошибаюсь, ваш обеденный перерыв закончился десять минут назад? - поинтересовалась я. - Хотелось бы знать, ваш координатор знает, почему вы отсутствуете?

- А вы уверены, что это в вашей компетенции? - нагло ухмыльнулся парень, и передразнил: - Хотелось бы знать, комендант знает, что вы лезете в дела, которые вас не касаются?

Я скрестила руки на груди и посмотрела на него в упор.

Он презрительно передернул ушами, поднялся со стула и вышел за дверь, пробормотав на ходу, но достаточно громко, чтобы я услышала:

- Развели зверинец - ящерицы, полукровки, моры...

Тисса благовоспитанно наблюдала за крутящейся над столом голографической заставкой, даже не улыбнувшись. Знает, что если я действительно начну жаловаться на нее Бейсеррону, по головке ее за совращение малолетних не погладят.

На самом деле, несмотря на чрезмерную шлюховатость, Тисса вовсе не была какой-то особенно стервозной или испорченной, просто не имела никакого желания бороться со своей натурой, и потакала ей с огромным удовольствием. И, честно говоря, множество солдат были ей за это благодарны, потому как возможность наведываться в город к местным шлюхам (или, что важнее - деньги) имели далеко не все.

Если бы еще она хоть иногда давала труд голове, в отличие от противоположного места, и понимала слово "нет" с первого раза.

А еще - если бы не водилась со всякой шантрапой. Иногда мне кажется, что слово "стервец" придумано специально для Зимы. И будь он на пару лет младше, я бы все-таки настояла на его отправку в специнтернат. Неуправляемый, склочный, хитрый и наглый оператор сверхдальней связи, подсаженный на иферен, который, как ни крути, наркотик, как бы он не был необходим операторам для работы. Страшно, да? Но - он уже год как совершеннолетний, и имеет полное право распоряжаться своей жизнью как захочет.

Да и прислушались ли бы ко мне - еще вопрос. Операторов у нас не хватало давно - иферен аллергенен, для многих - до летального исхода, а без него ни одних природных способностей к телепатии недостаточно, чтобы связаться с другими станциями через десятки световых лет.

А то, что через пять-десять лет я рискую получить психопата, опасного для общества и самого себя, вообще никого не волнует. Зима - из тех, кто в детстве отрывает среброкрылкам лапки, в юности - сбивает камнями птиц, а позже может попробовать воткнуть нож в бок обидчика, и не ощутит при этом никаких колебаний.

Больше года он служил одним из главных источников моего энергетического пропитания, но положительной динамики не было никакой, хотя после такого количества съеденных мной негативных эмоций можно было стать патологически жизнерадостным и добродушным.

И ведь что самое удивительное, с Тиссой он приятельствует совершенно искренне и без всяких задних мыслей с обеих сторон.

Ладно, не те сейчас проблемы.

- Бэйсеррон у себя?

- Да нет, - ответила Тисса, полируя ногти. - Обедать пошел. Или не обедать... Чудной он сегодня какой-то.

Я оторопела.

- А когда это он обедать пошел?

- Да часа два уже. И что это вы все сегодня друг за другом ходите? То с утра Отшельник прибежал, то Бэйсеррон твой номер искал... У вас там что, оргия намечается?

- Если и намечается, то не такая, какие ты любишь, - отрезала я, выходя за дверь и набирая счетовода.

- Что, уже успели добежать? - сквозь потрескивания донеслось из наушника.

- Зачем вы мне соврали?

- Затем, что из-за вас я перенес две важных встречи - и безо всякого толка. Считайте это моральной компенсацией и ищите меня сами, - сказал он и отключился.

Я закатила глаза, стянула с запястья портативку и, устроившись на ближайшем подоконнике, отследила координаты абонента по спутнику. Сверилась с картой - и на полминуты зависла, силясь понять, что забыл наш наглаженный щеголь в раскисшем от ливней овраге за внешним периметром.

Происходящее, мягко говоря, интриговало, и я рысью направилась за периметр.

Овраг за время беспрерывных ливней расползся еще больше, чем мне казалось. Скользя и поругиваясь, я спустилась на дно, внимательно осматривая заросшие кустами склоны.

Знакомый голос раздался неожиданно и прямо у меня над головой. Густые заросли лицинии частично скрывали счетовода, но он определенно был там.

Второй голос заставил меня замереть, судорожно ухватившись за ветку.

- Птар, не занимайся ерундой, - резко и довольно громко сказал комендант, явно продолжая разговор.

- Да ну? - Бэйсеррон угрюмо смотрел куда-то мимо меня. - Если форт прикроют, это уже не будет такой уж ерундой.

Я затаила дыхание - если еще секунду назад я собиралась подать голос, обозначая свое присутствие, то теперь даже толпы стенающих грешников не заставят меня открыть рот. Богиня простит - она вообще к своим слугам лояльна...

- Это гонка за призраком, - комендант покачал головой. Длинные, не собранные в косу волосы скользнули со спины, закрывая лицо. - И она ничего нам не даст.

- Даст, - Эйра запустил руку в свои, короткие, и сильно дернул за прядь. - Если... Если получится, это будет шанс. Очень хороший шанс для форта выжить.

- Авантюрист, - Торрили снова качнул головой и вдруг улыбнулся. Устало, но как-то очень... тепло? Я удивленно приподняла ухо - никто никогда не видел, чтобы комендант улыбался. Тем более - так.

- Авантюрист, - повторил он. - Ты ведь сможешь найти работу даже в Центре. И хорошую работу.

- В Центре таких как я - как среброкрылок в поле. Так что лучше уж буду пахарем, но одним, - он криво усмехнулся.

- Боюсь только, наше "поле" уже не спасти. И меня вместе с ним.

- Я даже не спрашиваю, стоило ли оно того. Ты же мог просто уволиться, взять компенсацию за землю, и не лезть в этот поход за веру...

- Ты же знаешь, что стоило. Это все, что у меня осталось. Этот замок, эта земля... - комендант тихо усмехнулся. - Да и что сказали бы предки, если бы я сдал его без боя?... Тем более - для такого?... За свой мир стоит бороться, даже если это почти не имеет смысла.

- Тогда чем плох этот способ? В самом худшем случае ничего не изменится... И никто ничего не узнает.

- Не хочу тащить тебя за собой. Я знал, поперек чьих интересов становлюсь, и знал, чем это может закончиться. А вот тебе на каторге совершенно нечего делать, - он прикрыл глаза и устало закончил: - Я серьезно - увольняйся и ищи другую работу. Еще успеешь.

- И буду ездить раз в полгода на свидания, а каждый месяц слать передачи тебе в камеру - и это если тебя просто посадят, а не отправят на самом деле на каторгу, - с горечью сказал Бэйсеррон. - Этан, ради Звезды, ну что за бред ты несешь! Я тебе кто - мелкий клерк на полставки, которого ты видишь раз в два года? Или троюродный дядюшка сестры невестки? Может, мне теперь полагается брата не узнавать в лицо?...

У меня шокировано обвисли уши. Слов не было - кроме тех, что я совершенно не помнила, чтобы эти двое имели хоть какие-то родственные связи.

Слишком выбитая из колеи всеми этими откровениями, я упустила момент, когда комендант начал бросать по сторонам внимательные взгляды.

Очевидно, у него на меня был нюх. Но, к сожалению, даже живя среди солдат, он не очень хорошо разбирался в рефлексах. И, когда меня резко схватили за руку, я среагировала автоматически.

Торрили впечатало в некстати подвернувшийся большой валун и по инерции проволокло до дна оврага по кустам лицинии. Ругнувшись, я спрыгнула следом - он мог сломать все что угодно, вплоть до шеи.

То, что меня уволят, и ни расформирования форта, ни того, как Мертвяк отправится на каторгу (за что, интересно?), я уже не увижу, можно считать делом решенным. Но элементарную порядочность никто не отменял.

Хотя скандал будет... значительный.

- Фарр, вы в порядке?

В ответе печатной была только моя фамилия. В различных вариантах. Ладно, он почти прав.

- Судя по всему, все существенное цело? - спустившийся следом Бэйсеррон смерил меня взглядом: - Вижу, вы все-таки меня нашли?

- Вы не могли бы сказать коменданту, что позвали меня сами? - очень вежливо спросила я.

К чести Эйра, он действительно попытался это сделать.

В ответной реплике, обращенной ко мне, разборчиво сказано было только "уволена". Я подождала, пока комендант твердо встанет на ноги и услышала наконец осмысленную фразу:

- Вы уберетесь из форта за час, иначе я лично спущу вас с главной башни. И отнюдь не по лестнице. И если, - процедил он, глядя мне в лицо холодными и очень неживыми глазами, - хоть одно слово из того, что вы сегодня здесь услышали, выйдет за пределы этого места, я лично прослежу, чтобы вы больше нигде и никогда не смогли получить никакой работы.

- Я поняла, фарр. И... мне жаль.

Жаль мне было форта, по-настоящему жаль, что его больше не будет. Это был мой мир - и мой тоже. Но этого, думаю, уточнять не стоит.

Я развернулась и пошла к замку.

Не хочу говорить "был". Во мне нет магии Жизни - только Смерти. Мне дано то, чем владеет только моя Богиня - знание, и не дано слышать дыхание Мира... Но я в нем живу. Жила. Жаль...

Жаль.

***

В приемной Рутта ругалась с кем-то по переговорнику, судя по всему - с рабочими, запоровшими сроки ремонта второго этажа. Кивнув мне, она зашипела в микрофон, тыкая световым пером в невидимые собеседникам графики.

Я аккуратно положила перед ней считыватель с заявлением об уходе.

Она сбросила звонок и близоруко сощурилась:

- Увольняется кто-то? - считыватель, небрежно отпихнутый, поехал к краю стола. - А ты что в гражданке? В город едешь? Слушай, можешь мне кое-что при...

- Рутта, увольняюсь я, - перебила я ее. - Оформи.

- Зачем?! - вырвалось у девушки. - С ума сошла, что ли? Комендант же не подпишет!

- О, комендант как раз подпишет, можешь мне поверить.

- Он тебя уволил?! - Рутта с горящими глазами подалась вперед: - Но почему?!

- Слушай, ты меня удивляешь. Неужели мало его ко мне страстной любви?

- За это не увольняют. За это на работу не берут, - секретарша философски повела ушами. - Нет, серьезно. Что стряслось? И где он вообще собирается искать другого храмовника в военный форт?...

- Вот и подумай над этим, пока будешь меня оформлять, - я посмотрела на таймер. - И побыстрее. Иначе меня обещали спустить с главной башни.

- Даже так?

- А ты думала, - я широко ей улыбнулась и подмигнула. - Мертвяк, как оказалось, очень темпераментный мужик!

- И вы готовы сообщить эту новость всем и каждому, не так ли, фарра? - от холода этой фразы можно было бы покрыться инеем, а от нажима последних слов - смяться в волосяной лист.

И то, и другое фарр комендант, полагаю, проделал бы со мной с огромным удовольствием, но ни в холодильник, ни под пресс я не собиралась. Тем более, что уже сорок минут была свободна, как птица. От того, чтобы считать его начальником - в том числе.

Я обернулась, посмотрела прямо в его неживые глаза, что делала очень, очень редко. Раскрыла рот для ядовитого ответа. И - закрыла.

Никогда не смогу дать точный ответ: а смогла ли бы я так - сознательно пойти на каторгу ради даже не спасения своего маленького мира, а просто попытки к тому - что бы за этим не скрывалось. И если так, то хотя бы уважения он достоин. Не переломлюсь.

- Извините, фарр комендант. Это было недопустимо с моей стороны.

Кажется, он тоже понял, что извинилась я слишком искренне. Наклонился и едва слышно, так, чтобы не слышала Рутта, процедил:

- Я не нуждаюсь в вашей жалости и ваших молитвах. Забирайте документы и убирайтесь.

- Я бы с радостью, - отозвалась я, - но они еще не оформлены.

- Так оформляйте! - рявкнул он во весь голос, заставив Рутту подпрыгнуть вместе со стулом.

- С-сейчас, - пролепетала она и суетливо потянулась к заявлению. Комендант развернулся на каблуках и ушел в кабинет.

- Так что там, говоришь, у вас вышло? - пальцы секретарши деловито забегали по сенсорной панели.

- "У нас" не вышло ничего.

- А почему у него ссадина на скуле и губа рассечена?... А, "не вышло" это ты в этом смысле? Он к тебе приставал, что ли? А ты по морде дала?

- Рутта! - я шокировано посмотрела на нее. - Ты что?!

- А что? - девушка ответила непонимающим взглядом. - Он что, не мужик, что ли?

- По-моему, так думаешь только ты. Ну и, может быть, парочка-другая практиканток, которые его видели только при приеме на работу.

- Именно потому, что вижу его слишком часто, я могу тебе сказать то же самое. Правда, насчет ориентации хвост не заложу - с Эйра они чуть ли не под ручку ходят, но в целом...

- О боги, Рутта, по-моему, ты чем-то заразилась от Тиссы. Пойду-ка я отсюда, хоть соберусь.

На упаковку вещей много времени не ушло - понадобилось всего лишь разыскать рюкзак, с которым я сюда приехала, и распихать по его обширным карманам несколько личных мелочей.

С остальным, вернее, с остальными, было сложнее.

Как прикажете объяснять всей казарме, что я уезжаю? Как возможно за час попрощаться с половиной форта - хоть бы до вечера времени хватило...

Поэтому я не стала прощаться ни с кем. Вообще. Взводному скажут и без меня, а с Тайла станется наделать глупостей. Ничего, остановлюсь в городе, вызову их с Ремо, и там уже будем решать...

Последним я вытащила из-под кровати сейф, достала охотничью "байку", запаковала в чехол, и бросила поверх рюкзака пыльный деревянный ящик с траурным цветком эклириса на крышке.

Если я оставляю здесь живых друзей, это двойной повод не расставаться с мертвыми.

В этом ящике - моя память. Наш мозг хрупок и непостоянен, но воспоминания, вплетенные в структуру камня, как и заклинания в амулетах, остаются с нами навсегда. Минералы, с их выверено-геометричной до последнего атома природой, очень хорошо подходят для того, чтобы хранить - и неважно, что. Деревья - они тоже это могут, но деревья умирают, рано или поздно, а камень не умирает никогда.

В прошедших через руки мага Земли цветных камешках была моя жизнь - все ее сто восемь лет. Был там и муж - в достаточной степени бывший - и в такой же степени бывшие сослуживцы. Некоторых из них уже нельзя назвать живыми, так что да - призраки там были тоже.

Теперь нас - меня и ящик - ждут новые камни. Не на этом континенте. Быть может, даже не на этой планете. Скорее всего, нужно будет искать нового мага - работают с камнем только маги Земли, сама не смогу.

- Фарра Орие, - внезапно раздалось за спиной. - Зачем вы уезжаете?...

Коэни призраком возник за спиной, схватив меня за рукав. Встрепанный, едва не плачущий, он зачастил:

- Это же все из-за меня. Это я виноват, что он вас во все это втянул!... Ну зачем, зачем... - юноша зажмурился, мотая головой.

- Втянул?... Он? - та-ак, кажется, я начинаю понимать, что происходит. - Коэни, зачем ты утром приходил к счетоводу?

- Я сказал ему, что на Ледяной Корке лежит колонист первого поколения, - еле слышно сказал он. - Один.

Я медленно, очень медленно проговорила:

- Повтори, пожалуйста, еще раз. По слогам.

- Колонист. Первого поколения, - повторил маг, подняв лицо. - И он действительно там лежит, если скальников не обманули глаза.

- Коэни-и-и... - выдохнула я, не совсем уверенная, что мне все это не сниться.

- Вот именно, - грустно заключил он.

Деньги. Очень, очень много - моря и океаны цифровых банкнот заплескались перед моими глазами. Первые колонисты и их мифические утраченные знания мало интересовали простых обывателей, но Корона в них верила. И отваливала фантастические, сказочные суммы удачливым следопытам, наткнувшиеся на правильные корабли.

И. Вот. Такое. Здесь.

Может быть.

Я закрыла глаза. Мысленно сверилась с книгой Мира.

Все-таки я служу Звезде. А еще - Корпусу. И - себе.

Нет. Не так...

Я служу моей Богине и Миру. Маленькому и очень конкретному Миру.

Я сверилась с Миром.

И быстро - чтобы не успеть опомниться и подумать - побежала в главное здание. Поступать как должно, полагаю.

Кому, как не служителю божьему...

***

Без линз у Этана Торрили оказались красные, как у альбиноса, глаза.

- К прочим недостатком ваши боги наградили вас еще и беспримерной наглостью?... Кто дал вам право вламываться в кабинет коменданта, как в себе в казарму?! - его рука, сжимающая световое перо, вздрагивала от плохо сдерживаемой ярости. - Подите вон!

- Естественно, вы правы. И естественно, я никуда не пойду.

Хуже всего, что я в полной мере сознаю, что делаю, и каковы будут последствия для меня лично.

И это, к сожалению, моя работа.

- Вы пришли, чтобы отравлять мне жизнь? Проповедовать? Стоять столбом? - ядовито бросил он, отшвыривая перо и вставая из-за стола.

- Ну почему же столбом?... Я пришла вас жалеть.

- Делать - что? - раздельно спросил комендант. Прянул ушами: - Я знал, что рано или поздно вы закончите сумасшедшим домом. Советую туда и направиться - прямо сейчас.

Угроза в его голосе была явной и не допускала иных трактовок.

Я внимательно посмотрела на него. Сощурилась:

- Назовите мне проблему, которую не может решить крупная сумма на счету.

Пауза. На его лице появилось такое выражение, что я почти испугалась.

- Вы что, предлагаете мне взятку?...

- Увы, я не миллионерша.

- Тогда какого эхла лысого вам нужно?! - взорвался комендант. Кажется, ход моих мыслей слишком явно отразился у меня на лице, потому что он схватил меня за локти и как следует тряхнул: - Убирайтесь отсюда! У-би-рай-тесь!

- Понятия не имею, что вы делали на самом деле, но, кажется, именно это на вас и повесили? Вас собираются посадить за взятки?... - наконец озвучила я посланное не иначе как Богиней озарение.

Вцепившиеся в мои руки пальцы разжались. На его лице на миг промелькнуло беспомощное выражение. Да, от меня крайне трудно избавиться, если я того не хочу. А я не хочу.

- Вы сумасшедшая! - рявкнул Торрили, нервно дергая хвостом. - И если эти ваши домыслы выйдут за пределы этого кабинета...

- Я больше не работаю у вас, фарр, - с удивившим меня саму оттенком сожаления перебила я. - И, боюсь, вы абсолютно ничего не сможете со мной сделать. Я не слишком нуждаюсь в официальной работе - Корпус платит мне жалованье. В крайнем случае я могу вернуться домой и безбедно прожить остаток жизни на Солярике, не занимаясь вообще ничем - как вам, возможно, известно, моя семья для этого достаточно зажиточна.

Я ожидала взрыва.

Чего я не ожидала - так это того, что он скрестит руки на груди, поднимет на меня усталый взгляд и почти безнадежно спросит:

- Чего вы хотите?... Как я понял, ни деньги, ни должность вас не интересуют. Тогда что?

Видимо, глубина ямы, в которую он провалился, много больше, чем мне казалось.

Я опустила веки, потерла переносицу. И посмотрела ему в глаза.

В очень усталые глаза с тщательно загнанной вглубь тоской.

- Фарр Торрили... Объясните мне - только простыми и понятными словами, чтобы я поняла... Почему вы допускаете, что служитель Звезды может вас шантажировать? Это, строго говоря, вообще против Кодекса.

- А кто же трактует Кодекс, если не вы? В любую удобную для вас сторону, - его губы скривились. - Хорошо. Говорите, чего вы хотите, и покончим с этим.

- Хорошо. Я хочу, - встав на цыпочки, я уровняла нас в росте и отчеканила: - Сказать, что вы дурак!

Комендант не реагировал, все так же глядя на меня.

Ладно.

- Знаете, я тоже люблю этот форт. И хочу, чтобы он стоял на этой земле еще тысячу лет, пусть и без меня. Я даже готова чем-нибудь пожертвовать, чтобы так и было. Например, своим психическим здоровьем, потому что разговора с вами, дражайший фарр, оно не выдержит.

Молчание. И ни тени улыбки на лице. Отвернулся и безучастно смотрит в окно, скрестив руки на груди.

Не верит? Не слушает? Ничего, мне-то терять нечего. А форту - ему определенно есть что терять.

- ...И поэтому мне непонятны вы, готовый пожертвовать ради этого гораздо большим... жизнью, например? Я посещала каторжные рудники - похороны в этих заведениях куда более частое событие, чем освобождение.

- Вы утешаете, как всегда, профессионально, - бесстрастно произнес комендант, не поворачивая головы. - Пролейте бальзам на мою душу, скажите, что вы там сидели, а не проповедовали.

- Увы, я была в охране инспекторов, - я помолчала, но все же спросила: - Сколько вам могут дать?

- А сколько вам хотелось бы отмерить в наказание за мои грехи?... С вашей точки зрения, я заслужил не меньше чем пожизненное заключение.

- За что, по-вашему?

- За пренебрежение к вере. Разве мало? - его тон отдавал злым сарказмом.

- От отсутствия веры плохо не богам, а нам. Им - открою вам большой секрет - все равно, цитируют смертные книгу Мира или предаются злостному атеизму. Или...

- Избавьте меня наконец от ваших проповедей! - вдруг рявкнул Торрили. - Я полагал, вашего увольнения хватит, чтобы этого избежать.

Как же мало, оказывается, нужно, чтобы выудить его из крайне неприятных волн...

- Вы не дослушали. И, к тому же, заговорили на эту тему сами, - безжалостно припечатала я. - Я просто хотела донести до вашего сознания тот простой факт, что за пренебрежение к вере вы не заслуживаете никакого наказания. На каторгу я бы вас отправила исключительно за дурной характер и дурной же глаз. Вы, кстати, в курсе, почему от вас прячут маленьких детей и молоко?...

Торрили внимательно посмотрел на меня, очевидно, пытаясь понять, зачем я валяю дурака, потому как при всех своих недостатках умом обделен не был. Наконец он сухо поинтересовался:

- Морровер, вы что, считаете, что теперь вам море по колено?

- Вы потрясающе верно ухватили самую суть. Вы так не считаете?

- Нет. Я вызову охрану.

- Не надо, - совершенно серьезно попросила я. - Я отниму еще каких-нибудь пять минут вашего времени. А вот сплетни о нас будут ходить еще не один месяц.

- Не будут. Не будет никаких "месяцев", - жестко отрезал Торрили.

- Все так... плохо?

- Это не ваше дело, - он наконец обрел почву под ногами и замкнулся. Снова. Мы снова вернулись туда же, откуда начали...

- Нет, это мое дело. И мое тоже. Я уважаю вас за то, что вы делали - или пытались делать, дабы эти месяцы были... Но какого эхла лысого вы уперлись с этим колонистом - вы же о нем с Бэйсерроном говорили?! Скажите мне, разве проблемы форта нельзя решить деньгами?! Кто бы и почему не хотел нас прикрыть - деньгами можно заткнуть даже приближенных Императора, вопрос только в количестве! В нескольких днях пути отсюда лежит шанс на огромное состояние, а вы не хотите даже попробовать его достать! Дурак! - я сощурилась и прошипела: - Или - трус?!

- Да что вы вообще понимаете?! - заорал взбешенный комендант, зло сверля меня глазами из-под растрепавшихся волос.

- Все я понимаю! - рявкнула я в ответ. - Что вы трус!

- Сучка!!

- Урод!!!

- Ах ты... - он рыкнул и схватил меня за руку, выворачивая ее за спину. Я не осталась в долгу и с размаху ударила его по щеке.

Мир внезапно замер хрупкой, почти стеклянной тишиной.

На щеке коменданта пламенело большое, в пол-лица, ярко-красное пятно.

- Вы боитесь, только и всего, - мне хотелось услышать чей-нибудь голос посреди этой тишины. Даже всего лишь свой собственный. - Боитесь неудачи, если корабль окажется пустышкой. За разочарованием следует отчаяние, и его иногда по-настоящему тяжело выдержать. Все оно достанется вам, и... И стоит ли эта земля отчаяния, если уже стоила свободы, решать только вам.

Я повернулась и тихо вышла, оставляя за спиной такую хрупкую, почти стеклянную, тишину.