El creador en su laberinto

Ни слова о Шэрон

Журналист был настроен скептически. И совершенно не скрывал, насколько ему всё это не нравится. Грязная квартира, убогая даже по меркам одного из худших кварталов Нью-Йорка: здесь стоял неописуемый букет отвратительных запахов. По заляпанному полу семенил крупный таракан.

Хозяин выглядел под стать жилищу: болезненно худой, желтозубый, со сбившимися в колтуны длинными волосами. Типичный участник Вудстока, которому не повезло дожить аж до Трампа. Определённо алкоголик и сидит на мете.

Но задание есть задание. С начальством не спорят. Свою работу нужно выполнять, даже если она не доставляет никакого удовольствия.

— Итак, мистер Рорк… вы утверждаете, что были членом «Семьи» Чарльза Мэнсона?

— Был.

Крошки чипсов прилипли к влажным пятнам, покрывавшим майку Рорка. На столе, отделявшем его от журналиста, стояло пять пустых пивных бутылок: шестую Рорк вот-вот должен был туда добавить. Похоже, что пить он начал с утра и не собирался останавливаться.

— Это звучит забавно, учитывая, что полиции о вас ничего не известно.

— Поэтому я и на свободе.

— Ну, Стив Гроган тоже избежал тюрьмы.

— Да, потому что этот козёл показал легавым, где «Семья» зарыла беднягу Дональда. Но я бы не стал сотрудничать с властями. Да и расскажи я всю правду — никто бы не поверил… а врать никогда не умел.

— Так всё-таки, почему вас не поймали? Давайте начнём с этого вопроса.

Рорк поставил очередную пустую бутылку перед собой и открыл зубами новую. Такими темпами к концу интервью он рисковал упасть под стол…

— А я соскочил ещё в июле 1969. Задолго до того, как «Семьёй» заинтересовались. Почему никто обо мне не рассказал на допросах? Думаю, про меня просто не спрашивали.

Репортёр хорошо знал историю «Семьи». В июле 1969 — значит, на руках у секты пока была кровь наркодилера Кроу, возможно — уже и его коллеги Хинмана, но знаменитых на весь мир событий в доме номер 10050 по Сьело Драйв ещё не случилось.

— Хотите сказать, мистер Рорк, что это не очередная история про убийство Шэрон Тейт? При всём уважении, их я слышал много. И читателей этим не удивишь.

Собеседник рассмеялся, выплюнув пиво на стол и закашлявшись. Он бил себя ладонью в грудь и с жутким хрипом прочищал горло. Журналист почувствовал тошноту.

— Вот уж точно, мистер репортёр… виноват… забыл ваше, кхе… имя.

— Смит.

— Виноват, мистер Смит. Вы правы: в этой истории вообще ни слова о Шэрон Тейт, ни одного сраного словечка. Я хочу рассказать о другом. О том, чем на самом деле была «Семья». Почему Мэнсон делал то, что делал. Правдивая история. Вот только поверить в неё очень сложно, но вы… постарайтесь. Я знаю, как хреново выгляжу, однако с головой у меня полный порядок. Я не псих. Хотя, когда услышите мою историю, так и подумаете.

О, так вот оно что… «Правдивых» историй секты Мэнсона репортёр тоже слышал много. Чего только не болтали! Многие фантазёры рассчитывали сорвать сотню-другую баксов за свой бред сивой кобылы. И это было актуально в 70-е, пожалуй. Но сейчас…

— Знаю, о чём вы думаете. — вдруг заявил Рорк. — Полагаете, я начну вам плести про КГБ? Или про то, что мы поклонялись Дьяволу, и Дьявол действительно дал о себе знать? Всякие сделки с демонами и подобное дерьмо, вроде жертвоприношений? Нет… нет. Ничего подобного. Правда в данном случае куда невероятнее. Она уж совсем, как говорится, упоротая.

Это уже начинало становиться интересным. Как ни крути, Чарльз Мэнсон стал настоящим культурным феноменом для Америки, и его историю давно обсосали всеми возможными способами — ни одна шлюха таких фокусов не знает. Неужели что-то свежее?

— Допустим, мистер Рорк. Но у меня сразу возникает новый вопрос: почему вы молчали об этой правдивой истории так долго? Почти полвека прошло. Раньше её можно было продать куда дороже, чем теперь. Это из-за Мэнсона?

— А?.. В смысле, «из-за Мэнсона»?

— Вы молчали, потому что он ещё был жив? А заговорить решили, когда он наконец умер в тюрьме, так?

Рорк снова начал хохотать. Так же пугающе резко, с такими же отвратительными звуками из горла. Он трясся на шатком стуле и пускал сопли. Какое жалкое зрелище.

— А вот в этом вы ошибаетесь, мистер Смит! Чарльз Мэнсон вовсе не умер. Вы послушайте, что я расскажу о нём, и тогда всё поймёте… Знаете ведь про Розуэльский инцидент, все эти россказни об инопланетянах? Не можете не знать. Но я что-то перескакиваю с темы на тему… а тут надо всё рассказывать по порядку. Давайте, мистер Смит, включайте свой диктофон.

***

Я познакомился с Мэнсоном в 1967 году, когда он колесил по стране на своём сраном автобусе. Правда, мне позднее не довелось шиковать с «Семьёй» в особняке того хлыща Уилсона, самого дерьмового ударника в истории рок-музыки. Вы же не фанат The Beach Boys, я надеюсь? Думаю, это одна из причин, почему меня так и не поймали: я как-то не примелькался рядом с Чарли. В этом повезло.

Но когда Уилсон выгнал «Семью» из особняка, мне самому как раз некуда оказалось податься. И я поехал на ранчо старика Спэна, узнав, что Мэнсон с остальными перебрались туда. Там-то всё и случилось.

Спэн был дряхлой развалиной, буквально песок на ходу сыпался, но что интересно — хер у него стоял, и ещё как. Потому-то «Семье» и удалось там поселиться. Мэнсон велел своим девочкам трахаться с хозяином ранчо, утверждая, что это тоже часть нашей миссии. Часть Хелтер Скелтер. Причём очень важная.

Девки согласились, конечно. Спэн с ними кувыркался каждую ночь, а потом каждый день сиял, как медный таз. Ему ничего больше не было нужно, он не задавал никаких вопросов. Совсем не интересовался тем, чем мы занимались.

А чем мы занимались? Да про это и так все знают.

Мы пили, употребляли всё подряд, трахались всем скопом — ничего необычного для золотых шестидесятых. А в перерывах между этими занятиями слушали Мэнсона: он постоянно говорил, и хотя многим в пересказе его слова покажутся бредом — ну… вы просто не слышали, как именно он рассказывал про Хелтер Скелтер.

Да, я хорошо помню эти дни. Помню звёздное небо над ранчо Спэн, когда я сидел у костра в обнимку с Бетти, с её сиськой в одной руке и косяком в другой. Тэкс Уотсон бренчал на гитаре, надо сказать — играл он паршиво, но мы все были слишком пьяны и обдолбаны, чтобы на это обращать внимание. Была, кажется, зима 1968 года.

— Этой ночью я видел сон. Я видел себя на кресте. Я видел, как чёрные шли ко мне за Словом, как они желали напутствия. В войне, которая нас ждёт, никому не понадобятся флаг и форма: всё ещё при рождении решено для каждого. Белые будут сражаться с чёрными. И, конечно же, проиграют.

— А за кого во время Хелтер Скелтер будут латиносы?

Это я вдруг спросил Чарли. Я был на кураже.

— Они будут с чёрными, Рорк.

— Хорошо… ну а вьетнамцы? Вьетнамцы будут за кого?

— Не за белых же, брат мой. За чёрных.

— О, ну тогда белые точно обречены. Это уж как пить дать, если вьетнамцы за чёрных — шансов нет. Мой друг Джонни Симмонс вернулся из Вьетнама без ноги и половины кисти: оставил их на улицах Хюэ во время Наступления Тет. Если верить его рассказам, воевать против вьетнамцев — гиблое дело.

— А то, что происходит во Вьетнаме — часть Хелтер Скелтер? — перебил меня Тэкс, отложивший гитару.

Про Хелтер Скелтер мы говорили, конечно же, постоянно. Мне это название грядущей войны, которое Чарли взял из битловской песни, всегда казалось дурацким. Но в том была суть «Семьи». Мэнсон смешивал всё. Бога с Дьяволом, христианство с сайентологией. Я позднее много думал о том, кем же мы всё-таки являлись. Сектой? Бандой? Общиной хиппи? Как вы уже поняли, я был далеко не самым фанатичным последователем Мэнсона. У меня имелся другой бзик, но об этом позже…

— Всё, что происходит сейчас в мире, приближает Хелтер Скелтер. — пояснил Чарли. — Но это происходит недостаточно быстро. Глядя на Вьетнам, глядя на Лето Любви, я ожидал более стремительного развития событий. Однако я не могу видеть всё: мы ходим верою, но не видением.

— И что же делать?

— Пока не могу сказать. Да, братья и сёстры: я готов признаться, что не знаю всего. Но знание не имеет решающего значения. Важны только наша вера и наша абсолютная решимость идти до конца.

Что правда, то правда: мы сами мало знали о Хелтер Скелтер и плохо понимали речи Мэнсона, чему способствовало постоянное употребление всего подряд. Не припомню такого дня на ранчо Спэн, чтобы я находился в трезвом рассудке хотя бы до полудня. Чёрт возьми, да я даже летом 1967, когда в Хейт-Эшбери тусила сотня тысяч хиппи со всей страны, жрал меньше всякого интересного, чем тогда.

Славное было время, но всему хорошему рано или поздно приходит конец.

***

Я сказал вам чуть раньше, что не так уж верил в Хелтер Скелтер и вообще не относился к идеям Мэнсона всерьёз. Зато в моей голове крепко-накрепко засела другая мысль. И вот это очень важно.

Вся истерия вокруг инопланетян, те самые обсуждения НЛО и теорий заговора с «людьми в чёрном» — всё это по-настоящему охватило Америку чуть позже. Как сейчас помню, уже в 1970, когда я скрывался в чикагском сквоте после ареста «Семьи». Именно тогда Джесси Марсел дал своё знаменитое интервью по поводу Розуэльского инцидента, той истории с упавшей летающей тарелкой и телом пришельца.

Да, все подсели на эту тему в 1970, а я рассказываю вам о событиях чуть более ранних. Но тут есть одна деталь.

Видите ли, мой папаша в середине века работал в Федеральной службе мелиорации. Поняли, к чему я клоню? Всё верно. Там же работал Барни Барнетт: человек, который рассказал много интересного о розуэльских событиях 3 июля 1947 года. Вся Америка читала об этом. Его слова попали в прессу в 1970 через семью Молтесов, но Барни трепал языком не только с ними. Он и моему отцу многое рассказывал. Даже больше, чем Молтесам.

Батя мой был тем ещё козлом и мало что сделал для сына — ну, кроме того, что кончил в мою матушку. Однако пересказ истории Барнетта про инопланетян застрял в моих мозгах на годы. И в 1968 году я был одним из первых в Америке одержимых всей этой «теорией заговора» про тайные делишки правительства с инопланетянами.

Я и «Семье» об этом постоянно рассказывал. Выносил им мозг на тему внеземной жизни и того, что власти о ней прекрасно знают, а раз скрывают информацию — то это совершенно неспроста. Никто меня особо не слушал. Чарли так и вовсе затыкал.

— Достали твои упоительные истории, Рорк! Невозможно слушать этот бред. Хелтер Скелтер тут ни при чём. А правительство ничего не стоит. Скоро все правительства падут, это неизбежно: обществу необходимо разложиться. Просто политиканы слишком трусливы, чтобы позволить подобное.

В общем, мы жили на ранчо Спэн уже почти год, началось лето 1969 года. И надо вам сказать, что градус безумия в «Семье» всё это время нарастал.

То, что мы якобы служили мессы Дьяволу — бред, не было подобного. По крайней мере, в понимании обычных сатанистов. Журналисты и полиция не совсем верно поняли показания некоторых из наших, судя по всему. На самом деле Мэнсон учил: Бог и Дьявол давным-давно примирились, увидев, как упадочно и порочно человечество. И они вместе станут вершить суд над каждым из нас после того, как случится Хелтер Скелтер. Так что нет, мы не поклонялись именно Дьяволу. Мы поклонялись одновременно и ему, и Господу.

А больше всего, конечно, поклонялись самому Чарли.

— Мы есть возрождённые первые христиане. И вы, братья и сёстры — мои апостолы. Иисус явился на землю, чтобы спасти всех, но это не сработало. Мы видим горький итог в каждом веке с тех пор. Поэтому теперь первые назаретяне вернулись, чтобы помочь миру разрушиться.

Мэнсон говорил это, перерезая горло козе. Кровь ручьём полилась на его руки.

— И уж поверьте мне: те, кто шли за Иисусом, делали именно это.

Он имел в виду питьё крови. Не стану судить, действительно ли апостолы пили кровь животных. В конце концов, Библию я особо не читал. Может быть, где-то в ней об этом и написано, просто священники опускают такой странный момент. А возможно, Мэнсон знал гораздо больше, чем любой отец церкви.

Скорее всего, так и было. Скоро поймёте, почему.

Лично мне пить кровь — тёплую и густую, обволакивающую горло, было противно. Сомневаюсь, что и кому-то другому в «Семье» это доставляло удовольствие, включая самого Чарли. Но он учил нас, что Хелтер Скелтер — это вам не Нагорная проповедь. Он невозможен без крови, и вообще нам предстоит делать много неприятных вещей.

— Но ведь мы сами не будем сражаться в войне чёрных с белыми?

— Не будем. Но кровь, что прольётся в дни Хелтер Скелтер, окажется на наших руках и заполнит наши глотки. Привыкай к этому ощущению, Рорк.

В первый день лета 1969 года мы убили Бернарда Кроу. Честно говоря, Кроу не был в чём-то виноват перед нами, или перед Господом, или перед дружелюбной Вселенной. Только перед законом: он ведь торговал наркотиками. Но вы журналист, а значит — наверняка читали Хантера Стоктона Томпсона. Вы читали, а я с ним вместе жрал ЛСД, пил текилу и делал ещё кое-какие вещи, о которых умолчу. И готов поклясться, что в этих словах он ничуть не покривил душой:

«Если я напишу всю правду, которую узнал за последние 10 лет, то порядка 600 людей, включая меня, сгниют в тюремных камерах по всему миру, от Рио до Сиэтла. Абсолютная правда — это редкая и опасная штука в мире профессиональной журналистики»

Кстати, именно поэтому вы серьёзно рискуете, записывая мою историю. Она как раз является той самой абсолютной правдой, я напомню.

Во всём был виноват Тэкс. У нас кончались деньги, и он решил поправить финансовое положение «Семьи», кинув этого самого Кроу. Подробностей махинации я не знаю. Знаю лишь то, что на ранчо Спэн в конце мая приехала Ребекка, наша знакомая из Голливуда. Мэнсон и другие братья жахали её в своё время, в особняке Уилсона: пожалуй, единственный повод пожалеть, что я сам не жил там. Потому что Ребекка была горяча, ох как горяча! Она была похожа на Грейс Слик, только петь не умела, насколько я знаю. Зато стихи писала не хуже. А уж отсасывала, по словам Чарли, как пылесос.

— Всё плохо, Чарли. Я слышала, что Кроу обсуждал со своими черномазыми дружками. Он хочет завалить не только Тэкса, но и всю «Семью». Вчера они говорили, как это будет. Скоро сюда нагрянет два десятка здоровых ниггеров со здоровыми стволами.

Она говорила об этом с таким томным придыханием, будто в здоровых негритянских стволах отлично разбиралась. Да наверняка разбиралась, иначе как бы услышала такие разговоры?

— Хрень. Кроу сюда не сунется. — так сказал Тэкс, из-за которого всё началось. — Он знает, что у нас самих пушки найдутся. К тому же при нём слишком мало людей. Он и в Голливуде-то мелкая сошка, а уж ехать на ранчо…

— Это не хрень, Тэкс. И он не мелкая сошка. Я не уверена точно, но мне многие рассказывали: Кроу связан с «Чёрными пантерами».

Слова о «Чёрных пантерах» произвели на Мэнсона впечатление. Тогда все боялись этих ребят. Двойное зло: негры, да ещё и почти коммунисты. Вооружённые до зубов, белоснежный оскал чёрного расизма. Чарли часто приводил их в пример того, каким будет Хелтер Скелтер. И вот теперь по всему выходило, что прежде всего гнев чёрных угрожает именно нам. Ирония судьбы, не правда ли?

Это уже много позже, после суда, я узнал: ни с какими «Чёрными пантерами» Кроу связан не был, и вообще он боялся «Семьи». Ребекка тогда наплела нам чуши, чтоб её черти драли. Черномазого мы убили по сути ни за что.

— Вот оно как. Ну что же, братья: мы едем в Голливуд, кончать этого Кроу. Он доигрался. Что это за Хелтер Скелтер, если черные идут против своего пастыря?

Мэнсона особенно задел именно тот факт, что Кроу был негром. Угроза с его стороны явно не вписывалась в идеи Чарли о расовой войне.

Не буду рассказывать, как убивали Кроу: мы не на допросе, это не чистосердечное признание. Да и курок всё равно спустил Мэнсон. В скором времени «Семья» кончила ещё одного барыгу. Опять всё вышло из-за Тэкса.

Это была его идея. Говорил: мол, я могу достать хороший мескалин, и покупатель есть. Толкнуть наркоту он собирался байкерам. То ли чаптер Bandidos, то ли какой-то мелкий клуб под ними, но я могу уже и путать, столько лет прошло… возможно, это вовсе были «Ангелы Ада» или Outlaws. Это не важно, а важно то, что мескалин мы купили у Гэри Хинмана.

Этот гад нас кинул. Мескалин оказался полным дерьмом, «Семье» пришлось вернуть байкерам всё бабло. Понятное дело, что после этого мы потребовали деньги у Хинмана. Он не отдал, даже когда Мэнсон отрубил ему ухо. В общем, пришлось и его замочить. Полиция делом почти не заинтересовалась: они подумали, что барыгу убили «Чёрные пантеры». Мы ведь подкинули улики, указывающие на ниггеров.

Это было в конце июля, и именно тогда случилось настоящее дерьмо. То, из-за которого я сбежал из «Семьи» и ради которого всё это рассказываю.

***

Через пару дней после убийства Хинмана к ранчо Спэн подъехал чёрный автомобиль. Я не помню марку, но обычно на таких машинах разъезжают федералы. Или кто-то вроде них.

К тому моменту ранчо превратилось в настоящую крепость. Мы поставили частокол, оборудовали укрытия для стрельбы. Среди нас были парни, побывавшие во Вьетнаме… не уверен, кстати, докопалось ли до этого следствие. Но это правда. В общем, мы знали, как воевать — на случай атаки «Чёрных пантер» или кого-то ещё.

Так вот, я в тот день стоял в дозоре, и мне сразу не понравился автомобиль. Я не видел его на дороге вдалеке, хотя она отлично просматривалась с моей позиции. Машина словно выскочила из-за деревьев, что скрывали один из поворотов. Странное дело.

Из тачки вышли мужчины в чёрных костюмах. Я подумал, что они и правда из ФБР. А потом услышал их диалог с Мэнсоном. Эту беседу не скрывали: говорили прямо во дворе ранчо, перед домом.

— Не нужно убивать чёрных.

— Пришлось. — ответил Мэнсон, причём таким тоном, будто перед этими людьми и правда должен был отчитываться.

— Это нарушает подготовку к Хелтер Скелтер, мистер Мэнсон. А она и так шла слишком медленно, и вы об этом знаете. Более того, вы в этом виноваты. Ваши проповеди слышит слишком мало людей. Вы неубедительны. Вы не справляетесь с заданием.

Эти мужики выглядели очень стрёмно. Знаете, говорят: «каменное лицо»? А у них лица выглядели не каменными, скорее резиновыми какими-то. Я видел ветерана Вьетнама, у которого вся рожа обгорела, кожу на неё пересаживали с задницы. Примерно такое же впечатление.

А ещё в их машине играла музыка. Одна песня «битлов», раз за разом, по кругу. Угадали, какая? Конечно же: Helter Skelter.

— И что теперь? — Чарли не на шутку разволновался, я никогда его таким не видел. — Всё откладывается? Или… что?

— Мы меняем план. Вы сами осложнили ситуацию, из неё придётся как-то выпутываться. Но это будет уже не вашей заботой. Ожидайте замену.

— Когда?

— Скоро.

Они сели в машину и уехали. Чарли никто ни о чём не спросил, даже я. А через неделю или около того случилась хрень, о которой вся моя история.

Мне той ночью не спалось почему-то. Просто не шёл сон, хотя я не был под амфетамином или чем-то подобным. Так что пришлось вылезти из-под Бетти, спуститься вниз. Думал: глотну чуть пивка, станет лучше. Жаркий был день, а ночь выдалась душной. Самая середина лета.

Выпил две бутылки, но в сон всё равно не клонило. Взял ружьё (Мэнсон запрещал выходить из дома без пушки), тихонько открыл забаррикадированную на ночь дверь, пошёл на прогулку под звёздами.

А теперь можете назвать меня психом, но всё было именно так.

Я ведь говорил, что верил в инопланетян и всё такое прочее. Но верить — это одно. Мэнсон был прав в том, что мы ведомы верой, а не видением. Потому что, увидев происходящее в дворе, я чуть не обосрался.

Не было никаких звуков. Абсолютная тишина, только цикады стрекотали. А вот звёздного неба над головой я не увидел. Нет! Прямо над ранчо Спэн висел огромная, мать её, летающая тарелка. Самая настоящая. Исполинский круглый корабль размером чуть ли не с футбольное поле, стань оно круглым. Его днище было усеяно мелкими огоньками, которые теперь светили вместо звёзд.

Оно просто висело прямо надо мной, над всем ранчо, как потолок. Едва-едва не касалось крыши. И совершенно беззвучно.

Я не знаю, как убедить вас в правдивости этого рассказа. Могу поклясться отцом и матерью, но я никогда их не любил, и это взаимно. Могу положить руку на Библию, но я не верю в то, что там написано. Или на Конституцию США, но я слишком часто в своей жизни нарушал закон, чтобы это было серьёзным жестом.

Во дворе, над которым висело НЛО, стоял Мэнсон. Безоружный и абсолютно голый. А ещё там были те самые люди в костюмах, с резиновыми лицами. В днище летающей тарелки открылся люк, и оттуда само собой спустилось что-то. Нечто вроде гроба или просто большого ящика.

Дальше началась совсем уж дичь.

Люди в чёрном подняли крышку саркофага и вытащили оттуда… другого Мэнсона. Я клянусь, точно такого же, как прекрасно знакомый мне Чарли. Тоже голого и какого-то… ну, полуживого, что ли, однако он постепенно приходил в себя.

А наш Чарльз Мэнсон забрался в этот гроб на его место. Крышку опустили. Саркофаг оторвался от земли и отправился обратно, в чрево треклятой тарелки.

Как я могу описать свои чувства? Это трудно понять.

Представьте, будто вы не можете избавиться от мысли, которая вам самому-то часто кажется бредом. Но она просто засела в мозгу навсегда, и рациональной части сознания никак это дерьмо не вытравить. Никто вокруг вам не верит. Вы не верите сами себе, иной раз считаете себя самого поехавшим.

И вот однажды вы убеждаетесь: это правда, это сраная правда. От и до. Всё, сука, устроено именно так! Вы не ошибались! Мать моя женщина… это было ужасное чувство. Лучше уж умереть в сомнениях, чем внезапно убедиться в правдивости такого. Это опустошает.

В один миг я понял всё. Инопланетяне существуют. Они планируют Хелтер Скелтер, просто на ходу меняют план, если что-то идёт не так. И сам Мэнсон — вообще не человек. Точнее, оба Мэнсона: старый и новый. А кто знает, сколько ещё людей они высадили из таких саркофагов? И кого именно, а? Мартина Лютера Кинга? Кеннеди? А может быть, наоборот, Никсона? Вдруг Чарли не ошибался насчёт реинкарнации: в том смысле, что и Иисуса когда-то на Землю спустили именно они?

Я понял всё. Не понял только, как с этим знанием жить.

Но меня той ночью никто не заметил, а утром я постарался не подать вида, будто что-то случилось. За завтраком на веранде Мэнсон вёл себя совершенно естественно. Вот только его речи кардинально изменились.

— Братья и сёстры, нам нужно менять план. Конец света не начнётся сам собой. Чёрные слепы и глухи, а белые и подавно. Мы должны сами показать Америке, что такое настоящий Хелтер Скелтер. И будьте уверены: мы станем примером для подражания. Иконами. Нас никогда и нигде не забудут. Нам суждено посеять зёрна хаоса, и зёрна вскоре взойдут. Я знаю, где это случится… на Востоке. Среди арабов. Они ведь тоже чёрные.

В тот же день я тихонько собрали вещички и дал дёру с ранчо. О да, мистер Смит: я бежал куда подальше и не оглядывался назад, пока не оказался аж на Среднем Западе. Выбросил документы и справил себе новые в Арканзасе, там у меня были друзья. И каждый день молился, чтобы Мэнсон с его кураторами из космоса забыли обо мне. Они и забыли, как видим…

***

Рорк откупорил очередную бутылку и закурил. Его взгляд бегал туда-сюда, руки тряслись. Он определённо перенервничал, рассказываю репортёру эту историю. И совсем не походил сейчас на лжеца или фантазёра.

— Вы спрашивали, мистер Смит, почему я решил заговорить только теперь. Но я сам, если честно, не знаю. Все эти полвека провёл в страхе: возможно, просто надоело бояться? Где-то через месяц после моего побега с ранчо новый Мэнсон со старой «Семьёй» поехали в дом номер 10050 по Сьело Драйв. Там они убили Шэрон Тейт и прочих, но я же говорил: моя история вовсе не о ней. Некоторые болтают, будто Мэнсон хотел отомстить какому-то вшивому продюсеру и ошибся адресом. Но вы же понимаете, что это не так?

Журналист, пусть и очень нехотя, но кивнул. Едва заметное движение головы.

— То-то и оно. Новый Мэнсон должен был показать всему миру, как делать Хелтер Скелтер. И он, сука, показал. Когда настало 11 сентября сами знаете какого года, я сразу вспомнил его слова о чёрных с Востока. Башни-близнецы — это был тот ещё Хелтер Скелтер. Именно такой, о каком мы мечтали в 1969 году. А теперь сами знаете, до чего дошло дело. Исламское государство и всё прочее…

— Хотите сказать, что Усама бен Ладен тоже был доставлен на Землю в таком ящике?

— Пёс его знает. Но этого нельзя исключить. Я только надеюсь, что из инопланетных саркофагов не вылезли люди вроде Путина или Кима. Ведь если так, то мы все точно в дерьме.

Рорк говорил с журналистом ещё около получаса. Говорил всё более открыто, делясь своими соображениями, потому что видел: мистер Смит, поначалу недоверчивый и раздражённый, всё-таки прислушался. Причём очень, очень внимательно.

— И да, разумеется, Мэнсон не умер в тюрьме. Его просто забрали домой в нужное время, как и предыдущего.

— Странно такое говорить, но ваше предположение звучит разумно.

А потом репортёр покинул квартиру. Спустился на разрисованной кривыми граффити лестнице, перешагнул через валявшегося перед подъездом бомжа. Пересёк узкую улицу и сел за заднее сиденье чёрного автомобиля с тонированными стёклами.

Человек с неестественно неподвижным лицом, сидевший рядом, задал немой вопрос.

— Всё не так уж плохо. — ответил ему мистер Смит. — Мы действительно упустили тогда Рорка, но этому старому хиппарю никто не поверит. Угроза преувеличена.

Безмолвный собеседник кивнул и дотронулся до плеча водителя: это был знак, что пора ехать. Мотор, возбуждённый поворотом ключа зажигания, заурчал.

— Вы всё ещё цените старый добрый рок, коллеги? Пожалуй, лучшее, что было дано этой планете в ходе нашей операции шестидесятых годов. Поставьте что-нибудь, только не Helter Skelter.

— Тогда Грейс Слик. — прохрипел водитель. — Зря она, кстати, перестала писать музыку. Видимо, пора и её забирать домой…