Евангелие от Чаквапи

Эпилог

Я сидел в кресле-качалке на крыльце роскошного бунгало, потягивая из большого бокала свежевыжатый апельсиновый сок и размышляя. Было удивительно, что история, начавшаяся так бурно и неожиданно, принесшая всем нам столько боли и страданий, закончилась так удачно. Джек Ворон не поехал с нами в Мексику и вернулся в Ред-Крик. Теперь он был богатым человеком и мог устроить себе роскошную жизнь в любом уголке мира. Но Джек остался в родном, выжженном солнцем Ред-Крике. У него большие планы и он знает, как распорядиться деньгами. Теперь в Ред-Крике будет лучшая в Аризоне школа для маленьких краснокожих, с лучшим оборудованием и лучшими учителями, чтобы они могли вырасти образованными людьми и не пополнять более ряды безработных. «Я никогда не забуду лица матери, — говорил нам Джек, — когда она меня, худого семилетнего недокормыша, вынуждена была отвезти за сотню миль в интернат для индейских детей, потому что в Ред-Крике никогда не было школы. Мать очень тосковала, но у нее совсем не было денег, чтобы посещать меня там, и мы редко виделись с тех пор. Когда через несколько лет я вернулся домой, она уже покинула этот мир. — Джек запнулся, видно было, насколько тяжело ему давались воспоминания. — Тогда я решил сделать все, что в моих силах, и построить в Ред-Крике школу… Только сил пока не хватало». Джек был счастлив, что сможет наконец исполнить свою мечту. Не менее счастлив оказался и капитан Бен Кросби. Через пару дней после нашего проникновения на базу, встретив Джека, он в красках живописал ему роскошную ночь, проведенную с незнакомкой из казино. По его словам, «она вытворяла в постели такое!» Джек сразу перезвонил нам, и мы долго смеялись над бравым воякой-выдумщиком и были несказанно рады тому, что он остался в полном неведении.

Попав в Мексику, где на границе нас уже ждала Камила, мы первым делом поехали к нашим друзьям — Мари и Диего Родригесам. Девушка полностью оправилась от потрясения, а четверть миллиона долларов, преподнесенная нами с Никитой в дар ей и ее брату поможет теперь их семье вылезти из заскорузлых лап бедности. Они долго и упрямо отказывались принять этот дар, но мы были настойчивы. Мари не могла сдержать слез, Диего смущенно жал нам руки, а их родители с трудом подбирали слова, чтобы выразить свою благодарность за то, что в тяжелую для их семьи минуту, несмотря на смертельную опасность, мы незамедлительно откликнулись на их призыв о помощи…

Красное, восходящее солнце озаряло своими лучами раскинувшуюся до горизонта безбрежную африканскую саванну. Где-то вдали прорычал лев, испуганно пролаяла гиена. Камила, стоявшая у меня за спиной, положив ладони на мои плечи, молча наслаждалась открывавшимися взору сказочными видами. С тех пор, как месяц назад мы покинули Мексику, решив отдохнуть в Африке, она ни на шаг не отходила от меня, опасаясь, видимо, что без нее я обязательно снова ввяжусь в какую-нибудь бездумную авантюру. Я поднял голову, заглянул ей в глаза. Она ответила мне едва заметной озорной улыбкой. Мне незачем было говорить ей, как я люблю ее. Она знала об этом и без моих слов. Пройдет час, и к нам присоединятся не расстающиеся ни на мгновение Рико и Сью, а спустя минут двадцать приплетется вечно опаздывающий заспанный Никита. Он будет сильно помят после ночи с очередной чернокожей красоткой, но при этом весьма доволен собой. Мы отправимся в саванну на сафари и половину дороги будем вынуждены слушать его длинный рассказ об очередной победе на любовном фронте. Он хороший рассказчик, хотя не всегда правдив. Сью с Камилой будут весело смеяться, а мы с Рико удивленно переглядываться, восхищаясь его несравненной способности привирать. А потом, словно маленькие дети, мы будем увлеченно фотографировать удивительных животных, которым Человек позволяет пока еще оставаться свободными… Человек, почитающий себя венцом мироздания… Вспомнились вдруг слова Сью, потратившей годы на изучение секты Карденаса:

— Вы понимаете, что получается? Глупая случайность, и на тебе — сразу два религиозных течения. Наш герой, Карденас, находясь в крайней стадии истощения, натыкается в пустыне на пещеру. Туда же приходит дикарь, чтобы справить свои дикарские ритуалы. Они видят друг друга и оба пугаются. Я сама потаскалась несколько суток по этой чертовой пустыне и легко могу представить, как он чувствовал себя да и как выглядел после гораздо более долгого и изматывающего путешествия по пустыне — грязный, вонючий, в оборванной одежде, с обожженной кожей, взлохмаченными космами и спутанной бородой. Ел ли он в тот момент кого из своих спутников или нет, мы не знаем, но одного его вида было достаточно, чтобы напугать индейца, никогда не слышавшего о белых людях. Как поступил дикарь? Дрожа от страха побежал прочь, а добравшись до своей деревушки, рассказал о встрече с лохматым чудищем, питающимся человечиной! Бывало, и меньшее пугало людей так, что они снимались с насиженных мест и старались как можно скорее убраться подальше. А потом в течение пяти веков шаманы всего племени ежегодно колотили в бубны, молились и плясали, стараясь отогнать страшного духа. Да и Карденасу — сходящему с ума от жары, усталости, жажды и голода, мельком увидевшему в проеме пещеры индейца, одетого в подобие белого балахона со стилизованной, похожей на крест ящерицей на груди, могло привидеться что угодно. Не сомневаюсь, что для его помутившегося рассудка венок из желтых перышек на голове дикаря в одно мгновение стал не чем иным, как золотым нимбом над головой явившегося ему божества! Глупость какая-то… Подумать только! Пятьсот лет назад встретились в пустыне два человека: один дикарь безграмотный, никогда не слышавший о белых людях, другой — грамотный испанец с перегоревшими от невыносимой жары мозгами. И вот спустя пять веков одни продолжают плясать, бубнами отгоняя «монстра-людоеда», а об «учении» другого книги пишут, изучают его бред… Сколько же по миру наплодилось таких сект, возникших по глупому недоразумению? Десятки? Сотни? А сколько у них последователей? — Сью поежилась. — И люди верят больному воображению основателей, следуют за ними безропотно, внимают каждому их слову! Верят, потому что не понимают, потому что боятся. Прав был Стаций, когда сказал, что «богов первым на Земле создал страх». Вот такие мы венцы мироздания…