Эстеты из Кукановки

ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ

Директор овощного совхоза Иван Фомич Перепелкин свое дело знает. У кого всегда самые ранние овощи? У кого самые крупные помидоры? У Ивана Фомича. Кто снабжает рассадой чуть не всю область? Кто выводит новые сорта овощей? Все он, Иван Фомич.

Место под усадьбой совхоза чудесное: возле самого областного центра, где начинается целина. Впрочем, целиной ее называют теперь только по традиции: она уже дала несколько урожаев. Земля здесь шуба шубой, и родятся на ней сочные, крупные овощи, арбузы, дыни и прочий отменный харч. Все это очень по вкусу и жителям города, и рабочим ближних зерносовхозов.

Иван Фомич — человек передовой, внимательно следит за всякой огородной литературой да и газеты читает каждый день.

Вот с того и началось. Прочитал однажды Перепелкин газету и говорит агроному Феде Ступачкову:

— Я горжусь, а также восторгаюсь.

— Чем, Иван Фомич?

— Горжусь, а также восторгаюсь тем, что у нас такие люди есть, — почти стихами сказал Иван Фомич. — Молодец и умница!

— Кто умница и кто молодец?

— Эх, отстаешь ты от жизни, Федор. Газеты надо читать. Летчик Мамахин — вот кто умница! Он и есть молодец. Хотя какой он молодец?.. Он орел, вот кто. Почитай-ка газету! Здесь описано, какое он сделал открытие. Летел Мамахин однажды над нашей степью в Алма-Ату по каким-то там делам. И вдруг у него в воздухе компас задурил. Вертится, как балерина, и никак не желает показывать точные координаты. Другой бы на месте Миши Мамахина стал выражаться всякими словами: вот, мол какую дрянную продукцию выпускают наши заводы и так далее. А Мамахин — нет, понял, что там где-то собака зарыта. И, не будь дураком, доложил куда следует. На то место отправили геологическую экспедицию, которая скоро приступит к работе.

Агроном Федя задумчиво посмотрел на своего начальника.

— Интересное кино, — сказал он, — с нас букет цветок Мамахину и грузовик арбузов. Заслужил.

Недельки через две после описанного разговора вызвали Ивана Фомича в областное управление сельского хозяйства. Заведующий Алексей Петрович Гурьев хлопнул его по плечу и радостно сказал:

— Вот какие пироги, Иван Фомич: в нашей степи нашли богатейшее месторождение железной руды. Пахнет миллиардами тонн.

— Я так и предчувствовал, — степенно ответил Перепелкин. — Читаю газету и радуюсь. Вот, думаю, теперь вырвется вперед наша область… Надо полагать, летчика Мишу Мамахина наградят. И поделом!

— Вот именно, — согласился Гурьев. — А тебе, друг, придется в связи с этим потесниться. Мы под совхоз отвели другое место. Чуть подальше.

Перепелкин широко раскрыл глаза.

— Это же в силу каких высоких принципов я должен тесниться? Что-то не понимаю…

— А принципы такие, что пласт руды уходит целиком аккурат под твою территорию. На месте вашей усадьбы начнутся вскрышные работы.

— Ни за что! — завизжал тонким голосом Иван Фомич. — Я не виноват, что пласт куда-то уходит. Вольно ему мотаться под землею. А вы мне из-за этого все хозяйство порушите! Не пойду, хоть повесьте!

Вешать Ивана Фомича не собирались, но посулили обсудить его местнические настроения на бюро обкома. После такой наметки Фомич сразу потерял интерес к разговору и, прекратив препирательства, вышел из отдела, ругательски ругая всех на свете.

— Бюрократы! — ворчал он, шагая в одиночестве по шоссе. — Помидоры свежие лопать все мастера, а как беда пришла, так и защищать некому, просто срамота! Чиновники! А самый главный змей — Мамахин. Это он первый под меня подкопался. И чего ему надо было? Летаешь — и летай, а в землю нечего соваться. Я ведь к нему на небо не лезу? Не лезу. Компас, видите ли, у него не так вертится. В хороших руках вещь не станет вертеться. А вот почему я по милости его компаса должен с места срываться, понять не могу!

— Интересное кино, — сказал Федя Ступачков, услышав щедро приправленную «чертями» информацию. — Видимо, цветы Мамахину посылать не будем. Вместо этого начнем готовить инвентарь и кадры переселенцев.

— Цветы! — горько усмехнулся Иван Фомич. — Ладно. Был я раньше дураком, возил машинами на аэропорт арбузы. А теперь пускай авиаторы свою руду кушают, раз они такие умные.

После этой переоценки ценностей Иван Фомич начал собираться. Правда, дело было осенью, и урожай уже успели снять. Земля на новом месте была не хуже: хоть на хлеб мажь вместо масла. Да и рыбное озеро под боком. Но Фомич долго не мог забыть обиды.

Вскоре на месте, где была обнаружена руда, вырос целый городок. Руду отправляли на Урал целыми эшелонами, а Иван Фомич сдавал свою продукцию новым потребителям — шахтерам. Как-то, когда он снова наведался в областное сельхозуправление, Гурьев сказал ему, виновато пряча глаза:

— А тебя, Фомич, просили зайти в обком. В отдел промышленности.

— Зачем? — изумился Фомич. — Мне туда не с руки. Наверное, в сельскохозяйственный? Нет? Все-таки в промышленный?.. Ну, ладно, раз зовут — пойду.

— Дорогой товарищ Перепелкин! — ласково сказали ему в отделе промышленности, — придется еще немножко потревожить.

— А в чем дело? Может, кто нажаловался? Так я всегда задания выполняю. Помидоры на завод доставил вовремя, бахчевые — даже сверх плана, луку — хоть завались. Морквы этой и прочей игрушки…

— Не в петрушке дело. Там, где ваш совхоз расположен, нашли, знаете, месторождение…

— Эва! — ехидно сказал Фомич. — Так это было при царе Горохе, когда и людей было трохи. Я уже давно перебазировался.

— Знаю, дорогой. Но и на новом месте обнаружены залежи асбеста. Так что собирайте свои тыквы и бобовые да перебирайтесь. Отвели вам чудное местечко, не хуже Сочи. Тень, знаете, прохлада…

Фомич поглядел на своего собеседника странными глазами и сказал, заикаясь:

— Не ж-желаю ника-ка-каких сочей. Мне и ту-ту-тут хорошо. Сами езжайте! Не иначе опять под меня Мамахин подкопался. Его компаса дело!

— Не Мамахин, а геологопоисковая партия. Но это неважно. Нашли — значит, слава богу. Будем разрабатывать.

— Ничего не слава богу, — упирался Иван Фомич. — И никуда я не двинусь. Я директор совхоза, а не какая-нибудь кочевая народность проклятого прошлого! Геологи будут весь век ковыряться и что-то там такое находить, а я так и буду по степи таскаться, как цыган?

Бушевал Иван Фомич и на дворе и в дороге до самого совхоза.

— Ничего не попишешь, — утешал его агроном Федя, — надо собираться. Давай-ка, Фомич, организуем ансамбль цыганской песни и пляски. Купим тебе бархатные штаны, и будешь петь под гитару:

Иван Фомич только крякнул от злости.

— Возьму с них подписку, что на новом месте никаких залежей нет и не предвидится, — объявил он. — А нет — так уеду туда, где недра победнее. Из-за этих недр я прямо ошалел, ненормальным стал. Так и смотрю в землю: может, еще какая залежь появится. Тогда, значит, снова снимайся и тащись в неведомую даль, точно турист какой неприкаянный!..

Переехать все же пришлось, хотя подписки об отсутствии полезных ископаемых на новом месте никто не дал. Но на сей раз Ивану Фомичу повезло: больше его не тревожили. Спокойно зрели знаменитые перепелкинские пупырчатые огурцы, наливались кровяным соком помидоры, стальным шелком отливала капуста, и, как породистые свиньи, лежали на бахче розовато-желтые огромные тыквы…

В одни из весенних дней наш герой без всякою вызова явился в областное сельхозуправление. Открыв дверь, он вошел в кабинет заведующего. Лицо Фомича было хмуро, глядел он удрученно.

— Что, добрый молодец, невесел, что головушку повесил? — воскликнул хозяин кабинета. — Может, неурожай на пастернак? Или редьку червь поточил?

Но «добрый молодец», усаживаясь в кресло, произнес всего лишь одно слово:

— Лодыри.

— Кто лодыри? — изумился завотделом.

— А вот… эти… геологи самые. Кто же еще? — хмуро пробурчал Перепелкин.

— За что ты их так громишь?

— Есть за что. Драть их некому. Добро под ногами валяется, а они… И исполком тоже! — неожиданно вскипел он. — Неизвестно, куда смотрите, а что под боком, не видите. Вот!

И он выложил на стол большой кусок камня с белыми блестящими прожилками.

— Слюда! — растерянно сказал заведующий.

— Сам знаю, что слюда. Ее там видимо-невидимо.

— Где там, голубчик? — прорыдал заведующий.

— Да у меня на усадьбе. Где ж еще? Рыл я артезианский колодец. Как всегда, поглядывал себе под ноги. Думаю, может, еще какая драгоценность вывернется, и придется мне из-за нее снова кочевать. Нагадал на свою голову. Вот она, голубушка, как слоенный пирожок. Годится, небось? То-то. Отдайте ее куда следует, пусть займутся. А вы будьте так любезны, отведите мне теперь новое место, поинтересней. И обязательно, чтобы с недрами. В нашел степи, видишь ли, все уж нашли, кроме золота. Вот я и думаю поисками золота заняться. Найду, будьте спокойны: никуда оно не денется! К туризму я уж попривык. Меня мои сотрудники называют «перекати-поле». Так что теперь я переезд организую без вашей помощи. Вот и все. Будьте здоровы, я пошел.

И Фомич гордо удалился, оставив руководителя управления в полном смятении чувств.