El creador en su laberinto

Генерал из Кемерова

Я затормозил перед шлагбаумом. Надавил на кнопку: стекло с лёгким жужжанием опустилось. Пластиковое окошко будки сторожа-консьержа оказалось прямо перед лицом — как в «Мак-Авто».

Наш дачный посёлок огорожен совсем символически, от людей со стороны его не стерегут. Но абы какие машины внутрь всё-таки не пускают. Это далеко не простые дачи. Ещё в советское время тут было место силы: высокие партийные чины, большие звёзды на погонах, лучшие умы. Прошло почти три десятка лет, как кончился Союз, но здесь по-прежнему всё не просто так.

В будке сидел непрезентабельный старик, типичный житель соседней деревни: она буквально за поворотом, рукой подать. Новенькая брендированная спецовка, пожелтевшие усы, за спиной —портрет Ленина.

— Доброе утро!

Реликт. Показалось, будто я этого старика даже помню. Возможно, сидит тут ещё с советских лет: сторожку ему перестроили, спецодежду выдали, а портрет на стене остался.

— Доброе… Фамилиё?

— Глаф.

Он опустил глаза, что-то забурчал под нос. Искал фамилию в списке, шевеля седыми бровями.

— Нетути никакого Графа!

Я вздохнул. Как всегда! Я ужасно картавлю, конечно, но фамилия действительно именно такая.

— Не Граф, а Глаф. — прозвучало, наверное, почти одинаково. — В.И. Глаф.

— Ааа… Вэ И Глаф… ну то да, то да… Владимир Ильич, штоль?

Старик булькнул так, словно это было очень остроумно. Ну-ну, Владимир Ильич… Нет, о славный страж врат: Владимиры Ильичи на новых BMW не ездят. Даже на прокатных, как в моём случае.

— Вольф Исаакович.

Сторож посмотрел на меня, словно на жертву Холокоста. О, сейчас будет очередная уморительная шутка о моём имени!

— Сурово батька с тобой…

— Я сын Исаака Давидовича.

Кажется, ему стало неловко.

— Кофмана, штоль?

— Кофмана.

Да, фамилия у меня другая: так уж вышло. Лучше не спрашивайте. Давно уже мало кто в уважаемой семье хотел иметь со мной что-то общее, включая фамилию.

— Ааа, ну так бы и сказал… я, кажись, тебя помню, мальцом ищо. Как профессор?

— Стар и здоров. Можно ехать?

Шлагбаум поднялся. Я уже хотел переключить коробку в «драйв», но заметил наклейку на стекле будки. QR-код, а что написано?.. Ммм. Нечто новенькое: приложение навроде локального мессенджера, для общения дачников. Подумалось, что оно пригодится. Я навёл камеру на код, разрешил загрузку — ещё даже не представляя, насколько это важное решение. А потом въехал в посёлок.

***

Территория большая, густо засаженная соснами и елями — дома мало что начинаются через несколько сот метров, так их ещё и не видно от ворот. Словно в лес въезжаешь. Первого строения, которое бросилось в глаза, тут раньше точно не было: новый дом на пригорке, в ужасающе безвкусном стиле «под замок». Вы знаете: с остроконечной башенкой и высокими, узкими окнами. Неописуемая мерзость. Такое строили в девяностые люди, считавшие малиновый пиджак ровней королевской мантии.

Правда, тем домам полагался ещё трёхметровый глухой забор, а здесь имелась только невысокая белая оградка, как в Америке. Не то чтобы это сильно облагораживало строение, оскорблявшее моё чувство прекрасного, но отчасти извиняло.

На участке перед домом я заметил красивую женщину.

Слово «женщина» употреблено не случайно. Это была, конечно, совсем уже не девушка — ясно даже издалека и на ходу. Безусловно, дама в годах. Может, постарше меня самого. Но и слово «красивая» я тоже употребил не просто так.

Почему-то возникло убеждение, что в молодости она носила длинные волосы, но не теперь. И рыжий цвет даже издали не казался натуральным, но какая разница? На те мгновения, пока я проезжал мимо, дама завладела всем моим вниманием. И мыслями ещё на пару минут.

Потом я про неё забыл.

Поковырялся ключом в навесном замке, не без труда отворил ворота из крашеной в зелёный сетки-рабицы. Загнал машину на участок и пошёл к дому, стоящему в глубине.

Раньше всё кругом было усажено цветами. Каких только не росло: бабушка увлекались ими не на шутку. Впрочем, овощами и ягодами тоже. Дедушкина «Волга» извечно стонала под грузом рассады, позже отцовский «рубль-сорок» тоже мучился, как пленные немцы. Но бабушка давно уже не ездила на дачу.

Она вообще никуда не ездила с тех пор, как заколотили и погребли.

Так что многочисленные грядки опустели. От былой роскоши остались тянущиеся по участку кусты малины, смородины и крыжовника. Смотрелись они теперь диковато, подчёркивая весь этот советский декаданс. Крапива и высокие сорняки вплотную подступили к потрёпанной бытовке, где бабушка когда-то закатывала банки с консервами. Под конец лета она оттуда почти не показывалась — столько выходило работы. Хорошее хобби для доцента МГУ.

А вот большой дом почти не изменился. Разве что уже не выглядел таким большим, как в детстве.

Я забрал из машины сумку, поднялся на крыльцо. Просторные сени всегда служили летней кухней — тут по-прежнему стояли газовые плитки, несколько, чтобы готовить на большую семью. Надо будет притащить баллон из багажника, но это потом. В «тёплую» часть дома я сначала не пошёл: отправился на веранду.

Вагонка, которой всегда были обшиты эти стены, сохранилась хорошо. Деревянные рамы немного разболтались и потрескались: когда подул ветер, стёкла задребезжали. Паучок, устроивший свою сеть на углу окна, обеспокоился.

Я выложил на стол ноутбук, поставил рядом бутылку «Талискера». Не то чтобы я приехал работать, хотя и неплохо бы по возможности что-то сделать с кандидатским диссером, начатым ещё десять лет назад.

Нашёл стакан, протёр его рукавом, плеснул виски — чуть-чуть, на палец. Я ведь и не бухать сюда приехал.

Напротив стоял книжный шкаф. Ничтожная часть огромной дачной библиотеки — хотя и она-то лишь крупица великолепия в дедовской квартире на Университете. В «тёплой» части дома всякое научное и околонаучное, включая массу томов, связанных с кельтскими мифами, германской филологией и древнебританским фольклором. Как раз то, что нужно и для моей многострадальной диссертации.

Но в этом шкафу — сплошная фантастика. Советская классика, а ещё Азимов, Кларк, Хайнлайн, Брэдбери, совсем старьё вроде Жюля Верна, много Кинга. Последний тут поселился благодаря матери: старшее поколение хоррор не одобряло. Многие книги — ещё со штампами за сдачу макулатуры, остальное — глупо выглядящие сегодня издания из девяностых. Новых корешков почти не видно. Редкие вкрапления.

В детстве, если лето выдавалось холодное и дождливое, я в основном торчал здесь. Читал на скрипучей тахте всё, что попадалось под руку. Сейчас читать не тянуло.

Когда выпил, вспомнил про приложение в телефоне.

— Ух ты, забавно…

Это был не совсем мессенджер. Что-то среднее между ним и радиостанцией: можно найти пользователей поблизости и созвониться с ними, но не как по «Скайпу», а подобно рации. Push-to-talk, жмёшь — говоришь, потом «приём». Интересное решение. Напоминало «Зелло».

Я уже собрался поискать собеседника, но услышал шум на улице. Выглянул в окно: голосили у ворот участка, примыкающего к нашему. Ограда там тоже была невысокой. Обзор отличный.

Перед воротами размахивала руками неприятная толстая тётка, которая мало напоминала типичных обитателей посёлка. Какая-то склочная кошёлка, таких скорее у подъезда хрущобы увидишь. Что поделать: времена изменились, мало ли…

— Ты!.. Подонок! Да я… тебя! Да ты хоть знаешь, кто…

Мужчина на участке, по другую сторону ворот, был совершенно спокоен. Среднего роста, очень крепкий, седоватый и обширно лысеющий. Мне показалось, что он обладает армейской осанкой. Хозяин дачи стоял, сложив руки на груди, и этой позой выражал абсолютную уверенность в своей правоте.

— Ты ему руку сломал!.. Руку сломал, понимаешь?!

— Кому «ему»?

— Сыну моему, козёл!

— Он сам виноват. Мудак потому что. Поди прочь, дура!

Мужик развернулся, тоже как-то по-военному, и зашагал к своему дому. Сцена оставила меня, если честно, почти безучастным. Разумеется, я никак не мог предположить дальнейшего хода событий.

Поэтому пока просто налил ещё и закурил.

***

К обеду я задремал на тахте, а проснулся от странного звука, который издал телефон. Ясное дело, что это уведомление — но не почтовое, не «ВКонтакте» и не «Телеграм». Какой-то другой звук.

Оказалось, что собеседник в странном поселковом приложении нашёл меня сам — я-то и забыл, что хотел необычную приблуду протестировать. Нужды в общении не ощущалось. Но… всё-таки интересно.

Вызывавший меня по интернет-рации пользователь на аватар ничего не поставил — место фото занимал стандартный голубенький силуэт. Я увидел только имя: Елена. Любопытство побудило нажать на кнопку подтверждения.

— Привет! Меня зовут Елена, и я всё ещё не алкоголик. Но я пыталась.

У женщины на той стороне был очень приятный голос. Да и начала она, надо признать, лихо.

— Старайтесь, нужно работать надо собой. — ответил я.

Она молчала, как-то даже слишком долго. Оказалось, причина этому была банальной.

— Вы должны нажать на вооот ту бооольшую красную кнопку в центре экрана, чтобы говорить. Иначе я вас не услышу. Только если закричите на весь посёлок, конечно… но тогда наша беседа перестанет быть приватной.

Точно! Это же как рация…

— Ах, да. Прошу прощения. Я хотел сказать: надо работать над собой. Никто не обещал нам, что будет легко.

— Здоровая печень и завидный для моего возраста метаболизм мешают. Впрочем, алкоголя в доме много, а я — одна. Водка и белое сухое постепенно одерживают победу.

— Вы пьёте водку?

— Конечно. А что ещё пить одинокой женщине?

— Винишко?.. — осторожно предположил я. — Оно ведь у вас тоже есть.

— Винцо, прошу заметить! Винцо. «Винишко» — это то, что пьют юные нимфетки. Я, во-первых, не юная. Да, об этом можете не волноваться: восемнадцать мне уже исполнилось. Давно. Во-вторых, и напиток у меня подороже, прямо скажем… никакое это не «винишко». Винцо!

— Как скажете. Винцо так винцо.

Загадочная собеседница, как нетрудно догадаться, сразу же стала хозяйкой моего внимания. Я даже сполз с тахты, добрался до стола и потянулся за «Талискером». Выпить для лёгкости мысли и слова не помешает.

— Я представилась. А как вас зовут, таинственный незнакомец на чёрном BMW?

— Вы уверены, что именно я приехал на чёрном BMW?

— Конечно, ведь других новых лиц сегодня не появилось. Ни в посёлке, ни в приложении. Кстати, вы очаровательно отвечаете вопросом на вопрос! Вы еврей? Обещаю, я никому не скажу.

— Да. Но это не проблема. — я старательно скопировал интонацию карлика из «Залечь на дно в Брюгге».

Она рассмеялась. А это всегда здорово. Приятно, когда можешь развеселить женщину, даже если она где-то далеко. С этого всё всегда и начинается.

— Обещаю хранить тайну, Гестапо ничего не узнает. Так всё-таки, как вас зовут?

Сначала я подумал, что огорошить Елену моим странным имечком — идея так себе. Но потом, как обычно на протяжении пройденной до середины жизни, решил: к чёрту. Стесняться нечего.

— Меня зовут Вольф.

— Вольф! — она произнесла это резко, подражая животному. — Серый волк. Персонаж сказок. Это очень кстати, мне кажется. Я видела, как вы въезжали в посёлок.

— А я вас не заметил.

— Заметили, полагаю. Я живу в доме на пригорке. В том, что похож на замок.

Ах… нужно было догадаться. Это именно она!

— Да, верно. Рыжая женщина у дома на холме. Между прочим, вы очень красивая.

— Бросьте, вы не могли меня рассмотреть. Зато я вас могу! У меня есть бинокль: предупреждаю на случай, если собирались ходить по участку голым. Ладно, буду честна — я вас уже рассмотрела.

— И были, конечно, разочарованы? Для прекрасного принца я за последние годы слишком много выпил. Я уже не тот. И выпал снег, и кровь не горяча…

— Зато у вас наверняка накопились удивительные истории? Расскажите мне одну. Скажем, зачем вы сюда приехали и кем приходитесь старикам Кофманам?..

Тут было только два варианта: либо обойтись парой слов, либо рассказать ей всё от и до. Я не очень долго думал, потому что именно это и требовалось. Выговориться. Начал рассказывать с самого начала.

Не самую оригинальную, но увлекательную историю блудного сына, который в детстве был благовоспитанным и перспективным мальчиком из научной династии, но потом связался с ролевиками, начал фехтовать текстолитовыми мечами, одеваться в «дурацкое», принимать различные вещества — и покатился.

Историю человека, который так и не дописал диссертацию, променял науку на бизнес, чудом ушёл из этого бизнеса целым, затем уехал далеко-далеко от Москвы — из-за любви, которая быстро прошла. И про всю последующую одиссею, размах которой — от Таиланда до Уругвая. Так далеко жила только Эммануэль, в такой глуши работал только Дэвид Локк.

— И что вы сделали потом? — спросила Елена в определённый момент.

— А потом я позвонил своей маме.

Чистая правда. Я позвонил ей из старомодного отеля в Будапеште: содержащиеся в крови химические соединения предложили альтернативу заманчивой идее прямо сейчас принять два грамма и навсегда отойти в небо с алмазами. Выбор между лёгкой смертью и чертовски трудной жизнью. Конечно же, второе!

Так я и оказался на этой даче, полной воспоминаний из детства.

— Как говорят по-английски, fresh start?

— Может быть. Возможно. Я надеюсь.

— Прекрасная история. Мужчина с такой историей всегда хорош, даже если не похож на принца.

— Расскажите свою.

— Как-нибудь потом. Спросите про другое.

Телефон пиликнул: я и не заметил, что пролетела пара часов, батарея практически села. Еле отыскал в сумке зарядку, подключился…

— Хорошо. Расскажите про моего соседа: я его совсем не знаю, хоть и помню ту семью… вроде бы. Не очень точно.

— Да, вы не можете его помнить: этот человек здесь недавно. Его фамилия Медведев. Он генерал из Кемерова.

— О, я сразу понял, что это военный.

— Да, суровый мужчина. Такого не проведёшь на мякине, он знает жизнь. Все тропы Верхнего мира… и Нижнего тоже.

— А что генерал Медведев здесь делает?

— Он давно на пенсии. Служил в горячих точках, нажил весь набор «синдромов»: сколько этих точек, столько… посттравматических стрессовых расстройств.

— Какой страшный термин.

— Я врач, я знаю пострашнее. Вы не боитесь врачей?

— Красивых и умных? Нет.

— Ох, бросьте.

— Так что, генерал здесь… поправляет душевное здоровье?

В этом плане я Медведева хорошо понимал. Наш жизненный путь имел на первый взгляд мало общего, но если немного думать — параллели напрашивались. Мы оба видели некоторое дерьмо.

Интересно, а Елена тоже видела? Она пока молчала, но едва ли потому, что глубоко задумалась или не очень хотела развивать тему. Просто отвлеклась на что-то.

— Можно сказать и так. Он… немного неуравновешен. Остался разумом на войне. На дачу его переселили, насколько я знаю… от греха подальше.

— Судя всему, генерал и здесь воюет.

— Вы про тот скандал?

— Да. Расскажите, что случилось.

— Женщина, которую вы видели — Вера Павловна Гендлёва, супруга довольно влиятельного в столице человека. Авторитетного бизнесмена. Она приехала вчера, а за день до того генерал Медведев не оценил… буйного поведения её сына. Золотая молодёжь, вы должны понимать.

— О, я прекрасно понимаю.

— Ну вот. Молодые люди докучали Медведеву своими вызывающим поведением. Если честно, то докучали они всему посёлку… и порядком. Всё бы ничего, генерал мог стерпеть, но младшенький Гендлёв сам полез на него.

— Повезло, что отделался сломанной рукой.

— Я тоже так думаю. Но боюсь, конфликт ещё не окончен.

— Понаблюдаем.

— Отличный план! У меня есть всё для наблюдения. Водка, винцо, бинокль.

Тут-то я решил взять быка за рога. Настал лучший момент, чтобы проявить немного здоровой наглости: я его всегда чувствовал. С женщинами критически важно делать всё вовремя, в этом весь секрет. Смотрели «Рок-волну», помните откровение самого сексуального диджея пиратского радио? У меня другой стиль, но сама суть…

— Давайте наблюдать вместе! Приходите. С моей веранды видно лучше. Водки нет, но зато имеется «Талискер». Вы цените синглмолты?

Помимо «Талискера» у меня также был литр средненького рома, литр хорошей текилы, даже бонг и немного марихуаны. Но это показалось излишней информацией.

— Заманчивое предложение. Но боюсь, я не могу уйти отсюда.

— Почему? Вас заперли? Вас стерегут?

— Может быть.

— Я ведь могу и сам явиться в гости.

Повисло долгое и не очень-то приятное молчание. Наконец красная кнопка во весь экран снова загорелась синим.

— Думаю, это будет уместно немного попозже.

— И как я узнаю нужный момент?

— Уверена, вы его не проморгаете.

Позже оказалось, что Елена была совершенно права. Пока же я просто поверил.

***

Мы бы проболтали до самого вечера, однако мне ещё требовалось разобрать вещи и приготовить что-нибудь поесть. Виски делают из зерна, но им сыт не будешь.

Сгущались сумерки, заметно похолодало — уже осень, и не самая ранняя. Даже на веранде это ощущалось. Напиваться до темноты я не планировал, так что обрадовался, когда нашёл старую турку: сварил крепкий кофе. Дом снова ощущался родным, первоначальная лёгкая неловкость совершенно сошла на нет. Я размышлял, как бы половчее зайти на новое предложение о встрече с Еленой, но события этого дня развивались сами собой.

Моего мнения никто не спрашивал.

Уже включив ноутбук и собравшись наконец сделать что-нибудь полезное (если не по части диссертации, то хотя бы относительно статей с давно проваленными дедлайнами), я снова услышал шум со стороны соседнего участка.

Не узнай я ранее от Елены историю генерала из Кемерова, мог бы и плюнуть. Предстояло, как-никак, родить внятный текст на немецком, моё владение которым в последнее время просело. Но… интрига. Интересно понаблюдать.

Вера Павловна Гендлёва снова голосила. Изрыгала такие выражения, какие я сам не в каждой ссоре решился бы применить. Судя по звукам, у неё образовалась группа поддержки — молодые люди, настроенные в высшей степени решительно.

Я поспешил к окну, но ничего толком разглядеть не смог. Не из-за сгущающейся темноты: обзор места действия закрывали кусты и яблони, ещё не сбросившие листву. Ясно одно — Вера Павловна при поддержке неведомых молодчиков проникла за периметр. Теперь возле дома генерала Медведева завязалась драка.

И только поначалу казалось, что лихо матерящиеся визитёры одерживают в ней верх. Скоро они заорали уже панически. Затрещали кусты: похоже, кто-то пытался прорваться через них, а потом упал.

— Сука! Сууукааа!!! — завыл один из парней.

Не стареют душой ветераны! Медведев явно оказался на поверку непрост. Но из-за того, что случилось после, желание иронизировать отпало вмиг.

Вера Павловна выскочила из-за деревьев, заслоняющих мне обзор. Она вновь размахивала руками, но уже не угрожающе — руки болтались туда-сюда на бегу, как макаронины. Жирные телеса колыхались в такт. Несмотря на темноту и расстояние, гримаса ужаса читалась прекрасно. Обрюзгшее лицо этой мерзкой бабищи сделалось похожим на гротескную театральную маску.

Генерал преследовал её. Он был весь в крови — вероятно, одновременно в своей и чужой. Кровь лилась с лысины, покрыла лицо Медведева, пропитала майку, по локти запачкала руки. Он с удивительной прытью нёсся за незваной гостьей, поднимая над головой топор.

Хотелось это остановить, но что я мог сделать?

Медведев целил в затылок, однако немного не рассчитал: удар пришёлся то ли по плечу, то ли в спину. Женщина завизжала, изогнулась и рухнула лицом вниз, даже не успев подставить руки. Генерал склонился над ней. Топор поднялся и опустился ещё несколько раз.

— Блядь. — проронил я.

Совершенно не таким представлялось минуту назад завершение вечера. Совершенно не для того, чтобы стать свидетелем убийства, я ехал сюда. Хотя извечно саркастическое отношение к жизни всё-таки породило мыслишку: сын Веры Павловны действительно легко отделался.

Я отхлебнул немного кофе. Что делать? Звонить ментам?

Логичное решение, если на ваших глазах нескольких человек зарубили топором. Но в годы бурной юности я обрёл некоторое предубеждение относительно властей. Вспомнился давнишний диалог, когда на моё праведное «Надо в милицию!..» один умный человек спокойно отвечал: «Никогда не надо в милицию».

Никогда. Можете мне поверить.

Тем временем Медведев распрямился и, к моему ужасу — повернулся в сторону веранды. Он широко улыбался: кривая белая линия на окровавленном лице. В одной руке генерал продолжал сжимать оружие, а другой поднял отрубленную голову. Он не выглядел безумным убийцей, порубившим на своём дачном участке троих человек. О нет.

Генерал из Кемерова казался жестоким варваром, могучим воином с картины в стиле Луиса Ройо. Не такой, конечно, молодой и мускулистый — но это мелочи. В кровавом образе торжествующего Медведева я почувствовал нечто схожее с темой собственной диссертации.

Я готов был увидеть вокруг не подмосковный дачный посёлок, а суровые скалы Скандинавии или мрачное ирландское болото. Я почти слышал крики воронов и шум волн, разбивающихся об утёс. Яблони и ягодные кусты на соседнем участке казались толпой ликующих воинов в кольчугах, обступивших героя. А герой — он всегда герой, даже если совершает злодейство с нашей точки зрения. Времена изменились.

Медведев смотрел прямо на меня, и я не выдержал сокрушительной энергии его взгляда. Резким движением задёрнул занавеску. Полупустая чашка полетела на пол, залив мои джинсы горячим кофе.

Я схватил телефон, но не чтобы набрать 112.

— Елена! Елена!.. Вы здесь?

Без ответа.

— Елена! Приём!

Наконец-то кружок на экране стал синим. Голос Елены звучал абсолютно спокойно: наверное, она даже чуть-чуть улыбалась в этот момент.

— Я всё видела! Можете не рассказывать.

— Он их убил!

— Этого следовало ожидать. Мне кажется, всё к тому и шло.

— Вы полицию вызвали?!

— А вы?

— Я… ну… нет.

— Но ведь вы умеете пользоваться телефоном. И вряд ли забыли номер. Выходит, вам не очень-то хочется её вызвать? Тогда зачем мне это делать?

Хоть я знал эту загадочную красавицу полдня, да и то не вживую, но в каком-то нежном месте защемило чувство ответственности. Я испытал непреодолимое желание позаботиться о почти незнакомой женщине.

— Елена, я сейчас приду к вам. На всякий случай.

— Хотите, чтобы я вас защитила?

— Да нет же! Шутите… наоборот.

— О, вы хотите защитить меня?

— Конечно! Мало ли, что этому психопату придёт в голову, я…

— Вы не боитесь генерала?

Я всерьёз задумался над этим вопросом. И пришёл к выводу, что не очень-то боюсь.

Поймите правильно: маньяк с топором ни у кого приятных чувств не вызовет. Однако мне уже не грозило недооценить опасность, в отличие от погибших. А постоять за себя худо-бедно умею с юности, пусть настоящего оружия здесь и нет… но свой топор найдётся. Фехтовального опыта ролевая молодость мне дала уж точно больше, чем Медведеву. Нет, я его не боялся. О чём и сообщил Елене, постаравшись придать голосу уверенность и слегка пренебрежительную интонацию.

Ну, знаете: будто со мной такое каждый день происходит. Подумаешь! Психом с топором больше, психом меньше. Всё нипочём!

Ей это понравилось. Скорее всего, Елена не купилась, но оценила старания.

— Даже не сомневалась! Кстати, генерал явно направляется к вашему участку. Вы только его не бейте: он едва ли настроен агрессивно. Кажется, хочет поговорить.

— Что?..

— По-го-во-рить. Ну знаете: это то, чем мы с вами сейчас занимаемся. Разговариваем. Такая форма коммуникации между людьми, обмен вербальными сообщениями.

Ситуация из ужасной понемногу начинала становиться бредовой. Но раз уж я не собирался звонить в полицию — оставалось только плыть по волнам смутно знакомого сюжета. Который Елена, кажется, помнила лучше моего.

***

Ещё стоя в дверях, генерал внимательно изучил меня взглядом.

— Ну, что скажешь? Ты тут не случайно оказался, это ясно. — таков был его вердикт. — Чего стоишь? Дай полотенце. Водка есть?

Я протянул ему что-то вроде полотенца: первое попавшееся под руку. Длинный нож, который я сжимал в другой ладони, Медведева не волновал совершенно. Впрочем, меня его топор тоже не очень беспокоил. Вряд ли генерал явился убивать меня.

Он кое-как оттёр лицо, однако большая часть крови уже запеклась — получилось не очень. Чистая кожа теперь блестела в свете лампочки, но лишь отдельными пятнами. Словно камуфляж.

— Так что, водка есть?

— Есть виски.

— Подходит, пошли.

И мы пошли. Я сразу понял, что с этим человеком лучше не спорить. Только больной стал бы перечить Медведеву, и дело совершенно не в топоре. Пофехтовать-то я с ним ещё был готов, но вот возражать…

Итак, я пил с генералом из Кемерова. «Талискер» он опрокидывал залпом, не смакуя. Я же тянул прекрасный напиток медленно.

— Мне в Кемерово не житьё. — начал генерал. — Там ведь ничто не рождается, ничто не умирает, нет никакого движения. Смысла нет. Мне звонил губернатор, звонили страшно сказать, откуда: всех нахер послал. А вот здесь я сразу понял, что к чему, ради чего со мной всё приключалось да приключалось. Почему на войне не подох. И ты, ясен пень, тоже понимаешь. Потому и здесь… без тебя было бы трудно. Хорошо, что приехал.

Я хотел было ответить, что не понимаю абсолютно ничего, но осёкся. Бессмысленные на первый взгляд слова Медведева что-то внутри задели. Возможно, я и правда знаю, зачем приехал, но сам себе в том не признался? И дело не в телефонном разговоре с матерью?

Говорил ли я с ней вообще? Может, и не говорил? А может, говорил с Еленой и генералом? Всё как-то безнадёжно запуталось.

— Вы зачем тех людей убили?

— Людей? — он будто искренне удивился.

— На участке.

— Ааа… — генерал по-хозяйски освежил стаканы. — Людьми ты этих называешь? Никакие они не люди. Твари. Морды и рыла вместо лиц. Лапы, копыта, крылья, хвосты. Ты бы видел, что мелкий говнюк со своими дружками в посёлке творил! Ну да я ему открутил руку, это понятно. Я ж мастер спорта, призёр Союза по самбо. Я воин, не то что старик Кузьмич… ну да речь не о нём. И ты тоже воин, должен понимать!

Приятно, конечно, что он называл меня воином, даже если не совсем искренне. Мастером спорта я не был, да и много лет не тренировался. Даже спортивную шпагу в руки не брал, что говорить о железе посерьёзнее? А генерал — он генерал. Боевой, без шуточек. Это не Иволгин из кино. Хотя и тот был непрост, но Медведев — иного калибра.

Такими людьми пушки бы заряжать. Им шахта для межконтинентальной ракеты по росту выйдет. И во всей стране не хватит мрамора для памятника: так, на бюст наскребут, поставить на родине героя. В Кемерово.

— А женщину?

— Женщину! Мать сволочи этой? «Кузькина мать» как есть. Только не она мне показала, а я ей. Да брось, чего строишь из себя гимназистку? Ты же знаешь эту историю, читал. Вот мы сейчас с тобой бутылку приговорим… и пойдём.

— Куда пойдём?..

— Куда-куда… За Еленой твоей. Нужно же выручать, правильно? Ты ж за ней приехал?

— За ней?.. — я опять думал возразить, но вместо этого совсем неуверенно переспросил.

— А за каким ещё хером? Не бухать же на природе. Бухать ты и в Будапеште мог. Или ещё где-нибудь, только — ша! Своё отпил. Как Илья Муромец: на печи тридцать лет и три года пролежал, а потом вышел из зоны комфорта.

Возможно, генерал был прав как никто другой, с кем я когда-либо пил. Кабы с ним Ельцин глушил водку — глядишь, и девяностые не сложились бы так криво. Этот человек мог всё расставить по местам, даже если его слова оставались не вполне ясны. Точное значение не важно, главное — азимут. Целеуказание, направление атаки.

Медведев знает все пароли. И ориентиры даже с закрытыми глазами видит, в этом сомневаться уже не приходилось. Он ударил дном стакана по столу.

— Пора! Неси их.

— Кого?

— Мечи.

— Какие мечи?

Генерал посмотрел на меня так, что лучше бы уж обматерил с ног до головы. С упоминанием всех родственников и самыми забористыми эпитетами. Мне стало стыдно. За что он воевал? Чтобы с такими, как я, «Талискер» пить?

— Мечи. Здоровенные, наточенные, охуенные мечи. Которые у тебя в подвале лежат.

Я смутно догадывался: под домом могут до сих пор валяться текстолитовые и дюралевые дрыны из моей юности. Только вот почему генерал представлял их совершенно иначе — пока оставалось загадкой. Однако я не стал спорить, а поспешил в «тёплый» дом. Сдвинул тяжёлый ковёр, потянул крышку люка, шагнул по крутой лестнице в прохладную темноту.

Мечи, конечно же, оказались самыми настоящими.

Прекрасные «бастарды», семнадцатый тип по Эварту Оукшотту. Узкие, шестигранные в сечении; по их долам были вытравлены надписи. Я знал этот язык, однако не стал читать. Клинки заточены, режущие кромки без сколов, на стали ни пятнышка ржавчины, обмотка рукояток новёхонькая. Безупречно.

Я протянул оружие Медведеву, но тот покачал головой.

— Нет-нет, этот для тебя. Дай мне другой. И наливай: на посошок выпьем, на дорожку присядем. Святое дело идём творить!

***

Мы, положив клинки на плечи, уверенно шагали к дому на холме. В левой руке я нёс бутылку с остатками виски, время от времени прикладываясь. Генерал пить дальше отказывался, но мне не запрещал.

Шли к дому, который больше не казался мерзким выродком отсутствия культуры и обилия денег. Теперь эта безвкусная образина действительно напоминала мне средневековый замок. Телефон болтался в кармане, и можно было вызвать Елену, но я почему-то этого не делал.

Видимо, не время.

Символическая ограда, конечно, не могла стать для нас препятствием. Люди тоже не мешали: на улице вовсе ни души, а в домах или не горел свет, или шторы были плотно задёрнуты. Никакой полиции. Правда, слышался шум вертолёта — за лесом, в противоположном от знакомой мне сторожки направлении. Далеко. Я даже спросил генерала на эту тему.

— Не по наши души. Не обращай внимания.

Потом я заметил силуэт в окне. В башенке, на самом верху. Без сомнения, это была Елена, и она внимательно наблюдала за нами. Однако телефон по-прежнему молчал.

Мы вошли на участок. Я было направился к дверям: Медведев остановил меня.

— Оно за домом.

Не было нужды спрашивать, что за «оно». Я ведь сам скоро всё увижу… Увидел, едва мы обогнули строение и оказались на заднем дворе.

Не знаю, что за чудищами выглядели для Медведева сын Веры Павловны Гендлёвой и она сама, однако теперь перед нами действительно оказался монстр. Если бы я не забрасывал почти все рассказы Лавкрафта на середине, то обязательно назвал бы эту тварь неописуемой, нечестивой и, возможно, даже богохульной. Хотя с религией у меня не очень-то сложилось.

Но я не фанат Лавкрафта и постараюсь описать увиденное. Туша твари занимала половину заднего двора, но и того мало: большая часть, сокрушившая своим весом забор, лежала за пределами участка. Гладкое тело, покрытое блестящим слоем слизи, переваливалось на другую сторону холма. Трудно было оценить истинные размеры монстра.

Тварь напоминала дракона или Лернейскую гидру, если бы её взялся нарисовать человек, абсолютно лишённый здравого рассудка. Нет, тут и речи не шло о благородном фантастическом существе. Перед нами раскинулась отвратительная масса мягкой плоти, не имеющая стабильной формы. Тут и там из склизкой массы торчали тонкие, длинные шеи, увенчанные странными головами. Очертания их напоминали змеиные, однако вместо вытянутых морд — человеческие лица.

Лица я, к своему ужасу, разглядел и на подрагивающем теле чудовища. Лишь поначалу они казались язвами и свищами: скоро стало ясно, что передо мной глаза, ноздри и рты. Рты, лишённые зубов — в отличие от тех, которые на головах.

У голов-то с зубами был полный порядок: тонкие, длинные, похожие на гадючьи. Только росли на дёснах густо и ровно, как у человека.

Не могло возникнуть и малейшего сомнения: мы должны убить эту тварь. Подобная мерзость не имеет права существовать в мире, где есть красивые женщины, «Талискер», марихуана, музыка Джима Моррисона и германский эпос.

— К бою!.. — рявкнул Медведев и лихо отсёк ближайшую голову.

Я последовал за ним, когда генерал уже перерубил вторую шею. Сколько их всего? Нет времени считать! Сразу две головы монстра скользнули по траве в мою сторону, злобно скалясь. Я успел прижать одну к земле ногой, а по второй ударил мечом.

Получилось менее удачно, чем у Медведева: клинок не рассёк шею, а разрубил череп. Однако этого хватило. Голову, прижатую ногой, отделить удалось вполне уверенно. Длинные зубы-кинжалы щёлкнули возле плеча — я не видел атаки, но каким-то образом почувствовал опасность.

Отскочил. Рубанул с разворота, не глядя, и меня обдало струёй липкой чёрной жидкости. Эта дрянь у врага вместо крови.

Вокруг Медведева, орудующего мечом совершенно остервенело, змеино-человеческие головы так и сыпались. Он резво скакал туда-сюда, нырял под атакующие гидрины пасти, уклонялся, подсекал одну гибкую шею за другой, колол в лица. Он сражался как поэт. Картина заворожила меня.

— Не стой! Дерись!

И действительно, нужно было драться. Бывают в жизни такие моменты, когда надо.

Из-за ограды, за которой оставалась большая часть нашего отвратительного противника, поползли новые змеи-шеи. К счастью, атаковали они весьма бесхитростно, слишком полагаясь на численное преимущество. Не составляло труда рассчитать траекторию и нанести точный удар. Вжик, вжик — и вот в сторону летят ещё две головы. Третья пытается обойти с фланга, с неудобной стороны… жалкая попытка. Нна!..

— Бой идёт, что песня льётся!.. — восклицал Медведев.

А потом одна из голов всё-таки вонзила зубы в его ногу.

Генерал вздрогнул и закричал: больше от гнева, чем от боли. Взмахнул мечом, раскроив череп врага, но из-за этого не успел защититься от другого. Змеиные клыки впились в его плечо, ещё одна голова добралась до шеи. Я пришёл на помощь, конечно — но слишком поздно.

Медведев отверг попытки позаботиться о его ранах.

— В сердце тварь коли! В сердце, вон туда, пока можешь: голов-то мало осталось!

Не представляю, как генерал понял, где именно у бесформенного монстра сердце, но ему виднее. А времени оставалось мало: мы срубили большую часть голов на заднем дворе, однако из-за края холма тянулись всё новые и новые. Одни ползли по траве, другие угрожающе поднимались вверх, как кобра перед факиром. Возможно, гидра была способна порождать головы бесконечно.

Вспомнив заветы «Хагакурэ», я бросился в атаку без лишних раздумий. Проскочил между двумя шеями, успел на ходу рубануть третью, поудобнее перехватил рукоятку…

…и вонзил меч в тело твари. Мягкая плоть почти не сопротивлялась клинку, только странно чавкнула. Оружие вошло по самый эфес. Монстр задрожал, весь пошёл ходуном, словно холодец на тарелке. А потом я увидел, как обмякли увенчанные жуткими головами змеи-шеи.

— Победа!.. Победа за нами! — прохрипел позади генерал, и отчего-то я сразу понял, что это его последние слова.

Медведев лежал на спине, сжимая меч обеими руками. Он безжизненно смотрел в ночное небо, и я тоже поднял взгляд к звёздам. Их нынче было как-то необычайно много. Мне показалось, что некоторые выстроились в кольца и прямо на глазах плывут по кругу: где-то по часовой стрелке, где-то против неё.

Тут ожил мой телефон.

— Ах, я всё видела. Это было прекрасно! Пожалуйста, поднимайтесь. Водка уже закончилась, но у меня осталось винцо. Дверь не заперта.

Наверняка Елена и сейчас стояла у окна башенки, но я не обернулся. Я продолжал следить за движением звёзд и промедлил с тем, чтобы нажать кнопку.

— Открывайте винцо: сейчас поднимусь. Нужно сделать ещё кое-что.

Я натаскал с поленницы дров и сложил Медведеву погребальный костёр. Не без труда водрузил на него тело, нашёл в пристройке жидкость для розжига и брикеты. Щёлкнул зажигалкой. Генерал из Кемерова оказался прав: я знал этот сюжет и, как порядочный ролевик, собирался отыграть его до конца.

А затем отворил дверь дома. Прямо за ней оказалась винтовая лестница, ведущая к вершине башни. Там должна была начаться совсем другая история.