Гарольд Вард и Таинства Магии

Глава 14

Возвращение в Академию не отличилось чем-то особенным. Красный повёл Варда в одному ему известном направлении, пока они не упёрлись в неприметный переулок, а затем желудок подпрыгнул к горлу, как и при прошлом переходе через портал.

Женя попросил зайти к деду, чтобы отчитаться о возвращении в строй, и шустро умотал по своим делам. Юноша так и поступил, не став откладывать в долгий ящик. Он пока не знал, действительно ли готов к новым приключениям, но понимал, что от него всё равно не отстанут.

- Хо-о, а вы не торопились. Ну присаживайся, и поведай старику, как отдохнули?

Николай хитро усмехался, будто знал о всём произошедшем. Гарольд против воли ощутил себя нашкодившим ребёнком, которого поймали с поличным. Пришлось приложить усилие, чтобы не опустить взгляд в пол.

- Хорошо, было весело. Только голова до сих пор болит.

Старик наклонился вперёд и заговорил тише.

- А подробности?

У Варда сами собой всплыли самые пикантные воспоминания прошедшей ночи и глаза, всё же, посмотрели на полки с хламом. Предательская кровь прильнула к лицу, и садюга откинулся назад, громко закаркав. Отсмеявшись, он вновь выжидающе уставился на Юношу.

- Ну же, от Женьки я ничего не узнаю, а охота послушать о похождениях внучка!

Гарольд вопросительно приподнял бровь.

- От этого болтуна?

Седой раздражённо отмахнулся.

- Это на общие темы он болтун, а как зайдёт у нас разговор о женщинах, так из него хоть клешнями тяни. Пару неопределённых слов скажет, да и всё на этом. Ну же, порадуй деда подвигами внучка.

Николай осунулся, улыбка пропала с его лица, не осталось и тени обычной уверенности, словно перед Юношей оказался самый обычный пенсионер. Но Вард только широко усмехнулся.

- А вы потом будете его стебать пару месяцев?

- Ц! В кого вы такие умные пошли? Ох, а может это я теряю хватку?!

Старик недовольно покачал головой, а затем его глаза округлились и он схватился за сердце. Юноша с удивлением отметил, что сегодня Николай в отличном расположении духа.

- Переигрываете.

- А-а, мог бы и подыграть, балбес. Не знаешь ты, как к начальству подлизываться.

Гарольд от обиженного вида Седого едва не рассмеялся, так необычно было видеть его в таком амплуа.

- Так я знаю.

- Ц, вот шельма, уел.

Старик пытался продолжить играть лицом, но то не слушалось, и губы то и дело обнажали зубы, пока он наконец не сдался.

- Ладно, рад видеть, что ты пришёл в норму.

Улыбка Седого была столь искренней и выражала столько тёплой доброты, что Гарольду показалось, будто это его родной дед из давно затёртых воспоминаний. В груди потеплело и защемило, а в горле встал непроглатываемый комок. Внезапно всё вокруг расплылось, и Юноша осознал, что готов разреветься от переполняющих эмоций. На миг он впал в ступор, столь неожиданной оказалась подобная реакция. Быстро смахнув влагу рукавом, Гарольд взглянул на Николая, но тот тактично сделал вид, будто в лежащей на столе тетрадке записано нечто чрезвычайно интересное.

- Я тоже рад.

Голос вышел сдавленным, и Варду захотелось поскорее убежать в свои покои, чтобы унять поднявшуюся бурю.

- К-хм, хорошо. Завтра ближе к обеду зайди в первую столовую. У твоей команды как раз патруль на вторую половину дня. Ну, можешь идти.

- Благодарю.

Юноша уже поднялся, когда Седой спохватился.

- О, постой, вот. Снотворное. По одной перед сном.

Гарольд кивнул и взял баночку с таблетками. Отказываться не стал, так как понятия не имел, сможет ли вообще уснуть без вырубающей дозы алкоголя в крови. Тень улыбки озарила его лицо, и он широкими шагами направился к выходу. Тяжёлый взгляд сверлил спину, впрочем, почти всё время разговора Николай не оставлял попыток заглянуть глубже, чем Юноша хотел показывать. Однако Вард не заметил, не ощутил фальши в моменты искренности, когда выискивающий взгляд старика сменялся тёплым и доброжелательным, сочувственным и понимающим.

Десятки метров до комнаты запомнились плохо, словно в тумане. Грудь терзало от противоречивых чувств. В забытьи он забрался в душевую кабинку, отгородился от равнодушной реальности тонким слоем мутного стекла и больше не в сила сдерживаться, полностью отдался ненавистной жалости к себе. Гарольд привык к насмешкам, издевательствам, безразличию, гневу, оскорблениям, даже к жалости окружающих. Но вся броня цинизма оказалась ничтожной плёнкой, перед попавшей точно в сердце пулей сочувствия. Настоящего, понимающего сочувствия равного, а не столь знакомой снисходительной жалости. Душу рвало на части, однако там же зарождался истеричный смех. Судьба в очередной раз пошутила со всей иронией, как может лишь она. Забрать частичку человечности, и тут же озарить теплом родственной заботы от совершенно чужих людей.

Когда Вард смог успокоиться, то вынужден был с грустью признать, что успел позабыть, каково это, быть понятым и принятым таким, какой он есть. Даже родная мать давно оставила попытки наладить отношения, и просто выполняла долг родителя. И ему этого не хватало, чудовищно не хватало, но Юноша только теперь смог осознать, насколько. На душе стало горше, жгло обидой, а вместе с тем так тепло и уютно. Подленький страх оказаться обманутым и потерять вновь робкие ростки надежды напрасно старался омрачить, опошлить произошедшее. Только Гарольд и так уже знал, что всё скоротечно, и не строил долгих планов.

Время приближалось к вечеру, и живот решил напомнить о себе недовольным урчанием. Юноша привёл себя в порядок и отправился на поиски съестного. К счастью, обошлось без происшествий – большая часть магов успела отужинать, и в помещении столовой сидело с десяток человек. Монотонно работая челюстью, Вард решил всё же попытаться заняться магией. Он понимал, что почти наверняка потерпит сокрушительное поражение на этом фронте, лишь помучит себя невозможностью прикоснуться к детской мечте, стоя буквально в одном шаге. Пусть, больнее уже не будет.

Несколько часов после ужина Гарольд посвятил чтению учебника по основам магии, которого слишком долго избегал. На удивление, хоть многое оказалось понять не так просто, однако он сразу заметил, что данный материал старались подать максимально доступно, даже по сравнению с бестиарием, не говоря уж об этикете. Сложность заключалась только в концепциях, которые описывались в чувственном выражении, в духе «почувствуй силу, Люк». А с другой стороны присутствовали простые и чёткие упражнения, как именно этого достичь. Конечно же, первым по списку оказалась медитация, направленная на поиск этой самой магии внутри. И тут же стояла приписка заглавными буквами о том, что трогать и пытаться как-либо повлиять на неё без присутствия учителя строго запрещено, если нет желания покалечиться или сдохнуть. Подобный подход, мягко говоря, импонировал. А заодно давал понять тем, кто преисполнился излишнего оптимизма, что попали они вовсе не в сказку, где нужно палкой махать и выкрикивать слова на непонятном языке. О-о не-ет, уже после первых, ознакомительных глав, читателя тыкают носом в опасность скоропостижно оставить бренный мир, всего лишь от попытки прикоснуться к запретному, для обычного человека, дару.

- А-ха-ха-ха!

На этом моменте Юноша не выдержал и залился хохотом, откинувшись на стуле. Почему именно он находил данное открытие смешным, не поддавалось пониманию, только за последнее время произошло столь многое, что Вард вовсе не удивился. Наоборот, отдался порыву целиком, смеясь до слёз.

Затем последовала попытка в медитацию, но даже чётко следуя инструкции ничего не вышло. Юноша не расстроился, и решил сменить сидячее положение на лежачее. Глубоко и размеренно дыша, он пробовал абстрагироваться от нескончаемого потока мыслей, но тот никак не хотел униматься. Раньше подобных проблем у него не было, как, впрочем, и воспоминаний об убийстве.

Почувствовав, как глубокое дыхание постепенно превращается в паническую одышку, а яркие картины всё отчётливее проявляются, становятся реальнее и затягивают, топят в мельчайших подробностях, он подорвался, сел, и пару раз со всего маху шлёпнул себя по щекам. В этот раз боль не подвела и страшные картины свершившегося развеялись, оставив утихающее ворчание совести.

Несколько минут Юноша не решался вновь окунуться во тьму закрытых глаз, искал отговорки и выпрашивал у себя лишние секунды, только бы отстрочить неизбежное. Собрав волю в кулак, Вард лёг обратно. У него долго не выходило отпустить напряжение, мышцы то и дело сковывало, и для расслабления требовалось прилагать усилия. Это отвлекало, но внутренне он радовался, ведь подобное отстрачивало встречу с кошмаром.

Когда наконец вышло сосредоточиться на внутреннем, вновь полезли навязчивые мысли, становясь всё громче и яснее. Однако Юноша вовсе не удивился, напротив, прекрасно осознавал, что теперь на ближайшие недели, в лучшем случае, они будут постоянными спутницами его одиночества. Гарольд направил мысли по иному пути.

Воспоминания о незаурядной рыжей бестии забавляли интригой, легко и непринуждённо заставляли припомнить каждую деталь миловидной мордашки, предполагать, каковы на вкус тонкие губы, сколько потребуется времени, чтобы узнать такие подробности. Фантазии светлого будущего оказались грозным оружием против безумия, и Вард уснул с улыбкой, так и не сумев найти в себе чудо, но зато, возможно, нашёл его вовне.

Гарольд проснулся резко, с громкой одышкой загнанной лошади и холодным от пота телом. Некоторое время он всматривался в темноту и не понимал, что происходит. Направив всё внимание на окружение, Юноша заметил едва различимый силуэт возле двери. Маленький, с несуразно большой головой, тот стоял и вообще не шевелился. Вард боялся даже моргнуть и не отводил глаз от вторженца. Сердце не унималось ни на миг, а дыхание казалось оглушительно громким. Внезапно послышалось непонятное шипение, звук всё нарастал, становясь всепоглощающим. В нос ударил сладкий запах жаренного лука, от которого всё внутри Юноши сжалось, затем желая вывернуться наизнанку. Он прикрыл нос рукой, задержал дыхание и сделал непростительную ошибку – моргнул.

Прямо перед его лицом оказалась непропорциональная голова, перекрыв собой весь обзор. Гарольд полностью замер, невесть как сдерживая вопль ужаса. Он почувствовал на свободной руке тёплую влагу, что капала из существа прямо на одеяло. Сквозь зажатые ноздри проник сладкий запах мертвечины и свежей крови. Конечности монстра медленно поднялись и Юноша ощутил на щеках леденящий холод. С приближением существа Вард осознал, что тело больше не слушается, и мог только с паникой смотреть перед собой, в провалы глазниц неведомой твари. Шипение ввинчивалось в уши, и, казалось, будто тысячи насекомых копошатся в голове. Лицо начало неметь, словно на сильном морозе. Запахи заставили ужин застрять в горле вместе с воплем.

Возможно, луна выглянула из-за туч, и в комнату проник холодный свет. Гарольд увидел перед собой затронутое разложением лицо младенца с мёртвыми глазами. Из ужасной раны на груди медленно вытекала чёрная жидкость, влага от которой залила Юноше половину тела. Он чувствовал, как сгнившая кровь вытягивает из него тепло, заставляя всего дрожать. Но больше всего Варда страшили серые, мёртвые глаза, которые заставили ощутить всю вину содеянного. Маленький ротик с хлюпаньем приоткрылся и изверг на грудь Юноши новый поток крови.

- И-И-И-И!

Невыносимо громкий визг заставил сердце Гарольда остановиться. Он подорвался и, щурясь от яркого света, терпя страшную режущую боль, бешено забегал глазами по комнате. В ушах звучал то ли писк, то ли звон, то ли грохот. Тошнотворный запах всё так же стоял в носу, и Юноша едва сдерживал рвотные позывы. Наконец Вард сумел осознать себя стоящим посреди комнаты. Холод студил босые ступни, но ему было совершенно не до этого.

Юноша зашатался и поспешил сесть на кровать. Кошмар никак не хотел отпускать и гниющий трупик всё так же смотрел на него укоряющим взглядом, стоило прикрыть глаза. Гарольд захотел шлёпнуть себя по щекам, чтобы прогнать наваждение, только дрожащие руки едва приподнялись. На Варда вдруг невыносимой ношей навалилась апатия и слабость. Он отлично понимал, что всё произошедшее – дурной сон, не больше, однако другая часть мыслей будто всё ещё не проснулась. Его продолжало колотить от страха, хотя даже окажись тут реальный зомби, Юноша не пошевелил бы даже пальцем. Противоречивые чувства словно сильнее расшатывали психику и мешали собрать разбежавшиеся мысли в кучу, превращая их в сплошной белый шум. Гарольд мог только свернуться в клубок, уставиться в одну точку и беззвучно лить слёзы.

Полноценное сознание возвращалось медленно, неторопливо, словно восход солнца разогнав мрак бессилия. Юноша чувствовал полное эмоциональное опустошение. Ни радости, ни облегчения, ни желаний. Полежав так немного, он с трудом сел, а затем заставил себя пойти в ванную. Жадно напившись холодной воды, Гарольд пригоршнями несколько раз плеснул на лицо, чтобы взбодриться. Ничего не добившись, он опёрся руками на раковину и посмотрел на себя в зеркало.

- Долго ты так не протянешь, Гарольд, - произнёс Юноша, желая разорвать давящую тишину. Криво усмехнувшись, добавил. – Хорошо, что это дело решённое.