El creador en su laberinto

Невероятная история про мёртвую японку, сорок кошек и Анджелину Джоли

«Как некий человек, обсуждая танец Семи Добродетелей, забыл две из них — так, возможно, и вы забудете, что видели эту кошку, или решите, что это был всего лишь сон»

Торияма Сэкиэн, «Иллюстрированное собрание сотни случайно выбранных демонов»

***

Кое-как заставив едва понимающего английский водилу остановиться у магазинчика «Сэвен-Элэвен», я обзавёлся двумя банками Red Bull, бутылкой местного светлого пива, клаб-сэндвичем в пластиковой упаковке и пачкой «Мальборо». Вполне достаточно на остаток неблизкого пути по глухомани в Юго-Восточной Азии.

Но у самой кассы я увидел стойку с журналами и не смог не прихватить один из них.

Мы были уже далековато от мест, которые обычно предпочитают русские туристы, хотя двигались не в глубину страны, а вдоль побережья. Этот мужик — то ли таец, то ли кхмер, то ли хрен пойми кто, гнал лихо. А машина его дребезжала сильнее «Жигулей», на которых я много лет назад учился водить. Считай — в другой жизни…

Журнал был для местных, я бы всё равно там ничего не смог прочитать. Взял его только из-за обложки, с которой улыбалась Анджелина Джоли, окружённая непонятными закорючками здешнего алфавита.

— Давай, гоу! Поехали! Гоу, говорю!

— Йэс, сэр! Ви вилл квикли вэри мач!

Мы с Анджелиной были, можно сказать, очень близки. Двенадцать лет совместной жизни — не шутки! Сама кинозвезда, конечно, об этой связи ничего не знала. Зато я передёргивал на неё каждый день — в местах, где довелось отдыхать, и нормальную порнушку достать сложно.

Так, давайте-ка проясним этот вопрос сразу.

Я своей биографии не стесняюсь: нормальная биография. Да, я отсидел. И в отличие от большинства арестантов — не стану убеждать, будто посадили ни за что. За дело посадили. Были у меня определённые причины сделать много вещей, которыми не горжусь. Но и отмахиваться от них глупо.

От звонка до звонка, на свободу с чистой совестью, всё по-честному. Если хотите высказать мне своё «фи» — вспомните сначала, что в России никому не следует от тюрьмы зарекаться.

Меня закрыли как раз на пике популярности Джоли, и с тех пор она, судя по свежему журналу, хуже не стала. Эх, знал бы я, трясясь в прыгающем на разбитом асфальте такси, что у нас с Анджелиной выйдет всего-то через пару дней, какая приключится история…

…хм, а кабы и знал — что бы сделал? Думаю, то же самое. Я во многих своих поступках раскаиваюсь, но ни об одном не жалею. Раскаяние и сожаление — очень разные вещи.

Ладно, ни к чему забегать вперёд. Пока-то я ехал к Симе.

Едва получил загранпаспорт, как мне уважаемые люди сказали: садись на самолёт да отправляйся в гости к Симе. Сима, дескать, человек хороший, он тебя примет, поможет со всякими делами первое время. Отдохни там, развейся. Отогрей кости после северов, отмокни в море, забухай, потрахайся от души. Тебе, братан, это нужно.

И то правда. Знаете, что меня больше всего поразило после возвращения из мест не столь отдалённых? Высокие деревья. Смешно? Ну смейтесь — а я двенадцать лет видел только сраные карликовые берёзки. Уже и забыл, что бывают нормальные деревья: высокие, какими они все казались, когда я был ребёнком. Да, такое вот возвращение в детство. Начало новой жизни, второй заход.

А какие тут деревья!.. С ума сойти.

Сима жил на мелком островке у самого побережья — лодка не требовалась, с берега был перекинут мост. Не знаю, имелись ли на острове другие дома: огней я не заметил, а на карте вообще ничего толком не было обозначено. Водила ехал тупо по координатам GPS.

Дом выглядел очень даже ничего. Большой, в модном стиле — стекло и бетон, уже от ворот виднелся бассейн. Я сунул водиле мятые купюры, взял с заднего сиденья спортивную сумку и вышел из машины. Руки, ноги, голова да поклажа в этой сумке — вот всё, что при себе имелось.

Жалюзи на стеклянных стенах были опущены, но не закрыты наглухо: сквозь них пробивался тёплый свет. Уже стемнело, из-за джунглей позади бунгало поднялась луна. Слышался звук прибоя. После дневной жары ночной воздух казался прохладным, хотя на самом деле всё равно было тепло.

Сима вышел к воротам. Он оказался здоровым мужиком средних лет, с блестящей лысиной посреди кудрявой шевелюры. Одет хозяин дома был в распахнутый махровый халат, весёленькие семейные трусы и вьетнамки. На руках он держал жирного рыжего кота.

— Никак ты?

Едва ли Сима ожидал посреди ночи в гости кого-то иного.

— Да вроде я…

— Дунуть хочешь?

Знакомство, как видите, завязалось без лишних церемоний.

— Конечно хочу.

— Сразу видно, наш человек. Видать, и от водки не откажешься. Владимир Алексеевич сказал, ты к нам надолго?

— Наверное. Это как выйдет. Но всё нормально: деньги есть.

Бабла и правда было достаточно. Не спрашивайте, откуда.

— Это завсегда хорошо, когда деньги есть. Давай, пошли в дом: гостем будешь!

***

Изнутри дом Симы смотрелся ничуть не хуже, чем снаружи: сразу понятно, что устроился он за бугром хорошо, наверняка решает всякие вопросы. Просторно и ничего лишнего. После лагерных бараков и съёмной московской однушки в такой обстановке было даже немного неуютно. В хорошем смысле, если можно так выразиться: с непривычки.

Сима отпустил рыжего котяру, который тут же скрылся на углом. В гостиной я заметил ещё пару кошек, а может и трёх — не особенно обратил внимание. А вот женской руки в обстановке вовсе не чувствовалось. Судя по всему, Сима жил здесь один. Ну, помимо кошек.

Мы дунули, выпили два по пятьдесят.

Сима развалился в плетёном кресле-качалке, широко расставив волосатые ноги. Налил мне ещё, но свою стопку не освежил: знаком попросил передать косячок.

— А ты кошек любишь, я смотрю. — надо же было как-то завязывать разговор.

— А кто их не любит? Я, понимаешь, сильный независимый мужчина, мне без кошек никак, не бабу же дома заводить... Ты сам-то женат был?

— Не-а.

— Вот и правильно: хорошее дело браком не назовут. Ты, братан, не парься: я всё понимаю. Можешь пока у меня пожить. Тут город рядом, захочешь хату — я с поискам помогу, свой риэлтор имеется. Город весёлый, только наши туда редко ездят. Из туристов немцы в основном, ну и азиаты побогаче местных. Там, в городе, всё есть. Вообще всё.

— Это хорошо, когда всё есть.

Хозяин дома затянулся, надолго задержал дыхание и ещё раз смерил меня взглядом. Потом выдохнул, чуть закашлявшись, и продолжил:

— Я Владимира Алексеевича знаю давно. С начала девяностых. Он сказал: человек приедет хороший. Я ему верю, да и сам вижу, что ты парень-то нормальный. Нормальных людей мало. Тем более из… оттуда. Да, жизнь прожить — не поле перейти, случается разное. Короче, без обид, но просто предупредить должен: у нас здесь порядок определённый, у меня определённые дела, всё это с русскими связано в том числе. Главное — не косячить.

— Ну, это принцип привычный. Нормально делай — нормально будет.

— Во-во. Серьёзно, не пойми неправильно, просто случаются трудности. В том году приехали какие-то дураки с Урала, малолетки. При деньгах, кутили — дым коромыслом, а кончилось всё тем, что убили девку на соседнем острове. Причём из диаспоры, японку — тут же всякие живут… китайцы есть, японцы. В общем, были у меня проблемы из-за этого.

Пушистый чёрный кот запрыгнул Симе на колени. Рядом появился ещё один, пятнистого окраса: он стал тереться об мои ноги, громко урча. Я был не против, мне кошки всегда нравились.

— Понимаю, Сима. Не волнуйся, я не отморозок. И мне самому проблем хватило — вот по гроб жизни. Я тут буду без никакой херни.

— Ну тогда выпьем за то, что друг друга поняли. Ещё раз, братан: без обид, я просто должен был предупредить. И да, вот ещё что… в городе отдыхай по-всякому, но на соседние острова я бы тебе ездить не советовал. У нас там… в общем, не решены кое-какие вопросы. Лучше не усложнять.

— Понял, не дурак… дурак бы не понял.

— Ну и отлично! А там смотри. Задержишься — пособлю и по документам, и с работой, если будет надо. Но пока ты, как я понимаю, больше отдохнуть хочешь…

— Ну да.

Трудиться я в ближайшее время точно не собирался — хотя бы потому, что пока не решил, чем хочу заняться. С одной стороны, за время вынужденного постоя на северах я поднаторел во всякой работе руками. И по дереву, и по металлу. С другой — там же перечитал кучу всяких книжек, пристойно выучил английский и немного французский. Было ощущение, что мозгов за эти годы прибавилось: как ни крути, двенадцать лет многое могут в человеке изменить. В ту или иную сторону.

Так что да: вы не удивляйтесь, что я говорю культурно. Если по дурости присел — ещё не значит, что дебилом вышел. Не нажил бы мозгов — не стал бы Владимир Алексеевич мне помогать. Он мужчина серьёзный. Это вам не блатные...

Говорили мы обо всяком ещё долго. А потом Сима как-то резко сник и ушёл спать, невнятно буркнув про комнату для гостей. Я его толком не понял — выпили и выкурили мы к тому моменту порядочно. Так что решил не плутать глубокой ночью по незнакомому дому, полному кошек: лёг на кожаном диване здесь же, в гостиной.

На стене напротив висел здоровенный плазменный телек, а под ним располагалось что-то вроде камина: совсем небольшого, греться-то в этих краях нужды нет. Сквозь полудрёму я заметил, что почти потухшие угольки вдруг резко вспыхнули, будто кто-то раздувал. Сквозняк, видать.

А перед камином расселся кот — куда здоровее тех, что я видел прежде. Размером с мейн-куна, пожалуй, только уши другие. Зато в темноте, сильно пьяному и укуренному, мне почудилось, будто у этого котика два хвоста. Очень длинных, с пышными кисточками на концах…

Привидится же такое.

***

— Эй! Эй! Эй! Эй! Эй! Эй!

Толпа хором выдыхала в такт ударам, которые боксёр наносил зажатому в угол ринга противнику. Я к этому скандированию не присоединялся — глупость какая-то, но видимо, так тут принято. Просто потягивал пиво, которое немного помогало от жары и духоты в зале. Щуплые смуглые люди кричали всё неистовее, а тот таец с косичкой всё не падал — хотя силы были явно неравны. Крутой парень, настоящий боец. Уважуха.

Стоило на это взглянуть вживую, конечно: «Кровавый спорт» и всё такое. Хотя я никогда не был особым поклонником единоборств — как говорится, лучше старенький ТТ, чем дзюдо и каратэ.

Прозвучал гонг, и я не стал дожидаться объявления победителя: тут и так всё понятно. Кое-как протиснулся сквозь потные тела и выбрался на улицу.

Здесь тоже было душно и влажно, хотя уже смеркалось; промокшая футболка даже не думала остывать. Ещё одна ужасно непривычная мне деталь: насколько быстро здесь темнеет. Глазом моргнуть не успеешь, уже настаёт ночь — совсем не как на Кольском полуострове.

Пиво кончилось, а желание погулять — отнюдь. Так что самое время было найти какой-нибудь бар: карман шортов оттягивала толстенная пачка местных купюр, перетянутая резинкой. Я направился куда глаза глядели — вниз по улице, где через беспорядочно двигающуюся толпу умудрялись протискиваться мотороллеры и тук-туки. Все сигналили и орали. Никаких тротуаров в городе не было: улицы принадлежали пешеходам и транспорту на равных правах, а местами ещё и сильно сужались из-за нагромождения передвижных лавок с местной жратвой. Абсолютный хаос на первый взгляд, но местные явно не видели в этом ничего ненормального.

Темнеющее небо над головой было изрезано проводами: они нависали гроздьями на столбах, пересекались под любыми углами. Напомнило паутину, и я вспомнил прилавок с горой жаренных пауков, который видел на рынке днём. Жуткая мерзость! Тут фильмы ужасов снимать — никаких спецэффектов не надо…

Первый же попавшийся бар меня вполне устроил. Наверняка они тут всё равно одинаковые…

— Уан бир, плиз! Биииир, говорю!

Здешние настойки из мутных бутылок, внутри которых перекручивались бледные тела толстых змей, я пить опасался. А ром, что предлагали повсюду, оказался таким дерьмищем, что аж брага из СИЗО вспомнилась. Это пить категорически нельзя! Пиво тоже было не фонтан — явно разбавленное и с жуткой хмельной горечью, но им хотя бы не отравишься. Не с моим лужёным желудком, по крайней мере.

Компанию я пока не искал. Нужно было порядочно выпить, чтобы при взгляде на местных девок (весьма симпатичных в основном, кстати) перестать думать о том, у кого из них в трусах может оказаться сюрприз. Хотя Сима заверил меня в ответ на этот животрепещущий вопрос, что проблема в молве преувеличена, и на самом деле мужебабу всегда отличишь от нормальной.

Но ко мне всё равно подсели — только не те, кого я ожидал.

— Русский?

Вопрос задал молодой парень с лыбой до ушей, в модных тёмных очках и яркой футболке. Пара его друзей стояла чуть позади: они явно были туристами при деньгах, не болтающимися по Юго-Восточной Азии с одним рюкзачком хиппарями. Как их тут называют… бэкпекеры, вроде. Слышал от Симы такое слово. Так вот, эти — не бэкпекеры.

— Русский.

— О! Ну я ж говорил!

Ага, моя национальность стала предметом спора. Сима говорил, что русских в городе немного: видимо, ребят об этом не предупреждали, так что они удивились контрасту с Паттайей или Самуи.

— Да тут наших совсем нет, немцы одни… Слушай, давай выпьем?

Отказываться язык не повернулся. Мы взяли по пиву, потом всё-таки перешли на эти подозрительные настойки. Коля, Петя и Беркутов (которого оба друга почему-то называли именно по фамилии) оказались студентами МГУ, что называется — из «золотой молодёжи». Тем не менее — приятные парни. Через полчаса я знал об их жизни практически всё. И от вопроса о своём прошлом тоже не уклонился.

— О, вот оно как…

— Ну, бывает, что поделать.

— Да норм. Слушай, а я вот как раз на эту тему давно одну штуку узнать хотел…

Цель поездки у ребят была очевидна: за приключениями. Какими-нибудь.

— Ну это, парни, дело такое… иной раз наживёшь приключений — потом сам рад не будешь, вы уж поверьте.

Посмеялись. Пересели за столик, выпили ещё, а потом Беркутов без всяких стеснений достал таблетки. Ребята их проглотили тут же. Я же пилюлю рассматривал с некоторым подозрением.

— А чо будет?..

— Будет заебись!

Ну раз так — почему бы нет? Ясное дело, что поначалу ничего не происходило: так оно всегда и случается. Накроет, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Разговор за столом зашёл, конечно, про женщин. Парни бурно обсуждали похождения в поездке, а мне к этому пока добавить было нечего. Тут я ещё не успел.

Но скоро беседа свернула к убитой русскими японке: оказывается, мои новые приятели слышали эту историю от гида, который привёз их в город. И слышали даже больше подробностей, чем я узнал от Симы.

— …они её так и бросили. Когда местные менты явились — там вообще жесть была. Эта девка держала кошку. И вот, значит, заходят менты в квартиру, а она там лежит на диване мёртвая, без штанов. Диван, стены — всё в кровище, на пол тоже кровь натекла. И кошка эту кровь лакает.

— Дерьмовая история.

— Да вообще. Мудаков этих вроде расстрелять должны…

— И правильно.

Я хоть сам вообще ни разу не ангел, но такие темы осуждаю. Лишнюю жестокость, тем более — изнасилование. У нас в лагере тех парней хлебом-солью не встретили бы. Бывают ситуации, когда одному человеку нужно убить другого, как мне в своё время. Нормально, не мы такие — жизнь такая. Но вот это действительно дерьмо.

Да ещё кошка… брр, картина так и предстала перед глазами во всех оттенках красного.

Оттенки красного вообще постепенно заслоняли все. Меня, видимо, наконец-то начало забирать всерьёз. Звуки стали растягиваться, как это бывает в кино, завертелись блики, стул подо мной будто пошёл ходуном.

Многие события вечера в памяти остались только обрывочными кадрами. Я помню, как мы смотрели совершенно извращенское пип-шоу, которое началось с секс-игрушек, а закончилось бутылкой и бритвой. Помню плешивого белого туриста, который вёл за руку местного мальчика лет десяти. Женщину с татуировкой во всю спину, затащившую меня в тёмный угол. И совсем не помню, как оказался на улице — уже один, без студентиков.

Ну ничего, не пропадут.

Начало мутить. Я проблевался за углом шумного заведения. Мужик с копной дредов сунул мне в руки полупустой стакан пива. Ночной гам звучал как будто под водой. В глазах двоилось и троилось.

— Эй, миста! Миииста! — а вот это я расслышал чётко.

Задорный девичий голосок. Я обернулся: миниатюрная азиатка с непропорционально большой грудью подъехала ко мне на раздолбанном мотороллере. Она энергично жестикулировала, предлагая сесть сзади — и, надо полагать, куда-то поехать.

— Миста! Гет он, гет он!

На мгновение я задумался, стоит ли. Впрочем, зачем ломаться? Пролетарию нечего терять, кроме своих цепей.

— А куда мы… тьфу.. вэрэ ви гоу?

— Донт ворри, миста! Вилл фан!

Многообещающе.

Я уселся на скутер позади девушки; «табуретка» затарахтера и понесла нас прочь из центра города. Я прижался к девчонке поплотнее, чтобы ненароком не разложиться по асфальту. К тому же, это ощущалось весьма приятно. Сиськи у неё были — огонь!

Когда впереди показался мост, стало понятно: мы делаем именно то, чего Сима не велел. То есть едем на какой-то из прибрежных островков — густо застроенный, сияющий разноцветными огнями.

Да, Сима наказал туда не соваться. Но сейчас мне было плевать на его предостережения.

***

Если бы не последующие события, то я бы легко списал увиденное на наркоту. На приходе-то чего не увидишь? Но нет: позже обнаружил фотографии и убедился — в комнате, куда меня привели, всё случилось взаправду. Или почти всё, но… блин, я забегаю вперёд. Надо-то по порядку.

Это было в центре маленького городка (или большого посёлка?), куда сисястая девчонка довезла меня с ветерком. Обшарпанный дом не имел вывески на английском, но по оформлению и так легко угадывалось, что за заведение. Меня ещё не совсем отпустило, так что готовность к любым приключениям оставалась стопроцентной. Я решительно, хотя и пошатываясь, шагнул внутрь.

Комната на бордельную не походила: тут определённо жили. Крохотное помещение, немалую часть которого занимала кровать. Один угол был закрыт синтетической занавеской — наверняка душевая, в другом размещалось подобие кухни. А заметил маленький старый холодильник и электрическую плитку вроде тех, что в России возят на дачу.

Темень кромешная: всё освещалось лишь уличным фонарём, висевшим напротив окна. Поэтому женщину я рассмотрел не сразу.

— Здравствуй, дорогой.

Она говорит по-русски? Или показалось? Я пытался сообразить, но так и не успел, потому что женщина шагнула ближе — и тут-то…

Передо мной стояла точная копия Анджелины Джоли. Самая настоящая Анджелина, я бы сказал. За двенадцать лет ежевечернего надрачивания на её фотографии я, уж поверьте, изучил Джоли во всех доступных деталях. Не только лицо, но и волосы, все показанные подробности фигуры — чёрт возьми, я бы её по пятке мог узнать, наверное.

Если так действуют таблетки, и я в обычной местной проститутке вижу Джоли — то чей-то бизнес определённо имел великие перспективы… но это так, шутка. Я понимал, что это едва ли видение. Меня ведь практически отпустило. И даже на пике прихода таких глюков не было.

— Я так ждала тебя…

Это, конечно, не могла быть сама Анджелина. Не только потому, что ей явно нечего делать в какой-то задрипанной комнатушке на юго-востоке Азии. И дело даже не в том, что она всё-таки говорила по-русски, причём без малейшего акцента. Главное — что это была Анджелина образца тех самых времён, когда начались наши с ней близкие отношения. Когда вышли «Александр» и «Мистер и миссис Смит». Двенадцать лет — срок, который даже голливудских красавиц не щадит, так что разница была очевидна.

— Ну и чего ты застыл?..

А чего я ждал, в самом деле? Да ничего не ждал — просто настолько охренел от увиденного, что мозги и руки-ноги совершенно парализовало. Невероятным волевым усилием я выдавил из себя предельно идиотский вопрос:

— Тебя как зовут-то?

Женщина округлила глаза в явном удивлении.

— Анджелина, конечно. Тебе ли не знать?

С этими словами она распахнула тонкий халатик — и сбросила с плеч: теперь тело только чуть-чуть прикрывали длинные волосы. Хм… как-то так я себе всё и представлял, пожалуй.

Я рассудил просто. Если это невиданный трип от таблетки, и на самом деле я сейчас пускаю изо рта пену на зассанном полу в туалете какого-то бара — тогда терять вообще нечего и беспокоиться тоже не о чем. А если вся эта лютая херня творится наяву — то не трахнуть Анджелину Джоли стало бы самым дебильным решением во всей моей проклятой жизни.

Ошибок на своём веку я и так совершил достаточно — а потому опрокинул Джоли на кровать и незамедлительно принялся за дело, лишь чуть-чуть (с её активной помощью) приспустив штаны. Учитывая, сколько алкоголя и наркоты прошло сегодня через организм — могли бы возникнуть известные проблемы, но только не с Анджелиной. Нет, только не с ней.

На протяжении двенадцати лет вынужденной аскезы в районе Полярного круга я думал обо многих вещах: «вот выйду и сразу…». Должен сказать — ничто из этого списка не разочаровало, начиная с элементарных вещей вроде «Биг-Мака» и хорошего разливного пива: мы слишком многое не ценим, пока не потеряем. Ясное дело, вопрос «бабу бы» решился после освобождения одним из первых. Но тут, знаете ли, вышло совсем другое.

И дело не в том, что на мне усердно скакала точная копия кинозвезды, которую в своей время хотел весь мир (и до сих желающих, уверен — очередь отсюда до Москвы выстроится). Просто двенадцать лет с мыслями о том, что происходило сейчас — это двенадцать лет. Хотите смеяться — смейтесь, но именно эта женщина для меня давно стала чем-то особенным. И теперь…

Надо заметить, трахалась Анджелина именно настолько хорошо, как мне это столь долгое время представлялось. Возможно — и получше той, которая сейчас была где-то в Америке.

Я мужественно осилил три захода, после чего вырубился и не видел никаких снов. А когда проснулся, ещё не рассвело. В кровати я оказался один. Повернул голову — и тут же снова подумал, что ловлю глюки.

Джоли что-то уплетала у холодильника. Стояла в чём мать родила, так что я вновь имел возможность насладиться шикарным видом, но взгляд уцепился совсем не за её задницу. Окно было как раз рядом, поэтому Анджелина в свете фонаря отбрасывала на стену вполне отчётливую тень.

Только это была тень кошки, а не человека. И ладно бы мне просто почудилось нечто, похожее на животное. Но у этой кошачьей тени было два хвоста.

Не скажу, что я испугался — хотя сразу вспомнил кота, которого видел в доме Симы. И при всём желании теперь не смог бы списать всё на случайность. Со мной пару часов назад и так случилась небывалая вещь — никто не поверит. Но… что за мура происходит?

Она обернулась, и показалось, будто я вижу что-то вроде кошачьих ушей, как в аниме. Но только на миг. Заметив, что я проснулся и уселся на кровати, Анджелина тут же оставила еду, подошла и опустилась передо мной на колени. Сюда свет с улицы не падал, но пока я в процессе гладил её волосы — никаких кошачьих ушей не ощущал. Я кончил Анджелине в рот и почти сразу заснул — наверняка с самой дебильной улыбкой в истории дебильных улыбок.

Какие-то кошачьи тени в тот момент не волновали вообще. Думаю, вы меня понимаете.

***

Проснулся я уже в ближе к вечеру, на этот раз действительно один. Голова трещала, литр пива не справился с сушняком. По дороге на такси к дому Симы я всё-таки старался убедить себя, что пережил особенно чудные глюки, однако сделанные ночью фотографии (как можно было себе в этом отказать!) уверенно убеждали в обратном. Смартфон сохранил всё.

— Я поездил в общем-то немало, есть что вспомнить и чего забыть — добирался до Индокитая и видел там, чего не может быть…

Водитель переделанную мной популярную песенку не знал, как и русский язык. Интересно, а что сказать Симе? С одной стороны, поди такими приключениями не поделись. С другой, едва ли стоило рассказывать, что я нарушил настоятельную рекомендацию не соваться на острова. С третьей — двухвостный кот этот… и тень, тоже двухвостая… лютая чертовщина, о которой Сима наверняка мог что-то знать.

Но голову я ломал зря, потому что в незапертом доме Симы не оказалось: только кошки всяких пород и расцветок шастали тут и там. Уже стемнело — я начинал привыкать к тому, насколько быстро это происходит.

Прошли почти сутки с момента приёма неведомой таблетки, и если той ночью ещё можно было рассуждать о видениях — то теперь я бы лишён права на подобное отступление. Нет, картина в гостиной Симы точно не могла быть порождением изменённого сознания. Я бы сказал, довольно трудно чем-то удивить человека, который только вчера всеми возможными способами отымел Анджелину Джоли — возможно, некоторые из них и Брэд Питт не опробовал.

Трудно, но отнюдь не невозможно.

Я вновь увидел у камина того кота с двумя хвостами, только выглядел он иначе. Это было что-то среднее между котом и человеком — примерно так я представлял Бегемота, когда читал «Мастера и Маргариту». Только он был полосатым, имел два хвоста, на голове носил что-то вроде короны с тремя рогами. В лапах кот держал длинную бамбуковую трубку, при помощи которой деловито раздувал огонь.

Вообще-то, первым желанием было немедленно дать дёру. Но не менее естественное любопытство взяло верх. Думаю, многие из вас согласятся: переспав с Джоли — уже и помирать не страшно, если вдруг что.

— Эээ… а Сима дома? — местная чертовщина сделала меня мастером тупых вопросов.

Коточеловек обернулся, не выказав никакого смущения или волнения. Тому, что и он говорил по-русски, я уже не удивился.

— Нет, Сима-сан в городе.

— А ты кто такой?

Он отложил трубку и придвинулся поближе к огню, поправив свою странную корону.

— Это сложный вопрос. Что ты имеешь в виду? Какова моя природа? Как меня зовут? Что я здесь делаю?

Наверное, по моему виду было очевидно, что я имею в виду сразу всё. Коточеловек картинно вздохнул, поднялся на задние лапы и проследовал в угол гостиной. Оттуда он вернулся с красивым бонгом, расписанным драконами.

— Буду благодарен, если ты дашь огоньку. — кот указал одним из двух хвостов на «Зиппо», которая валялась на журнальном столике.

Сюрреализм этой сцены меня парализовал. Выразительная кошачья мимика явно показала разочарование в моих мыслительных способностях.

— Послушай, я не могу воспользоваться зажигалкой сам: у меня лапки. По этой же причине не могу, к сожалению, и скрутить косяк. А с бонгом от камина, видишь ли, как-то неудобно.

Мне даже стало неловко: логично же… в общем, мы с коточеловеком дунули по разу, и тогда он наконец начал отвечать.

— Моё имя не пристало называть просто так. Здесь я такой же желанный гость, как и ты, так что и это не слишком интересно. Что до моей природы, то я — готоку-нэко. Боюсь, этот термин ничего тебе не говорит?

Я только знал, что «нэко» по-японски — «кошка». В принципе, этим исчерпывались мои познания в японском языке, а уж что там за «готоку»…

— Ты типа получеловек и полукот?

— Я не человек и не кот, просто так выгляжу. Я ёкай. По-вашему это что-то вроде… ну… демона. Ой, только не нервничай. Это грубое сравнение. К тому же я, говорят, самый добрый ёкай из всех...

Он ещё раз затянулся ароматным дымом.

— …по крайней мере, из всех тех, кто похож на кошек. Нас в этих местах много осело, ещё со времён войны.

— Какой войны?

Готоку-нэко снова посмотрел на меня как на идиота.

— Второй мировой войны, слыхал о такой? Я знаю, что гайдзины в основном туповаты, но не настолько же! Куда приходит народ — приходят и связанные с ним… силы. У нас тут что-то вроде японской диаспоры. Как у человеков, просто мы не люди.

— Ты демон, но куришь дурь? — что поделать, на ум приходили только дурацкие вопросы.

— Во-первых, я не демон, а ёкай. Сказал ведь уже. Во-вторых — демоны делают кучу куда более невероятных вещей, в любой сказке об этом рассказано. Не понимаю твоего удивления.

— Да я так. Передай-ка…

Я затянулся ещё раз и решил, что рассказать готоку-нэко о произошедшем прошлой ночью — это прекрасная идея. По крайней мере, уж он-то точно не сочтёт меня сумасшедшим, да и может что-то прояснить.

Когда дошло до описания тени, которую отбрасывала Анджелина, коточеловек явно обеспокоился.

— У неё было два хвоста? Ты абсолютно уверен в том, что видел два хвоста?

— Да точно. Ну, как у тебя.

— Хорошо… — он расслабился. — Я предполагал кое-что похуже. К счастью, ты встретился всего лишь с бакэнэко-юдзё.

— Бакэ-что?

— Бакэнэко-юдзё.

Знаю, знаю: сейчас вы скажете — дурак, надо же было сразу расспросить, что же такое «похуже» предполагал мой собеседник. Что именно могло угрожать мне на том острове? Но я, во-первых, уже накурился. Во-вторых — вы уверены, что строили бы разговор с котодемоном рационально?

Мне было до одури интересно, с кем я всё-таки провёл ночь. Ведь понятно, что не с настоящей Анджелиной, но блин — с такой же, как настоящая. Это вам не косплей и не порнопародия. Это было взаправду.

— От большинства бакэнэко лучше держаться подальше: они обычно не любят людей, и уж поверь, могут причинить им много зла. Не смотри так, я сам бакэнэко не родственник. То, что у меня тоже два хвоста — всего лишь совпадение. Я просто стал похож на кота в силу… определённых событий, которые не твоего ума дело. А вот каждая бакэнэко действительно была когда-то обычной кошкой. Есть разные причины, по которым кошки становятся ёкаями, и ни одну я сейчас не стану подробно объяснять. Мы ведь про твою любовницу говорим, верно?

— Кхым… про неё. Так она кошка, что ли?..

Присунуть кошке — это уже не настолько весело, как Анджелине Джоли, согласитесь. Готоку-нэко опять раздражённо закатил глаза.

— Она ёкай! Была кошкой когда-то давным-давно: уж не знаю, какой и где. Не перебивай меня, и тогда сможешь стать чуть умнее, чем есть сейчас. Я бы тебе врезал вот этой вот палкой, не будь мне лениво тянуться за ней!

— Спокойно, спокойно, братан. На вот, дунь ещё. Понятно: с бакэнэко лучше не контачить. Как с нашими чертями. — я уж было подумал сравнить этих демонических кошек с ментами, но решил, что ёкаи всё-таки подобного могли и не заслужить. — Но бакэнэко-юдзё особенные, так?

— Да. Им нравятся мужчины. Настолько нравятся, что они охотно работают проститутками или вроде того. Раньше подобное не было принято, только ближе веку к семнадцатому началось: а я, чтобы ты знал, живу гораздо дольше. Я ещё видел тех грязных кочевников, что и на твою землю приходили...

О, ну вот теперь всё стало более-менее понятно. Готоку-нэко поведал мне пару легенд на эту тему — которые, как я уже убедился, были абсолютно правдивы.

— «…и вот, насладившись прелестями одной из лучших женщин квартала удовольствий Ёсивара, тот молодой самурай улегся в постель, чтобы выспаться после своего недозволенного свидания. Но проснувшись посреди ночи, он заметил, как красавица, склонившись над тухлой рыбой, разрывает мясо зубами. В тусклом свете фонаря она отбрасывала на стену кошачью тень…» Вот так и рассказывали. Я сам не поверил сначала, но потом бакэнэко-юдзё развелось очень много.

— Фу! Мерзость какая... Хорошо, что я этого не разглядел, про рыбу…

— Хорошо, что она не сожрала тебя самого.

— А она могла?

— Я слышал о подобных случаях.

Ну, хоть в этом фартануло! До сих пор казалось, что я по жизни не из самых удачливых. За этим разговором я совсем забыл и про другую угрозу, на которую коточеловек намекал, и про то, что он вообще делает в доме Симы: почему желанный гость? И являются ли остальные кошки тут обычными?

Не судите строго: перед глазами до сих пор прыгали сиськи Анджелины. А вы бы о другом думали? Такой уж мы, мужики, народ: кровь или к мозгу, или к члену. И то, что я тогда думал головкой вместо головы, в истории сыграло по итогу славную роль, между прочим… не всегда это к худшему.

Пока же я был на кураже, и мне пришла в голову очередная глупость:

— Слушай… ну раз бакэнэко-юдзё такие дела в охоту, так может — мне снова к ней съездить? Раз уж познакомились и…

— Никто не может предсказать, как поведёт себя бакэнэко-юдзё. Она способна быть лучшей женой или самым жестоким убийцей. К тому же такая кошка в этих краях не одна: уверен, что узнаешь нужную? Ты ведь понимаешь: она просто приняла форму, наиболее желанную для тебя. Так может выглядеть любая из подобных кошек, не только настроенная добро. Да и потом… кто вообще знает, что у кошек на уме? На твоём месте я бы не рисковал...

Готоку-нэко опять приложился к бонгу, надолго задержал дым внутри, а потом выпустил длинной очередью маленьких колечек. Задумчиво посмотрел в потолок и продолжил:

— …но я не на твоём месте.

***

По дороге на соседний остров я размышлял лишь над одним вопросом. Вот смотрите: с одной стороны, в мире есть некое небольшое (ну, как мне кажется) количество людей, которые спали с Джоли. С другой стороны, наверняка не я один курил траву с готоку-нэко: уверен, что это делал как минимум Сима, причём регулярно. Так какой же опыт уникальнее?

На самом деле неважно, потому что впереди ждали и другие удивительные вещи. О которых я пока не знал.

Опять сгустилась ночь, а я и так очень плохо запомнил дорогу. Добиться какой-то информации от водителя тук-тука тоже не удалось: он довёз меня до городка на острове — и на том спасибо. Но выкуренное и выпитое придавало несгибаемой решимости, а городок всё равно крохотный — долго ли искать…

Долго и не пришлось, потому что буквально минут через десять, выйдя на узкую и тёмную улицу, я столкнулся с… увы, не с Анджелиной, а с Колей — одним из парней, благодаря гулянке с которыми всё завертелось.

Коля был весь в кровище и до смерти напуган. Он мне чуть на руки не бросился.

— Там!.. Пиздец! Они Беркутова убили!!!

— Что? Кто убил?

— Кошки!..

Коля совладал с собой только после того, как я прописал ему хорошую оплеуху — прежде лишь голосил на всю улицу и ничего толком не мог объяснить. Как оказалось, с троицей мы едва разминулись: они приехали на остров под вечер, за очередными приключениями. И нажили их, сняв местную девку в баре — Коля не смог донести до меня детали, только говорил о каких-то жутких кошках, которые загрызли Беркутова.

— А этот-то где… Петя?

— Не знаю! Я побежал, он побежал… там, на соседней улице… потерял я его, блядь! Это пиздец!

— Ну раз потерял, надо искать.

Даже не знаю, с чего вдруг ощутил ответственность за малолетних мажорчиков. Они мне были, конечно, не друзья: сиюминутные знакомые, о которых я мог никогда больше не вспомнить. Но, как водится — русские своих не бросают: наверное, это взыграло. Да и потом, я вообще отчаянным родился и ничем по жизни особо не дорожил.

А ведь при себе даже ножа не имелось, что говорить о стволе. И глупо было спрашивать, вооружен ли Коля: ясно, что нет. С другой стороны, дело явно состояло не в обычных котиках — а скорее в той самой бакэнэко-юдзё (удивительно, как легко я запомнил мудрёный термин). Вряд ли демонические японские коты боятся обычного оружия.

Насрать. Искать Петю всё равно было нужно. Так что я поволок за собой указывающего дорогу Колю.

На тело Беркутова мы наткнулись скоро: он валялся за углом какой-то хибары, лицом в луже собственной кровищи. Если и не мёртвый, то уже не в том состоянии, когда бы смысл пытаться вызвать «скорую». Хотя Коля именно о врачах и начал кричать.

— Да не поможем мы ему уже. Давай искать Петю. Вы здесь разбежались?

— Ага…

— Куда он ломанулся?

— Вроде туда…

Хорошо, что им хватило ума разбежаться в разные стороны: как раз тот случай, когда киношное «нам надо разделиться» имеет смысл. Оставалась хоть небольшая, но всё-таки надежда на то, что бакэнэко не поймала ни одного зайца, погнавшись за двумя. Недаром же так в народе говорят?..

Я отломал от ржавого забора кусок арматуры. Может, толку и не выйдет, но всё равно спокойнее не с пустыми руками. Тем более что на Колю при случае надеяться не приходилось — он и прежде на бойца похож не был, а сейчас вовсе только трясся и зубами стучал.

Если это и правда та самая бакэнэко, то я ей вроде как нравился — возможно, это поможет. Мы пробирались по переплетающимся улочкам, уходя от маленького шумного центра к окраине городка: я полагался на чутьё в вопросе «куда мог бежать Петя». Далеко всё равно не ушёл: Коля не мог сказать, сколько времени в панике носился по улицам, но едва ли дольше минут десяти. Иначе на окровавленного белого точно обратили бы внимание…

— А девка ни на кого не была похожа?

— В-в-в… в смысле?

— Да на кого-нибудь! С кого вы там прётесь… на Сашу Грей какую, хер знает…

— А… да не… да узкоглазая как узкоглазая… блядь, она мне сразу не понравилась!

— Кончай скулить: не понравилась — не пошёл бы.

Уличные фонари здесь были большой редкостью. В окнах тут и там горел свет, но все они были плотно занавешены, так что на улице всё равно стояла темнота — и без всяких адских кошек убьёшься, просто споткнувшись. Уже ни человека на улице, ни звука. Где-то неподалёку город должен был закончиться: перейти в джунгли, где искать Петю ночью точно бесполезно. Коля почти успел успокоиться, а я — потерять надежду.

Петю мы не нашли. Но кошку мы всё-таки встретили.

Эта тварь засела на высоком металлическом заборе, вдоль которого мы по наитию двигались к соседней улочке. Кошка была больше обычной, но и помельче рыси, например — однако выглядела совершенно жутко. Вся взъерошенная, будто не в меху, а в колючках вроде ежовых, и с ярко горящими красным глазами. Этот красный свет оставлял небольшие шлейфы в воздухе, когда чудище шевелилось: не как на размытой фотографии, а словно огромные глаза дымились. Кошка наблюдала за нами, склонив голову набок. И зловеще улыбалась.

Мне это напомнило Чеширского Кота. Только он, кажется, никого не убивал, а вот эта кошечка…

Коля тыкал пальцем в её сторону и явно пытался закричать — но от страха не мог этого сделать. Я же сразу заметил, что хвост у кошки только один. Так значит… она что-то другое, вовсе не знакомое мне существо? Или…

Было бы здорово об этом поразмыслить, но бестия зашипела и спрыгнула с забора. Коля, как и следовало ожидать, завопил и бросился наутёк. Я же решил, что кошка выглядит весьма стрёмно, но не особо опасно — так что пора проверить, как эта азиатская чертовщина выдержит хороший удар арматуриной.

Храбрился я недолго: уже через мгновение бежал вслед за Колей, потому что котейка и не подумала драться один на один. От её силуэта отделились две точные копии, от каждой из них — ещё по две, и я не стал дожидаться, когда увижу перед собой несколько десятков тварей.

Просто запустил в них арматурой и побежал, не оглядываясь назад.

На углу одна из кошек всё-таки настигла меня: запрыгнула на спину, вцепившись когтями. Колю, с которым мы поравнялись, преследовало не меньше пяти тварей, но он удивительно ловко маневрировал зигзагами, уклоняясь от них. Я умудрился на бегу ухватить чёртову кошку за шиворот и оторвать от себя — ценой четырёх кусков мяса, которые она выдрала из спины. При этом пришлось обернуться: всё тёмная улица теперь была усеяна красными глазищами. Кошки гнались за нами по земле, скакали следом по крышам — кажется, даже бежали по проводам.

— Оооуууыыыааа!!! — истошно голосил скачущий туда-сюда Коля.

— Бежим, блядь! Быстрее, дурак!

И на что я рассчитывал, ввязываясь в это дерьмо?

Мы наконец достигли оживлённой улицы: интуиция подсказывала, что если где-то и возможно спастись, то именно там. Предчувствие оказалось верным — под светом фонарей хвостатые преследователи растворились в воздухе, будто их и не было.

Зато буквально в двух шагах я увидел невозмутимо наблюдавшую за нами Анджелину. Меньше всего хотелось выяснять, связана ли она со всем происходящим, и если да — то как именно. Так что я схватил за шиворот Колю, тупо вылупившегося на копию кинозвезды, и потащил в собравшуюся у ближайшего бара толпу.

А потом мы прыгнули в очень кстати подвернувшийся тук-тук и заставили водителя немедленно гнать куда подальше.

По крайней мере, одного дурака я с этого проклятого острова вытащил. Теперь оставалось только ехать к Симе.

***

— Напомни-ка: не тебя ли я просил не косячить? Не ездить на соседние острова — такая большая просьба?..

Сима был, надо сказать, на удивление спокоен. Я ожидал, что он действительно сильно разозлится, как минимум обложит нас матом с головы до ног. Однако он выказал скорее разочарование, и тут уж возразить было нечего.

Коля хлестал водку как не в себя, но толком успокоиться всё равно не мог. Тем более что у камина восседал готоку-нэко, при виде которого мой спутник чуть не обделался. Стоило большого труда объяснить ему, что двухвостого коточеловека бояться как раз не нужно.

— Ну ладно эти: припёрлись из Москвы, понесла их нелёгкая куда не положено. Но ты? Я же говорил: на островах не решены вопросы. Нечего там русским делать. Но нет, не хочу слушать знающего человека, мало мне тыщи шалав в городе, полезу в омут! Знаешь, после девяностых дураков меньше было: всех поубивали и пересажали на «пэжэ». Теперь расплодились… тебя былой жизненный опыт не научил соображать, а?

— Сима, прости. Ну и это… я человека спас.

— Человека он спас… спасатель хренов. Чип или Дейл? Никого ты, дурилка, пока ещё не спас. Теперь мы все говна не оберёмся…

— Это почему?

Сима закатил глаза и отмахнулся. Он производил манипуляции с бонгом, и это было именно то, что всем нам сейчас очень требовалось. Иначе в себя не придёшь. Готоку-нэко сосредоточенно раздувал огонь в камине: уж не знаю, почему ему так нравилось этим заниматься, но время было неподходящее для подобных вопросов.

— Будь другом… — Сима обратился к ёкаю. — Объясни этим двум придуркам, что к чему. А то у меня сил нету, честное слово. С такими… туристами мало что дуть: «хмурым» ставиться начнёшь. Воооот таки вот баяном, воооот таким! Понаедут: ни в пизду, ни в Красную армию…

— Так это чо, она была… бакэ… тьфу… ну, Анджелина? — я решил сразу задать вопрос, не дожидаясь, пока коточеловек закончит с камином. — Но хвост у неё был один!

— Конечно один. — спокойно ответил готоку-нэко. — Потому что это была кайбё.

Он это произнёс так, будто слово «кайбё» должно было мне немедленно всё объяснить. Но ясное дело, понятнее ничуть не стало. Ёкай пробормотал что-то на японском (наверняка не ласковые слова) и отложил трубку.

— Кайбё мало чего общего имеет со мной или с твоей любезной бакэнэко. Мы-то существа материальные — хотя и не вашего человечьего мира. А кайбё — она дух. Призрак.

— Очень, сука, злой призрак. — добавил Сима, прокашливающийся после неудачной затяжки.

— Именно так, к сожалению. Вы же оба слышали историю про убитую на острове японку?

Мы с Колей синхронно кивнули.

— Кошка налакалась крови убитой хозяйки и превратилась в мстительного призрака. Обычное для Японии дело, а несчастная была японкой, да ещё… в общем, отмеченной некоторым образом, это уж не вашего ума дело. Не поймёте.

— Но мы-то здесь при чём?! Мы никаких японок не трогали!!! — у следаков в кабинетах люди так не вопят о своей невиновности, как Коля в этот момент. — Мы вообще никого…

Готоку-нэко тоже пригубил бонг. А затем ответил:

— Всё не так просто.

Я уже и сам догадался, что непросто.

— Видите ли: что я, что твоя… Анджелина, предположим — разумные существа. И поразумнее вас. А вот кайбё, к сожалению, и после метаморфозы остаётся кошкой. Мозгов у неё немного, а все, что есть — заняты всепоглощающей идеей мести. Она не очень-то разбирает правых и виноватых. Японку убили русские, и всяких русских кайбё воспринимает виновными в гибели хозяйки. Типичная история. В древности такой призрак мог перегрызть, например, всех женщин в целом замке — потому что одна из них причинила зло хозяйке кошки, которой дух некогда был. Они никогда не останавливаются, пока… ну, пока вопрос не будет решён радикально.

— Вот мы и думали, как это получше устроить. — снова вступил в разговор Сима. — Пока вы, яхонтовые, всё не обосрали.

Это дерьмище с трудом укладывалось в голове даже у меня, что говорить о Коле. Было ощущение, что он вовсе повредился умом от пережитого на проклятом кошачьем острове. Ничего удивительного: это я в жизни повидал много всякого. Дурных вещей, после которых японские демоны и мстительные призраки пугают в основном своей непонятностью.

А когда всё уже понятно…

— Так что делать теперь? Уезжать?

Готоку-нэко покачал увенчанной странной короной головой.

— Сомневаюсь, что вы далеко отсюда уедете. Не доберётесь и до ближайшего большого города, скорее всего. А если доедете до аэропорта, то будете самыми везучими гайдзинами, о которых я когда-либо слышал.

— Кроме того, кайбё всё равно явится сюда. Пойдёт по следам. — Сима протянул бонг мне, но Коля его перехватил. — А оставить меня разбираться с этим одному было бы… аморально с вашей стороны.

Точно. Никаких вонючих «понятий»: среди нормальных людей так не делается. Сима мог бы добавить, что Владимир Алексеевич не оценит поступков, ставящих местного авторитетного бизнесмена в неудобное положение. Железный аргумент, против которого не попрёшь.

Но он ничего подобного не сказал. И это был ещё один повод проникнуться к Симе уважением.

— Так что… можно эту кайбё замочить? — я решил не ходить вокруг да около.

— Можно, хотя это и нелегко. Утешай себя тем, что подлинный самурай не думаете о победе и поражении: он бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти.

При слове «смерть» Коля начал блевать на диван.

***

Сколько людей и ёкаев нужно, чтобы справиться с одной призрачной кошкой, которая может превратиться в сорок или того больше?

Крутая загадка, но ответа я не знаю: нам всё равно предстояло работать с тем, что есть. А были у нас я — кое-что в жизни повидавший, явно не рвущийся грудью на амбразуру Сима (человек умственного труда, что сказать), совершенно утративший адекват Коля, коточеловек и ещё куча живущих в доме кошек. Я почти уверился, что это не совсем обычные звери.

Готоку-нэко объяснил, что днём кайбё в бунгало Симы не явится точно, так что светлое время суток мы потратили на совершенно необходимый сон. А ближе к вечеру занюхнули «первого» для храбрости (Коле даже он не помог, хотя обычно с хорошего порошка ощущаешь себя круче Бэтмена) и стали ждать.

— Вот, возьми.

Готоку-нэко протянул мне катану. Самый настоящий, блин, самурайский меч! Всё это становилось совсем безумным: какой-то фильм Тарантино или Родригеса наяву. Но оставалось только играть по предложенным мистическими островами правилам…

— Меч убивает этих призраков?

— Возможно. У меня, знаешь, как-то не было случая проверить прежде. Вот и увидим.

Очень обнадеживающе, ничего не скажешь!

Начинало смеркаться — значит, ночь наступит уже очень скоро. Мы с Симой лежали на шезлонгах у бассейна, глядя в сторону ворот. Он — с бутылкой, я — с катаной.

— Ладно, понимаю тебя… — вдруг заговорил Сима. — Я ведь сам здесь очень давно. Много лет. И в своё время тоже… вляпался во всю эту чертовщину. Не из-за бабы, правда, а по другой причине, но это не важно. В итоге пообвыкся, иные люди хуже всяких ёкаев. Это странные места: даже сами демоны не знают толком, что такого случилось во время войны, когда японцы приходили. Но как видишь, наследили они знатно: солдаты ушли, а нечисть осталась. С большей частью этой нечисти можно как-то сосуществовать, ты заметил. Если бы со всеми…

— Ты сам-то человек?

— А какая разница?..

Так мы и сидели, пока возле ворот не показалась какая-то фигура. Человек. Мужчина.

— Это же Петя! Петя, живой!

Коля просто расцвёл на глазах: ещё минуту назад был как юродивый. Он помчался к воротам быстрее, чем вчера убегал от кошек. Никто из нас не успел среагировать, удержать его.

— Эй! Стой! — закричал ему коточеловек.

— Стой, дурень! Это не Петя!

Я тоже понимал, что у ворот стоит совсем не Петя: о способности кайбё принимать облик убитых ею людей готоку нам рассказывал. К сожалению, Коля или тогда прослушал, или ему теперь уже было всё равно. Скорее второе: рассудок парня дал слабину.

И закончилось всё очень быстро. Коля даже не успел обнять то, что считал своим другом: один взмах руки, наполовину превратившейся в мохнатую лапу — и кровь брызнула фонтаном.

Призрак обернулся кошкой и тут же стал дробиться на копии, как в том городке. Призрачные твари рассредоточились полумесяцем и начали окружать дом. А из бунгало, изо всех его дверей и окон, выскакивали коты вполне материальные — те, которых держал Сима. Они теперь ходили на задних лапах, а дрались против копий духа не как обычные кошки: напоминали боксирующих кенгуру.

Коточеловек тоже вступил в бой: он выдувал из своей бамбуковой трубки мощные струи пламени, словно огнемёты в фильмах о Вьетнамской войне. Это пламя заставляло призраков отступать.

Я тоже сражался, конечно: смею надеяться — как подлинный самурай! А для этого, по словам ёкая, не нужны ни мудрость, ни техника. Мерзкие кошки наседали со всех сторон, а я размахивал катаной, даже толком не глядя, куда бью. Тут трудно было промахнуться. Весь обширный двор оказался охвачен сражением: взъерошенные коты-духи против прямоходящих котов-боксёров, корованный коточеловек-огнемёт, неистово размахивающий самурайским мечом русский мужик, который вовсе сомневался уже — не является ли всё это дурным сном…

А потом появилась она.

Нет, не совсем Анджелина — здоровенная кошка, которая то ли скакала по кронам окружавших бунгало деревьев, то ли парила прямо над ними. Кончики обоих её хвостов сияли голубоватым пламенем: когда бакэнэко совершила длиннющий прыжок и приземлилась прямо в гущу битвы, с них стало срываться что-то вроде синих шаровых молний. Демоническая кошка, к счастью, сражалась за нас.

С одной стороны, схватка показалась мне скоротечной, словно не заняла и пары минут. С другой — одновременно существовало ощущение, будто мы рубились днями и ночами, будто зима и лето сменяли друг друга на глазах, будто время вообще более не текло обычным порядком: оно свернулось клубком, как спящий кот.

Я даже не понял, как и чем этот бой закончился. Кто победил? Может быть, никто?

Впрочем, мы с Симой и ёкаем-получеловеком были живы. А никаких призраков вокруг больше не наблюдалось.

Я пошёл к морю. Через ворота, через дорогу, через узкую полосу леса — на песчаный пляж, над которым раскинулись звёзды. По волнам бежала широкая полоса серебристого света луны. Я воткнул катану в песок и сел в позу лотоса.

Неподалёку, справа от меня, из воды показалось нечто. Вскоре стало понятно, что это головы людей — и не просто людей, а японских солдат времён Второй мировой. Целый взвод выходил из моря в строю, словно наши тридцать три богатыря. Молча, твёрдо, уверенно.

А луна вдруг пришла в движение. Поползла по небосводу полукругом, и при этом из-за крон деревьев поднялась… вторая?

Да нет. Это не две луны: это были глаза колоссального кота, что возвышался теперь над пляжем. Он стоял далеко в море, но вода не доставала ему даже до колен. Котяра шевелил усами, которые были толщиной с трубы, втягивал бледно-розовым носом воздух. Мировой Кот каким-то образом общался со мной — я сам не понимал, как.

— Каково твоё решение, дорогой?..

А вот это сказал не кот. Это был голос Анджелины Джоли, обнявшей меня сзади. Шёпот прямо в ухо, которое она нежно укусила.

— Решение? Ты о чём?

— Всё устроено сложнее, чем в человечьих легендах. Посмотри на Него. Ты тоже можешь служить Ему: подобно мне и своим новым друзьям. А можешь уйти — и запомнишь всё это как сон. Или забудешь. Обычно забывают…

Какой интересный вопрос. Служить какому-то кошачьему богу на безымянном острове в глуши Юго-Восточной Азии однозначно не входило прежде в мои планы. Я, конечно, не был уверен в своих целях на дальнейшую жизнь, но подобная дичь лежала от них бесконечно далеко.

С другой стороны, что в противном случае вспоминать? Детдом, все свои дерьмовые поступки и двенадцать лет на зоне? Не самый лучший багаж, пусть сам нажил его — никто не подкидывал.

— А подумать-то можно?

— Конечно. До рассвета.

— А скоро рассвет?

— Он наступит, как только ты примешь решение.

— Ну вот и славно. Иди-ка сюда…

Не хотел я прямо сейчас ничего решать. Гигантский кот, занимающий полнеба над нами, начал деловито вылизывать свою шерсть. А я взялся за сиську Анджелины Джоли и завалил красавицу на мокрый песок.

Пока мы целовались, мимо промаршировал взвод японских солдат. Им не было никакого дела до происходящего. Они уходили в джунгли, затягивая строевую песню.

***

Машина этого русского была подозрительной, но самый тщательный осмотр ничего не дал. Офицеры полиции понимали: тут наверняка какой-то подвох, но в чём именно он состоит…

— А это что?

— Переноска.

— Что?..

— Да переноска. Кошачья. Для кошки. Кошек возить.

— А почему пустая?

— Потому что кошки у меня сейчас с собой нет.

Бесполезно. Плюнули, вернули документы, отпустили. Фаранг в расстёгнутой цветастой рубашке завёл мотор и поддал газу — вскоре для патрульных его пикап превратился в точку на горизонте.

Мужчина спокойно вёл машину и напевал старую песню, которую даже в России уже мало кто помнил:

Доктор едет-едет сквозь снежную равнину,

Порошок целебный людям он везёт;

Человек и кошка порошок тот примут,

И печаль отступит, и тоска пройдёт!..