Функционирование языка как средства идеологического воздействия

Л.И. Савченко. Лексико-семантические и синтаксические особенности текста пропагандистского характера французской прессы

Пропагандистский текст, как правило, – распространитель определенного общественного мнения, представляемого политической группой или классом. Даже при рекламе товаров чувствуется его классовый характер. Текст политической пропаганды, отражая взгляды и интересы определенного класса или партии, обнаруживает наиболее четкие и типичные для него характеристики.

Анализ подобных текстов позволяет выявить две задачи, стоящие перед авторами:

– распространение определенного общественного мнения, политической доктрины партии или класса;

– стремление повлиять на читателя (слушателя), заставить его принять предлагаемую точку зрения, концепцию, побудить его действовать в соответствии с выдвигаемой установкой, идеями.

Успешное решение этих задач возможно только благодаря глубоко продуманной системе лингвистических и экстралингвистических факторов. В данной работе рассматриваются лишь некоторые лингвистические факторы: структура текста и особенности построения предложений.

В описательной структуре текстов политической пропаганды выделяются, как правило, три основных момента. Прежде всего, читателя (слушателя) стремятся убедить в том, что

– ему чего-то не хватает, он испытывает острую нужду в чем-либо, ему необходимы перемены;

– он должен стремиться удовлетворить свои потребности, избавиться от чувства неудовлетворенности;

– он должен поступить только так, как ему предлагают, и использовать предложенные ему способы или средства для достижения желаемого (см. 3, c. 100 – 103).

Сообщающий субъект стремится заставить адресата совершить поступок, который ему должен пойти якобы на пользу. Но из-за отсутствия непосредственного контакта между ними сообщающий должен подать информацию таким образом, чтобы адресат поверил в правоту выдвигаемых аргументов, испытал неудовлетворенность тем или иным положением вещей и вынужден был бы искать выход.

По образному выражению П. Шародо, любая ситуация, имеющая целью возбудить интерес, подтолкнуть к принятию определенного навязанного решения, представляет собой языковой спектакль, мизансцену, в которой главным является стремление указать адресату предмет и причину его неудовлетворенности (см. 3).

Как же строится эта мизансцена, какими средствами достигается победа над сознанием адресата? П. Шародо, анализируя французскую прессу, называет в качестве ключевых следующие стратегические ходы:

– выбор универсальной проблемы, интересующей всех (вопросы политики, любовь, деньги и др.);

– универсальная проблема рассматривается с противоположных точек зрения (с позиций Добра и Зла);

– сообщающий представляет адресату «благодетеля», «благотворителя», конкретное лицо или организацию, указывающие выход из создавшегося неудовлетворительного положения;

– изобличая Зло, сообщающий называет конкретного носителя этого Зла, человека или административный орган, являющиеся причиной или рассадником Зла.

Эти стратегические ходы могут быть объединены в более крупные единицы, определяющие основные направления пропагандистского текста: с одной стороны – бичевание Зла, обличение его носителей, распространителей, с другой – провозглашение Добра, показ пути к Добру. Этим двум направлениям соответствует композиционное построение текста, отнюдь не означающее, что всякий текст пропагандистского характера делится на две симметричные части. Чаще встречаются такие сложные переплетения этих двух линий, что не всегда приемы, обличающие Зло или восхваляющие Добро, распознаются совершенно очевидно и отчетливо.

Все это характерно для реакционной западной прессы, которая, стремясь привлечь на свою сторону самые широкие слои населения, искусно маскирует истинные намерения, свою реакционную сущность. Информация, дискредитирующая политического противника, подается ненавязчиво, порой трудно распознается неискушенным в вопросах политики человеком. В целях вербовки как можно большего количества сочувствующих некоторые тексты строятся по принципу ложной пресуппозиции, которая, как известно,

Буржуазная пресса умело использует этот фактор: создает ложную пресуппозицию, т.е. при первом рассмотрении ориентирует читателя на восприятие общечеловеческих проблем, якобы далеких от политических вопросов, старается вызвать сочувствие к событиям или героям, включая даже элементы забавного, чем создает эффект правдивости и т.д. Подобная манипуляция сознанием и чувствами адресата позволяет представлять информацию далеко не безобидного характера. Большую роль в привлечении внимания читателя играют такие, например, заголовки статей:

В данном примере заголовок иллюстрирует чрезвычайно острую проблему, интересующую всех (универсальный характер). Инфинитивная конструкция позволяет предположить не только то, что НУЖНО возродить школу к жизни, но и что ВОЗМОЖНО это сделать. А раз так, то читатель прочтет статью до конца в поисках путей обновления школьного образования. Вполне возможно, что он не заметит вообще, не сразу заметит или просто поверит всему, что сообщается в этой статье. И прежде всего тому, что все Зло якобы в коммунистах, что именно они довели школу до плачевного состояния. Невольно у читателя возникает убеждение: защищать интересы нации в состоянии только класс имущих, только ему можно и должно доверить миссию спасения системы школьного образования.

Ложная пресуппозиция возникает и при восприятии такого заголовка:

Упор делается на эмоции, в частности на чувство сострадания, которое не позволяет пройти мимо словосочетаний типа «человек, которого предали», «крик отчаяния». Весь текст статьи строится по названным выше закономерностям: есть универсальная проблема – предательство, вызывающее протест у всякого честного человека; есть герой, страдающий за свои убеждения; названо Зло, кроющееся в самой системе социализма, и, наконец, есть благодетель, в данном случае идеал, к которому надо стремиться. Основная цель статьи – манипулирование чувствами человека (здесь – сопереживанием), который не может пройти мимо несправедливости и в конечном итоге станет на сторону угнетенного, будет бороться вместе с ним. Сконструированная «атмосфера» текста, сотканная из разнообразных лингвистических средств, позволяет ненавязчиво, а следовательно, очень основательно, внушить читателю следующее:

– Минковский принадлежал к левым – его предали, он разочаровался;

– проблема Минковского не частная – это общая проблема социализма;

– Минковский – хороший; вот он не предает своих бывших соратников, не разоблачает их, он только высказывает опасение, что отступничество от идеалов социализма – процесс необратимый;

– идеал, к которому надо стремиться, – Америка. Только там можно найти обратное тому, что предлагают и проповедуют социалисты: свободу, компетентное решение вопросов и многое другое.

Как не посочувствовать «бедному» Минковскому? Его образ – образ обычного человека – вырастает до размеров мученика. Он не бичует социализм, не изобличает его, как делал в свое время Л. Шварц, он просто жалуется на свою судьбу, а о своей приверженность социализму говорит, как о трагедии ушедшей любви, и, более того, обеспокоен дальнейшей исторической судьбой социалистической теории:

В следующем примере основная информация подается еще более замаскированно, тогда как фон её – преднамеренно выпукло. Мы вновь встречаемся с попыткой психологического воздействия на читателя. Это приглашение разделить вместе общую радость – освобождение из тюремного заключения французского журналиста Абушара. Заголовок, набранный крупным шрифтом, определяет в известной мере архитектонику и ритм текста статьи:

Выше этого заголовка и как будто без претензий на особое внимание – «шапка»:

В корреспонденции речь идет об освобождении французского журналиста Ж. Абушара, приговоренного 20 октября 1984 г. к 18 годам тюремного заключения. В статье не упоминаются ни причина, ни мотивы этого приговора, что преднамеренно дезориентирует читателя и искажает суть дела.

Автор исподволь, но очень настойчиво убеждает нас: решение афганских вопросов зависит, прежде всего, от Советского Союза. Эта мысль пронизывает весь текст. В первом абзаце говорится о том, что сообщение об освобождении Абушара получено от члена Политбюро ЦК КПСС Б. Пономарева. Далее выделено: позже, во второй половине дня эта информация была подтверждена Бабраком Кармалем. Сильного акцента на разницу во времени получения этих известий еще не делается, дабы с первых строк не насторожить читателя. Постепенно сообщение приобретает более выраженную негативную окраску. Несколько раз подчеркивается, что информация исходит от представителя Советского Союза, настойчиво повторяется ими Б. Пономарева, который, по словам журналиста, не просто сообщает об освобождении Абушара, но заверяет всех в его скором освобождении.

Здесь налицо традиции политического дискурса: открыто обличать Зло и его носителя, хотя делается это весьма осторожно – эксплицитно Зло не разоблачается. Однако, подчеркивая атмосферу всеобщего ликования в Национальной Ассамблее Франции по поводу освобождения Абушара, автор тем самым провозглашает победу Добра над Злом, торжество справедливости, проявление гуманизма.

Архитектоника этой статьи очень интересна. Существуют условные две части. Первая – подготовка читателя, включение его в общую атмосферу ликования по случаю торжества справедливости. Психологически осуществляется его сопричастность к происходящему. Намеки на влияние Советского Союза в решении афганских вопросов весьма редки и осторожны. В середине статьи изложение как бы прерывается сообщением о том, что М. Фаблюс будет присутствовать сегодня вечером на приёме в Советском посольстве, посвященном 60-летию установления дипломатических отношений между СССР и Францией. Цель такой вставки, на наш взгляд, такова: маскировка основного удара, чтобы не отпугнуть просоветски настроенного читателя, и своего рода подстраховка, чтобы не обвинили автора в реакционном де настрое против СССР. После этой вставки, в известной мере обезопасив себя, журналист переходит на более агрессивный тон: несмотря на то, что арест французского корреспондента в Афганистане как-то связан (читай: навязан) с политикой, проводимой Советским Союзом, это не может повлиять на отношения между СССР и Францией.

Порой линии Добра и Зла прослеживаются очень четко. Более того, представляется возможным выявить в тексте четыре сверхфразовых единства (СФЕ), соответствующих четырем стратегическим журналистским ходам. Так, передовая статья в «Humanité» от 31 марта 1932 г. вышла под рубрикой

Такой заголовок предполагает наличие в тексте двух крупных макротем, представляющих полярные точки зрения. Лингвистический анализ статьи позволяет выделить четыре содержательных отрезка (микротемы), раскрывающих и обосновывающих противопоставление, антиципируемое заголовком. Их формальная характеристика – использование причинно-следственных связей, параллелизма и антитезы. В первой части текста речь идет о тяжелом положении арабского населения вследствие пагубной политики правительства Бегина, во второй – о борьбе арабского народа за свои права, в третьей – усиливается мотив справедливости требований палестинского народа, подводится итог, формулируется закономерно вытекающее из вышеизложенного требование

Ключевая мысль третьей части, связанная с заголовком статьи, подчеркивает значимость этого отрывка.

Четвертая часть перекликается с первой, создавая своеобразную симметрию текста. Автор вновь обращается к носителю Зла, клеймит позором политику Бегина.

Если попытаться представить весь текст в виде схемы, т.е. воссоздать своеобразную дугу напряженность, это можно изобразить так:

Анализ содержания всех частей обнаруживает параллелизм I и IV частей, которым соответственно противопоставлены II и III части. Каждая имеет свои структурно-семантические особенности. Как правило, в тексте политической пропаганды отдельные отрезки текста довольно четко отграничены один от другого, имеют свои формальные характеристики. «Обрамляющие» каждую часть предложения назовем «пограничными». В большинстве случаев они просты, с минимальным количеством второстепенных членов. С точки зрения коммуникативной нагрузки пограничные предложения чаще моноремны. Иногда на границе частей употребляется несколько однотипных моноремных конструкций, чтобы подчеркнуть четкий ритм изложения, вселить уверенность в достоверность выводов, убежденность в правоте выдвинутых идей, положений, аргументов.

В пограничных предложениях с этой же целью широко используются структуры с презентативными оборотами: voilà, cʼest, cʼest… que, etc. Эти предложения не просто отделяют одну часть изложения от другой, но всякий раз как бы подытоживают сказанное и служат своего рода опорами, смысловыми вехами высказывания.

Например, между первой и второй частями текста «Deux peuples – deux Etats» пограничным является предложение:

Память о погибших от рук израильской военщины вызывает желание отомстить за них, порождает гнев и протест народа – таков мотив второй части. Завершается эта часть словами:

Пограничным предложением заключительной четвертой части также является презентативная конструкция, содержащая уверенность в правоте требований народа Палестины – это голос мира:

Внутри каждой части широко используются антитеза и параллелизм. Например, в первой, освещающей бесправное положение палестинцев, для того, чтобы подчеркнуть угнетенность этого народа, его обездоленность, встречается целая серия структурно симметричных конструкций с использованием пассивного залога.

В конце части после серии пассивных конструкций появляется предложение с активной формой глагола, подчеркивающее противопоставление:

В достижении своих целей буржуазная пропаганда отводит огромную роль языку – мощному орудию манипулирования общественным сознанием. Пропагандисты буржуазных идей берут на вооружение любые языковые средства для маскировки реакционной сути своей политики, имея не только хорошую политическую, но и лингвистическую подготовку. Используя богатые ресурсы языка, западная пропаганда стремится повыгоднее «продать» свои идеи, «заворачивая их в привлекательную упаковку» (2, с. 138).

Один из видов такой упаковки – использование оборотов, вызывающих приятные ассоциации, основанные на игре слов, на пословицах, поговорках, текстах песен, например:

(слова из шуточной песенки «En passant par la Lorraine»).

Возникает аналогия с историей о троянском коне.

Еще один исторический аналог, вызывающий повышенный интерес к статье, воскрешает в памяти имя короля Лира:

Широко используются заголовки, построенные на звуковом сходстве с известными фразеологизмами:

и заголовки, использующие каламбуры:

Текстам пропагандистского характера присущ специфический подбор лексических средств – использование нехарактерных для политических текстов терминов и слов. Для маскировки истинных намерений автора или с целью поиронизировать над чем-то употребляются слова бытовой, даже «кухонной» терминологии:

Для того, чтобы подчеркнуть важность, серьезность проблемы, произвести эффект «открытой раны», журналисты прибегают к помощи медицинских терминов:

Анализ многочисленных лексико-семантических особенностей текста невозможен в полном объеме в рамках одной статьи. Попытаемся проиллюстрировать необходимость такого анализа на материале группы французских прилагательных, обозначающих цвет. Существующие отличия в семантике этой группы от русских прилагательных помогают сопоставить реалии, характерные для разных общественных формаций, различных образов жизни, например:

Как видно из примеров, русское прилагательное «черный» ассоциируется всегда со смертью, с горем, с неприятностями, тогда как во французском языке предпочтительно использование в данном случае – красный, белый, желтый. В последнее время применение прилагательных, обозначающих цвет, в новом для них качестве заметно усилилось.

Например, прилагательное «белый» стало употребляться для обозначения наркомании: la mort blanche; «зеленый» сопровождает существительные, обозначающие людей, борющихся за чистоту атмосферы, решающих экологические проблемы; «голубой» – для обозначения футболистов французской команды (цвет их спортивной формы), а также гомосексуалистов. Прилагательное «серый» широко используется в прессе в самых разных значениях: невзрачный, туманный, завуалированный, бедный и др. Дальнейшее исследование этой группы прилагательных даст очень интересные результаты.

Анализ лексико-семантических и структурных особенностей текстов пропагандистского характера открывает широкое поле деятельности для исследователей, позволяет вскрывать специфику сопоставляемых языков, изучить номенклатуру способов и приёмов, направленных на формирование общественного мнения.

1. Реферовская Е.А. Лингвистические исследования структуры текста. Л., 1983.

2. Техника дезинформации и обмана / Под ред. Я.Н. Засурского. М., 1978.

3. Charaudeau P. Le discours propagandiste // Le Français dans le monde. 1984. N 182.