Евангелие от Чаквапи

Глава 12

На этот раз Сью не стояла у ресторана «Эмброуз» в смущении. Решительно миновав поспешившего навстречу метрдотеля, девушка прошла к столику и села, одарив Харрингтона ослепительной улыбкой. Она опоздала на полчаса, но ее не волновало, как воспримет это сидящий напротив человек. В данный момент, она была уверена в этом, именно он зависел от нее, а не наоборот. И тот не подал виду, хотя по его нервозному поведению, по тому, как он теребил подбородок, Сью поняла, что он взволнован. Встал, протянул руку, и ей пришлось пожать его по лягушачьи холодную, влажную ладонь.

— Здравствуйте, Сьюзен, — сказал Харрингтон, пожирая глазами принесенную ею толстую папку. Куда только делась обычная для него холодность! — Думал, вы не придете.

— Ну что вы, — Сью потупила взор, как провинившаяся девочка, но извиняться за опоздание не стала. Если уж он играет с ней в кошки-мышки, почему бы и ей не поиграть с ним? — Я старательно подобрала все интересовавшие вас материалы.

— Я могу посмотреть их? — Харрингтон расслабился, в интонациях проявилась нетерпеливая настойчивость. Сью передала папку через стол, и он тут же раскрыл ее, увлеченно пролистывая бумаги.

— Простите, сэр, — попыталась отвлечь его девушка.

— Да? — он с удивлением поднял глаза, отрываясь от бумаг, будто уже забыл о ее присутствии.

— Я очень спешу, — она невинно смотрела на него. — Сегодня уезжаю в Нью-Мексико по делам.

— Это неожиданно, — Харрингтон закрыл папку и отложил в сторону. — Не помню, чтобы вы упоминали об этом.

Ему удалось совладать с нервозностью и теперь он снова казался невозмутимым, но в белесых глазах Сью явно разглядела кипящую внутри него злобу. Губы его растянулись в улыбке, но это не смягчило впечатления. Он изучающе смотрел на нее, ожидая ответа.

— Мне позвонили из университета. Приглашают приехать и поработать в их архивах, — сказала она, и в ответ мягко обворожительно улыбнулась. — По интересующим нас с вами вопросам.

— А как же наши договоренности? — Харрингтон старался быть предельно вежливым. — Вы обещали передать мне все остальные документы.

— Простите, я подумала… — всем видом она постаралась показать, насколько сожалеет о своей непростительной глупости. — Вы же сказали вчера, что сегодня вечером уезжаете в Южную Африку на пару недель. Вот я и подумала, что было бы неразумно терять время и отказываться от предложения. Я пробуду там всего несколько дней, а затем вернусь и к вашему приезду подготовлю все материалы. Может, удастся обнаружить еще что-нибудь новое.

— Вероятно, вы правы, — пристально глядя ей в глаза, Харрингтон удовлетворенно кивнул и добавил. — Надеюсь, вы не подведете меня. Не терпится взглянуть на них, изучить. Как историк вы должны меня понимать. — На этот раз улыбка на его лице получилась более искренней. — Позавтракаете со мной?

— Извините, сэр, — Сью с сожалением покачала головой. — Я хотела выехать из города как можно раньше, чтобы днем уже быть на месте и приступить к изучению университетского архива.

— Тогда не смею задерживать, — Харрингтон встал, прощаясь, и протянул конверт. — Здесь пятьсот, как договаривались.

Я выскочил к месту привала. Сердце бешено колотилось, глаза обшаривали окружающие заросли, но ничего странного, кроме остолбеневшего в испуге Ника, я не увидел. Он сидел, наведя на заросли ствол автомата, прислушиваясь к удаляющемуся шуму ломаемых ветвей.

— Что случилось? — выпалил я.

Он обернулся, виновато глядя на меня снизу вверх:

— Я это… Спал… — заикаясь начал он. — Вдруг кто-то тормошит меня… Ну я глаза-то открыл… Рожа огромная, страшная… прямо надо мной свесилась.

— Чья рожа?

— Зверь какой-то, — он все еще говорил сбивчиво. — На свиноносорога похож.

— На кого? — не понял я.

Позади зашуршала трава, треснула ветка, и из леса вышел Хорхе.

— Это вы стадо тапиров испугали? Они меня чуть с ног не сбили.

Ник ошарашенно взглянул на него, а я, улыбаясь, ответил:

— Мой бледный друг говорит, они его едва не сожрали, и он был вынужден яростно защищаться.

Никита молча кивнул, вытирая вспотевшее лицо тыльной стороной ладони, а потом пробубнил:

— Хорошо, что я вовремя проснулся.

Хорхе раскатисто засмеялся:

— Это был бы первый случай нападения тапиров на человека с целью его пожирания. Успокойся, Ник, глупая свинья просто проявила излишнее любопытство.

Он держал широкие, плотные листья, подойдя ближе, протянул их нам:

— Разомните их в руках, а потом натрите лица и открытые участки кожи.

— Что это?

— Лекарство от укусов, чтобы не зудела кожа, — ответил он и добавил. — Джунгли — это аптека, если знать, какие растения применять.

Пока мы втирали сок листьев в кожу, Хорхе внимательно осматривал окрестности и пройденную нами заболоченную территорию. Ничего опасного он не заметил. Впитавшийся сок действительно принес облегчение. Зуд от укусов прошел, но царапины, которые во множестве покрывали наши лица, руки и тела, еще некоторое время щипало.

— Вы готовы идти дальше? — спросил он, когда мы полностью обработали места укусов и, получив утвердительный ответ, указал на валявшуюся сумку, журнал и томик Ленина. — Если вам не нужен этот мусор, запрячьте его под какие-нибудь кусты, чтобы не бросался в глаза.

Подъем на пологий склон холма с его густым хитросплетением высокой травы, кустов, деревьев и лиан давался нелегко. Острая трава резала руки, колючки впивались в кожу. Иногда приходилось чуть ли не ползком карабкаться вверх, утопая в прелых листьях. Местами путь пересекали гнилые стволы поваленных деревьев, и мы с трудом перелезали через них, цепляясь руками за торчащие в разные стороны сучья. Сверху раздалось пискливое «ай-яй-яй», и Ник застыл, вскинув голову, но Хорхе лишь бросил через плечо:

— Это ленивец, он безобиден. Не останавливайтесь, — и, пытаясь приободрить, пояснил. — Надо добраться до вершины холма. Там поляна — я пролетал над ней по пути к лагерю повстанцев. Она вполне пригодна, чтобы посадить на нее спасательный вертолет. Поиски начнутся ближе к наступлению темноты.

На первый взгляд казалось, что вершина совсем рядом, но мы потратили несколько часов, чтобы попасть туда. Как и говорил колумбиец, там мы обнаружили большую поляну, и на краю ее установили палатку. Солнце уже начинало заходить, окрашивая небо на горизонте в красные тона. Ник решил улечься спать, но Хорхе попросил нас помочь собрать хворост. Он хотел разложить в центре поляны костер, чтобы разжечь его в случае появления «вертушки». Мы складывали хворост большим конусообразным шалашиком, когда я задал ему вопрос, давно волновавший меня:

— А это не ты обстрелял самолет в лагере ФАРК?

— Да, моя работа, — ответил он, отвлекаясь. — Откуда знаешь? Вы видели?

— Нет, — я поправил несколько соскользнувших с шалашика веток. — Ты стрелял по нам.

Хорхе выпрямился, глядя мне прямо в глаза, и нахмурился:

— Даже не знаю… Видимо, надо извиниться…

Подошел Никита, неся охапку веток. Он слышал наш диалог и не замедлил вмешаться:

— Так вот кто нас чуть не убил! Значит, если бы не ты, мы сейчас уже загорали бы где-нибудь на мексиканском побережье?

Колумбиец стоял в растерянности, но быстро собрался с мыслями и, заметив улыбки на наших лицах, сказал:

— Я стрелял по людям с оружием в руках. Это война. Жестокая, беспощадная. Несколько лет назад правительство пыталось договориться с ФАРК мирно, но это бесполезно. С ними можно говорить только на языке силы.

— Мы просто уточнили, кто нас пытался грохнуть, — я протянул ему руку. — Без обид.

— Мне жаль, поверьте, — он крепко пожал руку. — Зато теперь я постараюсь вытащить вас отсюда.

— Идет, — Ник хлопнул его по плечу. — Командуйте, лейтенант.

— Укроемся на другом конце поляны и будем ждать вертолет.

— Он обязательно прилетит?

— Надеюсь. Подождем до завтра, а если он не появится, будем пробираться самостоятельно. Но это очень далеко и очень опасно. ФАРК контролирует огромную территорию, и мы можем нарваться на другие отряды, или нас заметит кто-нибудь из местного населения и донесет повстанцам.

— Население поддерживает ФАРК? — Ник был удивлен.

— Некоторые делают это искренне, а у иных нет выбора. Если всплывет наружу, что человек скрыл информацию о нас, повстанцы убьют всю его семью.

— А палатку не возьмем? — Никите идея спать на голой земле не нравилась.

— Палатка останется стоять на месте, — решительно ответил Хорхе. — И послужит приманкой, если вдруг появятся повстанцы. Хотя я думаю, что они не найдут нас.

Он ошибся.

Едва мы расположились в зарослях на другой стороне поляны, как в джунглях неподалеку от палатки замелькали темные тени. Они крались, обступая со всех сторон, полагая, видимо, что мы настолько устали и уверовали в свою безопасность, что теперь сладко спим, ни о чем не подозревая. Их было человек пятнадцать, и мы прекрасно понимали, что, начнись бой — шансов выжить у нас практически не будет. Фарковцы вооружены до зубов, а у нас патронов минут на десять максимум, да и то, если будем бить одиночными — непрерывным огнем «калаш» расстреливает весь магазин секунды за четыре. Хуже того, в наступившей темноте автоматный огонь сразу выдаст наше местоположение, и враги будут бить по нам наверняка. Пятнадцать огневых точек против трех… Оставалось только геройски погибнуть, защищая правительство Колумбии от повстанцев ФАРК, но в наши планы это не входило.

— Надо уходить, — прошептал я и Хорхе согласно кивнул.

Мы уже начали приподниматься с земли, скрытые от взоров бандитов сумраком и густыми кустами, когда тишину нарушил нарастающий гул приближающейся «вертушки».

— Наши, — радость в голосе колумбийца передалась нам. Он выхватил из своего рюкзака персональный радиопередатчик и быстро заговорил. — Капибара, Капибара! Это Тарантул. Прием. — И снова, — Капибара, Капибара! Вызывает Тарантул. Прием.

Рация щелкнула, и сквозь шуршание помех до нас донеслось:

— Тарантул, это Капибара, я слышу тебя. Мы засекли сигнал твоего радиомаяка. Мы идем. Прием.

В тишине даже тихий шепот Хорхе и шуршание рации выдали нас. Бандиты повернулись и перебежками начали двигаться в нашем направлении. Застрочил автомат. Били вслепую на голос, но, к счастью, мимо. Вертолет быстро приближался, низко летя над кронами деревьев.

— Капибара. Нас трое. Здесь около пятнадцати бойцов ФАРК, осторожней. Прием.

— Понял тебя, Тарантул. Держитесь. Конец связи.

Вертушка вильнула в сторону, скрываясь за деревьями, затем снова появилась сбоку, зависла на мгновение над лесом и вновь исчезла из виду. Фарковцы уже были на середине поляны, растянувшись длинной цепью. Они поливали нас огнем из всех стволов, не давая приподнять головы. Ветки и листья, срезанные пулями, дождем сыпались на нас.

— Вместе, сейчас! — стараясь перекричать шум стрельбы, скомандовал Хорхе и дал короткую очередь по бегущим к нам людям. Мы с Ником присоединились. Бандиты упали в траву, но стрелять не перестали. Только теперь они знали, на какой точке сконцентрировать свой смертоносный огонь, вынуждая нас снова вжаться в землю.

Хорхе сделал знак, чтобы мы следовали за ним, и пополз влево. Преодолев метров двадцать, он выглянул наружу. Фарковцы продолжали палить по нашему прежнему местоположению, затем вскочили на ноги и снова бросились в атаку. Хорхе тронул меня за плечо и пальцем указал на дальний край поляны. Я осторожно раздвинул густые кусты и в образовавшуюся щелочку увидел новых людей. Лица их были полностью вымазаны черной краской, на головы поверх касок накинуты спускающиеся на спины накидки, обшитые лоскутами материи так, чтобы залегший в траве человек полностью сливался с ландшафтом. Когда они застывали на месте, то на фоне зарослей их становилось невозможно отличить от одиноких кустов, а когда медленно крались в сгустившемся сумраке, то скорее напоминали мутантов из ночных кошмаров, чем живых людей. По ободряющему кивку Хорхе я понял, что это прибывший на вертолете колумбийский спецназ.

Еще две группы появились с обеих сторон поляны, зажимая ничего не подозревавших повстанцев в тиски. Теперь с тыла и флангов пути к бегству бандитам отрезал спецназ, а впереди засели мы, решительно настроенные преподать им хороший урок. Фарковцы оказались посреди поляны. Вертолет явно встревожил их, но они продолжали двигаться к нам, яростно обстреливая из автоматов. Вероятно, они были слишком уверены в своих силах, намереваясь, расправившись с нами, раствориться в темных джунглях, или же полагали, что смогут противостоять и нам и неожиданно появившейся группе спасения. Они нещадно палили в нашу сторону, и пули рвали воздух совсем рядом, ударялись в стволы стоявших поблизости деревьев. Мы лежали, боясь оторвать головы от земли, и отвечали им, приподнимая автоматы и стреляя вслепую. Неожиданно Ник в ярости шваркнул автомат о землю и заорал благим матом, сообщая нам, что у него закончились патроны. Через мгновение и мой рожок опустел, и теперь только Хорхе изредка стрелял одиночными в сторону приближавшихся боевиков. Им оставалось до нас всего метров пятьдесят, когда спецназ открыл перекрестный огонь, а из-за крон деревьев вылетел вертолет, поливая поляну очередями из крупнокалиберных пулеметов.

Бандиты пытались отстреливаться, но через минуту все было кончено. Шум стрельбы оборвался, и давящая тишина воцарилась на холме. Лишь рокот лопастей вертолета нарушал ее.

— Тарантул, Тарантул! — зашуршал рядом радиопередатчик. — Это Капибара. Вы живы? Прием.

— Капибара, — Хорхе взял рацию в руку и, усмехнувшись, устало ответил. — Это живой Тарантул. С нами все в порядке. Прием.

— Тарантул, — голос разносился в нависшей тишине на всю округу. — Вы не высовывайтесь. Пусть наши ребята докончат работу, а потом мы пожмем друг другу руки. Конец связи.