Эль Мория. Джуал Кхул. Майтрея. ДВЕ ЖИЗНИ. НАЧАЛО

ГЛАВА 19

Во тьме повсюду пылали огни. Это были широкие языки пламени, тянущиеся от закреплённых на стенах сумрачного пещерного зала факелов с фитилями, смоченными касторовым маслом. Густая тьма пещерного храма была наполнена возбуждающим сиянием факелов. Сулабха и Сарала медленно приближались с ядовитыми улыбками на губах. Они принесли большое деревянное сиденье с вырезанным на нём шестнадцатилепестковым лотосом. Затем они зажгли ряды фитилей на алтаре, украшенном двойными треугольниками. Лицо Локаяты излучало мерцание, различимое в свете фитилей. Сулабха принеслд сосуд, наполненный вином, и поместила его в центре алтаря. Локаята простёр свою правую руку в пространство и извлёк оттуда здоровенную двухметровую смертоносную кобру, держа её за хвост. Она бросала яростные взгляды, постоянно высовывала свой язык, поднимая голову к хвосту. Локаята хлестнул её кнутом. Змея издала длительное шипение, которое стало видимо в воздухе, подобно прозрачному лучу. Локаята погрузил голову кобры в вино и, постепенно опуская кобру в сосуд, свернул её в спираль, а потом закрыл его крышкой со множеством дырочек. Взяв у Саралы другой сосуд, полил вино оттуда сверху, через дырочки. Затем он зажёг от факела вино, и от смешанных паров поднялось тонкое голубое пламя. Из этого пламени с шипящими звуками стали возникать многочисленные маленькие голубые языки, создавая иллюзию множества танцующих маленьких змеек. На стенах пещерного храма появилось большое количество танцующих теней. И вдруг оказалось, что множество разноцветных змеек, подобных частицам радуг, ползают и танцуют по полу и по стенам, одни группами, а другие — попарно. Локаята воздел руки и прочёл заклинания и вызывания, чтобы вызвать духов. Была ровно полночь.

Пратичи находилась в своём домике и пребывала в глубоком сне. Внезапно она беспокойно села на кровати и почувствовала, что её ум опустошён, а в голове — лишь ощущение быстрого вихревого вращения. Казалось, что все стены дома тоже движутся и быстро вращаются. Пратичи увидела больших разноцветных змей, которые крались и ползли к ней. Две змеи крепко обвили её тело. Она пришла в бешенство и стала крутиться. С диким взглядом она распахнула дверь и бросилась вон. Так, крутясь, Пратичи быстро понеслась, и сила, которая влекла её, привела на горный утёс, стоявший в густом лесу. На нём она крутилась, пока не соскользнула в ревущие воды горного потока, в которых исчезла.

Всё это время Локаята смотрел в пространство пещерного храма. Внезапно он закрыл глаза и наклонил голову — умственным взором Локаята увидел заключительную сцену падения Пратичи со скалы. Сулабха и Сарала с бешеным криком закрыли глаза, затем они молча взглянули на Локаяту. В их взгляде были гнев и отвращение. Они находились в бешенстве от того, что он сделал. Локаята убрал сосуд с вином с алтаря, очистил его и пригласил Саралу сесть и совершить ритуал поклонения. Она молча стояла, демонстрируя своё неповиновение. Локаята рычащим голосом повторил своё требование три раза, но от Саралы не последовало никакого ответа — её лицо выражало безразличие к его гневу. Тогда Локаята отослал Сулабху и Саралу. Они вновь заняли свои места в виде статуй.

Локаята стоял, задыхаясь и истекая большими каплями пота, бегущими по его лицу и телу. Собственное дыхание напомнило ему шипение змей. С жестоким взглядом он простёр свои руки в пространство, и крепко сжав его между руками, со всей силы потянул к себе. За рога ему удалось вытянуть целого бизона. Локаята снова простёр правую руку в пространство и достал оттуда тяжёлый меч. Им он отрубил голову бизону. Кровь брызнула фонтаном, и из потока крови в пространстве возникло лицо красной крепкой женщины в украшениях. Оно улыбалось и было круглым и изящным, окаймлённое локонами волос. Локаята пригласил женщину на алтарь. Она приняла его приглашение и села в позу лотоса. Локаята сел на своё деревянное сиденье и достал из пространства флейту и маленькое изображение Кришны, которые были заблаговременно притянуты им из домика Читрабхану. Он положил их к ногам женщины и совершил ритуальное поклонение. Три раза отхлебнув воду, произнёс заклинания и сказал: «Подчини Кришну. Свяжи его и доставь ко мне». Локаята произвёл длительный ритуал приношения, в конце которого предложил женщине мясо бизона на одной тарелке и куски какой-то рыбы — на другой. Она отвергла приношение, и он отложил его в сторону. Вымыв руки, Локаята принёс сосуд с молоком и вручил его женщине. Когда он передал его, сосуд был полным, но когда она взяла его в руку, половина молока исчезла. Женщина посмотрела в сосуд и увидела там отражение улыбающегося лица, однако это было не её лицо. Она трепетала в экстазе и сделала глубокий вздох, когда смотрела на это улыбающееся лицо, отражённое в молоке. Её губы дрожали, а на лице от возбуждения выступили капли пота. С огромным удовольствием и удовлетворением женщина выпила оставшееся молоко и передала пустой сосуд Локаяте. Его голова начала кружиться, веки отяжелели и глаза закрылись, а ум отправился в неизведанные глубины пространства. Локаята чувствовал, будто летит через тёмную вечность. Вдалеке он увидел две горы и долину между ними. С той стороны долины послышались сладкие звуки флейты. Потом он не знал, что случилось. Когда к нему вернулись чувства, было уже утро. Локаята встал и огляделся, пытаясь вспомнить, что же произошло.

Всё казалось ему похожим на сон. На мгновение он смог вспомнить, что видел Кришну, играющего на флейте, а ощутил гордость, что смог захватить его ум.

Заветное желание Локаяты казалось исполненным: его искусство контроля над умом коснулось своей высшей точки, а разум плясал от радости и перестал ему повиноваться. Теперь он считал, что для него расчищен путь, чтобы подобраться к Чарваке и Ракта Шарме. Ведь год назад Локаята получил от Чарваки письмо, в котором говорилось, что он сможет видеть Чарваку тогда, только когда станет достаточно могуществен, чтобы завладеть умом Кришны.

Он вышел из пещерного храма, но, пройдя несколько шагов, внезапно забоялся покидать пещеру. Прошлой ночью Локаята был переполнен эмоциями и не помнил, что делал, в своём гневе сполна отомстив Пратичи. Теперь, после рассвета, он был свободен от чар своих эмоций, и наваждение спало с него. Локаята вспомнил, что Пратичи была внучкой Чарваки. Что его ждёт, если Чарвака прознает об этом? Они обязаны сами решить этот спор, и кому-то из них надо будет умереть. Отныне между ними не может быть компромисса. Пока Локаята находился в пещере, Чарвака не мог знать, что происходит в его уме, но как он только оттуда вышел, его ум уже оказался под контролем Чарваки. И теперь он подозревал, что Чарвака сразу же узнал обо всём, а значит, впереди предстояла открытая битва. Единственным фактором, который мог определить их будущее, была сила. Хотя, возможно, быть, Чарвака и простит его, восхищаясь его великим достижением — покорением Кришны. Этими мыслями на несколько секунд он успокоил свой ум, однако тот бросился в другую крайность. Чарвака был предателем. У него не было никаких человеческих ценностей, друзей или товарищей. Ведь он научился контролю над умом у самого Локаяты, а потом оказался изменником, начав контролировать его ум. Учитывая это, разве возможно, чтобы Чарвака его простил? Но настало время выйти из пещеры любой ценой. Если будет необходимо, он применит все свои тёмные силы, чтобы уничтожить Чарваку, а затем ему придётся встретиться и с враждебностью Ракта Шармы. В случае необходимости придётся уничтожить и его.

Пока же силы Локаяты были ограничены и зависели от множества условий. Они не могли хорошо действовать, когда он был вне пещерного храма. Кроме того, с того времени, как Локаята начал практиковать демоническое искусство, его силы не действовали в дневное время. Он не понимал, что делать. Он являлся адептом и непревзойдённым мастером в знании практических ключей к Ведам, но всё это в прошлом. Позже Локаята стал поклоняться демонам, и из-за этого сила Гаятри покинула его. Он сознавал это. С уровня служения ангелам вдохновения Локаята упал на уровень духов эмоций и сам связал себя ограничениями. Нарушение принципов после достижения осознания непростительно, и теперь он оказался в положении уличного фокусника, который производит золотые монеты и берёт деньги с публики. Его ум испытал отрезвление от иллюзии. Локаята думал, что может завладеть умом Кришны, в то же время боясь ума Чарваки! Он смеялся над собой, плача над своими слабостями и недостатками.

Каждый поступок приносит свои плоды — таков закон действия и противодействия. Локаята давно знал теорию кармы. Теперь ему придётся пожинать посеянное. Чарвака тоже совершил много преступлений. Разве не придёт к нему возмездие? Разве не свяжет его карма? Или, может быть, карма преследует только тех, кто знает про неё и верит в эту теорию? Чарвака — патриот своей собственной теории. У него были цель и оправдание своих преступлений — они совершались бескорыстно — и полностью отсутствовали личные мотивы, поэтому всё, что он совершал, делалось с открытым умом. В данной деятельности не было и тени эгоизма. Всё совершалось ради дела, в которое Чарвака действительно верил, — в теорию благополучия яван, и ничего другого на уме у него не было. Он никоим образом не отличался от воина на поле битвы, и врата небесного мира были для него открыты. Но что ждёт меня? — думал Локаята.

Теперь Локаята был умственно готов принять всё причитающееся за совершённое им в прошлом и, больше не волнуясь, вышел из пещеры. Прошло уже два часа после восхода. Когда он появился на тропинке, ведущей через поляну, солнечные лучи сильно ударили в его неумытое лицо. Локаята увидел направляющуюся к нему Хему. Умытая и украшенная, она сияла, как ангел. Больше в округе никого не было.

— Намаскарамс, мой господин, владыка моего сердца, — сказала Хема.

Локаята побледнел.

— Если ты обращаешься ко мне так, то я чувствую себя ещё хуже, чем чувствовал бы при попадании стрелы в сердце.

— Я обращаюсь так, потому что ты замучил меня своей чёрной магией. Но я снова повторяю, что проживаю эту жизнь, эту грязную жизнь, как твоя жена. И я обещаю, что буду обращаться к тебе так только когда мы одни.

— Даже тогда, зачем ты обращаешься ко мне так, зная, что это ранит моё сердце?

— Я признаю, что это ранит тебя, но нет худшей боли, чем при встрече с истиной, а я хочу, чтобы ты её увидел.

Её глаза сверкнули жестокой искрой целомудрия. Человек учёный и многоопытный, Локаята не мог смотреть ей в глаза.

— И что у тебя нового?

— Только одно. Я хочу сказать о прибежище моей жизни. Это ты.

— Ты хочешь убить меня сегодня своими словами?

— У тебя есть совесть? Есть ли вообще в тебе что-то человеческое?

Локаята опустил глаза и смотрел в ноги Хеме.

— Если есть, — продолжала Хема, — то ты веришь в принципы Чарваки и следуешь им. В таком случае ты обязан принять меня и в присутствии всех признать своей женой. Тебе не стоит стыдиться своего возраста и мнения благосклонного общества. Живи превыше страха и слабости и наслаждайся жизнью со мной. Если же ты не веришь в учение Чарваки просто потому, что являешься ортодоксальным брахманом, ты должен склонить свою голову и получить плоды содеянного, признать меня своей женой и совершить ортодоксальный ритуал бракосочетания.

Локаята порывался броситься вон и убежать, но Хема удержала его:

— Если у тебя не хватает смелости предстать перед людьми и без ропота и стыда принять смерть, мне всё равно. Даже после твоей смерти я объявлю себя твоей вдовой и проживу остаток жизни, как твоя жена. Ты трусливый повеса! Как ты можешь надеяться познать сердце настоящей женщины? Женщины Панчалы вообще-то не спускаются на такой грязный путь, и, если вообще и нашлась такая сука, как я, пусть со мной эта трагедия и окончится.