Ферма "Копперсмита"

Глава 20

Когда мой будильник зазвонил в шесть часов, Джесс откатился от меня и зарылся лицом в подушки.

— Просыпайся, — приказала я, целуя пространство между его лопатками.

— Джорджия, тебе не нужна моя помощь, чтобы запечь ребрышки в духовке. — Он зевнул.

— Это не нужно делать сейчас. Но нам нужно вставать, чтобы мы могли разбудить Роу и открыть подарки.

— Что? Нет. Она может прийти и разбудить нас, — сказал он в подушку.

— Джесс, это наша традиция.

— Новая традиция. Мы спим на Рождество.

— Пока моя мама не умерла, я не могу вспомнить ни одного Рождества, даже когда я училась в колледже, чтобы она не будила меня рано и не вытаскивала из постели, чтобы начать открывать подарки. И мне это нравилось. Мне это так нравилось, что я всегда делала то же самое для Роуэн, — сказала я.

Он подождал около десяти секунд, прежде чем перекинуть ноги через край кровати и выкатиться наружу. Затем он схватил меня под мышки и приподнял так, что я оказалась на коленях в кровати.

— Ты разбуди ее, я приготовлю кофе. — Он поцеловал меня в лоб и направился в ванную.

Несколько часов спустя, с чашкой кофе в руке, я была окружена горой скомканной оберточной бумаги и вскрытых коробок. Мы с Джессом сидели на полу в гостиной и наблюдали, как моя маленькая девочка открывает свои рождественские подарки. Она кричала от восторга каждый раз, когда обнаруживала, что находится под бумагой. Затем она брала свой подарок, крепко обнимала его и приветствовала в своем доме.

Ей было весело. Мои щеки до сих пор болели от улыбки.

Независимо от того, что произойдет в оставшуюся часть дня, я знала, что это Рождество на ферме станет для меня вторым лучшим Рождеством за все время — первым было последнее Рождество с моей мамой, которое также было моим первым Рождеством с Роуэн.

Джесс избаловал Роу кучей подарков поменьше и его самым дорогим подарком — новым Айпад. Она была так счастлива, когда открыла его, что бросилась в объятия Джесса и поцеловала его по меньшей мере двадцать раз в щеку. Он начал щекотать ее, и они оба рассмеялись, рухнув на пол посреди бумажной горы.

Я сделала быстрый снимок, и оказался четким, так что я повесила его в гостиной рядом с фотографией мамы и Роуэн в их рождественское утро.

— Пора начинать убирать твои подарки, а потом нам нужно одеться, малышка, — сказала я Роу.

— Хорошо, — сказала она.

— Я собираюсь принять душ, а затем отправиться домой и забрать кое-какие вещи, — сказал Джесс.

— Нет! — Роуэн закричала и вцепилась в одну из ног Джесса. — Не уходи.

— Расслабься, я скоро вернусь. У меня дома припрятана еще пара подарков, которые мне нужно принести.

Она подпрыгнула от возбуждения при упоминании о новых подарках.

Но я не была взволнована. Меня тошнило. Моя кожа была холодной, а руки становились липкими. Это чувство охватило меня внезапно, и началось оно, когда Джесс произнес слово «дом».

Меня бесило, что он называл дом в городе своим домом. Он был неправ. Его дом был здесь, на ферме. С нами.

— Роуэн, не могла бы ты, пожалуйста, начать относить свои подарки наверх? — пробормотала я, но мой голос прозвучал слабо и хрипло.

Она согласилась и, набрав полные ручонки новых вещей, вразвалку направилась к двери и вверх по лестнице.

— Что не так? — спросил Джесс.

— Это твой дом, — сказала я своим странным голосом.

— Что? — спросил он.

Я сделала глубокий вдох и вернула свой обычный голос.

— Это твой дом.

Он смотрел на меня в ответ несколько минут, не двигаясь, либо смущенный моим заявлением, либо еще не готовый сделать такой большой шаг в наших отношениях. Я надеялась, что это было первое, потому что я была на сто процентов готова к тому, что Джесс будет жить с нами. Он и так практически жил здесь.

Но я не хотела его пугать, не на Рождество, поэтому начала отступать.

— Я имею в виду… Я хочу, чтобы ты думал об этом как о своем доме. И если когда-нибудь ты захочешь переехать официально, что ж… это было бы здорово. Но если ты не готов к этому, если это слишком рано, я пойму. Мы можем просто…

Джесс остановил мою бессвязную речь, прижавшись своими губами к моим и немедленно воспользовавшись моим открытым ртом. Его руки обхватили мое лицо, и тошнота исчезла. Я почувствовала себя просто прекрасно.

Я почувствовала себя чертовски потрясающе.

Он хотел жить здесь с нами и сделать это место своим домом. Я была так вне себя от радости и облегчения, что вцепилась руками в его плечи и прижалась к его большому телу, наклонив голову, чтобы мы могли раствориться друг в друге.

Он целовал меня со страстью и любовью, сказав без слов, как много значила для него моя просьба о том, чтобы этот дом стал его домом. Я вложила в наш поцелуй столько чувств и эмоций, сколько могла. Мое тело начало покалывать, и я забыла как дышать.

Джесс оторвался от моего рта, когда Роуэн вошла в комнату и спросила:

— Вы целуетесь? Снова?

— Да, — сказали мы одновременно, наши лица были прижаты друг к другу, улыбаясь.

— Вы действительно много целуетесь. Почему взрослые целуются в губы? Вам нравится целоваться? Как вы дышите? Джесс плюнул на тебя, мамочка?

Болтая, она собрала остальные подарки, чтобы отнести наверх.

Я сделала несколько глубоких вдохов между своими смешками, но сохранила широкую улыбку на лице.

— Я так понимаю, ты собираешься переехать ко мне?

— Да, — сказал Джесс.

— Хорошо.

— Я собираюсь принять душ и отправиться в город. Может быть, захвачу остальную свою одежду, пока я там. Завтра мы сможем расчистить гараж. Больше мне там ничего не нужно. Тебя это устраивает? — спросил он.

— Нет.

Он наклонил голову, и его брови сошлись вместе.

— Я хочу твою стиральную машину и сушилку, — сказала я.

Он ухмыльнулся.

— Что-нибудь еще?

— Мой рождественский подарок. — Я протянула руку ладонью вверх. — Раскошеливайтесь, шериф.

— Спальня. Ящик в моем прикроватном столике, — сказал он.

— Твой…

— В верхней части твоего шкафчика для специй.

— Что ты делал в моем шкафчике для специй… Неважно. Поскольку ты знаешь, где находятся твой, ты можешь пойти и забрать его сам. Это избавит меня от необходимости лезть на стремянку.

Я помчалась наверх, пока он ковылял на кухню. Присев на край кровати, я открыла ящик.

Внутри была красиво завернутая, длинная, узкая коробка. Бумага из золотой фольги была перевязана замысловатым бантом из серебряных, золотых и белых нитей.

Я осторожно сняла бант и бумагу. Когда я заглянула внутрь коробки, мои глаза наполнились слезами.

— Они тебе нравятся? — спросил Джесс у меня за спиной.

Я резко обернулась и увидела его в дверном проеме.

— Черт. — При виде моих слез он бросился ко мне.

— Они прекрасны, Джесс. Я люблю их. Спасибо тебе.

Внутри коробки были ожерелье и серьги, которые я буду носить постоянно. Ожерелье было на тонкой цепочке из белого золота. На ней висел единственный бриллиант-солитер, драгоценный камень по меньшей мере в карат. Не слишком большой и показной, но уж точно не маленький. Когда я надену его, бриллиант идеально сядет у основания моего горла.

Это было именно то ожерелье, которое я бы выбрала для себя. Я могла бы носить его на работу и не беспокоиться о том, что оно свисает слишком низко и мешает.

Серьги представляли собой два бриллиантовых пасьянса-гвоздика. Камни были немного меньше бриллианта на ожерелье, и если бы случай не требовал пары сережек большего размера, я бы тоже носила их почти каждый день. Даже в пижамные дни.

— Джесс, это слишком, — сказала я.

— Совсем нет.

— Все это дорого стоит. Плюс все, что ты купил для Роу… — я замолчала, мысленно подсчитывая сумму, которую он потратил на нас на Рождество.

— Я ждал тридцать четыре года, чтобы найти подходящую женщину. И наконец-то нашел. Теперь я буду баловать ее, так что просто привыкай к этому.

— Почему? — прошептала я.

— Почему, что?

— Почему я? Почему ты выбрал меня своей девушкой? Я имею в виду, я — это просто я, а ты… ну… ты. Идеальный.

Он глубоко вздохнул и на несколько секунд закрыл глаза. Когда он открыл их, его глаза изменились. Они больше не были мягкими и нежными. Они были тверды и решительны.

— Не знаю, кто вбил тебе в голову, что я слишком хорош для тебя. Потому что, на мой взгляд, все наоборот. И давай прекратим это. И больше не будем поднимать эту тему.

Джесс обхватил руками мое лицо, его большие пальцы нежно поглаживали мою челюсть.

— Детка, у тебя самое большое сердце из всех, кого я когда-либо встречал. Я не знаю ни одной души, которая взяла бы на себя заботу о старике только для того, чтобы он не был одинок. Кому-то нужна помощь, и первое, о чем ты думаешь, — это как ты можешь помочь. Господи, ты предложила поселить у себя незнакомого человека, чтобы ему было где жить после того, как его дом сгорел дотла. И ты вырастила самую милую маленькую девочку на планете. Когда ты смотришь на нее, ты видишь красоту, не так ли?

— Ну… конечно. Она моя дочь.

Он пару раз покачал головой.

— Она — это ты, — сказал он. — Во всех отношениях она — это ты. Когда ты смотришь на нее, то испытываешь это чувство гордости в груди? Когда ты смотришь на ее лицо и в ее глаза, это заставляет твое сердце болеть, потому что она такая красивая? Джорджия, вот что я чувствую, когда смотрю на тебя.

Его слова, точно описывающие мои чувства к моей дочери, тронули меня так глубоко, что я снова заплакала, совершенно не в силах сдержать эмоции.

Вытирая выступившие слезы, он прошептал:

— Я люблю тебя. Всю. То, как ты не отступаешь во время спора. То, как ты заботишься о Роуэн. Заботишься обо мне. То, как не против включить в список гостей мою мать. То, как ты приглашаешь мою сестру на Рождество через несколько минут после того, как она плохо с тобой обращалась. Так что позволь мне покупать тебе все, что, черт возьми, мне захочется, на Рождество, дни рождения или просто когда угодно. Хорошо?

Я кивнула и шмыгнула носом.

— Хорошо.

Слова Джесса проникли глубоко в мое сердце.

Мы были вместе несколько месяцев, и я всегда сомневалась в нас. Но у нас было будущее. Я думала, он был идеален. Он и был. Но что его слова, наконец, заставили меня понять, так это то, что он тоже считал меня идеальной. Мы были идеальными вместе.

И нас ждало идеальное будущее.

Я шмыгнула носом в последний раз и вывернула голову из его рук, чтобы забрать свое ожерелье. После того, как я надела его, то надела и серьги.

Он поднес палец к драгоценному камню у меня на шее и пробормотал:

— Истинная красота.

Мое горло снова сжалось, и если бы я не сменила тему, я бы снова начала рыдать, как ребенок. А я больше не хотела плакать. Не на Рождество.

— Я не знала, что мы будем праздновать Рождество с размахом, милый. Мой подарок не такой уж и большой, — сказала я.

По сравнению с драгоценностями то, что я ему подарила, было сущими пустяками. Я купила ему только пару хороших кожаных перчаток, новую клетчатую фланелевую рубашку и фотографию в рамке, на которой они с Роуэн были на работе. Просто мелочи.

Он усмехнулся на секунду, но затем смех становился все громче и громче, пока он не расхохотался хватаясь за живот. Его громкий звук заполнил спальню.

— Что? Что смешного?

Он покачал головой и протянул палец, чтобы коснуться кончика моего носа.

— Сегодня ты подарила мне дом. Я бы сказал, что это мне нужно кое-что наверстать.

— О, — пробормотала я.

— Да, «о».

Я не думала о доме как о подарке, но теперь взглянула с его стороны.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, да? — прошептала я.

— Да. Я знаю, — прошептал он в ответ.

Джесс

— Спасибо, что отвезешь маму домой, — сказал я сестре, когда мы стояли вместе на крыльце фермерского дома.

Мы ждали снаружи, пока ма собирала свои вещи и прощалась с Джорджией и Роуэн.

Джорджия приготовила нам потрясающий рождественский ужин, первый домашний рождественский ужин, который у меня был с тех пор, как мы с мамой ходили в местный стейк-хаус. После нашей трапезы мы посидели и поговорили друг с другом. Мы подарили маме ее подарки, и Джорджия даже нашла время, чтобы купить что-нибудь и для Лисси.

Я был рад, что Лисси отбросила свое стервозное отношение и была очень мила с Джорджией и Роуэн сегодня вечером. Временами моей сестре приходилось плохо, но у нее было доброе сердце. Я не был уверен, почему она притворялась стервой. Может быть, это из-за папы. Или Уэса. Она никогда не говорила со мной о них, так что я понятия не имел.

— Нет проблем. Спасибо вам за то, что пригласили нас в гости. Это было мило. Действительно мило, — сказала Фелисити.

— Лучшее Рождество, которое у меня когда-либо было.

— Ты любишь ее? — спросила она.

— Всем сердцем.

— Я рада за тебя, Джесс. Она мне нравится. И ребенок.

— Ты все еще работаешь из дома? — спросил я, меняя тему.

— Э-э… да. А что?

— Ты могла бы работать в Прескотте. У меня есть дом в городе, который будет твоим, если ты захочешь, — сказал я.

Единственное, что могло бы сделать мой день лучше — это убедить Лисси вернуться домой. Я и не подозревал, как сильно скучал по ней последние четырнадцать лет. Но если бы она вернулась, особенно теперь, когда я нашел Джорджию и Роуэн, это было бы все равно, что иметь все кусочки моего сердца рядом. Мою семью.

— Это странно — вернуться сюда. Я думаю… ну, я думала, что все будет по-другому. Незнакомо. Что все изменилось так сильно, что я не буду чувствовать себя как дома. И что-то изменилось, но по большей части… я не знаю. Все по-прежнему так, как было раньше, — сказала она.

— Подумаешь об этом? — спросил я.

— Подумаю. Но если я все-таки решу вернуться, то не заберу твой дом. Но все равно спасибо.

— Я там больше не живу, Лисси.

— Когда ты сюда переехал? — спросила она.

— Сегодня. Завтра я заберу свои последние вещи.

— Ха, — ответила она, а затем начала смеяться.

— Что?

— Бьюсь об заклад, старина Бен Копперсмит только взглянул на нее и понял, что она идеально тебе подойдет, — сказала Фелисити, все еще смеясь и глядя на Джорджию через окно.

Черт. Возьми.

Я не думал об этом в таком ключе, но она, вероятно, была права. Господи, я даже вспомнил, как Бен время от времени спрашивал меня, не встретил ли я еще кого-нибудь.

— Продай свой дом, Джесс. Отложи деньги в фонд колледжа для малышки. Есть многое, на что мне пришлось бы решиться, чтобы вернуться. Много истории, которую нужно преодолеть. Так что посмотрим. Но не надейся слишком сильно. Ладно? У меня есть жизнь в Сиэтле. Мне там нравится.

— Ладно. Я счастлив до тех пор, пока ты будешь обдумывать.

— Я обещаю подумать.

Наш разговор закончился, когда ма вошла в парадную дверь. Все попрощались, и я помог донести подарки и огромную коробку с остатками еды до арендованной Фелисити машины.

Поднимаясь обратно по ступенькам, я крепко прижал Джорджию к себе, в то время как Роуэн покоилась на моем бедре. Мы втроем помахали на прощание моей матери и сестре.

Затем мы зашли внутрь, чтобы немного побыть вместе. Только мы втроем.

Моя семья в моем доме.

Без сомнения, это было лучшее Рождество, которое у меня когда-либо было.

Джиджи

— Алло, — сказала я в трубку.

— Джиджи?

— Привет! — сказала я Мейзи. — Как ты? У тебя было хорошее Рождество?

Я была взволнована тем, что она позвонила. Я не разговаривала с Мейзи с тех пор, как были похороны Уэса. Мне не хватало ее яркой и солнечной улыбки, которую я с нетерпением ждала каждый день.

— Э-э… нет. Не совсем. Могу зайти к тебе? — спросила она.

Голос Мейзи был ровным, без обычной жизнерадостности.

— Конечно. Сегодня у нас мало дел, так что приходи в любое время. Джесс и Роуэн уехали некоторое время назад, чтобы съездить к нему домой в город. Он официально переезжает, поэтому поехал забрать вещи.

— О, это, ах, здорово. Думаю, если все в порядке, я могу подъехать сейчас? — спросила она.

Я ожидала, что она будет кричать в трубку. Она с самого начала пыталась свести нас с Джессом. Тот факт, что он переезжает на ферму, должен был вызвать у нее радостную истерику.

Что-то определенно было не так в мире Мейзи Холт.

Мейзи приехала через пять минут после своего звонка и до сих пор еще не посмотрела мне в глаза. Она уклонилась от моей попытки обнять ее и продолжала разговаривать со своими ногами.

— Не хочешь ли немного кофе? — спросила я, когда она села в огромное кресло в гостиной.

— Да, пожалуйста, — сказала она. — Нет. Подожди. Никакого кофе. Я не хочу кофе.

— Э-э-э, ладно. Не хочешь ли тогда воды? — спросила я.

— Нет. Я в порядке, — сказала она. По-прежнему никакого зрительного контакта.

Усевшись на диванчик напротив нее, я поджала под себя ноги и сделала большой глоток кофе.

— Как прошло твое Рождество? Ты кажешься немного… не в себе. С твоей семьей все в порядке?

— Да. С ними все в порядке, — пробормотала она.

Спокойно выпив свой кофе я подумала, что когда она будет готова, она расскажет мне, что происходит. Но после пяти минут довольно неловкой тишины воздух вокруг нас начал тяжелеть. Я больше не могла этого выносить, поэтому нарушила молчание.

— Мейзи? Что случилось?

Наконец она подняла глаза, и ее большие глаза лани наполнились слезами.

— Нет. Я не в порядке. О боже, Джиджи. Это было худшее Рождество в моей жизни! — воскликнула она.

Плотина, сдерживающая ее, прорвалась, и ее объяснение хлынуло потоком.

— Как ты знаешь, Эверетт был очень отстраненным до вечеринки в уродливых свитерах, но в тот вечер он был великолепен?

— Да. Похоже, вы двое вернулись к нормальной жизни, — сказала я.

— Вернулись. До следующего дня. На следующее утро он выгнал меня из своего дома. Он разбудил меня и сказал, что я должна уйти. Поэтому я ушла, думая, что с меня хватит. Кому нужен парень, который тебя вышвыривает? Джесс никогда бы так с тобой не поступил. Верно?

— Верно, — сказала я.

Я предполагала, что у Эверетта все хорошо. По-видимому, нет.

И Мейзи была права. Джесс никогда бы не вышвырнул меня из своей постели, и ей не нужен был парень, который считал бы это приемлемым.

— Да. Поэтому я решила порвать с ним. Я просто не могла вынести всей этой драмы, понимаешь? Это истощало меня. Я была измотана, устала и совершенно не чувствовала себя хорошо из-за глупого Эверетта Карлсона. Итак, я вернулась той ночью, чтобы надрать ему задницу. Но потом он стал извиняться. Сказал, что у него просто было много чего на уме. Мы вернулись к нормальной жизни, и я была очень счастлива. Я даже пригласила его в дом моей семьи на Рождество.

— Что ж, это хорошо, — сказала я.

— Я тоже так думала. Но он все испортил!

Мейзи снова начала всхлипывать. Я знала, к чему это приведет.

— Прости.

Она шмыгнула носом и вытерла несколько слез.

— Все в порядке, милая. Возьми столько времени, сколько тебе нужно, и плачь сколько хочешь.

— Итак, Эверетт решил отвезти нас в дом моих родителей. Он сказал, что ему нужна его машина на случай, если позвонят из больницы. Отлично. Ничего страшного. Если бы его вызвали, я могла бы просто попросить одного из моих братьев отвезти меня домой. Итак, он забирает меня и всю поездку в машине не произносит ни слова. Ни единого слова. Ни привет. Ни даже Счастливого Рождества.

— Что? Это странно.

— Я знаю! Когда мы добрались до дома мамы и папы, я спросила его, все ли с ним в порядке, а он даже не ответил. Он просто вышел из машины и зашел внутрь. Ни единого слова! Так что я, типа, взбесилась.

— Он был таким все это время? — спросила я.

— Ха, — фыркнула она. — Нет. Потому что через три минуты после того, как мы приехали туда, он бросил меня. На глазах у моей семьи!

— Не может быть, — сказала я, выпучив глаза.

Эверетт Карлсон теперь был на вершине моего списка мудаков. Ну, не на самой вершине, но близко. Спустя столько времени милый доктор, которого я полюбила и зауважала, оказался придурком. Огромным придурком.

— Да, и еще. — Все ее слезы высохли, и она переходила на стадию гнева после расставания. — Он сказал мне, что у нас ничего не выйдет. Я слишком молода, а он слишком занят, пытаясь построить свою карьеру здесь, в Прескотте. И он сказал, что мне нужно повзрослеть. Что он не был заинтересован в том, чтобы тратить время, пока я взрослею. О, и моя любимая часть. Что я слишком часто говорю «типа».

Черт.

Да, Мейзи была молода, но он знал это, когда начал с ней встречаться. Сказать, что ей нужно повзрослеть, было уже слишком. Эверетту следовало бы держать это при себе.

— Ты можешь в это поверить? Он не мог найти в себе силы, чтобы расстаться перед праздниками, но нашел их на Рождество? Кто так делает? — задает она риторический вопрос.

— Мне так жаль, — сказала я.

Она выпрямлялась по мере того, как становилась все злее и злее. Но теперь, когда ее рассказ был окончен, ее плечи поникли, и она откинулась на спинку сиденья.

— Он ушел сразу после этого. Что, вероятно, было хорошо, потому что думаю, что Бо был почти готов ударить его. Я просто… не знаю, это было так унизительно.

— Не думаю, что тебе нужно чувствовать себя униженной, Мейзи. В этом весь Эверетт.

— Я имею в виду, все это время он был отстраненным. Почему он не мог просто прийти и сказать мне, что не хочет встречаться?

— Я не знаю, — сказала я. — Но хорошо, что все закончилось. Ты не должна быть с кем-то, кто будет так обращаться с тобой.

Мейзи секунду сидела тихо, прежде чем снова разрыдаться, спрятав лицо в ладони.

Я встала с диванчика и села на край кофейного столика, наклонившись вперед, чтобы погладить ее по плечу.

— Все в порядке. Ты забудешь о нем. Тебе просто нужно дать этому немного времени.

— Я беременна, — прошептала она между рыданиями.

Что ж, это было неожиданно.

Теперь ее реакция приобрела больше смысла. Рыдания и то, как она не хотела встречаться со мной взглядом, когда приехала. Дело было не только в расставании. Она имела дело с некоторыми серьезными проблемами.

— Ты уверена? — спросила я.

— Да, — сказала она. — Что мне делать? Как сказать ему? Я принимаю противозачаточные средства. Я неукоснительно делаю укол каждые три месяца. Я не планировала этого. Что, если он обвинит меня в том, что я сделала это нарочно?

— Он врач, Мейзи. Он знает, что контроль над рождаемостью не всегда работает, — сказала я.

— А как насчет моей семьи? Они будут так разочарованы во мне. Мне всего двадцать четыре. У них были планы на меня. У меня были планы на жизнь. Теперь они разрушены.

Я взяла ее руки в свои и посмотрела в ее печальные глаза. Не так давно я была на ее месте, поэтому дала ей лучший совет, какой только могла.

— По одной проблеме за раз. Это все, что ты можешь сделать. Возможно, ты права, и твоя семья будет разочарована, но это не будет длиться вечно. Они придут и будут рядом, чтобы поддержать тебя. И твои планы изменятся, но они не должны заканчиваться. Тебе просто нужно внести несколько коррективов, — сказала я.

— Спасибо, Джиджи.

— В любое время, милая.

— Я не знаю, как сказать Эверетту, — сказала она.

— Чем скорее, тем лучше. Но если я могу дать один совет, сделай это с глазу на глаз. Рассказать отцу Роуэн в ресторане для меня не так уж круто получилось.

— Хорошо, — сказала она.

И с ней все будет в порядке. Однажды она поймет, что это не конец ее жизни. Это было только начало чего-то другого.