Федерико Феллини

ВЫДУМАННАЯ БИОГРАФИЯ

Рассказы Феллини о себе, как правило, не совпадают с записями его биографов или рассказами друзей. Различия и отклонения в них зачастую разительны. Когда же его пытаются уличить, режиссер всегда настаивает на своей версии, уверяя, что именно он говорит правду. Причину можно понять. Хотя Феллини был необычайно цепким наблюдателем, не упускавшим ни малейшей мелочи, и имел поразительную память, он сознательно создавал себе выдуманную, артистическую биографию вроде тех, что называют биография-миф. Ему очень не нравилось, когда кто-то пытался ее исправить, и он категорически отказывался принимать версию того или иного события, отличающуюся от его собственной.

Спорных эпизодов более чем достаточно. Например, Феллини рассказывал, как, будучи ребенком, несколько раз убегал от родителей с бродячим цирком. В книге «Феллини», биографии режиссера, опубликованной издательством «Камуния» в 1987 году, Туллио Кезик пишет, что эти побеги официально увековечены в «Книге веков» («Book of Ages») бихевиориста[27] Десмонда Морриса, в разделе «Плохое поведение в семилетием возрасте»: «Федерико Феллини, итальянский кинорежиссер, сбежал в этом возрасте из школы и, совершенно зачарованный, провел несколько дней, сопровождая бродячий цирк. Этот опыт, который он никогда не забудет, является определяющим для понимания стилистических особенностей его кинематографических шедевров, таких как «Восемь с половиной», «Джульетта и духи», «Клоуны» и «Рим», где он пытается превратить окружающую нас обыденную жизнь в некое подобие волшебного цирка».

В общем, Феллини любил выставлять себя повесой, хулиганом, эдаким enfant terrible[28], в то время как совершенно точно известно, что он был вежливым и добрым мальчуганом. Он представлял себя ужасным учеником, успевавшим лишь по единственному предмету — рисованию, а также отличавшимся необычайной фантазией. Опять-таки хорошо известно, что в конце второго года в лицее у него были прекрасные оценки, почти по всем предметам «хорошо», два «отлично», а «посредственно» лишь по математике, физике и военному делу.

Показательна в этом отношении история двух лет начальной школы, которые Феллини якобы провел, как заключенный, в религиозном колледже Падри Кариссими в Фано, маленьком городке области Марке.

В хронике жизни, которая была опубликована в 1985 году по случаю Международной конференции, посвященной Феллини и проходившей в Севилье, говорилось: «1927 год. Начало учебы в религиозном колледже в Фано. Суровая атмосфера колледжа оставила глубокий след в его душе. Перенес психологическую травму на религиозной почве из-за соблюдения суровых религиозных обрядов». В своей книге о Феллини Туллио Кезик пишет: «В свете объективных свидетельств можно утверждать, что Феллини не учился в этом коллеже. Туда был отправлен его брат Риккардо, и, возможно, Феллини пережил всю жестокость дисциплины и религиозные травмы опосредованно, по рассказам своего брата». Однако Феллини упорно настаивал на том, что в колледж ходил именно он, и даже вставил эту историю в свой фильм «Восемь с половиной».

Одним из наиболее достоверных свидетельств о первых годах, проведенных Феллини в Риме, до того как он стал кинорежиссером, являются воспоминания Энрико Де Сеты, старого учителя (ему сейчас девяносто), специалиста по итальянскому юмористическому рисунку. Де Сета рассказывает: «Я познакомился с Федерико Феллини в 1939 году, в редакции журнала «Марк Аврелий». Я перешел туда из другого юмористического журнала в 1938 году. Феллини пришел в редакцию, чтобы поговорить с директором Вито Де Беллисом о своем сотрудничестве. Помню, прежде чем войти в кабинет директора, он украдкой перекрестился. Он выглядел, как сейчас говорят, словно битник, был кротким и мягким с виду. Он вызвал во мне чувство нежности, какое вызывает младший брат, нуждающийся в защите, и мы стали друзьями».

Знакомство с Альдо Фабрици тоже описывается весьма противоречиво. Феллини, как уже упоминалось, рассказывает, что произошло это в кинотеатре «Корсо». Другие утверждают, что познакомились они во время интервью о театре-варьете. Задание взять интервью у Фабрици ему и Руджеро Маккари дала редакция «Синемагаццино», где Фелини отвечал на письма читательниц.

А вот что рассказывает Энрико Де Сета: «Я представил Феллини Фабрици, с которым уже был знаком некоторое время, и мы тут же образовали трио заговорщиков. В течение всего лета Феллини и я заезжали за Фабрици на площадь Эзедра, где он участвовал в спектакле театра-варьете, и мы ехали на извозчике ужинать в Трастевере[29] к Соре Делле, сестре Фабрици, или в какую-нибудь другую тратторию. Причем Альдо сразу же отправлялся на кухню и сам готовил нам отменные блюда. После ужина мы вновь брали извозчика и совершали путешествие по городу, затягивавшееся порой до первых рассветных лучей. Именно благодаря этим захватывающим ночным набегам в различные кварталы города у Феллини и появилась идея того, что впоследствии стало носить название «Рима Феллини». Будущий кинорежиссер, тогда еще очень худой, обычно восседал между нами и рассказывал истории настолько неправдоподобные, что мы с Фабрици только поражались услышанному и потихоньку делали друг другу знаки, означавшие: «Сделаем вид, что верим». Нам не хотелось, чтобы он заметил, что мы не верим ему, и перестал рассказывать. У него было ослепительное воображение. Уже тогда он был гением».

Де Сета описывает подлинную историю ателье «Забавная рожица»: «Так как юмористические журналы не могли добыть бумагу, Феллини, я и другие рисовальщики «Марка Аврелия» оставались практически без работы. И в один прекрасный день я ему предложил: «Сюда вот-вот явятся американцы. Почему бы нам не открыть свое ателье и не рисовать портреты американских солдат?» Эта мысль ему понравилась, и мы кинулись на поиски помещения. В итоге нашли как раз то, что нужно, на площади Сант-Андреа делле Фрате, но требовалось семь тысяч лир залога. Феллини, бывший к тому же еще и гением по добыванию денег, нашел-таки человека, который нам их одолжил. Это был Форжес Даванцати, будущий продюсер, сын директора «Трибуны», римской ежедневной газеты, которая прекратила существование в том же году. Таким образом, мы наконец смогли снять помещение и принялись за работу. Мы придумали тогда гениальный ход: изображали сцены из римской античной жизни, а наших клиентов, карикатуры или портреты с которых мы делали, изображали на месте императоров — Нерона, Тиберия, Калигулы… Этот прием привел в невероятный восторг американских солдат и офицеров, и они щедро нам платили. В нашем ателье было всегда полно народу, так что очередь из желающих стояла на улице. У нас даже не было времени поесть. Моя жена и Джульетта Мазина приносили нам еду из дома. Все шло как нельзя лучше, пока Форжес Даванцати, который играл в покер и всегда нуждался в деньгах, не затребовал под одолженные у него семь тысяч лир более высокие проценты. Я ушел из дела и открыл свое ателье на виа Национале, рядом с театром «Элизео». Чуть ли не за два дня я заработал столько денег, что смог купить себе квартиру. Феллини не решился открыть свое дело и остался с Форжесом Даванцати, открывшим новое ателье напротив моего. В итоге Феллини зарабатывал гораздо меньше, чем я, так как большую часть денег вынужден был отдавать Даванцати. То есть он был просто служащим по найму. Хотя также заработал тогда немало».